Комната для консультаций Питера Бофорта напоминала скорее кабинет состоятельного университетского профессора, чем офис медика. Книжные шкафы были заполнены томами в кожаных переплетах. На стенах висели прекрасные пейзажи, написанные маслом. Вся мебель – старая, заботливо ухоженная, тщательно отполированная. Нигде ни хрома, ни стали, не говоря уже о линолеуме. Ни таблиц для проверки зрения, ни рисунков человеческой анатомии, ни медицинских трактатов, ни висящего на крючке скелета с проволочными связками в суставах. На докторе были со вкусом скроенный костюм и безукоризненно стерильный лабораторный халат. На шее висел стетоскоп.
Пендергаст опустился в кресло для посетителей. В юности он провел в нем много часов, засыпая доктора вопросами по анатомии и физиологии, обсуждая тайны диагностики и терапии.
– Спасибо, что согласились встретиться со мной так рано, Бофорт, – сказал он.
Доктор улыбнулся:
– Вы зовете меня, как в юности, Бофортом. Не кажется ли вам, что вы уже в достаточно зрелом возрасте и можете звать меня Питером?
Пендергаст кивнул. Голос доктора звучал добродушно и приветливо. Но агент давно и хорошо знал Бофорта и тотчас же заметил, что доктор в замешательстве.
На столе лежала закрытая картонная папка. Бофорт открыл ее, нацепил на нос очки, просмотрел бумаги в папке.
– Алоизий, – начал он, но замолк в нерешительности и прокашлялся.
– В этом деле нет нужды быть тактичным, – сказал Пендергаст.
– Хорошо. Скажу прямо: данные тестов неоспоримы. Тело в гробу принадлежало Хелен Пендергаст.
Пендергаст не ответил, и доктор продолжил:
– Совпадения на многих уровнях. Прежде всего, ДНК на расческе совпадает с ДНК останков.
– Совпадает в точности?
– Насколько позволяет математика. Я приказал сделать дюжину тестов на каждом из четырех образцов с расчески и с останков. Но совпадение не только по ДНК. Рентгенограммы челюсти тоже совпали. На обоих единственная небольшая кариозная полость, во втором коренном зубе слева на верхней челюсти. Несмотря на то что прошло столько времени, у вашей жены прекрасно сохранились зубы…
– Отпечатки пальцев?
Бофорт снова прокашлялся:
– В здешних местах весьма жарко и влажно… мы сумели получить лишь несколько частичных отпечатков, но полученное совпадает с имеющимся образцом.
Бофорт перевернул страницу.
– Мой анализ телесных повреждений однозначно указывает: тело было частично съедено львом. Есть прямое физическое свидетельство: отметины зубов на костях и тому подобное. Вдобавок были обнаружены органические следы, содержащие геном «Лео пантера», то есть африканского льва.
– Вы сказали, что отпечатки пальцев частичные. Это не может служить доказательством.
– Алоизий, совпадение ДНК – самое убедительное и окончательное доказательство. В могиле находилось тело вашей жены.
– Этого не может быть, поскольку Хелен жива.
За этой репликой последовала долгая тишина. Наконец Бофорт развел руками:
– Надеюсь, вы не обидитесь на мои слова, Алоизий, но вы на себя не похожи. Наука утверждает: в гробу – останки Хелен Пендергаст. А вас я считал одним из тех, кто уважает науку.
– В данном случае наука ошибается, – отрезал Пендергаст и оперся о ручки кресла, готовясь встать.
Но, заметив выражение лица доктора, передумал вставать. Очевидно, Бофорт сообщил еще не все.
– Не касаясь ваших убеждений, я хотел бы сообщить о том, что вам, вероятно, будет интересным. Хотя, конечно, это может оказаться пустяком.
Доктор говорил благодушно и непринужденно, как и положено говорить о пустяке, но Пендергаст немедленно уловил, что речь идет о чем-то важном.
– Вы знакомы с анализом митохондриальной ДНК?
– В общих чертах. Это одно из орудий криминалистики.
Бофорт снял очки, тщательно протер, снова водрузил на нос. Ему явно было не по себе.
– Простите, если повторю уже известное. Митохондриальная ДНК и ядерная ДНК – совершенно разные образования. Митохондриальная ДНК находится в митохондриях каждой клетки тела и наследуется неизменной из поколения в поколение по женской линии. Это значит, что все потомки одной женщины, как мужчины, так и женщины, имеют одинаковую митохондриальную ДНК. Потому ее анализ чрезвычайно полезен в работе эксперта-криминалиста. Существуют отдельные базы данных по митхондриальным ДНК.
– И что же?
– Проанализировав оба вида ДНК вашей жены, я запустил поиск сходных ДНК по тридцати пяти связанным медицинским базам данных. Совпадение с ДНК Хелен подтвердилось. Но, кроме того, обнаружилось еще одно совпадение, причем в очень специфической, скажем так, базе данных. Совпадение митохондриальной ДНК.
Пендергаст молчал, ожидая.
Смущение доктора усилилось еще больше.
– Это база данных, поддерживаемая группой ПНВ.
– ПНВ?
– «Процесс над врачами».
– Организация, охотящаяся за нацистскими преступниками?
– Да, верно. Она старается привлечь к ответственности врачей-нацистов Третьего рейха, помогавших осуществить холокост. Образована после процесса над врачами в Нюрнберге. Многие врачи-нацисты после войны сбежали из Германии в Южную Америку, и ПНВ охотится за ними до сих пор. И поддерживает безупречную с научной точки зрения базу данных по ДНК этих людей.
Пендергаст долго молчал, а когда заговорил, его голос прозвучал очень тихо:
– С чем совпала ДНК моей жены?
Бофорт достал очередной лист из папки.
– С ДНК доктора Вольфганга Фауста, родившегося в Равенсбрюке, Германия, в тысяча девятьсот восьмом году.
– И что это значит?
Бофорт сделал глубокий вдох:
– Фауст был эсэсовцем, работал в концлагере Дахау в последние годы Второй мировой войны. После ее окончания исчез. В тысяча девятьсот восемьдесят шестом году ПНВ наконец выследила его, но слишком поздно для суда: Фауст умер естественной смертью в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. ПНВ нашла его могилу и эксгумировала останки, чтобы идентифицировать. Так ДНК доктора Фауста оказалась в базе данных.
– Дахау, – произнес Пендергаст, сверля взглядом Бофорта. – Какая связь между доктором Фаустом и Хелен?
– Они происходят от одного предка женского пола, не более того. Их может разделять и одно поколение, и сотня.
– Какой еще информацией об этом докторе вы располагаете?
– Как и следует ожидать, ПНВ – не слишком публичная организация, по-видимому связанная с Моссадом. За исключением открытой для всех базы данных, ее документы недоступны. Данных о Фаусте немного, углубленных исследований я не проводил.
– И что из этого следует?
– Лишь генеалогическое исследование может установить степень родства доктора Фауста и Хелен. Следует установить предков Хелен по материнской линии: мать, бабушку с материнской стороны, прабабушку и так далее. Аналогичное исследование необходимо и для Фауста. Учтите: общий предок может быть очень далеким – например, некая женщина, жившая в Средневековье.
– Знала ли моя жена о Фаусте? – неуверенно спросил Пендергаст.
– Думаю, лишь она могла бы сказать это вам.
– В таком случае я сам спрошу ее при встрече, – тихо, словно сам себе, проговорил агент.
В комнате воцарилось молчание.
– Хелен мертва, – сказал наконец доктор Бофорт. – И ваша, хм… странная убежденность меня весьма тревожит.
Пендергаст встал. Его лицо ничего не выражало.
– Спасибо, Бофорт. Вы мне очень помогли.
– Пожалуйста, задумайтесь над моим словами. Вспомните историю вашей семьи…
Пендергаст холодно улыбнулся:
– Более я в вашей помощи не нуждаюсь. Доброго вам дня!
Глава 37
Нью-Йорк
Лора Хейворд взрезала сочное, лишь чуть прожаренное мясо, отделила кусочек от кости, подцепила на вилку и отправила в рот. Блаженствуя, закрыла глаза:
– Винни, это совершенство!
– Я просто бросил его на сковородку, и все.
Д’Агоста небрежно махнул рукой, но поскорее уставился в свою тарелку, чтобы скрыть радость от похвалы, отразившуюся на его лице.
Лейтенант д’Агоста не слишком умел скрывать чувства.
Он всегда любил готовить – по-холостяцки, без претензий. Паштеты, шашлык, жареный цыпленок, иногда – итальянское блюдо, которому его обучила еще бабушка. Но когда он поселился вместе с Лорой Хейворд, то взялся за кулинарию по-настоящему. Началось с чувства вины – хотелось чем-то оправдать свое проживание в ее квартире, ведь денег он за это не платил. Но и позднее, когда Лора согласилась разделить расходы пополам, интерес к кулинарии не угас. Произошло это отчасти из-за Хейворд – она сама отличалась умением готовить разнообразные и нетривиальные блюда. Несомненно, на лейтенанта повлиял и Пендергаст с его изысканным вкусом и гурманскими пристрастиями. Но по большей части причиной кухонного интереса стала именно жизнь с Лорой. Лейтенант полюбил приготовление еды как способ выразить свои чувства, куда более емкий, чем традиционные букеты цветов или драгоценности. От родной южноитальянской кухни он перешел к французской, откуда почерпнул азы приготовления многих изысканных блюд, рецепты пяти основных «материнских» соусов и бесчисленных их вариаций. Стал интересоваться разновидностями американской кухни. Хейворд обычно возвращалась с работы позже лейтенанта, и у него оставалось достаточно времени, чтобы вечером как следует похозяйничать на кухне: похлопотать в свое удовольствие над новым блюдом, поминутно заглядывая в книгу рецептов, чтобы порадовать явившуюся Лору угощением – своеобразным приношением на семейный алтарь. Чем больше он хлопотал, тем искуснее становился. Лучше стал работать ножом, быстрее и правильнее собирал и соединял ингредиенты, увереннее импровизировал с соусами. И нынешним вечером мог с уверенностью заявить, ничуть не покривив душой: бараньи ребрышки с петрушкой в соусе из бургундского вина с зернами граната получились легко и просто, как у заправского мастера.
Несколько минут они ели в молчании, наслаждаясь обществом друг друга. Затем Лора промокнула губы салфеткой, отпила глоток «Пеллегрино» и спросила с дружелюбной иронией:
– Дорогой, какие новости из офиса?
Винсент рассмеялся:
– Синглтон снова занялся исправлением морали в отделении.
– Ох уж этот Синглтон, – покачала головой Лора. – Всегда у него умствования по поводу психологии копов.
Д’Агоста отправил в рот порцию шпината, проглотил и сообщил:
– Снова заглядывала Кори Свенсон.
– Она уже третий раз является тебя изводить.
– Сперва она меня здорово доставала, но потом мы подружились. Она все расспрашивает о Пендергасте: чем он занимается, когда он вернется.
Хейворд поморщилась. Почти всякое напоминание о специальном агенте раздражало ее, даже после неформального, но вполне успешного партнерства несколько месяцев назад.
– И что ты ей сказал?
– Правду. Что сам бы хотел это знать.
– Больше он с тобой не связывался?
– Последним был тот звонок из Эдинбурга, когда он сказал, что никакой помощи от меня не хочет.
– Пендергаст меня пугает. Знаешь, он всегда производит такое внушительное впечатление: выдержка, железный самоконтроль. А под нею… будто маньяк.
– Маньяк, раскрывающий дела.
– Винни, дело не раскрыто по-настоящему, если подозреваемый стал трупом. Припомни, когда в последний раз Пендергаст закончил дело судом? А теперь он вбил себе в голову, что его жена жива…
Д’Агоста отложил вилку. Аппетит пропал совершенно.
– Я не хотел бы, чтобы ты говорила о нем так. Даже если…
– Даже если я права?
Лейтенант не ответил. Хейворд попала в больное место. А он никогда еще так не тревожился о друге.
За столом повисла тишина. А затем, к немалому удивлению, д’Агоста ощутил, как его руки коснулась рука Лоры.
– Мне нравится твоя преданность другу. И цельность. Хочу, чтобы ты знал: я уважаю Пендергаста гораздо больше, чем раньше, хотя методы его мне отвратительны. Знаешь, он правильно сделал, что не стал втягивать тебя в это дело. Пендергаст не очень полезен для карьеры в полиции. Для твоей карьеры, между прочим. Я рада, что ты последовал совету и оставил нашего агента в покое.
Она улыбнулась, сжала его ладонь.
– А теперь пойдем, поможешь мне вымыть посуду.
Глава 38
Форт-Мид, штат Мэриленд
Алоизий Пендергаст вошел в фойе неприметного здания на территории, занимаемой штаб-квартирой Агентства национальной безопасности. Продемонстрировал оружие и значок солдату у входа, прошел через металлоискатель, подошел к стойке приемной.
– Мое имя – Пендергаст. У меня назначена на десять тридцать встреча с генералом Гэлушей.
– Один момент, пожалуйста…
Секретарша позвонила, заполнила карточку временного пропуска, вставила в значок. Кивнула, и к стойке подошел другой солдат, с кобурой на поясе.
– Следуйте за мной, сэр.
Прикрепив значок пропуска к нагрудному карману пиджака, Пендергаст прошел за солдатом к двери лифта. Они спустились на несколько этажей. Вышли в унылый лабиринт коридоров со стенами из серых шлакоблоков, долго шли и в конце концов оказались перед непримечательной дверью с лаконичной надписью: «Ген. Гэлуша».
Солдат вежливо постучал. Из-за двери послышалось: «Войдите».
Солдат открыл дверь, а когда Пендергаст вошел, тут же прикрыл ее и остался ждать снаружи, ожидая конца беседы.
Гэлуша производил впечатление педантичного старого служаки. Аккуратная полевая форма, на груди единственная примета звания – прикрепленная на липучке черная звездочка.
– Пожалуйста, садитесь, – предложил он холодно.
Пендергаст сел.
– Агент Пендергаст, прежде всего хочу сообщить вам следующее: я не намерен иметь с вами никаких дел до того, как обычное ходатайство от вас и вашего начальства не пройдет по официальным каналам. К тому же я попросту не вижу, каким образом мог бы оказаться вам полезным.
Пендергаст выдержал паузу, прокашлялся:
– Генерал, как один из, э-э, хранителей «М-ЛОГОС», вы можете быть мне очень полезным.
В комнате повисла тишина. Затем генерал тихо и спокойно спросил:
– Что вам известно об «М-ЛОГОС», агент Пендергаст? Конечно, если предположить, что «М-ЛОГОС» существует.
– Немало. Например, то, что это самый мощный из построенных человечеством компьютеров и находится он в бункере из армированного бетона под этим зданием. Я знаю, что «М-ЛОГОС» – система из огромного числа работающих параллельно процессоров, снабженная уникальной системой искусственного интеллекта, известной как «СтаттерЛоджик». Построена она с единственной целью: определять потенциальные угрозы национальной безопасности любого возможного рода, будь то терроризм, промышленный шпионаж, местные группы экстремистов, рыночные махинации, уклонение от налогов и даже начинающиеся пандемии.
Пендергаст изящно закинул ногу за ногу.
– Чтобы определять угрозы, «М-ЛОГОС» поддерживает весьма обширную базу данных, содержащую разнообразнейшую информацию: от записей переговоров по мобильным телефонам и е-мейлов до сведений о пошлинах на платных автострадах, историй болезни и судебных дел, логов социальных сетей и университетских архивов. В этой базе, по-видимому, содержатся имена и личные данные всех без исключения людей, находящихся на территории США, причем с перекрестными ссылками и связями. Не знаю, какой процент живущих за пределами США представлен в базе данных, но, полагаю, без преувеличения можно утверждать: «М-ЛОГОС» содержит наиболее полную существующую в цифровом виде информацию о большинстве людей индустриального мира.
Все это время генерал сидел молча. Выслушав, заговорил не сразу:
– У вас богатая фантазия, агент Пендергаст. Любопытно, на чем она зиждется?
Тот пожал плечами:
– По роду занятий в ФБР мне пришлось, скажем так, заниматься весьма экзотическими расследованиями. Но позвольте мне ответить вопросом на вопрос: если бы граждане США знали, насколько полна, всеобъемлюща и организованна база данных «М-ЛОГОС», сколько информации правительство США собирает о добропорядочных, ничем не запятнавших себя людях, – как вы думаете, какой была бы реакция этих граждан?
– Но ведь они не знают и не узнают, не так ли? Раскрытие подобной тайны – государственная измена.
Пендергаст покачал головой:
– Я не заинтересован в раскрытии тайны. Меня интересует одна-единственная личность.
– Понятно. И вы хотите найти эту личность в базе данных «М-ЛОГОС»?
Пендергаст не ответил, лишь пристально посмотрел на генерала.
– Раз уж вы полагаете, что столько знаете о «М-ЛОГОС», могли бы и догадаться, что доступ к таким системам чрезвычайно избирателен. Я не могу открыть его первому попавшемуся агенту ФБР, даже столь дерзкому и бесстрашному, каким вы кажетесь.
Пендергаст по-прежнему не отвечал. Его молчание, непонятное после длительного и откровенного монолога, раздражало генерала.
– Я – человек занятой, – сообщил он.
– Генерал, пожалуйста, подтвердите, что у вас есть полномочия открыть доступ – либо не позволить его открыть – без вмешательства иных служащих.
– Да, у меня есть полномочия. Но я не собираюсь играть в ваши игры. Черта с два я вам открою доступ!
И снова Пендергаст замолчал. Генерал разозлился до такой степени, что, нахмурившись, процедил:
– Не хочу показаться грубым, но мне с вами больше не о чем разговаривать.
– Это не так, – ответил Пендергаст просто.
– Вы о чем? – спросил удивленный Гэлуша.
Рассчитанным движением Пендергаст вынул из кармана пиджака какой-то документ и положил на стол.
– Что за черт? Это же мое резюме! – воскликнул генерал.
– Да. Оно весьма впечатляет.
Гэлуша посмотрел на агента, сощурившись.
– Генерал, я вижу, что вы по большому счету хороший офицер, верный своей стране и несущий службу самым выдающимся образом. Потому предстоящее мне дело крайне для меня неприятно.
– Вы угрожаете мне?
– Не могли бы вы ответить на простой вопрос: что побудило вас лгать?
Генерал не ответил.
– Вы служили во Вьетнаме. Заслужили Серебряную звезду, Бронзовую, два «Пурпурных сердца». Вы сделали карьеру благодаря личным талантам – никто не помогал вам. Но все ваши достижения построены на лжи. Вы не являетесь выпускником Университета Техаса, хотя это и значится в резюме. У вас нет высшего образования. Вы покинули колледж в последнем семестре последнего года обучения. А значит, вы не могли поступить в школу офицеров. Удивительно, что никто этого раньше не проверил. Как же вы смогли?… Я имею в виду, поступить в школу офицеров.
Гэлуша встал. Лицо его сделалось багровым до синевы.
– Подлый ублюдок!
– Я не ублюдок, но человек, находящийся в отчаянном положении и потому прибегающий ко всем возможным средствам.
– Чего вы хотите?
– Честно говоря, боюсь говорить. Видя вас, я понимаю: человек вашей цельности и духовной силы может и не поддаться предпринимаемому мною шантажу. Полагаю, вы предпочтете уничтожить свою жизнь и карьеру, но не допустить меня к базе данных.
Генерал долго молчал. Затем буркнул:
– И вы трижды правы, черт вас подери!
Агент видел, что Гэлуша уже собрался с силами, принял ужасную новость и приготовился ко всему, что за нею последует. Увы, не повезло. С таким человеком сладить трудно.
– Хорошо. Но прежде чем уйти, все же скажу вам, отчего я здесь. Десять лет назад моя жена умерла страшной смертью. По крайней мере, я так считал эти десять лет. Но теперь я узнал, что она жива. Не представляю, отчего она не сообщила о себе. Возможно, ее похитили, удерживают против ее воли либо иным образом не позволяют действовать свободно. В чем бы ни была причина, я должен отыскать и освободить ее. «М-ЛОГОС» – лучший способ это сделать.
– Мистер Пендергаст, делайте что хотите, но я вам доступ не открою!
– Я и не прошу вас о доступе. Проверьте, пожалуйста, сами. Если отыщете – дайте мне знать, вот и все. Конфиденциальной информации мне не нужно – лишь имя и адрес.
– Если я не соглашусь, вы обнародуете свою «находку»?
– Обнародую.
– Я не соглашаюсь.
– Генерал, прошу вас, обдумайте свое решение как следует. Я уже узнал, чем вам грозит обнародование. Вас уволят отсюда, понизят в звании и, скорее всего, уволят из армии вообще. Ваша выдающаяся карьера сведется ко лжи, станет запретной темой для разговоров в семье и вечным поводом для стыда и смущения. Вы уже слишком стары, чтобы сделать карьеру в гражданской жизни, многие профессии, доступные бывшим офицерам, для вас окажутся закрыты. Вашу жизнь целиком и до конца определит единственная ложь. Это ужасная несправедливость: все люди лгут, а вы лучше и значительнее большинства. Но этот мир – отвратительное место. Я давно перестал бороться с этим и стал частью отвратительности. Жизнь стала намного проще. Если вы не сделаете то, о чем я вас прошу – а это не повредит решительно никому, но может очень помочь, – то быстро обнаружите, насколько мир отвратителен по отношению к вам.
В глазах генерала было столько боли и вины, что Пендергасту захотелось отвернуться. Гэлуша уже видел изнанку жизни, смотрел на самую ее мерзость.
Он снова заговорил едва слышным шепотом:
– Мне нужны данные о вашей жене для поиска.
– Я принес их более чем достаточное количество. – Пендергаст вынул из пиджака папку. – Здесь анализ ДНК, образцы почерка, больничные карточки, рентгенограммы челюстей, описание особых примет, общие характеристики и тому подобное. Моя жена существует где-то в этом мире. Помогите мне найти ее.
Гэлуша нерешительно, с очевидным отвращением и неохотой потянулся к папке, его дрожащая рука замерла на полпути.
– Я могу помочь вам принять трудное решение, – сказал Пендергаст. – Один из моих хороших знакомых обладает весьма необычными познаниями в информатике. Он изменит файлы данных в базе Университета Техаса, и вы получите степень бакалавра с отличием, которую получили бы, если бы ваш отец не умер и не вынудил вас оставить колледж в самом последнем семестре.
Гэлуша сгорбился, втянул голову в плечи. Наконец его испещренная венами морщинистая рука легла на папку.
– Сколько вам понадобится времени? – тихо спросил Пендергаст.
– Четыре часа. Может, и меньше. Ждите здесь. Ни с кем не общайтесь. Я все сделаю сам.
Генерал вернулся через три с половиной часа. Лицо его было изможденным, бледным, – казалось, он постарел на много лет. Он положил папку на стол, тяжело уселся в протяжно скрипнувшее кресло.
Пендергаст сидел неподвижно, молча наблюдая за генералом.
– Ваша жена мертва, – сообщил Гэлуша устало. – По всему выходит, что это так. Ее следы теряются десять лет назад, после того как… – Он наконец посмотрел в глаза Пендергасту и договорил: – После того, как ее растерзал в Африке лев.
– Невозможно.
– Боюсь, невозможно как раз обратное. Конечно, если не допускать, что она живет в Северной Корее, в некоторых странах Африки, в Папуа – Новой Гвинее либо прочих немногих оставшихся изолированными частях этого мира. Теперь я знаю о ней все – как и о вас, мистер Пендергаст. Все относящиеся к ней записи, связи, данные оканчиваются в момент ее гибели. Она мертва.
– Вы ошибаетесь.
– «М-ЛОГОС» не ошибается. – Генерал подтолкнул папку к Пендергасту. – Теперь я знаю о вас достаточно, чтобы увериться: вы свое обещание выполните. – Он сделал глубокий вдох. – И нам остается лишь попрощаться, мистер Пендергаст.
Глава 39
