Эймунд убил Бурицлава конунга

Однажды рано утром Эймунд позвал к себе Рагнара, родича своего, десять других
мужей, велел оседлать коней, и выехали они из города двенадцать вместе, и больше
ничего с ними не было. Все другие остались. Бьёрн звался исландец, который
поехал с ними, и Гарда-Кетиль, и муж, который звался Аскель, и двое Тордов[36].
Эймунд и его товарищи взяли с собой еще одного коня и на нем везли свое боевое
снаряжение и припасы. Выехали они, снарядившись, как купцы, и не знали люди, что
значит эта поездка и какую они задумали хитрость. Они въехали в лес и ехали весь
тот день, пока не стала близка ночь. Тогда они выехали из лесу и подъехали к
большому дубу; кругом было прекрасное поле и широкое открытое место. Тогда
сказал Эймунд конунг: «Здесь мы остановимся. Я узнал, что здесь будет ночлег у
Бурицлава конунга и будут поставлены на ночь шатры». Они обошли вокруг дерева и
пошли по просеке и обдумывали — где лучшее место для шатра. Тогда сказал Эймунд
конунг: «Здесь Бурицлав конунг поставит свой стан. Мне говорили, что он всегда
становится поближе к лесу, когда можно, чтобы там скрыться, если понадобится».
Эймунд конунг взял веревку или канат и велел им выйти на просеку возле того
дерева, и сказал, чтобы кто-нибудь влез на ветки и прикрепил к ним веревку, и
так было сделано. После этого они нагнули дерево так, что ветви опустились до
земли, и так согнули дерево до самого корня. Тогда сказал Эймунд конунг:
«Теперь, по-моему, хорошо, и нам это будет очень кстати». После того они
натянули веревку и закрепили концы. А когда эта работа была кончена, была уже
середина вечера. Тут слышат они, что идет войско конунга, и уходят в лес к своим
коням. Видят они большое войско и прекрасную повозку; за нею идет много людей, а
впереди несут знамя. Они повернули к лесу и [пошли] по просеке туда, где было
лучшее место для шатра, как догадался Эймунд конунг. Там они ставят шатер, и вся
рать также, возле леса. Уже совсем стемнело. Шатер у конунга был роскошный и
хорошо устроен: было в нем четыре части и высокий шест сверху, а на нем —
золотой шар с флюгером. Они видели из лесу все, что делалось в стане, и
держались тихо. Когда стемнело, в шатрах зажглись огни, и они поняли, что там
теперь готовят пищу. Тогда сказал Эймунд конунг: «У нас мало припасов — это не
годится; я добуду пищу и пойду в их стан». Эймунд оделся нищим, привязал себе
козлиную бороду и идет с двумя посохами к шатру конунга[37], и просит пищи, и
подходит к каждому человеку. Пошел он и в соседний шатер и много получил там, и
хорошо благодарил за добрый прием. Пошел он от шатров обратно, и припасов было
довольно. Они пили и ели, сколько хотели; после этого было тихо.
Эймунд конунг разделил своих мужей; шесть человек оставил в лесу, чтобы они
стерегли коней и были готовы, если скоро понадобится выступить. Пошел тогда
Эймунд с товарищами, всего шесть человек, по просеке к шатрам, и казалось им,
что трудностей нет. Тогда сказал Эймунд: «Рёгнвальд и Бьёрн, и исландцы пусть
идут к дереву, которое мы согнули». Он дает каждому в руки боевой топор. «Вы —
мужи, которые умеют наносить тяжелые удары, хорошо пользуйтесь этим теперь,
когда это нужно». Они идут туда, где ветви были согнуты вниз, и еще сказал
Эймунд конунг: «Здесь пусть стоит третий, на пути к просеке, и делает только
одно — держит веревку в руке и отпустит ее, когда мы потянем ее за другой конец.
И когда мы устроим все так, как хотим, пусть он ударит топорищем по веревке, как
я назначил. А тот, кто держит веревку, узнает, дрогнула ли она от того, что мы
ее двинули, или от удара. Мы подадим тот знак, какой надо, — от него все
зависит, если счастье нам поможет, и тогда пусть тот скажет, кто держит веревку,
и рубит ветви дерева, и оно быстро и сильно выпрямится». Сделали они так, как им
было сказано. Бьёрн идет с Эймундом конунгом и Рагнаром, и подходят они к шатру,
и завязывают петлю на веревке, и надевают на древко копья, и накидывают на
флюгер, который был наверху на шесте в шатре конунга, и поднялась она до шара, и
было все сделано тихо. А люди крепко спали во всех шатрах, потому что они устали
от похода и были сильно пьяны. И когда это было сделано, они тянут за концы и
укорачивают тем самым веревку, и стали советоваться. Эймунд конунг подходит
поближе к шатру конунга и не хочет быть вдали, когда шатер будет сорван. По
веревке был дан удар, и замечает тот, кто ее держит, что она дрогнула. Говорит
об этом тем, кто должен был рубить, и стали они рубить дерево, и оно быстро
выпрямляется и срывает весь шатер конунга, и [закидывает его] далеко в лес. Все
огни сразу погасли.
Эймунд конунг хорошо заметил вечером, где лежит в шатре конунг, идет он сразу
туда и сразу же убивает конунга и многих других[38]. Он взял с собой голову
Бурицлава конунга. Бежит он в лес и его мужи, и их не нашли. Стало страшно тем,
кто остался из мужей Бурицлава конунга при этом великом событии, а Эймунд конунг
и его товарищи уехали, и вернулись они домой рано утром[39]. И идет Эймунд к
Ярицлейву конунгу и рассказывает ему всю правду о гибели Бурицлава. «Теперь
посмотрите на голову, господин, — узнаете ли ее?» Конунг краснеет, увидя
голову[40]. Эймунд сказал: «Это мы, норманны, сделали это смелое дело, господин;
позаботьтесь теперь о том, чтобы тело вашего брата было хорошо, с почетом,
похоронено». Ярицлейв конунг отвечает: «Вы поспешно решили и сделали это дело,
близкое нам: вы должны позаботиться о его погребении. А что будут делать те, кто
шли с ним?» Эймунд отвечает: «Думаю, что они соберут тинг и будут подозревать
друг друга в этом деле, потому что они не видели нас, и разойдутся они в
несогласии, и ни один не станет верить другому и не пойдет с ним вместе, и думаю
я, что не многие из этих людей станут обряжать своего конунга». Выехали норманны
из города и ехали тем же путем по лесу, пока не прибыли к стану. И было так, как
думал Эймунд конунг, — все войско Бурицлава конунга ушло и разошлось в
несогласии. И едет Эймунд конунг на просеку, а там лежало тело конунга, и никого
возле него не было. Они обрядили его и приложили голову к телу, и повезли домой.
О погребении его знали многие[41]. Весь народ в стране пошел под руку Ярицлейва
конунга и поклялся клятвами, и стал он конунгом над тем княжеством, которое они
раньше держали вдвоем.