догадливости сказать себе: "Надо рискнуть!" Но вечером, глядя на окно
Матильды, он увидел сквозь ставни, как она погасила свет, он представил себе
эту очаровательную комнату, которую он видел - увы! - единственный раз в
Жизни Дальше воображение его не решалось идти.
Пробило час ночи. И вот тут, услыхав бой часов, он сразу сказал себе:
"Взберусь по лестнице!"
Его словно осенило свыше, и тут же подоспело множество всяких разумных
доводов. "Ведь хуже уж ничего не может быть! - повторял он себе. Он бегом
Бросился к лестнице; садовник держал ее теперь под замком на цепи. Курком
Своего маленького пистолета, который он при этом сломал, Жюльену,
Проявившему в этот миг сверхчеловеческую силу, удалось разогнуть одно из
Звеньев цепи, замыкавшей лестницу. Через несколько минут она уже была у него
В руках, и он подставил ее к окну Матильды.
"Ну что ж, рассердится, обрушит на меня свое презрение, пусть! Я
Поцелую ее, поцелую в последний раз, а потом поднимусь к себе и
застрелюсь... Губы мои коснутся ее щеки, перед тем как я умру!"
Он одним духом взлетел по лестнице. Вот он уже стучит в ставень. Через
Несколько мгновений Матильда, услыхав стук, пытается отворить окно. Лестница
Мешает. Жюльен хватается за железный крючок, который придерживает ставень,
Когда тот открыт, и, тысячу раз рискуя полететь вниз головой, сильным рывком
Заставляет лестницу чуть-чуть сдвинуться вбок. Матильда может теперь открыть
Окно.
Он бросается в комнату ни жив, ни мертв.
- Это ты! - говорит она, падая в его объятия.
Кто мог бы описать безумную радость Жюльена? Матильда была счастлива,
Пожалуй, не меньше его.
Она кляла себя, жаловалась на себя.
- Накажи меня за мою чудовищную гордость, - говорила она, обнимая его
Так крепко, словно хотела задушить в своих объятиях. - Ты мой повелитель, я
Твоя раба, я должна на коленях молить у тебя прощения за то, что я
Взбунтовалась. - И, разомкнув объятия, она упала к его ногам. - Да, ты мой
повелитель! - говорила она, упоенная счастьем и любовью. - Властвуй надо
Мною всегда, карай без пощады свою рабыню, если она вздумает бунтовать.
Через несколько мгновений, вырвавшись из его объятий, она зажигает
Свечу, и Жюльену едва удается удержать ее, она непременно хочет отрезать
Огромную прядь, чуть ли не половину своих волос.
- Я хочу всегда помнить о том, что я твоя служанка, и если когда-нибудь
Моя омерзительная гордость снова ослепит меня, покажи мне эти волосы и
скажи: "Дело не в любви и не в том, какое чувство владеет сейчас вашей
душой; вы поклялись мне повиноваться - извольте же держать слово".
Но, пожалуй, разумней воздержаться от описания этого безумия и этого
Блаженства.
Мужество Жюльена было столь же велико, сколь и его счастье.
- Мне надо уйти через окно, - сказал он Матильде, когда утренняя заря
Заалела за садами на востоке на дальних дымовых трубах. - Жертва, на которую
я иду, достойна вас: я лишаю себя нескольких часов самого ослепительного
Счастья, какое когда-либо вкушала душа человеческая; я приношу эту жертву
Ради вашего доброго имени. Если вы можете читать в моем сердце, вы поймете,
Какому насилию я себя подвергаю Будете ли вы для меня всегда такой, как в
эту минуту? Но сейчас я должен повиноваться голосу чести - это главное.
Знайте, что после первого нашего свидания подозрение пало не только на
Воров. Господин де Ла-Моль приказал поставить сторожей в саду. Господин де
Круазенуа окружен шпионами; о нем известно все, каждый его шаг ночью.
- Бедняжка! - воскликнула Матильда и громко расхохоталась.
Ее мать и одна из служанок проснулись; неожиданно ее окликнули через
Дверь. Жюльен поглядел на Матильду; она побледнела, резко выговаривая
Горничной, а матери даже не соблаговолила ответить.
- Но если им вздумается открыть окно, они увидят лестницу! - сказал
Жюльен.
