– Да. Мы уничтожаем твою жизнь точно так же, как ты уничтожил нашу… Нет, тут будет лучше, – ХимЧан ведет линию в другом направлении, предлагая ДэХену другой вариант. После гибели ЁнДжэ ему стало безразлично, что происходит в жизни вожака. Мучается он, страдает, умирает или бьется в истериках.
– Он живой, а вы просто издеваетесь! – у Зело снова трясутся руки, отросшая челка немного закрывает глаза, и кажется, что он каждый раз выглядывает из-за прядей злобно, агрессивно и угрожающе.
– Мы? Издеваемся? А что делал ты, когда мы просили не убивать их? Ты предлагал нам других, ухмылялся и прыгал как пасхальный кролик, сияя от счастья. Из–за тебя наших любимых людей не стало. Так почему ты должен быть счастлив, а мы из–за тебя обязаны страдать? Это то же самое, когда ты испугался его чувств и запретил всем любить. Больше из–за твоих глупых прихотей никто страдать не будет. Все будут жить так, как скажем мы. А твой ЁнГук поплатится за твою глупость. Можешь считать, что ты сам загнал его в могилу, – ХимЧан взъерошивает свои короткие волосы и вешает карту на стену, любуясь своей работой – новые границы просто идеальны.
– Он не виноват, на больничной койке должен быть я, – Зело проходит к своему трону и, поднявшись, садится, закинув ногу на ногу.
– А смысл от того, что ты будешь без сознания? Боли не чувствуешь, лежишь спокойно, не живешь с этой болью, не просыпаешься каждую ночь от криков, не живешь только ради детей. А сейчас, когда он на грани жизни и смерти, ты не спишь, мучаешься и дрожишь от страха, – ДэХен тихо рычит, вызывая дрожь вожака. Ему тяжело видеть страдания близкого человека. Он заменил им семью, стал верным помощником, а сейчас страдает из–за них, но шатен убеждает себя: это заслуженные муки.
Зело молчит несколько минут, наблюдая за пламенем свечей на люстре, и тихо говорит, закутавшись в плащ словно от холода:
– Я сделал это не потому, что я невзлюбил этих двух, или потому, что хотел избавиться от двух назойливых мордашек. Сами подумайте, зачем мне убивать тех, в кого…
– Заткнись! – ХимЧан срывается, и его глаза вспыхивают от ярости голубым пламенем. – Из–за тебя я потерял того, кто вернулся ко мне, хотя знал, что я монстр! Он принял меня со всеми моими приступами, со всей моей злостью и грубостью! Вернулся, когда отворачивались все, когда все ненавидели и презирали!
– Они стали превращаться! Ваши дети, ваши гены сделали слишком сильный мутагенный взрыв в их организмах! Вы были против применения сыворотки, и эти двое стали превращаться! Поэтому были перепады настроения, сырое мясо и постоянная тяга к холоду! Они начали превращаться в снежных волков!
ДэХену кажется, что земля уходит из-под ног и вожак просто смеется. Хватаясь за ХимЧана, чтобы не упасть, он зажмуривается от боли в висках. Ким вздрагивает, несколько раз моргает, и пламя исчезает. Зал перестает представать перед ним комнатой с голубоватым оттенком. Глядя на Зело, он сипло бормочет:
– Как, в волков? В каких еще… Это же неправда все. Глупая легенда, которую волчатам рассказывают на ночь вместо сказок. Ты сам говорил, что это невозможно! – ДэХен быстро направляется к Зело, но тут его осеняет.
Тогда они нарушили приказ. Вожак приказал отнести их к морю и утопить. А они оставили на снегу.
Двух полупревратившихся волков. Они отдали ЁнДжэ и ЧонОпа в ту стихию, которая создала их второе "я". Хищников, убийц, лучших охотников, сильнейшую расу – снежных волков.
– Легенды придуманы не просто так. Они создаются по воспоминаниям о жутких страшных временах. Мой прадед видел одну особь данного вида. Волк влюбился в человека, и у них родился ребенок. Уже во время беременности стало ясно – с носителем что–то не так. Тяга к снегу, привязанность к своей половине, преданность, любовь к мясу, отвращение к теплу и слишком яркому свету. Вам ли не знать, какие мы жестокие, сколько мы убиваем своих непокорных волков? Просто так полюбить и остаться? Это глупо, неразумно и невозможно. Волк может любить волка, но чтобы человек был влюблен в снежное создание? Это практически невозможно. Вам больно, вы не спите и не едите не потому, что влюбились в этих парней, не потому, что они носили ваших детей. Они вам предначертаны. Вы столько лет были одни, вы не смотрели ни на кого в стае, даже не задумывались о потомстве, свадьбе, любви, а тут нашли их по одному запаху. Вытащили половину стаи в город, чтобы забрать их, чтобы увидеть, как они выглядят. Вы мучаетесь, хотите умереть, потому что, как только родились дети и связи с потомством ослабли, эти эмпатические нити сплелись с вами. Вы чувствуете боль, потому что их нет рядом, потому что не прикасаетесь, не чувствуете запах и не можете слышать стук сердец. Сердец, которые по праву принадлежат вам, – Зело сцепляет ладони в замок и прижимается к ним губами, тяжело выдыхая. Говорить подобное своим родным волкам сложно. Даже после происшествия с ЁнГуком он не может отказаться от них. Бан выдержит, и ЧжунХон знает это. Сейчас волки успокоятся, и ДэХен все исправит, ведь ЕнГук воспитывал двух маленьких охотников не меньше, чем Зело.
– Эта легенда - ложь. Мой ЧонОп не способен на подобное! – ДэХен чувствует, как от одного имени у него внутри все дрожит, и по телу бегут мурашки.
– На что не способен? ДэХен, ты ведь чувствовал – что–то не так, вокруг все прежнее, а ты меняешься. И сейчас боль и злоба, даже состояние ЁнГука показывает, как вы тесно связаны. Вы прекрасно помните, что по легенде волк, влюбленный в снежное создание, стал самым сильным в стае. Но… У каждого такого перевертыша есть особенность: они могут убивать себе подобных. Если с одним можно справиться, то ваши мужья просто уничтожат расу снежных волков, – Зело закрывает глаза и тяжело выдыхает, убеждая себя, что он все сделал правильно. Утопить их было самым лучшим решением.
– Джэ бы не сделал такого. У него есть ХимЁн и я, у него два племянника растут, – ХимЧан кивает на ДэХена. – Он не такой, ты сам прекрасно это знаешь, он всегда был жизнерадостным и относился к нам по–человечески, какими бы мы не были!
– Относился по-человечески? Думаешь, они не озверели бы после того, как вы похитили их? Забрали от мужей, женили на себе, первая брачная ночь у каждого была… Да что там подбирать слова? Это было больше похоже на изнасилование. Избиения, драки, перепалки, скандалы, ссоры, моральное давление. Если бы у меня была такая ситуация, я бы не убил, я бы истязал, ребята. Я бы заставил мучиться и молить о пощаде, – ухмыляется Зело и потягивается.
– Неправда. Мы бы были вместе, и нас бы никто не разлучил, жили семьями, охотились, защищали стаю, воспитывали детей, воевали, вели переговоры, как обычная стая, – утверждает ДэХен, садясь за длинный стол, который появился в зале, когда они начали руководить сородичами.
– Возможно, а возможно, они бы решили полакомиться вами. Растерзали, забрали детей, а потом, вернувшись, истребили бы нашу расу. Боюсь говорить это, но то, что вы утопили их… Это было лучшим решением, – признается вожак, глядя на охотников. ХимЧан чешет затылок и, пожимая плечами, тихо говорит:
– Ну, как тебе сказать… До воды мы немного не дошли…
– Ну да, километра три, – улыбается ДэХен и понуро опускает голову, понимая, что происходит.
– Что это значит?! Вы что, не утопили, не избавились от них?! Черт возьми, что вы вообще сделали?! – Зело вскакивает с трона, представляя, как его стаю просто выгрызают два спятивших от злобы волка.
– Мы вынесли их на снег и положили умирать на лед.
Это фраза убивает всю расу снежных волков. Зело представляет, как его клан тонет в собственной крови, огни жизни гаснут один за другим и стая бежит как можно дальше от двух разъяренных супругов охотников.
– Они убьют нас, если только…
Вожака прерывает пронзительный вой, и ХимЧан резко поднимается со своего места. ДэХен зажмуривается и снова вслушивается в умопомрачительно–приятный звук, который будоражит его до глубины сердца – ЧонОп.
– … если только они не придут за своим потомством, – тихо шепчет вожак, наблюдая как его охотники бросаются к дверям, выбивая их плечами, словно они были закрыты.
Забывая превратиться в волков, ХимЧан и ДэХен расталкивают сородичей, несутся к выходу из логова. Туда, где раздавались два пронзительных воя, а теперь они слышат три тихих игривых рычания – дети.
Коридоры кажутся бесконечными, темными и жутко узкими, света не хватает, а народу столько, что приходится расталкивать сородичей в разные стороны, причиняя им травмы. ХимЧан выходит первым в огромную пещеру и замирает, видя, как два красивых волка направляются к вертолетам, стоящим у самого выхода.
Один волк несет в пасти его сына, а второй ухитрился вцепиться в ЧонОпа и ДэМуна. Чон и Ким бросаются за волками, подмечая про себя, что они немного меньше, грациозней, но даже со спины видно, как пламя глаз потоком расходится по морде.
Охотники смотрят на детей и не верят своим глазам: они в полном восторге от того, что их катают в пасти. Близнецы качаются как на качелях, дрыгая лапками, а ХимЁн смотрит на ХимЧана и, показав зубки, машет пушистой лапкой:
– Папа, пока, я домой с мамой! Я скоро приеду!
– Нет, родной. С мамой вы останетесь тут, – ХимЧан смотрит на ДэХена, и друзья быстро бегут за супругами, когда те уже добрались до вертолета. Охотники видят ненавистных мужей, которые уже один раз чуть не забрали их любимых. Синет и ХинЁн берут волчат, но дети сразу начинают рычать и кусаться, вызывая у отцов приступ гордости. Ким и Чон в прыжке превращаются и медленно наступают на двух чужеземцев, а те и не думают бежать. Лениво разворачиваясь, они демонстрируют себя, хвостами закрывая дверцу вертолета.
Поджарые, пушистые, злые и невероятно красивые. Охотники покорно припадают к земле, кланяясь перед своими любимыми. У ЧонОпа оранжевые глаза, слово в его очах догорает костер в ночи, но искры медленно тлеют. У ЁнДжэ - темно–темно-синие: кажется, что смотришь в глубокое море и тонешь в них. Охотники не верят, что эти два божественно–прекрасных волка - их любимые мужья. Но когда поднимается метель, и ЧонОп с ЁнДжэ становятся людьми, они понимают, что немного ошиблись: это уже не их любимые.
Бледные, худые и злые. ЧонОп достает из–за пояса пистолет и наставляет на ДэХена; даже когда тот обращается и встает на ноги, шатен не убирает оружие, наоборот, прицеливается.
Первая пуля простреливает Чону плечо, мгновенно пробивая кость.
ХимЧан медленно выпрямляется и, взъерошив светлые волосы, смотрит на блондина. Ким не замечает ножей, и это его ошибка: первое лезвие угодило в живот, войдя по самую рукоять.
– Любимый…
– Закрой свою пасть, урод. Я истреблю твою чертову расу, как ты убил меня, бросив подыхать на снегу. Но главное не это: ты посмел забрать моего ребенка, – карие глаза становятся голубыми, а затем синими. ХимЧан смотрит в них и устало улыбается: у их сына, малыша ХинЁна, сине–голубые глаза родителей. ЁнДжэ был жив с самого начала.
– Это все непоправимая ошибка, ЧонОп, послушай, по легенде… – вторая пуля попала в ногу, и Чон, опустившись на одно колено, склоняет голову: – Умоляю, выслушай…
– Легенда? Люди, превратившееся в волков, могут убивать вас – чистокровных. Это ты хочешь сказать? Тебе нужно было утопить меня, а теперь я уничтожу все, что у тебя есть, – еще одна пуля попадает ДэХену в спину, но он поднимается на ноги и начинает превращаться. Метель медленно охватывает его, но выстрелы не позволяют ему объединиться с природой, и стихия отступает, оставляя его в образе человека.
ХимЧан вынимает окровавленный нож и чувствует странный едкий запах. Смотрит на лезвие и понимает, что зеленые разводы склизкого вещества - это ненормально. ДэХен начинает хрипеть и хватается за руку – первая пуля вошла туда.
– ЁнДжэ, родной… Умоляю…
– Прощай, Ким. Последние часы с нашим ядом будут самыми страшными в вашей жизни. Спасибо, что позаботился о моем ребенке.
ХимЧан чувствует, как температура поднимается, подступает тошнота, и голова кружится. Из носа идет кровь, и он падает на землю, не чувствуя ног. Вой стаи - это последнее, что он слышит до той темноты, которая охватывает его.
ДэХен зажимает рану рукой, но кровь ненормально быстрым потоком орошает снег, заливая его ладони. Яд попадает в кровь, но шатен не падает, он стоит на ногах. Только когда ЧонОп бьет его рукоятью оружия по челюсти, Чон падает на снег и, замечая вдалеке свою стаю во главе с Зело, умоляет их поторопиться.
Сородичи не успевают всего лишь на пару секунд - вертолеты взлетают, скрываясь в полярной ночи, унося с собой воскресших любимых волков и троих детишек, которые уверены – они скоро вернутся с мамами назад и будут жить дружно и счастливо. Они скоро вернутся к папам, а пока побудут с мамами. В этом ведь нет ничего страшного?
Снегопад.
– Любимый... – Синет замолкает, понимая, что в супе плавают мелкие детали от конструктора Lego. Мужчина поднимает глаза на ХимЁна и складывает руки на груди. – Твои проказы?
Малыш сразу сжимается под строгим взглядом мужчины и прячется за маму, зная, что тот не даст его ругать.
– Я хотел мамочке вкусный суп приготовить, а конструктор нечаянно.... Так, бульк - и упал в кастрюльку с супчиком!
– На прошлой неделе ты насыпал стиральный порошок в мое тушеное мясо, – Синет уже начинает выходить из себя.
Они месяц назад забрали детей от их родных отцов, и сейчас, спустя всего тридцать дней, они уже готовы вернуть их назад. Если ХимЁн "помогает" ему готовить, это еще можно пережить, а вот сломанный и разобранный на части ноутбук нет. Так же малыш спустил в унитаз телефон Синета, его зубную щетку и ключи от машины.
– Не ругай ребенка, – ЁнДжэ всегда защищает сына и не позволяет Синету повышать на него голос или воспитывать. Малыш всего месяц назад расстался с отцом, и он постоянно спрашивает, когда они поедут к папе: он ведь так скучает по нему!
– Я его отчим и имею полное право воспитывать его, – язвит Синет, а малыш хмурится и, обняв маму за шею, садится к нему на колени:
– Мамочка, а кто такой отчим? И когда мы полетим к папочке? У него скоро день рождения, я на занятиях сделал ему подарок, – ЁнДжэ целует сына в черную макушку и крепко обнимает.
Как же он любит это создание! Его маленькую частичку, которая любит так искренне, что волку хочется плакать от счастья. Он словно маленький мир, который забрали у Ю.
– К папе вы не полетите, теперь твой папа я, а о том уро... – Синет осекается, видя горящие глаза любимого. Горящие синие глаза. – Вы не вернетесь туда, будем жить тут.
В этот момент у малыша рушится половина его вселенной, и злость становится одним из тех слоев фундамента, который держит целую часть мира: маму. Всего два человека для него, а это целая вселенная, целая планета: мама и папа.
– Полетим, жить тут не будем, папочка во сне снова будет плохо себя чувствовать. А когда он проснется, я должен быть рядом. Он всегда говорил утром, что я похож на мамочку! – упрямству этого ребенка можно завидовать: кажется, он свернет горы, преодолеет все, но своего папу он не бросит.
ЁнДжэ. Он думает о ХимЧане постоянно, каждую минуту, когда он один, когда он спит - разум создает ему сны счастливых моментов их несуществующей жизни.
Но, слушая сына, он понимает: ребенку незачем врать, притворяться и выдумывать. Он говорит то, что было на самом деле. Как ХимЧан не спал ночами, а, когда засыпал, ему снился какой–то снег и холод. Джэ сразу понял, что это их расставание. Малыш рассказывал, как они ходили на их могилы. К нему и дяде Опи. Как они разговаривали с ними, и папа отворачивался, водя рукой по лицу. ХимЁн и не догадывался, что папа плакал. Его папа сильный, смелый, грозный, он лучший волк и он не плачет.
Ребенок говорил, что близнецы ЧонОп и ДэМун - его братья, потому что так сказал папа, и он очень скучает по ним.
Когда все это звучит из уст его сына, ЁнДжэ чувствует щемящую боль в груди, ведь ХимЧан стал его камнем преткновения, который не преодолеть.
Он не любит. Джэ был уверен в этом до появления сына. Он монстр без чувств, кукла в руках вожака.
– Папа теперь я, а тот волк... Думаю, он забудет о вас по приказу Зело.
– Папа и дядя Дэ главные сейчас, дядя Хон сейчас с дядей Гукки. Папа руководит стаей - он главный, а дядя Дэ ведет разговоры с другими волками, он тоже главный, но другой, не такой главный, как папочка. Мама, ты меня понял? – ХимЁн пытается рассказать о том, что один раз он подслушал папин разговор с дядей ДэХеном насчет новых границ и что обязанности вожака они разделили между собой.
– Да, я понял тебя, родной. Синет, давай поговорим позже, – ЁнДжэ не спрашивает, он берет сына на руки и несет его в кровать - уже пора спать.
– Я скучаю по папе, Синет злой и плотивный, он плохой, он не папа, – вытирая личико после традиционного умывания, ХимЁн надевает тапочки и бежит в комнату, оставив маму в раздумьях.
– Я знаю, родной, я знаю.
В последнее время отношения с мужем не ладятся. ЁнДжэ был с ним только после спасения, он общался с ним, держал за руку, но не позволял любить себя, не позволял целовать.
Человек, который спас его, стал запретом. Блондин просто чувствует неприязнь, злобу зверя, когда ночью вместо запаха ХимЧана он чувствует смрад чужого одеколона. Ю прекрасно понимает, что это связь волков, что это просто зверь выбрал пару и хочет к нему.
ЁнДжэ до горящей кожи чувствует, как к нему прикасается Синет. После их ночей, обычных ночей сна, он каждое утро остервенело трет кожу мочалкой, смывая чужой, не родной запах.
– А папочка носит твое колечко на шее, вот тут, – ХимЁн садится на кровати и показывает пальчиком на грудь Джэ. Охотник сразу вспоминает, как Ким сорвал с него обручальное кольцо, которое он больше никогда не видел. Оказывается, ХимЧан не выкинул его, а использует как украшение.
– Папа изменился, я помню его другим, – ЁнДжэ никогда не говорит, как они расстались, каким ХимЧан был. Он не будет настраивать сына против отца, да и пока он слушал его, день за днем, волк понимает, что тот Ким уже исчез. Там, в Арктике остался другой волк. Который плакал на его могиле.
***
– Мальчишки постоянно обижаются на меня, спрашивают, почему не видят братика ХимЁна. Раньше нужно было зайти в соседнюю квартиру, а сейчас поездка через весь город становится настоящим проклятьем, – ЧонОп с напарником гуляют по парку, а дети носятся на лужайке, постоянно превращаясь в волчат и снова становясь людьми.
– ХимЁн много рассказывает о их прошлом. Дядя ДэХен и братики - они росли вместе и сейчас крайне недовольны разлукой, – ЁнДжэ покупает детям мороженое и, отдав каждому по одинаковому ванильному рожку, получает три поцелуя в щеку от каждого ребенка.
– Знаешь, мальчишки рассказывают о ДэХене, и мне кажется, что мой бывший муж и их отец - это два разных парня. Словно братья–близнецы, но абсолютно разные, – ЧонОп садится на скамейку и смеется, видя как ДэМун кормит ЧонОпа своим, точно таким как у него, мороженым. – ХинЁн не различает их, – словно невзначай оповещает охотник, продолжая выговаривать другу все, что накипело. – А они постоянно проказничают. Выкидывают его вещи с балкона, специально шумят, когда ХинЁн приходит с дежурных суток; они залили его документы супом, а потом разрисовали их. Вчера ЧонОп превратился в волчонка и сгрыз его униформу, а ДэМун добавил в кофе всех таблеток, которые были в аптечке. Я не знаю, совпадение или нет, но большинством этих жутких капсул оказалось слабительное. Хин весь вечер ругался, кричал и матерился, я пытался его успокоить, но малыши решили сами защититься и, зарядив в него своим пюре и мясом, сказали, что он ужасно готовит и ему надо научиться кулинарить у папы.
– Они не признают его?
– Нет. Ни под какими предлогами. Как только оба слышат, что он хочет стать их папой, они начинают визжать, плакать, а затем превращаются в волчат и до крови кусают ему руки, когда он отбивается от них. ЧонОп часто спрашивает меня, когда мы вернемся: он уверен, что папа скучает. Неужели они не чувствуют, что отцы погибли? Яд сразу проник в кровь, и по браку снежных волков нас можно объявить вдовцами... – ЧонОп замолкает, когда к нему подбегает малыш ДэМун и протягивает букет цветов, за ним подбегает брат и, отдав маме мокрую кувшинку, которую он выловил из пруда, бежит дальше играть. Мун смотрит на цветы и видит в глазах напарника грусть и тревогу. – Что не так?
– Мне никак не приучить себя к Синету. Он мой муж, но я даже обнять его не могу, создание внутри меня готово убить любого мужчину, кроме ХимЧана. Родной, зачем тебе эта мышь? – Джэ не успевает остановить ребенка, как он подбегает к нему с декоративной ручной крысой и звонко заявляет:
– Мама, это же Микки Маус! – ХимЁн снова убегает и, отдав девочке крысу, которая гуляет со своим животным, бежит к братьям.
– Они великолепные, – ЁнДжэ видит, как глаза у детей загораются, и они смотрят в пустоту, ощущая родную энергию.
– Что–то не так... – ЧонОп поднимается со скамейки, но не делает и шага, как вокруг поднимается метель и он видит образ ДэХена.
Силуэт ХимЧана появляется перед ЁнДжэ, и его тут же рассеивает ХимЁн, который не понял, что это ненастоящий папа, а просто его образ. Близнецы неуклюже пытаются обнять ДэХена за ноги и забраться на него, как раньше, но он садится на корточки и, глядя на малышей, говорит:
– Я уже иду за вами, родные.
ХимЧан снова появляется столпом снега и мириадами снежинок, он наклоняется к сыну и, целуя в лобик, тихо шепчет:
– Я скоро заберу вас, не отпускай маму никуда.
– Не отпущу! – ХимЁн в восторге хлопает в ладошки и вытирает воду со лба, оставленную папой. ХимЧан переводит взгляд на супруга, и они с ДэХеном растворяются в снежной метели, оставляя за собой только эхо:
– Вы никуда не спрячетесь...
Злая бабайка.
– Я не могу с этими детьми, – шипит ХинЁн, глядя на малышей, которые сидят в ванне и играют в кораблики. – Они сегодня превратились в волков, когда мы были в магазине!
– И что? Сейчас каждый двадцатый в нашем городе - оборотень, и превращение в волков не редкость, – ЧонОп наблюдает за детьми, упираясь в дверной косяк плечом. – Мальчишки, пойте, чтобы я вас слышал.
Мун ведет мужа на кухню, слыша, как из ванной наперебой звучат песни из мультфильмов.
– Ты видел, как люди смотрели? Они пялились на детей! Каждый взрослый человек понимает, что это не обычные волчата, что они определенной породы, с необычной шерстью! Да что говорить–то?! Когда они превращаются, вокруг них снежный вихрь появляется! – ХинЁн злится, что муж так безответственно относится к проблеме. Он даже и думать не хочет о другом, для себя он все решил: детей надо вылечить от способности перевертышей любым способом.
– Вокруг меня тоже снежный вихрь - они мои дети, и эта сила у них от меня, – ЧонОп закуривает и, бросив зажигалку на стол, упирается локтями в оконную раму, глядя на улицу.
Как ему надоели глупые, бесполезные, никому не нужные скандалы. Он не даст своих детей ни одному специалисту - не дай бог, кто–то захочет "вылечить" их от самих себя.
"Я убью прежде, чем кто–либо успеет об этом подумать. А потом Чон добавит сверху, для убедительности. Кстати, о нем... С момента послания прошло два дня, а я все как в сказке живу. Мальчики бы сказали мне о приближении отца, да и я чувствую этого придурка за тысячи миль.
Не умер.
Зело - молодец, сообразил убить их прежде, чем это сделает яд. Отключил их исцеляющий фактор, а пока они были мертвы, полностью заменил кровь в каждом теле. Литр за литром, даря им новую жизнь. А потом, когда два тела-сосуда были вновь полными, он позволил исцелению начаться. С остатками яда они справились за мгновение. Молодец, вожак, в благодарность они даже вернули драгоценного лидера, вернули малыша Бан ЁнГука с того света.
Это было очень драматично и трогательно, когда за меня ты причинил любимому вожаку сильнейшую боль. Я бы даже сказал, что было приятно почувствовать, как ты борешься за меня, за свои чувства.
Жаль, что я уже не смогу ощутить твоих прикосновений, тело не будет согреваться в теплых объятиях, и я не поцелую твои губы.
Как бы болезненно это не звучало, но я реалист. Хоть и связанный с тобой, до чертиков одинокий, но реалист.
Я только не могу забыть твой голос и слезы тогда, когда ты оставлял меня на снегу. Как накрыл курткой и выл от боли, хрипел и хватался за сердце. Ты целовал меня на прощание и шептал молитвы, прося не бросать одного.
Ты сказал, что любишь.
Без иронии, смеха и ехидства. Ты плакал, целовал мое лицо и шептал, что любишь. Любишь меня одного и хочешь семью.
Но ты ушел. Оставив меня там одного. Ушел один раз - уйдешь и в следующий. Мальчикам будет тяжело без тебя, и мне будет плохо, но ты не найдешь нас. Сегодня ночью я с детьми исчезну из города.
Оставлю ХинЁну записку, извинюсь и просто растворюсь в одном из десятков мегаполисов. Меня и Джэ никто не найдет. Синет и Хин просто не справятся, а ты и Ким собьетесь со следа. Столько запахов, постоянные перетасовки машин, переезды с квартиры на квартиру, кочевая жизнь. Именно так я и хочу поступить. Надо уберечь мальчишек от тебя.
Мне самому надо спастись от тебя, Чон ДэХен. Я хочу порвать нашу связь, я хочу забыть тебя. Я больше не могу просыпаться ночами и метаться по квартире в поисках тебя, я не хочу прятаться под одеяло и не согреваться. Я просто устал от снов, где мы любим друг друга. Живем в твоей квартире, воспитываем сыновей, и ты обнимаешь меня.
Я устал".
ЧонОп укладывает детей спать, послав ЁнДжэ сообщение, что все идет по плану, начинает ритуальные отжимания, которые отвлекают его от скверных мыслей. Дети садятся в кроватках и наблюдают за родным человеком; они уже хотят сказать, что папа стоит внизу, у подъезда, но они так соскучились, так хотят к нему, что, закрыв друг другу ротики ладошками, ложатся на подушку. Обняв игрушку, дети засыпают, чувствуя родителей в десятках метрах от них. Первый раз они чувствуют их вдвоем. Не только маму или папу, а сразу пару самых любимых волков на Земле.
Дожидаться папочку сейчас нельзя, иначе они выдадут его, и тогда будет плохо. Близнецы не знают, что скрывается под словом "плохо" в этой ситуации, но никакого плохого они не хотят.
ЧонОп заканчивает подтягивания и, вытирая пот с шеи, не замечает, что эти соленые капельки усилили его запах и его муж, зверь, лучший охотник, совсем близко.
Мун забирается в ванную и, подставив лицо прохладной воде, с удовольствием чувствует дрожь и мурашки, бегущие по телу. Делая освежающий поток теплее, Оп вдыхает и замирает.
– Он здесь.
Теплый терпкий запах обволакивает Муна, заставляя сердце трепетать. Охотник повязывает на бедра полотенце и выходит из ванной комнаты, предварительно прихватив с собой пистолет с отравленными пулями, который был закреплен под раковиной.
Шатен сразу улавливает голос родного волка, но, не поняв, откуда он, сначала заходит в спальню и вздрагивает от увиденного.
В комнате горит бра, бросая тени на марокканский ковер; все идеально чистое, только кровать разобрана и находится в художественном беспорядке.
На подушке удобно устроился ХинЁн. Он смотрит в окно, а свет от ночника освещает его лицо. Он расслаблен, лег как всегда в одежде, скрестив ноги в лодыжках, в руках пульт от телевизора и...
И свернутая шея.
ХинЁн просто застыл в своей привычной позе, глядя невидящим взором в окно. ЧонОп прекрасно понимает, что шансов справиться с ДэХеном без оружия у него никогда не было. А когда они забрали у Чона малышей, Хин подписал себе все приговоры без шанса на помилование.
Детский смех отрезвляет ЧонОпа. Он хватает джинсы и, натянув их на голое тело, передергивает затвор пистолета. Понимая, что ДэХен ничего не сделает их детям, но факты - упрямая вещь, особенно вкупе с фантазией. Воображение рисует двух малышей, которые спят в кроватках со свернутыми шеями... Все залито кровью, противный соленый запах ударяет в нос, и на мгновение Мун верит в собственную иллюзию, ускоряясь.
Шатен осторожно приоткрывает дверь и чуть не роняет оружие на пол. ДэХен лежит поперек кровати, прижавшись затылком к стене. Он щекочет детей, которые визжат и тарабанят ножками в воздухе, пытаясь вырваться. Чон поправляет ремень на черных джинсах – единственная одежда, которая на нем есть, - и, поцеловав детей, крепко обнимает их. Мальчики вцепляются в шею отца и наперебой спрашивают:
– А ты будешь с нами?
– А мы поедем домой все вместе?
– А ХинЁн не наш папа?
– А почему ты не приходил?
– А ты любишь мамочку?
– А ты соскучился по нам?
ДэХен звонко смеется и, поцеловав близнецов в щечки, кладет их в кроватки спать:
– Мы все поедем домой, я вас очень люблю и никому не отдам. Я пойду, поговорю с мамой, а вы ложитесь на бочок и спать, – папа целует малышей в макушки и, накрыв их одеялом, поворачивает голову, в упор глядя на мужа. – Нам нужно поговорить, пройдем на кухню.
ЧонОп прячет пистолет за спиной и кивает волку; тот поднимается с кровати детей и, еще раз поцеловав близнецов, направляется к любимому.
Дверь за ним закрывается, и дуло пистолета сразу упирается в грудь, обжигая холодом. Мун взводит курок, и Дэ знает: он выстрелит. Он будет стрелять в мужа, потому что хочет избавиться от душевных пыток, как и Чон.
ДэХен неожиданно резко поддается вперед и, выбив пистолет из рук любимого, врезается с ним в стену, прижимая родного волка как можно ближе к себе.
Чон тянется к желанным губам, не веря, что будет целовать этого парня не во сне, а наяву, но Мун соблазнительно улыбается и, облизнувшись, хватает бывшего мужа за горло.
– Поговорить и распустить руки - это разные вещи, дорогой. Ты знаешь, что ты наделал, убив моего мужа? – глаза любимого вспыхивают, и ДэХен теряет нить разговора, глядя в оранжевое пламя.
