– Я с тобой буду жить.
После этих слов ДэХен понимает, что заточил любовника в ловушку – больше у него не будет шанса уйти.
ХимЧан поднимает глаза, и его лицо попадает в плен теплых ладошек. ЁнДжэ улыбается, видя его блестящие карие глаза:
– Я не брошу тебя, как все они.
И Ким хочет умереть в этот момент, он ненавидит себя и готов молить Ю о прощении на коленях, потому что он уже знает – он не сможет жить после его гибели.
Они оба смертельно больны ими. Навсегда.
Рождение смерти.
– Мы рабы системы, ненужный хлам... – блондин смотрит на звездное небо и смаргивает слезы, застилающие взор.
– Мы всегда были такими, – шатен, сидящий рядом, играет с цепью, которая крепится к каменной стене, а другой её конец находится на его ошейнике.
Они сидят в загоне четвертый час – дикое, необузданное сумасшествие накрывает их все чаще и чаще, а через пару часов настанет самая жуткая волна буйства.
– Малыши скоро появятся - думаю, к вечеру мы станем папами... – ДэХен дергает цепь и слушает металлический звон, зажмурившись. – Я сейчас не хочу быть отцом, – признается волк и падает на колени, чувствуя холодный снег. Блондин зачерпывает снежную массу в ладони, прикладывает её к лицу, ощущая, как следы от слез начинают щипать.
– Я готов восстать против Зело. За него, – тихо добавляет ДэХен и смотрит на погруженного в мысли друга.
ХимЧан вспоминает, как их бросили родители, друзья, опекуны.
"Никому и никогда мы не были нужны. Все боялись, чувствуя нарастающую силу в маленьких волчатах. Отворачивались и бежали. Все делали именно так.
А вы вернулись. За тобой прилетел твой первый муж, который знает тебя, ухаживал за тобой, любит, понимает, оберегает, а ты развернулся и пошел ко мне. Ты чувствовал мою боль и пришел назад. Я знаю, это сложно, когда такой выбор и ты понимаешь, что надо вернуться к тому ужасу...
Я не знаю, зачем ты это сделал, но вчера я смотрел на тебя, и мне хотелось зацеловать самое великолепное создание на Земле. Мне хотелось обнять тебя и долго–долго целовать твои губы, но я не притронулся к тебе.
Как я мог затащить тебя назад и врать о шансе? О том самом шансе, что ты будешь жить, тебя не убьют, выкинув на снег. Ты поверил мне первый раз в жизни, а я солгал. Ты вернулся, хотя все бросали и отворачивались. Подошел ко мне и обнял, снимая мою боль одним движением.
А теперь я не знаю, что я скажу сыну, когда он будет спрашивать, где его мама. Будет жутко, когда я отвечу: "Сынок, твой папа - эгоист, и он убил маму собственными руками, попросив остаться рядом". Я уже вижу ярость и отвращение в карих глазах моего ребенка, его грозное рычание и слезы".
ДэХен дергает себя за ошейник, и приступ ярости снова накрывает его, вслед за ХимЧаном. Но если голубоглазый волк воет в ночи, надеясь, что его половинка его услышит, то второй зверь рвется из вольера, пытается вырваться из ловушки.
Мгновение, и ДэХен замирает, тяжелой тушей падая в сугроб. ХимЧан чувствует запах крови и, отряхнувшись от снега, которым его припорошило, подходит к другу.
Шипы в ошейнике, пробитое горло и перерезанные связки. Один раз такое было, и исцеляющий фактор заживил их так, что теперь шатен обладает самым звонким и красивым голосом в стае. ХимЧан же всегда не любил свой бас, который больше напоминает утробное рычание хищника.
Голубоглазый волк подпихивает друга мордой; рана медленно заживает, словно ей дали команду. ДэХен встает на лапы, отряхивается от снега и снова приземляется в сугроб, желая замерзнуть и больше не встать.
"Сегодня вечером я стану папой. Сегодня вечером, через пару часов, я возьму тебя на руки, поцелую в последний раз и вынесу из пещеры на жуткую смерть. Обнаженный, слабый после операции, ты будешь спать, а я оставлю тебя умирать от холода. Это должны сделать мы. Я и ХимЧан - никто иной не будет этого делать. Зело отдал приказ, а мы должны будем подчиниться. Да что там должны, мы уже подчиняемся! Я уже вернул тебя из того тоннеля, в конце которого был свет, я оставил тебя в темноте, позвав назад. Я убил того, кто вернулся ко мне, несмотря ни на что. Простил мою грубость, болезненные реплики, простил все и пришел ко мне с той светлой дорожки, которая могла даровать свободу, счастье и жизнь".
– Я не смогу жить без улыбки этого человека, – признается ДэХен, вспоминая счастливое лицо супруга. Его яркие карие глаза, которые выражали тысячи эмоций, губы, дарящие самые красивые улыбки, его любимая родинка на носу, которую Дэ всегда целовал перед сном. Чон поднимается на передних лапах с земли и громко воет в ночной тишине.
ХимЧан закрывает пылающие голубые глаза и, превратившись в человека, смотрит на друга карими очами, боясь сказать, что ему страшно.
Страшно остаться без блондина, который не бросил его, но которого бросит он. Он хочет плакать, но стыд и гордость не позволяют ему этого сделать.
Они уже играли с носителями, сделали больно, смеялись над ними, а сейчас готовы растерзать Зело, который просто отдал приказ, подумав только о статусе.
– Я его... – ХимЧан не может ничего сказать; он понимает, как это глупо сейчас звучит, но ДэХену не нужно ничего слышать - он понимает, каково это. Любить и потерять все самое дорогое в своей жизни благодаря своим же стараниям. Он чувствует такой же страх, ужас, но чувства волков замирают в одно мгновение.
Снег застывает, так и не долетев до земли, время застывает, ветер стихает, и волки понимают: это конец.
Секунду назад на свет появились три сына самых лучших охотников стаи.
Самоубийцы
Вокруг пещеры снежных волков всегда холоднее, нежели в нескольких километрах глубже - там, в городе.
Лютый мороз окутывает логово хищников, снежная буря становится все сильнее. Словно жалящие пчелы, крупицы снега опускаются на теплую кожу. Мгла поглощает две фигуры, плечи которых опущены, головы склонились вниз к драгоценным ношам на их руках.
Первый охотник, Чон ДэХен, разглядывает бледное лицо своего супруга и опускается на колени около входа в пещеру. Он чувствует слезы, бегущие по щекам словно водопад. Он ощущает тихое сердцебиение своего носителя и желает одного: чтобы их сердца замерли вдвоем. В одно мгновение.
Он бережно кладет своего супруга на снег, слыша, как под ним хрустят снежинки. От лютого безжалостного холода у ЧонОпа начинают синеть губы.
ДэХен склоняется и, накрыв шатена своей курткой, целует его потрескавшиеся губы своими. В последний раз он чувствует тепло человека, которому он был нужен.
А потом он встает и уходит в пещеру, оставляя своего мужа, носителя, своего ЧонОпа на холодном снегу. Обнаженного, совершенно одного, без единого шанса на жизнь.
Вторая фигура – Ким ХимЧан. Он садится на снег и, прижав к себе холодное тело блондина, зарывается лицом в его волосы, чтобы никто не видел его слез.
Он шепчет мольбы прощения, говорит, что виноват, что он ему нужен, что благодарен за потомство и что ему нужно оставить его. ХимЧан не в силах смотреть на белоснежное лицо с синими губами и заснеженными ресницами. Он раз за разом целует ЁнДжэ в макушку и тихо плачет.
Но когда им нужно идти, он осторожно кладет Ю на снег рядом с ЧонОпом и, накрыв его своей толстовкой, смаргивает застывшие слезы.
– Не могу, больно... – ДэХен замирает, в ужасе держась за сердце, и начинает задыхаться. ХимЧан делает вдох и зажмуривается от раскаленного кислорода в легких. Сердце начинает разрывать когтями то самое животное, которому нужен рядом человек.
Но приказ должен быть исполнен, и волки, скуля от боли, целуют своих супругов в последний раз, уходя.
В этот момент лучшие охотники убили самих себя.
POV Носители.
Открываю глаза, но ни единого звука издать не могу. Мертвенно холодные губы не слушаются. В висках отдается стук сердца, отдается так громко, что эхом проходится по горлу.
Луна освещает все вокруг, но я этого не вижу. От холода кожа уже потрескалась, пальцев я не чувствую. Скулы и челюсть свело судорогой.
Этот холод, он пронизывает меня, ложится плотным покрывалом и душит. Вот что значит смерть от удушающей ледяной мглы.
А я, дурак, поверил тебе. Остался. Зачем? Чтобы смотреть на луну и умирать? Чувствовать боль в животе, знать, что есть ребенок, но не знать, как он выглядит.
Смотреть на луну и мечтать о гибели. От рук своего мужа.
Луна такая яркая, она слепит глаза. Чувствую, как внутри что–то начало кровоточить, и на языке появилась теплая кровь.
Прикрываю глаза, чтобы не ослепнуть от сияния луны. Спустя тысячи минут, когда я прощаюсь с жизнью, слышу звук шагов, шум вертолета.
Глаза открыть уже нет сил, но я собираю крохи своей последней энергии и, приоткрыв веки, вижу темный силуэт мужчины. Он приближается, что–то кричит, касается меня.
А я закрываю глаза и погружаюсь в спасительную темноту.
Смерть, спасибо, что ты забрала меня так быстро.
Погасшее пламя.
Саундтрек к главе - Notre Dame De Paris – Tu vas me détruire (Frollo)
Они убивают меня…
Снежный волк забивается в угол клетки и, захлебываясь в крови, раздирает горло, а уничтожающее тепло оковывает каждый орган, каждую клеточку тела, и он падает на землю, воя. Вокруг него стоят сородичи, они мечутся вокруг клетки, лекари пытаются помочь, но, бессильно смотря на вожака, разводят руками.
Они не знают, что происходит с охотником.
Голубые глаза горят, и мощное тело содрогается от спазмов боли. Предсмертная агония длится уже несколько секунд. Ему становится страшно, когда он ощущает кровь своего носителя. Ему холодно в арктической ночи, а волк ничего не может сделать.
Друг, бьющийся в конвульсиях в соседней клетке, уже не дышит. Желтые глаза смотрят в одну точку. Они словно из желтого стекла; кажется, что их разбили, и паутинка трещин заволакивает взгляд.
Волк скулит, умоляет прекратить боль, просит выпустить на свободу, туда, к выходу из пещеры, но вожак держит их и не позволяет отойти от себя дальше, чем на несколько метров – длина цепи.
– Умоляю, спаси… – голубые глаза волка начинают гаснуть, словно огню не хватает кислорода, и он начинает исчезать. ХимЧан смотрит на лидера и склоняет голову, умоляя о пощаде. ЁнГук поджимает губы и отворачивается - в глазах на мгновенье застывают слезы; он смотрит на ЧжунХона, но тот качает головой и тихо шепчет ему:
– Я бы разрешил, ты же знаешь, но они… Ты знаешь, что произошло с носителями. Я бы разрешил, но эта легенда… ЁнГук, я прошу тебя, – Бан впервые за несколько веков видит страх в глазах вожака. Крепко обнимает его и чувствует, как ЧжунХон дрожит: он убивает своих детей.
Столько, сколько он сделал для ХимЧана и ДэХена, не делал никто. Он воспитал из двух слабых щенят сильнейших воинов, охотников, но забыл научить их любить. Забыл - и сейчас он не знает, что делать. Дети выросли, стали эталоном, но им никто не поможет: потому что это никому не нужно. И как бы Зело не хотел, как бы не желал, он не может помочь своим волчатам, которые воют от боли и впервые в жизни умоляют пощадить. Не себя. Тех, кто сейчас умирает на снегу.
ДэХен уже не дышит, его окровавленные лапы дрожат – процесс заживления начался. Пару часов назад, чтобы он не вырвался, на него надели кандалы, а когда он превратился и очутился в клетке, он попытался избавиться от оков, отгрызая себе лапы. Только бы вырваться в ту снежную метель, что уже поглотила двух ребят, которые всего за несколько десятков дней стали важнее родной стаи.
Стаи, вожака, лидера. Стали важнее всего, что было рядом больше века.
Зело замирает, слыша, что ХимЧан перестал дышать, а сердце больше не бьется. Он смотрит на голубоглазого волка через плечо лидера и в ужасе наблюдает, как его глаза трескаются, словно стекло. Голубые очи смотрят в пустоту, но огня жизни в них больше нет.
Такого раньше не было никогда. Они умирали, дерясь и буйствуя, но огонь в горящих очах возвращал их, дарил силу и волю к жизни.
– Огня нет… – в ужасе шепчет Зело и бросается к клеткам. Он срывает замок и, выламывая стальные прутья, тащит ХимЧана к ДэХену. Чон не реагирует, он словно груда мяса, что под действием сокрушительной силы вожака немного отодвигается.
ЁнГук дает знак отступить, и все присутствующие выходят, оставляя вожака один на один со своими детьми. ЧжунХон смотрит на волков и обнимает их за мощные шеи, запуская пальцы в белую шерсть, окроплённую кровью. Зело начинает трясти, и он, зарываясь в пушистые макушки, тихо плачет, воя от боли.
– Я не могу… Слышите? Я не могу… Они убьют всех. Я не могу, родные. Простите меня, но я не могу… – только сейчас лидер понимает, что эти два наглых охотника значили для его вожака. Просто дети. Два волчонка, которых все бросили и от которых все отвернулись. Те, кого он забрал и воспитал, наблюдал, как они растут, и гордо демонстрировал двух молодых самцов.
Они просто его дети. Дети, которых он не уберег. Не научил любить и забыл сказать, что носители - это нечто большее, чем инкубаторы. Он просто не смог сказать этого, когда появились ЧонОп и ЁнДжэ. Потому что спустя три недели произошло непоправимое. То, что могло убить всю стаю. И убьет, если бы он не убил этих людей.
– Простите меня… – ЧжунХон молит о прощении и, чувствуя кровь на руках, пытается привести волков в чувства, но пламя жизни не появляется в голубых глазах; опустевшими становятся и золотые очи. Исцеляющий фактор просто убирает все раны на лапах, груди, шее и на этом заканчивает свою работу.
– Похоже, это конец. Волки без своих половинок не живут, – ЁнГук заходит в огромную клетку, которая была разделена на две, и садится рядом с вожаком.
– У них дети! Они даже не видели их! Это нечестно! Забирать их у меня, я же не попрощался! – Зело сжимает волков в объятиях и замирает, слыша тихое, практически неслышное поскуливание. Лидер поворачивает голову к дверям и замирает, видя трех серых щенков, которые с трудом стоят на лапах, пищат от страха и осматриваются, выискивая что–нибудь страшное. Двое чуть меньше третьего, пониже и серее. Последний выше, и в его шерстке проглядывают белоснежные полоски, словно их забыли закрасить серой краской.
Они через шаг падают; один постоянно садится на попу, потому что его не держат лапы, а когда подходят к клетке, все трое пролезают сквозь прутья и, снова упав, удивленно смотрят на вожака, не понимая, почему их не держат лапы и почему папы их не встречают.
Два волчонка, что поменьше, подходят к ДэХену и, усевшись рядом с ним, начинают поскуливать, пытаясь дозваться до папы, но тот смотрит в пустоту стеклянным взглядом и не реагирует на своих близнецов, которые забираются к нему под тяжелую лапу и зарываются мордочками в шерсть.
Последний волчонок, что покрупнее, подходит к ХимЧану и, подняв мордочку на ЁнГука, тихо скулит, ложится на пол и закрывает уши лапками. Он чувствует, что с папой что–то не так и он не спит. Сейчас он бросил его. Он не чувствует мамы, он не чувствует папы. На мгновение ему становится так страшно, что маленькое сердечко замирает. Близнецы, которые бежали с ним, они вместе, они есть друг у друга, а он совсем один.
Несколько минут в тишине, и у малышей начинается истерика. Они начинают выть и метаться по клетке, в ужасе понимая, что эта красная жидкость на полу ужасно пахнет и она липкая, скользкая.
ЧжунХон уже поднимается с колен, чтобы забрать детей, но троица забивается в противоположный угол и начинает истошно вопить, от чего в ушах звенит. Они надрываются, воют так громко, как могут. Зовут родителей на помощь и начинают сипеть через пару минут. ЁнГук поднимается за вожаком и слышит тихий дуэт голосов самых свирепых охотников. Нечеловеческий, полный ярости и боли:
– Не смейте прикасаться к нашим детям.
Волчата смогли позвать своих отцов; осталось только повыть еще немного, и мамы точно найдутся, они это знают. А пока ХимЧан и ДэХен поднимаются на ноги, наводя на лидера и вожака такой ужас, что пара выходит из клетки, пятясь к двери.
Окровавленные пасти и ненормально сверкающие глаза; по морде текут кровавые слезы, и клыки становятся острее; взъерошенные и злые. Они растерзают любого, кроме детей и своих половинок. Но особенно они хотят разорвать тех, кто заставил их убить самих себя и бросить тех, кого они любят.
ДэХен медленно наступает на Зело, но два волчонка, крутящиеся вокруг его лап, отвлекают от предстоящей драки, и Чон, взяв детей в зубы, выходит, не замечая, что сносит дверь. ХимЧан наклоняется и, лизнув сына в мордочку, видит в его сине–голубых глазах сияние счастья. Он тихо, одобрительно рычит и, взяв сына в зубы, выходит из комнаты вслед за ДэХеном.
Дней.
– Папочка, вставай, – маленькая ладошка ложится на влажный лоб охотника, и ХимЧан резко садится на кровати. Сын смотрит на него и нисколько не пугается горящих голубых глаз и тихого рыка. Он только ждет каждодневной ритуальной фразы, которую он так любит. Папа молчит, смотрит на него, и тогда малыш сам спрашивает:
– Я похож на мамочку? – ХимЧан моргает, и голубое пламя исчезает; наклонившись, он целует своего сынишку, слыша, как входная дверь открывается, впуская в квартиру два маленьких одинаковых торнадо. ХимЁн, сын ХимЧана, обнимает отца за шею и, лучезарно улыбнувшись, надувает пухлые щечки, убегая к братьям. ЧонОп и ДэМун – близнецы ДэХена, - уже устроились за столом и ждут своего завтрака.
ХимЧан заходит в ванную и смотрит на себя в зеркало, переводит взгляд на душевую кабину: в ней лежит два больших букета. Он кивает своим мыслям и, приведя себя в порядок, выходит на кухню, останавливаясь в дверях.
Близнецы Чон - это две маленькие копии ЧонОпа с густыми волосами и пухлыми губами ДэХена, они вечно дергают друг друга за светлые локоны и улыбаются ХимЁну, точно так же прищуриваясь, как ЧонОп, – близнецы никогда не приходят в гости поодиночке. Они вообще не любят расставаться.
Сын ХимЧана взял от него только глаза и кроличью улыбку, все остальное у него от ЁнДжэ, начиная от длинных ресниц и заканчивая привычкой спорить с папой из–за игрушек. Иногда ХимЧану кажется, что он смотрит на Ю, а не на своего ребенка. Когда ребенок задумывается или сосредоточенно кушает кашу, кажется, что вот он, его ЁнДжэ, надо только протянуть руку и дотронуться.
ХимЁн понимает папу и всегда ему говорит, что он похож на маму, но никогда не спрашивает о том, где же он. Он знает, что что–то в этом мире не так. Он не чувствует ЁнДжэ, но знает, что мама связан с ним.
– Доброе утро, дядя Чанни! – близнецы синхронно машут волку и сияют, словно две звездочки с небосклона. ДэХен всегда говорит, что он самый счастливый отец во всем мире – у него самые спокойные, тихие и веселые дети. Они могут часами играть друг с другом, если папа ушел на дежурство и за ними смотрит дядя Чан, они укладывают друг друга спать, не забыв почистить зубы, а потом пытаются спрятать волчьи хвостики в пижамы. Никаких слез, истерик; они еще те проказники, но их проделки - это тот минимум неприятностей, который могут доставлять дети.
– Доброе. Вы уже примчались к нам, я даже встать не успел, – ХимЧан взъерошивает детям волосы и садится за стол, не глядя на ДэХена. С момента смерти носителей они стараются больше не смотрят друг на друга – больно видеть, во что оба превратились за три месяца.
Бледные, взъерошенные, настолько исхудавшие, что можно пересчитать кости. ДэХен больше не спит, а ХимЧан практически не ест. Дети думают, что все хорошо и папы просто играют в неизвестную игру, правила которой знают только они. Чон всегда улыбается детям, играет с ними, гуляет, кормит, читает на ночь, даже научился собирать жуткие пиратские корабли из конструктора, и они думают, что такой папа – это совершенно нормально. А когда он не улыбается и не смеется с ними, значит, он просто спит. ДэХен делает все, чтобы дети были счастливы, и близнецы довольны тем, что у них есть любимый папа, братик ХимЁн и дядя Чанни, который всегда смотрит за ними и, пока папа не видит, проказничает с ними.
– Мы сегодня папу будили. Дядя Чан, а папе на голову опять фигулка из Египта упала, тлеугольная такая, с какой–то кошечкой, – восторженно рассказывает ЧонОп и добавляет: – Мы папу пожалели! Как ты и говолил, плиложили бинтик!
Только сейчас Ким мимолетно смотрит на друга и видит у него на шее ожерелье из бинтов. ХимЧан тихо смеется и кивает детям, говоря, что они молодцы, а затем открывает рот, позволяя ХимЁну кормить себя. Когда ребенок пытается отдать папе всю свою кашу, ХимЧан прищуривается и, облизнувшись, хитро смотрит на ребенка. Малыш уже успел своровать конфеты из вазочки и, пока папа «не видит», тихо ест их, делясь с близнецами. Но, заметив, что отец наблюдает за ним, с деловым видом дает целых две ложки каши и улыбается.
– Мы сегодня к мамочкам идем? Дядя ДэХени пришел с цветочками, – Ён не замечает, как отец вздрагивает. ХимЧан кивает сыну, поцеловав в макушку. Дети делят оставшиеся конфеты из вазочки; они не умеют считать, поэтому измеряют количество конфет по их размерам, пока папы обсуждают рабочие моменты.
Прошло два с половиной месяца, как они подняли бунт среди волков и практически свергли Зело со своего поста. Но об этом знают только четверо: ДэХен, ХимЧан, Зело и ЁнГук.
ЁнГук, который с трудом выжил после нападения озверевших охотников.
ДэХен и ХимЧан решили, что если Зело убил все, что у них было, все, что они любили, то почему бы им не избавиться от лидера? Волки прекрасно знают, как эти двое относятся друг к другу. Не прошло и десяти минут после нападения, как ЁнГук потерял сознание, и ему сломали позвоночник. Зело даже двинуться к нему не успел, как ХимЧан начал кидаться на него и угрожать загрызть.
Сейчас Зело занимает свой пост вожака только номинально, на самом деле руководят ХимЧан и ДэХен. Они заняли главенствующие позиции, в то время как бывший вожак практически не покидает лазарет: не отходит от постели ЁнГука.
ДэХен не зря столько лет тренировался до треска костей, до боли костного мозга. Он знал, куда нужно укусить, чтобы исцеляющий фактор остановил свое действие на некоторое время и волк больше не мог им воспользоваться. Сейчас ЁнГук лежит в лазарете парализованный, со сломанной челюстью и в глубокой коме. Его сердце останавливается раз в сутки, точно по расписанию - в шесть вечера. Зело умолял охотников вернуть все на свои места, но Чон даже слушать не стал: он возненавидел того, кто его создал. Как и ХимЧан. Теперь они руководят всей стаей, хотя остальные волки и не замечают того, что власть сменилась.
Пока Ким и Чон общаются, дети бегут в комнату ХимЁна. Малыш застилает кровать, как учил папа, и, усевшись с друзьями в шалаш, стоящий посреди комнаты, включает мультики на ноутбуке. Близнецы обнимают одного бегемотика на двоих и, устроившись рядом с другом, пытаются нажимать на кнопочки. Они еще не умеют пользоваться клавиатурой, только учатся, и Ён им в этом помогает. Сам Ким-младший обнимает кролика и, зевнув, прячет личико в яркой желтой шерстке.
Развитие волчат остановилось пару недель назад. Они за несколько месяцев достигли возраста трех с половиной лет и теперь в таком состоянии они будут пребывать еще пару лет. В образе волчат они еще маленькие, как и были, расти начнут только через пару месяцев, и то так медленно, что невооруженным взглядом будет незаметно.
– Ты хочешь сходить к ним на могилу? – ХимЧан пьет кофе, а потом, поднявшись, идет к детям, заглядывает в комнату и, удостоверившись, что все хорошо, возвращается на кухню. ДэХен только улыбается, зная, как друг волнуется за своего малыша. Он у него один, он сильнее близнецов, но это только пока. Чон - отец двух малышей и знает, что пока они есть друг у друга, все будет хорошо, и даже то, что при рождении они поделили одну энергию волка на двоих, не помешает им стать сильными охотниками через пару лет.
Но ХимЧан, глядя на его мальчиков, всегда неосознанно пытается защитить ХимЁна от всех невзгод с двойным усердием. ДэХен сразу вспоминает комнату малыша, которая из гостиной превратилась в детскую мечты меньше, чем за неделю.
Большая уютная кроватка, яркие цветные обои, множество всевозможных игрушек, шалаш, стоящий рядом с окном: в нем столько подушек и такое большое одеяло, что один раз близнецы умудрились потеряться в нем. Турник для занятий спортом и маленькие качели, на которых ХимЁн постоянно висит, напоминая дяде ДэХену обезьянку. Но чаще всего Чон негодует, когда Ким проказничает с детьми и кормит их сладким, а когда у тех начинают краснеть щеки от переизбытка глюкозы, он отправляет друга дежурить – так он не увидит их проказ.
– Папа! Папа! – ЧонОп и ДэМун мчатся к отцу. Каждый держит бегемота за лапу и начинает рассказывать про льва, зебру, жирафа и бегемота, которые сбежали из зоопарка. ХимЁн забегает на кухню и, шкодливо улыбнувшись, просит папу налить стакан воды, целует его в щечку и, сказав, что выпьет её в комнате, подозрительно тихо исчезает в спальне отца.
– Так, стоп! Я понял, понял, я куплю вам жирафа и зебру и, конечно, еще одного бегемотика! – близнецы в восторге смотрят на папу и, обняв его за ноги, продолжают болтать, отвлекая ДэХена и ХимЧана от ХимЁна.
Только когда Чан учуял запах краски, он понял, что его сын просто не может быть тихим и спокойным: он не близнецы Чон. Поднявшись из–за стола и направляясь на запах краски, ХимЧан останавливается в дверях, наблюдая, как его сын разукрашивает его любимые белые обои, замазывая редкие изображенные ноты желтой краской, рисуя солнышко. Затем ребенок берет красный карандаш и начинает рисовать родителей; от усердия он вытаскивает язык и двигает к себе стул, чтобы достать как можно выше и нарисовать красивые облачка. ХимЧан даже не знает, что сейчас сказать, потому что ребенок с таким усердием раскрашивает его обои красками, а когда замечает отца, смущенно улыбается, краснея совсем как ЁнДжэ, и уверенно говорит:
– Обои были некрасивые, а теперь я нарисовал, и красиво стало.
Ребенок на все сто процентов уверен, что папе не нравились его черно–белые обои, особенно эти странные крючки, нарисованные на них – ноты, поэтому он решил, что надо нарисовать солнышко, облачка, траву и их с папой и мамой, держащихся за руки. И конечно, не забыть любимого желтого кролика, без которого он даже купаться не ходит.
– А я думаю, зачем меня отвлекают… – ДэХен приходит в комнату, с трудом передвигаясь – близнецы катаются на его ногах, хохочут и, вцепившись в его ремень, в восторге смотрят друг на друга.
– Да, ребенок мне ремонт делает, – ХимЧан наблюдает, как ХимЁн начинает рисовать третьего человечка – маму с белыми волосами. За десять минут он нарисовал себя, папу и сейчас с усердием рисует последнего члена семьи, выводя ему светлые волосы, которые стоят торчком – именно так ХимЧан рассказывал ребенку о постоянно взъерошенном ЁнДжэ.
– Гениальный ребенок, не то что папаша, – смеется ДэХен и пытается вернуться назад на кухню: его дети уже успели залить белый диван томатной пастой и украсили его спагетти; не хватало еще, чтобы они тоже решили раскрасить комнату папы красками.
ХимЧан отмывает сына, который успел измазаться гуашью. Ребенок надувает щечки и позволяет папе умыть себя, смешно фыркает от теплой воды и обнимает кролика одного рукой. Чан моет и игрушку, а когда с водными процедурами закончено, ХимЁн вытирает личико, кролика и бежит к братьям, чтобы продолжить смотреть мультики.
– Мы собираемся к ним на могилы уже четыре дня, я думаю… Давай отложим пока этот визит? – ДэХен снимает с шеи бинты, выкидывает их и закуривает. Дети ужасно ругают его за невкусный дым и за то, что папочка странно пахнет, но волк продолжает курить.
– Согласен.
ХимЧан начинает готовить детям обед, достает три контейнера и улыбается своим мыслям: сегодня у малышей урок обществознания, которого они с нетерпением ждут. Рассказы о вампирах и южных волках просто завораживают их. Воспитатель объясняет волчатам все на элементарном уровне, показывает мультфильмы, они вместе рисуют жутких монстров, а потом садятся кушать, после чего идут на прогулку.
ДэХен смотрит в окно на город, который освещен искусственным солнцем, и улыбается, видя своих сородичей, спешащих куда–то. Ему нравится наблюдать за жизнью, которая проходит мимо него. Теперь он не хочет идти дальше, не хочет стремиться к большему. Не хочет ходить на могилу к ЧонОпу, где закопан пустой гроб и надгробие оповещает каждый раз об одном: «Ты сам его убил».
Теперь все происходит без его ведома, мимо, словно проплывающий пейзаж. У него есть только его близнецы, ХимЁн и ХимЧан. Четыре человека, которые держат его в этом мире. Так же, как и Кима.
Сейчас они живут только для детей. Каждую ночь просыпаются от одного кошмара: как они выносят своих любимых на арктический холод и оставляют умирать. ДэХен уже прекратил спать, благо, такая возможность есть – энергия льда, снега и мороза дает шанс отказаться от какой–либо прихоти организма: сон и еда.
Охотники умоляют повернуть время вспять, чтобы все исправить, но их не слышат. Каждый из них существует дальше ради детей. Они не знают, что возмездие очень близко.
Угроза расе.
– Зело, ты что–то хотел? – бывший вожак заходит в свой зал и останавливается в дверях. Его глаза горят фиолетовым огнем, но охотники, занявшие его место, не отрывая взгляда, продолжают изучать карту местности. ДэХен рисует еще пару линий и улыбается, показывая ХимЧану, как будет выгодно расставить защитное поле или ввести новый отряд, который будет охранять эту территорию: прибрежную зону.
– Вы понимаете, что делаете? – блондин кидает взгляд на наручные часы и кивает, чувствуя запах медикаментов: пару минут назад было шесть вечера, а значит, Лидер снова был на грани жизни и смерти.
