– Не могу... – обессиленно и облегченно выдыхает охотник, когда сопротивляться больше нет сил. Хочется чувствовать супруга так близко, чтобы от объятий становилось больно.
– Вы мои, ЧонОп. Ты и мой ребенок... И никто никогда не отнимет тебя у меня. Я не отдам своих мальчиков...
Волк громко и довольно рычит, когда охотник прижимается к нему и их губы сливаются в жадном поцелуе.
***
Синет никогда не любил холод. Его раздражал тихий стук зубов напарника, завывания ветра, запах холодной воды и черное небо над головой. Арктика. Он бы отдал душу, чтобы никогда не появляться здесь снова. Отдал бы, если бы не ЁнДжэ.
Пропасть с ЧонОпом в самом отвратном месте на Земле – немыслимо. Глядя на ХинЁна, Синет качает головой: начальник подразделения, его лучший друг и солнечный мальчик буквально загибается от холода.
– И сюда я отпустил ЧонОпа?! Я убью МинХо, который вообще выпустил его из палатки и позволил отойти от огня дальше, чем на метр! – мужчины переглядываются и направляются в палатку, пытаясь спастись от холода – натягивают капюшоны пуховиков как можно ниже. МинХо встречает их у входа и, усадив пить горячий кофе, тихо рассказывает о том, что произошло. Точнее о том, что они знали.
– В первую ночь пребывания ЧонОпа и ЁнДжэ мы впервые увидали этих монстров наяву, не по рассказам, без вымыслов и лжи. Это настоящие снежные волки, они созданы из снега. Стихия поддерживает, защищает их… Я видел только одного, с фиолетовыми глазами - он вожак у них. Вьюга окутала его тело, и он спокойно двигался, мчался вперед, некоторые волки не поспевали за ним. Я даже не понял, что происходит, а потом… Помню, как достал оружие, прицелился в него, уже готов был убить, но появился еще один с ярко–красными глазами. Он рванул ко мне, а потом темнота. Словно свет выключили в голове. И эти твари забрали ваших супругов.
– Забрали? С чего ты взял? Может, сожрали просто, оттащив подальше, – Синет складывает руки на груди, чувствуя, что внутри все предательски горит от чувства утраты и боли. Он не мог его потерять, но, работая в отделе достаточно долго, встречая потусторонних тварей каждый день, он знает, что в большинстве случаев они просто съедают людей.
– Мы исследовали все в радиусе трех километров - нет ничего, что бы указывало на трагедию. Оружие ваших супругов осталось там, где их и схватили. Я могу с уверенностью сказать, что их просто забрали, – МинХо делает глоток кофе и медленно наклоняет голову.
Ему странно видеть своих друзей в роли супругов: всегда были только рабочие моменты, какие–то операции, важная информация, но они не пересекались, когда вопрос касался супругов.
Синет как всегда холоден и безразличен ко всему, и сейчас он без особого интереса смотрит на огонь, сложив руки на груди. МинХо только замечает, что он крутит обручальное кольцо на пальце и сжимает руки в кулаки.
ХинЁн сидит неподвижно, смотрит в кружку с горячим напитком и тихо что–то шепчет, закипая с каждой секундой все больше и больше. МинХо приподнимает бровь и вздрагивает, когда ХинЁн встает из–за стола, чуть отодвигая его в сторону рывком своего тела.
ХинЁн медленно ходит вперед-назад, представляя, как его ЧонОп сидит в грязном подвале, а эти твари издеваются над его любимым. Синет допивает кофе и слышит странный рык; заводит руку за спину, хватает пистолет, но ХинЁн останавливает его, чувствуя, что существо не опасно.
Раздается металлический звон, и охотники видят клетку с большим белым волком, который пытается вырваться и скрыться в арктической ночи.
– Мы поймали его вчера - похоже, стая решила казнить его. Эти твари - оборотни, перевертыши, подпитываются от стихии, забрали ваших супругов для выведения потомства. Как только родят - их убьют. Нужно успеть вытащить ребят до схваток, иначе...
– Ребенок? Мой ЁнДжэ с волком? Спит с ним и носит его отродье?! – Синету кажется, что в помещении стало невыносимо жарко. Какая–то собачонка посмела прикоснуться к его супругу, зачать ребенка и быть с ним рядом все это время?!
– Успокойся, Синет. Сначала они поженились, – МинХо с опаской смотрит на брюнета, который сейчас, на фоне зверя в клетке, выглядит не менее устрашающе. – Просто волкам нельзя ни с кем спать до бракосочетания, если ты, конечно, не стоишь на ступеньку выше других, – ХинЁн начинает искать оружие по металлическим ящикам с оборудованием. – Ребят, на вынашивание плода нужно два месяца, опять же, если ты не особенный... – оба супруга смотрят на начальника экспедиции. – Если эти волки сильны физически, духовно, то малыши развиваются намного быстрее. Они могут родиться в течение месяца.
Волк в клетке неожиданно успокаивается и ложится на пол, складывая лапы на морде, чтобы никто не видел его ужаса.
– Что с ним? – Синет достает пистолет и перезаряжает его, глядя на белоснежную тварь.
– Последние его слова перед обращением... – МинХо удивленно смотрит на волка, который становится все меньше и, превратившись в человека, ждет вопросов от новеньких.
– За кого выдали наших супругов? – ХинЁн хватает бледного испуганного юношу за горло, ощущая его горячую кожу.
– ХимЧан и ДэХен. Сторожевые волки, они... Это машины для убийства, с ними не может справиться никто... Даже вожак боится их в гневе... Когда я уходил... Блондин и этот второй... Они оба уже были беременны... – волк с каждым словом становится слабее, кислорода не хватает, глаза медленно закатываются, и он падает без сознания.
ХинЁн просто придушил его, чтобы выпустить пар. Сейчас он пытается осмыслить то, что услышал, но мысли не хотят выстраиваться в логическую цепочку. Их озвучивает МинХо:
– Как думаете, лучшие убийцы стоят на ступеньку выше других особей?
Синет медленно выходит из палатки и, глядя вдаль, в пугающую холодную арктическую темноту, презрительно цедит:
– Охота началась, твари. Скоро вас и ваших отродий не станет.
Порванные нити.
Зело тихой поступью идет к лидеру армии и садится на снег, зевая во всю волчью пасть.
ЁнГук стоит к нему спиной и смотрит вдаль, наслаждаясь ледяным ветром, который пахнет солью: берег океана - это его любимое место.
– Ты снова здесь. Впрочем, это не удивительно, – Зело отряхивает плащ от снега. Он превратился в человека, чтобы встать рядом с бывшим помощником и поговорить по душам.
– Вы простудились, мой повелитель, – лидер не смотрит на вожака, но чувствует, что от его горла приятно пахнет ментоловой мазью. Бан улыбается своим мыслям: этот аромат напоминает ему о детстве, когда он постоянно болел и мама натирала ему горло голубой субстанцией.
– Я хочу поговорить с тобой вне стен нашего города. Ты не хочешь мне ничего сказать? – вожак застёгивает черный плащ, но холодный ветер все же пробирается к его ребрам, заставляя дрожать от холода.
Бан отходит от кромки воды и превращается в волка, подняв вокруг себя столп снега. Он кланяется Зело и, когда тот отказывается взобраться на него, просто мчится домой. Вожак, как и он, всегда следует за ним.
Зело злобно рычит, заходя в квартиру ЁнГука, хлопает дверью так, что светильник, висящий у дверной коробки, падает на пол.
– Твоя наглость не имеет предела, Бан! – вожак скидывает ботинки и идет в спальню, где горят свечи. – Ты ушел в город без моего разрешения, чтобы... – Зело останавливается в дверях, видя небольшой стол, накрытый на двоих, свечи, бутылку вина и тележку с едой.
Бан смотрит в окно и, только когда вожак замолкает, поворачивается к нему:
– Я сказал, что я ухожу и отчитываться перед вами больше не обязан, мой повелитель. Попрошу удалиться, ко мне сейчас придет избранник из центра по выведению потомства, я бы хотел побыть с ним наедине, – Зело смотрит в глаза лидера и дергается.
" Карие... У тебя самые необычные глаза в стае. Темные и горящие. Я вижу в них что–то фантастическое, божественное, призрачное. И эти глаза будут смотреть на какого–то парня из центра по выведению потомства? Эти губы будут целовать неизвестного волка, который не знает, что ты читаешь рэп в ванной? Ты будешь улыбаться тому, кто будет наливать тебе эти жуткие сливки в кофе, когда ты пьешь только с сахаром?
Стоп.
Почему я знаю, что ты читаешь рэп в душе и любишь сладкий кофе? Наверное, оттуда же, откуда я знаю, что ты любишь мороженое и острое мясо, лапшу с морепродуктами и суши. Что ты спишь обнаженным и обнимаешь подушку во сне, и что ты любишь меня", – Зело медленно садится на кровать ЁнГука и снимает любимый черный плащ. Бан чувствует опасность, волнение и удушливое предвестие чего–то жуткого.
И ему становится очень страшно, когда Зело садится за стол, сцепляет пальцы в замок и, прижавшись к ним губами, смотрит на пламя алой свечи.
Плача.
Слезы стекают с уголков глаз, мерцают на свету огоньков пламени свечи. Вожак переводит взгляд на бутылку вина и закрывает глаза. ЁнГук видит влажные ресницы, и ему кажется, что он пьян. Он видит иллюзию, которую даже представить страшно.
Кукловод плачет из–за самой дорогой куклы.
– Я хочу осудить тебя за непослушание и за глупые проповеди о любви, Бан. Если тебя признают виновным, то ты покойник, – ЁнГук улыбается и садится напротив вожака, откупоривает бутылку вина и разливает божественную жидкость по бокалам.
– Глупые проповеди? Я болен и я признаю это, но болезнь не убивает, ЧжунХон, – вожак распахивает глаза и встречается взглядом с глазами лидера. – Ты дрожишь, и все потому, что я назвал тебя по имени. Не боюсь тебя, выполняю все приказы, смотрю на твоих одноразовых мальчиков и с каждым разом зверею все больше. Ты думаешь, что я слаб? А ты видел, что сделали твои любимцы, когда их носители отлетели к стене и потеряли сознание? – Бан берет бокал и обворожительно улыбается, демонстрируя морщинки в уголках глаз. ЧжунХон замирает, глядя на это лицо, которое он так привык видеть безразличным. Когда улыбался его лидер, он не помнит, только глаза всегда выдавали ревность и злобу.
– Ким и Чон не больны. Эти носители...
– ЧжунХон, ты никогда не поймешь этого. Ладно, я объясню, – красноволосый чокается с мирно стоящим бокалом вожака и делает глоток вина, смакуя алую жидкость. – Ты никогда не чувствовал, что внутри все застывает от улыбки человека. Запах его тела - это то, чем ты готов дышать всю вечность; его голос - это успокаивающая и возбуждающая трель. Когда любимому плохо, ты готов... – лидер замолкает и прикусывает нижнюю губу, раздумывая, а затем продолжает: – Это нечто такое... От чего ты хочешь выть. Это сила, ярость, страх, боль и любовь. Когда любимому больно, и ты не можешь помочь, хочется закрыть лапами уши и выть от боли. Потому что боль одна на двоих. Страх один на двоих. Любовь, страсть, счастье, радость, веселье, спокойствие, умиротворение, адреналин, азарт, игривость, наслаждение. Это у вас одно на двоих, и, когда твоя пара рядом, ты чувствуешь гордость. Хочется всем говорить, что вот он, твой любимый. Смотрите, я счастлив, я люблю и я любим. Для всех это значит только одно, ЧжунХон: волк нашел свою вечность.
Зело молча делает глоток вина и вспоминает, как двадцать лет тому назад Бан практически скончался на его руках от солнечного света.
Он помнит черные выжженные волосы, горелый запах одежды, тленный запах плоти, дым и черную обугленную кожу. Помнит кровь на красивых губах и то, как он держал его на руках, уложив себе на колени. Он смотрел на него, и ЧжунХон чувствовал, что ему легче, боль не такая сильная. Плевать, что по губам текла кровь, и он захлебывался, задыхался и сипел - он был самым великолепным и близким для него. Тогда он первый раз в жизни молился. Он умолял оставить ЁнГука с ним, не забирать, что он все понял и он не будет больше один.
Зело не сдержал слово.
– Эта болезнь делает слабым, – качает головой старший, вспоминая, что тогда должен был сгореть он. Бан закрыл его собой и затолкнул назад в пещеру, а сам начал сгорать на закате. На самом жарком закате – перед полярной ночью.
– Нет, это делает сильнее. Ты вспоминаешь то сожжение, да? Так я не выжил бы, если не смотрел в твои глаза, ЧжунХон. Я бы сдох от боли. Ты взял меня в свои объятия, когда я готовился проститься с жизнью. Ты смотрел в мои глаза и плакал, бормотал что–то, но я не слышал. Только моя любовь заставила меня держаться. Я был как утопающий, а ты... Ты вытащил меня из агонии, и я остался жив. Правда, сейчас я жалею об этом, – ЧжунХон не отрываясь смотрит в глаза ЁнГука, зная, что ему больно из–за него.
– Мне нужен отдых, и эти волчата помогали мне справиться с напряжением, – снова безразлично глядя на помощника, вожак закидывает ногу на ногу, допивая бокал вина.
– Это твое право. Ведь я для вас... – у ЧжунХона внутри все замирает, и последняя нить кукловода рвется. – Я никто для вас, повелитель.
ЁнГук направляется на кухню, захватив с собой грязные бокалы; Зело видит еще одни: совершенно чистые, идеальные.
Бан не врал, и сейчас действительно придет избранник из центра. Они поужинают, узнают друг друга и займутся любовью.
"А я никогда не ужинал с ним. Говорил приготовить стол, свечи для всех этих мальчишек, а с ним... Только на деловых встречах сидел за одним столом, но ты никогда не ел.
Сейчас ты будешь с тем, кто, скорее всего, подарит тебе потомство. Столько лет ты смотрел, как я развлекаюсь с другими, забывая о них на утро, а теперь...
Я ненавижу этого избранника. Ты ведь ждал и хотел меня, ты любишь, ты же сам говоришь, и я знал об этом. Ты смотрел на меня не как на всех, а сегодня будешь с другим, когда я...
А что я? Я заставлял тебя испытывать боль каждый раз, когда был с ними, и был доволен, что ты смотришь мне вслед с восхищением. Вой боли заставлял чувствовать вину, но я... Нет, я не могу. Я готов разорвать этого паренька, с которым ты хочешь зачать ребенка!" – Зело мечется по спальне, заламывая пальцы и чувствуя, что сердце безумно быстро стучит в груди, разрываясь от боли. Открывая окно и дыша холодным воздухом, он наблюдает, как поток ветра гасит свечи. Одну за одной.
– Уже время, повелитель. Вам нужно уйти, – ЁнГук берет кожаный плащ вожака, показывая, что ему пора удалиться.
– Я останусь. Хочу увидеть твоего избранника - надо знать, ради кого лучшие воины уходят со службы.
– Я ушел не со службы, повелитель. Я ушел с поста вашей собачки, – ЁнГуку кажется, что Зело специально изводит его, давит на больное и бьет максимально сильно.
– От меня, значит? Семья ради того, чтобы уйти от меня? – Зело не замечает, как руки начинают дрожать. Он ушел от него, чтобы не чувствовать боль и не видеть его с другими. Он никогда не мог сказать, что он любит, не мог показать, что ревнует и ему больно. Зело запретил это все.
Потому что ему было страшно.
Ему до воя было страшно, когда он понял, что чувствует к лидеру своей армии что–то затягивающе великолепное. Его, как и других, не учили чувствовать, всегда говорили: свою половинку сердце всегда найдет, волк не промахнется.
И ЧжунХон испугался. Он запретил чувствовать, приковал лидера к себе и превратился в кукловода Зело.
– Ты должен был... Ты должен был забыть все это за столько лет! Бросить свою любовь и просто жить дальше! Я запретил чувствовать из–за тебя! Я создал свою безупречную стаю без чувств и эмоций, но ты и твоя проклятая болезнь... – ЧжунХон размахивает руками, жестикулируя. От истерики ему не хватает воздуха, он задыхается, холодный ветер не помогает ему, только еще больше заставляет снимать с себя маску. – Ты должен был безразлично смотреть на моих любовников, не заботится обо мне и не укрывать пледом, когда холодно!
ЁнГук только сейчас понимает, что все это было сделано ради него одного.
Армия бесчувственных воинов, отделение охранного уровня от обычного города, казни за болезнь, ужесточение режима, жестокие вылазки стаи наверх, круглосуточные тренировки, кровавые законы, в которых нельзя любить.
– Господи, да ты психопат... – с улыбкой на лице заявляет ЁнГук и ставит новую бутылку вина на стол. В комнате нет света, все свечи потухли, но в огнях городских улиц лидер ясно видит силуэт вожака - большего ему и не надо. – Сюда иди, – Бан протягивает руку и кидает плащ вожака на пол. Зело качает головой и хлюпает носом, жадно дыша ртом – истерика практически прошла. – Я говорю, сюда иди, – повторяет лидер, упрямо протягивая руку. Вожак вытирает щеки и шаг за шагом направляется к ЁнГуку; холодный ветер словно подталкивает его в спину.
Оказываясь совсем близко, Зело окончательно выравнивает дыхание и смотрит в глаза лидера.
– Ты установил многовековой деспотичный режим, потому что испугался моих чувств? – вожак кивает, и Гук снова видит слезы. Холодные ладони начинают дрожать, что доводит лидера, и он крепко прижимает сумасшедшего волка к себе.
Бан чувствует, как того колотит, Зело дрожит и жмется к нему, всхлипывая и пряча голову на плече. ЁнГуку казалось, что он правильно чувствует любовь, он понимает, что это такое, но ЧжунХон просто ввел его в ступор своим заявлением. Он настолько сильно испугался его чувств, что запретил чувствовать всем.
Бан не знает, злиться ему за столь долгие мучения или радоваться: ЧжунХон тоже чувствует ответные чувства к нему.
– Это ты виноват. Только ты, и на совете я скажу всем, что ты не слушаешься меня и говоришь глупости про любовь, а еще я скажу... – заикаясь от слез, ЧжунХон пытается вырваться из объятий ЁнГука, но тот прерывает его, жадно и грубовато целуя.
Одним прикосновением он дает понять, что он чувствует к этому созданию так долго. Мягко и грубо, ощущая вкус друг друга, каждый чувствует стук сердца партнера, ощущает тепло тел сквозь одежду. Зело обнимает любовника за шею и понимает, что истерика возвращается: сейчас он не боится его. Гук пытается запомнить каждое прикосновение, зная характер своего вожака, ведь сейчас они могут целоваться, а завтра... Нет, завтра они тоже будут целоваться, ведь сегодня они узнали слишком много друг о друге. ЧжунХон всхлипывает в поцелуе и, думая о том, что он хочет обнимать этого мужчину вечно, понимает, что совету лучше не знать о его самой кровопролитной болезни.
А тем временем в дверь звонят. Встреча с избранником должна была начаться восемь минут назад.
Комедия двух актеров
– Ты знаешь, что у нас проблемы? – ЧжунХон водит пальцами по обнаженной груди лидера, разговаривая с ним так тихо, что слышно, как на кухне капает вода.
ЁнГук играет с влажными волосами вожака и заглядывает в его глаза, кивая. Он учуял супругов ЧонОпа и ЁнДжэ, еще когда они стояли у океана, но тогда его больше волновал ментоловый аромат его любимого.
– Они придут за ними, надо будет что–то делать... – Бан помогает ЧжунХону устроиться поудобней в его объятиях и ловит одеяло, которое соскальзывает с идеального тела, открывая белоснежную кожу. Вожак нисколько не стесняется своей наготы, после их бурных ласк и нескольких оргазмов это просто глупо – ЁнГук успел разглядеть все его тело.
– ХимЧан и ДэХен не станут разговаривать, они чувствуют малышей, и в них проснулись защитники. Кровь снова окропит снег, – ЧжунХон прижимается к обнаженному избраннику, чувствуя опустошенность и умиротворение.
Спокойствие и тепло – это то, что он не променяет ни на что на свете. Сейчас он с уверенностью может сказать, что за ЁнГука он отдаст все и порвет любого в клочья, если это потребуется. Он никогда и ни к кому не чувствовал такого, как сейчас. Чувство собственничества зашкаливает, он готов броситься на любого, кто хотя бы посмотрит на его любимого.
– Ты сейчас такой довольный, – бормочет лидер, когда вожак устраивает голову на его плече, начиная засыпать.
– Я умиротворенный, уставший, счастливый и злой, Бан.
– Злой?
– Да, потому что я теперь понимаю и принимаю только несколько вещей, – горящие ярко–фиолетовые очи распахиваются, глядя на лидера. – Первое: ты принадлежишь мне. Второе: ты любишь меня, а я, возможно, люблю тебя. Третье: если твой избранник из центра заявится сюда, можешь искать место, где будет братская могила - я убью всех в этой чертовой организации. Моего лидера никто не имеет права трогать.
– Спи, – лениво чмокая ЧжунХона в губы, ЁнГук закрывает глаза, и ему кажется, что от тепла внутри он точно сгорит. Только Зело может быть для него испепеляющим солнцем.
***
ХимЧан смотрит в окно, стоя на балконе и созерцая город. Здесь нет пленки на окнах, они идеально чистые, в них можно увидеть собственное отражение. Волк запускает пальцы в волосы, проводит по выбритым вискам ногтями, тяжело выдыхая.
"Я сейчас чувствую тебя так остро, словно... Я не знаю, как это сказать. Рядом с тобой чувства удваиваются, но эти чувства - они только положительные. С тобой нет двойной дозы боли, ты успокаиваешь меня. Хватает только... О, Дэ пришел", – волк выходит из квартиры, и они с другом поднимаются на крышу.
Чон дергает цепь–ошейник, словно он его душит, и хмурится, когда снова посмотрев вверх, он не видит звезд. Только каменная пещера.
– Опять "купол" шалит... – волк качает головой, думая, что это перебор. Как только программа "купол" барахлит, на время в городе исчезают ветер, звезды на черном небе, и прекращается поток времени: день не сменяет ночь.
– ДэХен, у меня странные ощущения...
– Я даже могу сказать, что именно ты чувствуешь. Словно он лекарство от всех твоих проблем: тебе больно, а он прикасается, и хочется жить дальше, – шатен устало улыбается и садится на парапет крыши, глядя на город. – Ты хоть понимаешь, что мы больны? Это ненормальное ощущение носителей. Ты прекрасно знаешь, как правильно нужно чувствовать своего избранника для продолжения рода.
– Меня раздражает, что нам снова указывают. Ты слышал себя? Ты ведь знаешь, как правильно нужно чувствовать? А ты знаешь, как правильно чувствовать, как правильно болеть чумкой, или может, у тебя дома инструкция лежит?! – ХимЧан подходит к другу и, взяв его за грудки, встряхивает, словно он ребенок, которого ругают и пытаются вбить в голову писанные истины.
– Ким... – шатен угрожающе смотрит на друга и, схватив его за горло, сжимает с такой силой, что ХимЧан зажмуривается от ощущения пальцев в горле. От боли кажется, что они проникли в его тело, вонзились в голосовые связки, сжали позвонки в кулак, и сейчас те просто треснут.
Они друзья, но ДэХен всегда держал дистанцию – врезать или привести друга в чувства он может как никто другой.
ХимЧан отпускает его, а затем тихо и презрительно шепчет:
– Ты и я. Мы оружие. Нас все боятся. Смотрят со злобой, ненавистью, завистью. Тебе это нравится? Хотя чего я спрашиваю? Ты у нас сбегаешь во все эти страны, привозишь очередной пылесборник и сияешь, как лампочка! Что ты смотришь на меня, как на психа? Мы с тобой главная угроза для нашей же стаи. Нас ненавидят, но вожак держит рядом, не отпускает. И он все это делает не потому, что мы его любимцы, не потому, что нам позволено больше других – мы те, кто может убить его. Просто никогда не возникало мысли, что можно восстать, ощетиниться, показать клыки и рычать на всех. ДэХен, а ты сам подумай и скажи, кто нам говорил всю нашу жизнь, что правильно, а что нет? Правильно не любить, не чувствовать, не заботиться, не понимать, не... Да посмотри ты на него: извечные шлюхи, которых тренирует ЁнГук. А лидер просто успокаивает себя - ты ведь видел, как начинается многочасовая пробежка в ледяную вьюгу, когда даже мы не выходим. В такой холод можно не выдержать и умереть.
ДэХен отворачивается от друга и садится на корточки, глядя на город, который начинает засыпать и без программы. Смена дня и ночи может происходить без программы, волки уже давно привыкли. Шатен чувствует себя мерзко, неправильно, он понимает, что друг говорит правду, но принять это он не может: слишком резко. Его учили иначе, совершенно не так. Он помнит три заповеди жизни: потомство - главная ценность; подчинение вожаку обязательно; чувства – болезнь, за нее убивают.
– Мы никогда не будем вместе с ними. Зело запретит, и нам придется убить их, забрать наших малышей и выкинуть этих ребят на снег. И... Ты почувствовал волнение ЁнГука? – ДэХен нагло улыбается, и его глаза становятся желтыми, сверкают, и ХимЧан злобно рычит, превращаясь в волка. Он чуть не проваливается сквозь крышу, которая просто не выдерживает веса зверя, поэтому парень снова становится человеком, и его буквально передергивает.
– Да, это было здорово, когда я понял, что он нашел свою половину. Урод. Зело ему и слова не скажет - от него слишком много зависит, черт возьми. Половина наших сил просто исчезнет без его опыта. Он сильный, смелый, пример для подражания, – ХимЧан садится рядом с другом и закуривает, но, затянувшись один раз, шумно вдыхает воздух, гулко кашляя.
– Дрянь, а не сигареты. Не понимаю, почему люди смолят.
ДэХен молчит, смотрит вниз, прислушиваясь к своим ощущениям. ЧонОп крепко спит. Дэ знает, что его супруг размеренно дышит, ему тепло, и малыш иногда пинается, бьет по почкам, но через мгновение успокаивается.
Волку, который привык постоянно чувствовать свою стаю, сейчас странно ощущать только одного человека. Свою пару и малыша, который сейчас представляется для него одним теплым потоком энергии. Но ДэХена трясет не от этого. ЧонОп является его главной проблемой. Дэ просто в ужасе от того, что он может потерять эту частичку себя, что–то... Это словно сердце сшили нитями, и кажется, что если этот парень исчезнет, оно разойдется по швам.
– Если оно развалится на части, я не выживу.
ХимЧан смотрит на друга, понимая, что тот снова разговаривает сам с собой. ДэХен смотрит на него и тихо шепчет, признаваясь в самом сокровенном:
– Я не могу представить себе, что он исчезнет и его заберет холод. Заберет, как и всех нас.
– Мы рождены в стихии, а они нет. Понимаешь? Их не должно быть рядом. Мы с тобой сильнейшие в своем роде, потомки - это главное. Пара уничтожает нас. Я теперь не могу думать ни о чем кроме ЁнДжэ, понимаешь? Охота, развлечение, тренировки, обучение, жизнь в городе... Каждую секунду в сознание врезается образ этого блондина, не ребенка, слышишь? Я думаю не о сыне, не о своем малыше, а о ЁнДжэ. И я понимаю, что никто и никогда не простит мне этого, – с сожалением бормочет Ким и начинает прогуливаться по крыше вперед–назад, чем раздражает друга.
– Нам никто и ничего не обязан прощать.
ДэХен чувствует, как веки тяжелеют и на глазах появляются слезы. Он опускает голову, шумно втягивает городской воздух, закрывая лицо руками, и трет его с такой силой, что кожу начинает жечь.
– Зело не позволит.
ХимЧан наблюдает за другом и, садясь рядом с ним, погружается в свои мысли: "Как можно привязаться к носителю? Бегать за ним, даже не бить, и сиять, как волчонок при первой охоте? А ответ ведь идеально прост."
– Дэ, мы не к ним привязаны. Мы хотим быть с детьми, с нашим потомством. А чувство, словно они нужны нам – глупость и обман. Зверь внутри нас звереет не от того, что делают больно им, а потому что они носят наших сыновей.
– Думаешь, просто обман инстинктов? Разум и чувства разошлись во мнениях и выбрали разные объекты? – шатен поднимается на ноги, и его глаза загораются желтым пламенем. – Да, это объясняет все. Не они, а наши дети. Любви нет, есть только наши сыновья, которые сейчас будут развиваться максимально быстро.
– Меня волнует то, что их бывшие мужья уже тут. Если они найдут убежище, начнется бойня. Даже если мы победим, они уйдут с ними, – ХимЧан моргает, и через мгновение его очи вспыхивают ярким светом.
– Ким, значит, если хочешь стать отцом, придется потерпеть... Как насчет игры по мотивам мелодрамы: влюбленный волк и его охотник?
Арена
POV ЁнДжэ.
С той ночи прошло два дня, но мне кажется, что намного больше. Люди не могут измениться за столь маленький срок, даже если ты снежный волк.
Сначала я наблюдал за ДэХеном и ловил себя на мысли, что немного завидую ЧонОпу, ведь этот парень неожиданно стал... Я не знаю, что это: вроде он все тот же - грубый, злой, невежественный, - но в нем словно что–то изменилось, его прикосновения стали мягкими, волнующими. Я видел, как ЧонОп вздрагивал от его объятий, но Чон только закрывал глаза, положив голову ему на плечо, и начинал дремать. Ладони по–хозяйски ложились на живот, и шатен только что не урчал от удовольствия.
Но когда он открывал глаза, становилось понятно, что ДэХен все тот же: парни снова ругались из–за ерунды.
Неужели вы так изменились за пару дней просто потому, что почувствовали детей? Да, мне стыдно признавать, но та ночь после злосчастного ужина... У меня никогда не было такого фантастического секса с мужчиной. Я бы даже сказал, что это был не секс, мы занимались... Любовью? Сейчас мне не с чем сравнивать это, но я словно чувствовал твои эмоции, переживал с тобой все мгновения удовольствий. Словно у нас они одни на двоих, и ты чувствовал тоже самое - я просто уверен в этом.
Взгляд твоих глаз просто фантастичен в момент оргазма.
Нет, я не влюбился, просто это все наш ребенок. Я тянусь к его отцу, а он тянется ко мне. Каждое утро я просыпаюсь от влажных прохладных поцелуев - сначала плечи, затем спина, шея и затылок. Твои совсем короткие светлые волосы щекочут кожу, а по телу бегут мурашки. Я поворачиваюсь к тебе и вижу великолепные темные глаза, бледную кожу, нахмуренные брови.
Ты всегда спишь обнаженным, и мне приходится не надевать пижаму. Нет, я не хочу, чтобы ты был доволен, я просто в восторге от соприкосновений наших тел.
Ты всегда немного прохладный, но это только первые секунды, затем ты становишься горячим и согреваешь меня.
По утрам я чувствую твои ладони на своем животе. Ты обнимаешь меня со спины и тихо сопишь, зарывшись носом в мои волосы.
