О многообразных и разнородных местностях на Камчатке

Из того, что уже было рассказано о горах, об озерах и о реках Камчатки, легко усмотреть, что горные хребты, долины, озера, лужи, болота и лесистые пространства занимают наибольшую часть страны, и, следовательно, там остается мало места, пригодного для полей и лугов. В прежние времена жители не были там озабочены, так как они не имели ни малейшего представления о полевых злаках, об овощах или о древесных плодах и чувствовали себя превосходно при наличии своей исконной простой пищи: рыбы в изобилии, диких кореньев, трав, всевозможных ягод и древесной коры. Но с тех пор как по высочайшему повелению было обращено больше внимания на эти отдаленные окраины и правительство поняло, что культура этой страны чрезвычайно важна, причем с этим обстоятельством было связано много серьезных проектов, осуществление которых, впрочем, оказалось бы либо совершенно бесполезным, либо во сто крат и больше вредным не только для Камчатки, но и для прилегающих к ней областей, -- с тех пор насаждение в стране культуры, сводящейся к скотоводству и земледелию, было вменено в обязанность охотскому командованию. Однако вплоть до прибытия туда господина Девьера к этому делу не только не приступали, но даже не было сделано никаких полезных в этом направлении попыток, и по следующим причинам: 1) одновременно с указанным правительственным распоряжением началась и работа экспедиции, причем командование последней и командование охотское все время мешали друг другу по соображениям либо формальным, либо личным; вследствие этого все дело осталось в конце концов без движения, вызвав, однако, разорение множества лиц; 2) труд описания Камчатки предоставили казакам, всецело положившись на их суждения и выводы; но казакам было мало дела до хлеба: они требовали только сена, водки и курева и, заполучив все это, вернулись в Якутск. Одни из них наперед предположили, что хлебные злаки на Камчатке произрастать не могут, другие подтверждали это после первого неудачного опыта, не сумев выбрать для посева ни подходящих мест, ни соответствующего времени; они не поняли, что пустые колосья и длинная солома объясняются жирною и сырою почвою, от сотворения мира не подвергавшейся обработке и лишь ежегодно удобрявшейся своей собственной продукцией; 3) во всем этом виноваты всякие пьянствующие, жадные и вороватые господа, начальствующие на Камчатке; эти люди заботятся лишь о своих личных выгодах, а не об интересах и о процветании края, представляя собою хороших солдат, но плохих администраторов и экономистов. Одного алкоголика, именно командира Колесова, сместили¹, но на его место посадили еще более горького пьяницу. Таким образом, находившиеся здесь ленские земледельцы до сих пор не получили бы окончательного расчета и были бы вынуждены нищенствовать по дорогам, если бы начальство не поспешило покончить с этим делом из опасения нашего неожиданного прибытия с моря. И Камчатка до тех пор останется страною неплодородною, пока надзор за нею не будет поручен добросовестному и разумному человеку, не казаку и не якутскому жителю.

Что касается пригодной для земледелия земли, то на этот счет надежда плоха у побережья Пенжинского моря, особенно в отношении озимых хлебов. Причиною этого является то обстоятельство, что там, где местность не предоставляет достаточного простора, почва состоит из сплошных поросших мхами, мокрых или сырых пространств; если же там и попадаются иногда отдельные сухие и высоко расположенные холмы и поросшие мелким березняком поляны, то весеннему посеву препятствует достигающий саженной глубины, долгое время не сходящий и очень твердый от ветров снежный покров. Вследствие глубокого снега, выпадающего на Камчатке сразу же в начале осени, земля под ним остается талою в течение всей зимы, что ведет к вымыванию озимых весною. До середины июня невозможно снять яровые. А с этого времени и приблизительно до начала августа погода бывает большею частью дождливая и сырая. Вследствие этого злаки сразу образуют очень высокие стебли, давая в то же время пустые или почти пустые колосья. Для уборки времени тут остается достаточно, так как погода осенью стоит обычно очень хорошая и вполне благоприятная. Самым серьезным препятствием являются на 51--53° северной широты совершенно исключительные в летнее время морские испарения, а также повсюду множество ключей, рек, болот и озер, болотистая почва: из нее постоянно поднимаются в огромном количестве испарения, затемняющие и охлаждающие воздух, чтобы затем упасть на землю в виде частых дождей и обильной крупной росы, так называемого "буса". Вследствие этого семя сразу же дает круто тянущиеся вверх ростки, расходуя все свои силы на образование стеблей. Несмотря на то, что таким образом гибнут надежды на озимь, все-таки овес и яровой ячмень родиться тут могут. Хотя первый опыт и оказался неудачным, он, однако, еще не доказывает абсолютной невозможности успеха, так как, по здешнему обыкновению, тут было допущено много ошибок. Тучная почва на холмах или в ярах была пропахана не несколько, а только один раз, причем зерно было посеяно лишь около середины июля; к тому же, быть может, тут было виновато и качество зерна, взятого с жирной почвы, тогда как в этих местах следует сеять семена растений, выросших на песчаной почве, то есть семена мелкие и сухие. Несомненно, урожай получился бы более обильный, если бы земля подвергалась должной обработке, для того чтобы в течение некоторого времени она плодородила. Ближе к Пенжинскому морю надежды на успех менее значительны, так как почва там каменистее и мшистее, вследствие близости гор места для посева между их отрогами и морем остается меньше {Около Пенжинского моря земля промерзает не глубже фута, а затем, на глубине 1 -- 1 ¹/₂фута, она рыхла и влажна. Ниже, однако, она представляет непреодолимый лед. Под ним находится щебень и, наконец, камень, несомненно, тянущийся от горных хребтов вплоть до самого моря. Этим без труда объясняются недостаточность лесов и мшистость неплодородной торфяной земли³: вода не в состоянии уйти в глубь почвы, а сверху постоянно прибывают все новые массы ее, так что земля уподобляется губке. Только там, где местность выше и где холмиста, могут расти травы и злаки. Это наблюдение объясняет вообще неплодородие земли по ту сторону гор. -- Прим. Стеллера. }. Достаточно много обширных и подходящих для земледелия мест имеется около Быстрой, а также между Апачею и Верхним острогом. Однако земля на высотах может быть заселена и обработана не раньше, чем будет добыто столько хлеба, чтобы им можно было снабдить земледельцев на целый год. Относительно окрестностей Верхнего острога и Козыревской совершенно не приходится сомневаться, что там как озимь, так и яровые удадутся² в такой же мере, как и в других местностях на одинаковой с ними широте: земля там раскинулась достаточно просторно, снег выпадает не слишком глубокий и рано тает, да и погода там весною бывает суше, и не так дают о себе знать испарения, как в тех местах, которые расположены ближе к морю. Здесь только можно задать вопрос: не принесет ли стране больше убытка, чем выгоды, уход из лесов вспугиваемых вследствие подготовки земли к обработке и выжигания лесов зверей, которые доселе служили здесь заметной доходной статьей? Ведь именно эта местность является одною из наиболее богатых зверьем на всей Камчатке. Впрочем, этого урона можно без труда избегнуть, если только будет воспрещено истребление лесов огнем для подготовки их под пашни. Именно таким способом были прогнаны с берегов Лены соболи и лисицы: еще до сих пор там ежегодно, невзирая на неоднократные запрещения, выжигаются леса на протяжении многих сотен верст. При наличии в стране такого обилия местностей, годящихся под земледелие, тут могло бы родиться не только необходимое для местного населения количество хлеба, но и, с течением времени, столько, сколько его потребовалось бы для снабжения Охотского края и для других предприятий. Порядочно времени тому назад жители Нижнего острога ежегодно сеяли по 8--10 пудов ячменя, а затем перепахивали землю на девушках-камчадалках. И получали от этого столько выгоды, что местный монастырь ежегодно располагал обильными запасами крупы и муки для всевозможного печения. Тут, впрочем, происходит одно странное изменение с семенами: колосья ячменя произрастают без остей, достигают очень большой величины и становятся совершенно гладкими, из чего лица, знакомые с естественными науками, могут вывести ясное заключение quantum climatis deversitas ad mutationem specierum formant conferat (насколько различие климатическое способствует изменению внешней формы видов).

Что касается других злаков и овощей, то они произрастают с такими отличительными свойствами: все сочные растения, заключающие в себе много влаги, вроде капусты, гороха, салата, развиваются, образуя множество очень крупных листьев и стеблей. Капуста и салат никогда не образуют больших кочанов, горох же вьется на много саженей, постоянно вытягиваясь кверху, даже позднею осенью; он беспрерывно зеленеет и цветет, но дает при этом мало мелких стручков. Хотя этот недостаток можно было бы легко устранить путем подмешивания песка в почву, однако здешний народ для этого слишком ленив и неповоротлив. С другой стороны, тут отлично удаются все те растения, которые нуждаются в большом количестве влаги, как, например, брюква и редис, имеющие крупные клубневые корни.

Относительно луговых трав и основанного на них животноводства, вроде разведения лошадей и крупного рогатого скота, можно с определенностью утверждать, что ими Камчатка снабжена в изобилии и что подобной высокой и сочной травы нигде не найти во всей Российской империи. Как вблизи рек и озер, так и внутри страны, в лесах и на полянах, трава достигает роста свыше двух саженей. Кроме того, в стране много обширных лугов. Чрезмерный рост травы надо, конечно, приписать влажности почвы и сырой погоде весною. Хотя благодаря этому стебли растений достигают значительного роста и толщины и могло бы казаться, что тем самым понижается качество травы и сена, однако неимоверный рост и хорошее сложение скота, масса молока, получаемого от него как зимою, так и летом, доказывают противное. Причина этого в том, что стебли из-за сильной влаги остаются до осени полносочными, от воздействия холодной осенней погоды сохнут вместе со своим соком, не деревенеют и среди зимы представляют хороший корм. Большинство трав служит здесь пищею как людям, так и скоту и заменяет, как будет сказано в одной из дальнейших глав, недостающие овощи. Вследствие роста и густоты травы тут можно собирать много сена даже с участка средней величины. Кроме того, скотина в течение всей зимы сама находит обильный корм, так как глубокий снег, лежащий на подобных травянистых местах, никогда сильно не развевается ветром, как это наблюдается в местностях мшистых и на торфяниках; поэтому-то такие места, даже при наилучшем состоянии зимних путей, всегда трудны для проезда по ним. Таким образом, можно вполне рассчитывать на хорошее развитие тут скотоводства и быстрое умножение поголовья. Как лошади, так и рогатый скот, доставляемые сюда из Якутска, настолько меняют тут свои качества и свой рост, что уже по истечении одного года в них нельзя признать якутский скот. Вдобавок коровы тут телятся почти на целый год раньше, чем в Якутске.

Что касается камчатских лесов, то в отношении них наблюдается, сообразно местностям, весьма значительное и заметное различие.

У Пенжинского моря местность на расстоянии 15 верст от побережья оголена; тут произрастают только мхи, залегают торфяники и наблюдается полное безлесье. Этот недостаток топлива вызывает, в соответствии с местными условиями быта, разные затруднения и препятствия в смысле питания. Летом как казаки, так и ительмены заняты поголовно, целыми семьями, со старыми и с молодыми, на морском берегу и в устьях рек рыбной ловлей, вываркой рыбьего жира и соли; затрачивая на это дело много времени, они вынуждены с трудом, издалека, за 20 верст и более, подвозить сюда на лодках необходимые им дрова поштучно, потому что множество мелей и быстрое течение не допускают массового их сплава. Таким образом, сжигаются сырые и совершенно свежие дрова, дающие много дыма и часто вызывающие слезотечение у работающих людей. А между тем, по упомянутой уже причине, здесь невозможно получить строительный лес, и сооружение балагана, амбара или солеварни обходится не меньше, чем в 40--50 рублей.

Около рек и вдоль них, вплоть до самых гор, здесь не найти другого леса, кроме густого, криворослого и непригодного для сооружения построек осинника и ивняка; только между реками, на возвышенных местах и холмах, попадаются отдельные небольшие леса, состоящие из осины и березы⁴, находящиеся в 25--30 верстах от моря⁵.

Строительным материалом, пригодным также для постройки лодок, являются здесь еще тополь, или топольник⁶; но и этот лес приходится с большими издержками и опасностями привозить в лодках за 40 верст от острога. Таким образом, для постройки плохой рыбачьей лодки надо затратить 7--8, а маленькой хижины для жилья -- от 80 до 100 рублей на один только лес. А между тем, подобная постройка вследствие чрезмерных и способствующих гниению почвенных испарений может продержаться никак не больше 18--20 лет. Топливо, именно ива⁷ и осина⁸, находится около острогов в большом изобилии⁹. Однако в этой стране нет обыкновения рубить дровяной лес вовремя, ставить его на высушку и снабжать себя таким образом топливом на зиму. Как русские, так и ительмены вывозят на собаках ежедневно ровно столько свежих и сырых дров из леса, сколько им потребно на одни сутки. При этом они страдают так сильно от едкого дыма, что здесь трудно найти людей со здоровыми глазами, слепых же очень много. Конечно, заготовке дров мешает в течение лета тяжелый труд населения по добыванию его единственной пищи -- рыбы; отчасти же виновата в этом неискоренимая лень, причем люди нисколько не считаются с тем, что сырые дрова дают меньше тепла, чем сухие, и не экономнее последних.

К мысу Лопатка леса постепенно исчезают, что наблюдается и на Курильских островах, и на островах, расположенных в восточной части пролива¹⁰; узкость этих мест подвергает их беспрепятственному действию как северных, так и южных ветров. Не подлежит сомнению, что именно такое их положение, открытое в ту сторону, откуда исходят наиболее противные ветры и неблагоприятные природные влияния, равно как и незначительная ширина этих мест, являются настоящей причиной такого безлесья; нет надобности усматривать в этом какую-то тайну природы...

В иных условиях находится западное¹¹ побережье Камчатки, здесь великолепнейшие осиновые и березовые леса высятся непосредственно около самого морского побережья¹², как на равнинах, так и на гористых местах; даже скалистые мысы поросли здесь кедрами¹³ и мелким осинником, ивняком и березняком. В верховьях реки Жупановой начинаются прекраснейшие леса из лиственницы¹⁴ и тянутся оттуда до Верхнего острога и вдоль реки Камчатки. Там встречаются также еловые леса¹⁵; впрочем, камчатская ель не достигает таких размеров и толщины, чтобы ею можно было пользоваться для выделки домашней утвари или для построек¹⁶.

Вся местность, начиная от истоков реки Камчатки, расположена гораздо выше, отличается большей сухостью и большим плодородием, чем места, прилегающие к Пенжинскому морю. Это явственно заметное более высокое положение местности совместно с сухостью я считаю причиной того, что там растут сосны¹⁷. Благодаря наличию прекрасных и обширных лиственных лесов и глубокой, большой реки Камчатки, по которой можно гнать огромные плоты, для Нижнего и Верхнего острогов возникает столько преимуществ и выгод, что весь быт жителей становится удобнее, чистоплотнее и богаче. Об этом я впоследствии поговорю в особой главе, посвященной острогам.

По ту сторону горного хребта, который, начиная с Караги, отделяет полуостров Камчатка перешейком от материка, вплоть до центра страны, леса пропадают опять. Тут, кроме мелкого кедрового кустарника, осин, берез и ивняка, растущих вдоль рек и ручьев, мы не найдем никаких лесов. Эти места наиболее пригодны корякам для их оленеводства.

 

Пятая глава

О ПОГОДЕ НА КАМЧАТКЕ

Хотя Камчатка по форме своей представляет довольно узкую полосу суши, так что нельзя было бы предполагать о значительных различиях в погоде ее отдельных частей, тем не менее из-за неравномерности ее территории по ширине различия в погоде очень велики и значительны. Вследствие этого отдельные местности Камчатки отличаются друг от друга как некоторыми преимуществами, так и своего рода отрицательными сторонами. Что касается свойств камчатской атмосферы, то ее барометрические и температурные колебания как в Нижнем, так и в Большерецком остроге в течение ряда лет записывались и сообщались изо дня в день¹. При этом отмечались также направления ветров и ежедневная погода, равно как колебания уровня моря в некоторых особых местностях. Что же касается наблюдений за количеством и силою испарений, то тут, вследствие связанных с этим делом больших расходов из-за необходимости иметь для этого персонал, запасы угля и отдельное здание, возникли такие трудности, что пришлось от этих наблюдений отказаться, особенно еще потому, что количество испарений в зависимости от географической широты на обоих морских побережьях весьма различно. Что касается ветров, то весною на Пенжинском море они дуют преимущественно с юга, юго-востока или юго-запада, летом -- с запада, а осенью -- с севера и северо-востока. В зимнее же время, вплоть до равноденствия, ветры наблюдаются самые изменчивые, а следовательно, и погода отличается крайней неустойчивостью. Начиная с равноденствия и примерно до конца марта ветры дуют большей частью с востока или северо-востока. Сообразно с таким характером ветров, весною и летом, приблизительно до момента solstitio (солнцестояния), наблюдается преимущественно сырая и дождливая погода, воздух в это время мутный и насыщенный испарениями, а ясные, теплые и безоблачные дни редки {В окрестностях Верхнего острога погода совершенно иная: с апреля и примерно до середины июня там стоит сплошь ясная, солнечная погода; отсюда -- низкий рост травы и сухость почвы. После солнцестояния и приблизительно до конца августа идут сильные дожди. Зимою выпадает очень глубокий снег, а сравнительно редкие штормы, не достигающие по своей силе и половины таких, какие происходят на Большой реке и в Нижнем, держатся не дольше одной ночи или в крайнем случае не дольше суток. Хотя количество тут снега и не больше того, которое выпадает в окрестностях Большой реки, он, тем не менее, в два раза глубже, так как рыхл и не столь плотно сбивается ветрами. Вследствие этого случается, что дикие северные олени там не могут найти себе пищи, застревают в снегу, и тогда их закалывают ножами. Недавно, к примеру сказать, случилось, что некий ительмен в одном месте зарезал ножом более 30 северных оленей. -- Прим. Стеллера. }. Это служит, между прочим, серьезным препятствием лову и вялению рыбы, единственного рода пищи обитателей: рыба отчасти гниет, по крайней мере в ней, хотя бы с нею обращались и крайне аккуратно, заводится еще до ее полной за сушки множество червей, всюду кишащих на земле; после этого рыба начинает быстро плесневеть. В силу этого в окрестностях Большой реки труднее всего хранить рыбные запасы, причем тамошняя рыба является на всей Камчатке наихудшей. Лучшая вяленая рыба заготавливается в сентябре, когда ее ловят у островов и выше речных устьев. Но оттого, что в ту пору рыба бывает уже обессиленной, ею пользуются из нужды, а не в качестве особого лакомства. Осенние месяцы, сентябрь и октябрь, а за ними февраль и март по своей погоде самые приятные, почему они используются чаще всего для торговли и отдаленных путешествий по суше. В ноябре, декабре и январе тихих, ясных и благоприятных дней мало; частый снег взметается тогда сильнейшими и ожесточеннейшими шквалами, называемыми по-сибирски пургою, в сугробы вышиною в сажень и больше; из ветров самыми сильными являются восточные и юго-восточные, они держатся иногда по двое-трое суток и отличаются такой силой, что человеку, вышедшему из дома, невозможно устоять на ногах. Эти ветры, достигающие наибольшей своей силы в продолжение трех названных месяцев, загоняют к мысу Лопатка и в Авачинскую бухту на плавучих морских льдинах стаи морских бобров. Северные ветры как зимой, так и летом способствуют ясности и чистоте воздуха, давая наиболее приятные дни. Зимою при южных и юго-западных ветрах бывают частые снегопады, летом же -- частые дожди; впрочем, несмотря на то, что атмосфера таким образом значительно разрежается, она все-таки остается еще сгущенною, небо -- пасмурным, а воздух летом полон тумана. То же самое происходит и на море и наблюдалось как нами во время нашего американского путешествия на север и восток, так и господином капитаном Шпангбергом во время его экспедиции в Японию². Вследствие такой погоды плавание по морю в тех местах бывает таким же опасным и таким же неудобным, как и условия жизни на суше. На примере такого состояния погоды как на море, так и на суше, притом на столь обширных пространствах, легко себе уяснить, в чем главная причина этого явления, а именно: она не только в характере местности, в зависимости от того, ближе она к морю или дальше от него; гораздо более общая причина -- в огромном открытом океане на юге. Сообразно с близостью к нему или отдаленностью от него тех или иных мест только и изменяются условия погоды, усиливаясь или ослабляясь, проявляясь чаще или реже. Оттого-то северные части Камчатки, закрытые с юга возвышенностями самого полуострова, отличаются большим плодородием, более умеренным климатом и более благоприятными условиями для жизни. Чем больше мы станем приближаться к расположенному на юго-западе мысу Лопатка, тем пасмурнее и сырее будет там погода летом и тем сильнее и продолжительнее будут ветры зимою; на Большой реке бывает так, что в продолжение нескольких дней там стоит тихая и хорошая погода, тогда как на Лопатке еще нельзя выйти из дому, потому что этот мыс за пределами бухты совершенно открыт для доступа всех ветров и к тому же чрезвычайно узок. Чем глубже проникать по Пенжинскому заливу к северу, тем слабее зимние штормы и тем меньше летом дождей. На реке Камчатке и в ее окрестностях и в Верхнем остроге ветры и погода сильно колеблются. Штормовые ветры с востока и юга там, правда, столь же сильны и продолжительны, сколь и у Пенжинского моря, но так как летом там господствуют большею частью ветры западные и северо западные, иногда же восточные, то там бывает больше ясных, погожих дней и выпадает меньше дождя, чем близ Пенжинского моря, а также меньше росы и туманов. Разница между указанными двумя местностями по обеим сторонам особенно бросается в глаза, если направляться через хребет от истоков реки Быстрой к реке Камчатке. В стороне Пенжинского моря воздух всегда кажется тяжелым, мутным и темным, а вся местность представляется в высокой степени мрачною, облака -- черно-синими и густыми, тогда как в сторону реки Камчатки открывается как бы иной мир: местность расположена выше над морем, воздух ясен, чист и прозрачен. Если около Лопатки снега выпадает на две сажени высоты³, то количество по обеим его сторонам, к морям, настолько уменьшается, что около Авачи и Большой реки его лежит уже на целую треть меньше, да и ветры не так плотно его сбивают; вблизи же Тигиля и Караги мы не найдем слоев снега толще полутора футов {Весеннее солнце на Камчатке так сильно влияет на снег, что люди весною чернеют подобно индейцам; у многих от этого настолько портится зрение, что они слепнут; самые здоровые глаза так воспаляются, что люди не в состоянии переносить даже самый слабый дневной свет. Вследствие этого местные жители носят наглазники или сетки из бересты березы или конского волоса, благодаря чему они смотрят сквозь узкие щели; таким образом им удается умерять и рассеивать блеск солнечных лучей. Настоящая причина этого явления в том, что сильные ветры настолько крепко и прочно сбивают снег и полируют его поверхность, что солнечные лучи не могут поглощаться снегом, а отражаются снежной поверхностью с большим преломлением света в глазах. От белизны снега получается нестерпимое ощущение, так как яркий свет преломляется в зрачке неправильно и сильно, так называемые tunicae в глазу расширяются, из-за чего получается сильнейший прилив крови к глазным жилкам; кровь задерживается в малоупругих сосудах и не имеет возможности циркулировать. Я был вынужден обстоятельствами придумать против этого отличное средство, в течение 6 часов исцеляющее все эти неудобства и болезненные ощущения, а именно: я смешиваю яичный белок с сахаром и камфарой и растираю эту смесь на оловянной тарелке до тех пор, пока она не обратится в пенящуюся массу. Последнюю я в виде компрессов кладу на глаза и завязываю их. Я совершенно удостоверился, что это верное средство от всяких inflammationibus oculorum a congestione sanguinis ortis (глазных воспалений, получающихся в результате застоя в кровообращении). -- Прим. Стеллера. }. Этим в значительной степени объясняется, почему жители камчатские не завели издавна, подобно корякам, табунов северных оленей и не употребляли их мясо в пищу, а довольствовались исключительно одной рыбой, хотя последняя в верховьях реки Камчатки и на расстоянии 400 верст от Большой реки попадается в значительно меньшем количестве и оказалась бы недостаточной для пропитания населения, если бы эти люди, настоящие Pamphaga animalia (всеядные животные), не прибегали ко всему, что только может вместить желудок или мешок. Несмотря на то, что по всей Камчатке водятся в изобилии северные олени и есть корм для них, правильному оленеводству в указанной местности мешают глубокие снега⁴. Поэтому-то и казна не может держать тут оленей для экспедиций: летом эти животные находят достаточно корма, зимою же из-за глубокого снега они не в состоянии добраться до него. Иначе обстоит дело с дикими оленями, которые всюду бегают на воле и могут в достаточной мере сами позаботиться о корме, отличаясь к тому же большею, чем ручные олени, выносливостью.

Так как воздух здесь очень прохладен, то град выпадает часто и осенью, и летом. Он, впрочем, никогда не превышает по величине своей чечевицу или в крайнем случае горошину. Молнии наблюдаются редко, только в пору солнцестояния. Камчадалы полагают, что тогда на небе бывает зима и что гамулы, или духи, затопив свои жилища, выбрасывают из дымовых отверстий головешки, как поступают люди. Таким образом, молнии -- не что иное как отблеск головешек, видимый с земли.

Равным образом там очень редко слышен гром, причем получается такое впечатление, будто он гремит вдалеке. При этом не бывало случая, чтобы громом кто-либо когда-нибудь был убит, хотя камчадалы уверяют, будто раньше, до прихода русских, громовые раскаты слышались чаще и бывали случаи, что они кое-кого и убивали⁵. Если раздается гром, то один из камчадалов говорит другому: "Кутка батти рускарет" ("Кутка разворачивает баты"), то есть бог Кутка или бог Виллючей вытаскивает свои лодки из реки по каменистому дну на берег; этот шум и создает гром {При этом они уверены, что, когда они сами летом вытаскивают свои лодки из воды на сушу, от этого происходит точно такой же сильный гром на небе, и бог Виллючей, в свою очередь, также пугается и в такое время запрещает всем своим детям покидать свои юрты. Прим. Стеллера. }. Если же слышится глухой и жесткий удар грома, то они говорят, что Виллючей сильно гневается и в гневе своем несколько раз швыряет оземь наполненную наподобие барабана воздухом шкуру нерпы. Это и вызывает такой треск и гул. И возникновение дождя камчадалы объясняют подобным же образом, а именно: будто дождь есть моча Виллючея и его духов-гамулов. И будто Виллючей, окончив мочиться, облекается в совсем новую кухлянку, или одежду из тюленьих шкур, похожую на мешок; а так как это парадное платье снабжено бахромою из выкрашенной в красный цвет тюленьей шерсти и различной длины пестрых кожаных ремешков, то они твердо убеждены, что видят все эти украшения в форме воздушной радуги; и для того, чтобы подражать такой красоте природы, они и свои кухлянки отделывают такою же пестрою шерстью. Таким образом, эта северная мода возникла на основе данных "камчадальской физики" и представлений камчадалов о сущности радуги.

Если осведомиться у камчадалов о происхождении ветра, они заявляют уверенным тоном, что бог Кутка создал в облаках мужчину по имени Балакитг и дал ему хозяйку по имени Савина Ку-хагт. Этот Балакитг получил от бога чрезвычайно длинные и курчавые волосы. Когда ему велят производить ветер, он трясет своими кудрями над определенной местностью, притом так долго и так сильно, сколько богу угодно продлить более или менее сильный ветер; когда же он утомится, то наступает хорошая погода. Когда этот производитель ветров уезжает из дому, его хозяйка румянится красной морской травой, чтобы сильнее понравиться своему мужу при его возвращении; если муж вовремя приходит домой, она очень этим довольна; если же он не возвращается до утра, то она видит, что нарумянилась понапрасну; она принимается плакать, и, таким образом, наступают дождливые дни и продолжаются до тех пор, пока ее муж, производитель ветров, не вернется домой. Таким путем туземцы, в своей комической склонности и курьезном стремлении философствовать и не оставлять ничего без объяснения, стараются объяснить появление утренней и вечерней зорь и связать их с характером погоды.

Что касается туманов на Камчатке, то я не думаю, чтобы где-нибудь в любом другом месте на земном шаре можно было встретить их больше, а летом -- и более продолжительное время стоящими над землею; кроме того, я сомневаюсь, чтобы где-нибудь выпадало больше глубокого снега, чем на Камчатке, между 51° и 54° широты. Поэтому-то почти вся почва там весной находится под водой, и реки от растаявших снегов вздуваются так сильно, что повсюду выступают из берегов.

Что касается зимнего холода на Камчатке, то он в окрестностях Большой реки и Авачи никогда не бывает чрезмерен; точно так же и в Нижнем гораздо теплее, чем в других местах Сибири под одинаковою широтою. Зима 1737 года была очень холодная, и такой не было ни много лет раньше, ни до 1743 года. Камчадалы объясняли это тем, что к ним приехал студент Крашенинников.

Наибольшие беды причиняют населению жестокие по своей силе и ярости, совершенно неописуемые штормовые ветры на Камчатке. При этом обращают на себя внимание следующие обстоятельства: перед тем как подняться такому шторму, обычно возникающему на востоке, воздух становится мутным и спертым; не происходит ли тут потепления воды в море, как я предполагаю, я не мог установить за отсутствием термометра. А так как штормы идут с востока и с наибольшею яростью обрушиваются на местность между Лопаткой и рекой Камчаткой, где есть огнедышащие и дымящиеся горы и в изобилии горячие ключи, то, пожалуй, весьма вероятно, что не столько близость моря и значительная ширина полуострова, сколько очаги подземного огня и испарения значительно способствуют силе этих бурь в здешних местах⁶.

 

Шестая глава