Глава 18. Ненужная награда 1 страница

Весть о том, что у шехзаде Сулеймана родился сын, облетела всю Османскую империю за считанные часы. С разных уголков могущественного государства приходили поздравления от пашей и беев, адресованные принцу и его любимице Махидевран. Мальчик рос здоровым, активным и любознательным. И хотя малыш Мустафа и унаследовал от отца богатырское здоровье, это не спасло его от сильной простуды. Чтобы помочь молодой матери, Хавса Султан распорядилась прислать во дворец сына несколько калф, чтобы те ухаживали за малышом, пока он не выздоровеет, в число которых попала и Нигяр.

Проходя по коридору дворца в Манисе, юная служанка не могла думать ни о чём другом, кроме как о списке дел, назначенных ей на сегодня. Её поставили на дежурство, и потому девушка осознавала всю ответственность, которая подразумевалась в её внеплановой работе. Подходило время кормить шехзаде Мустафу, поэтому Нигяр направлялась в дворцовую кухню, чтобы проконтролировать процесс приготовления пищи для ребёнка. Неожиданно кто-то вышел из-за угла и столкнулся с ней.

- Эй, ты, безглазая, смотри, куда идёшь!

Нигяр явно не ожидала такой грубости. Она отступила на пару шагов от девушки, с которой столкнулась и вежливо поклонилась ей.

- Прости, я нечаянно. – спокойно сказала она. – Но и тебе нужно быть осторожнее. А если бы я несла кипяток?

Однако служанка, с которой не посчастливилось столкнуться Нигяр, вовсе не спешила отвечать вежливостью на вежливость. Тем более, что юная калфа служила в Манисе не постоянно, а приехала на время, и уже начала едва ли не командовать. Лицо молодой женщины перекосило, отчего оно стало похоже на морду взбесившейся крысы. Эта особа посчитала себя уязвлённой, потому возненавидела Нигяр практически мгновенно.

- Да кто ты такая, что указываешь мне, что делать? – служанка плавно переходила на крик. – Я личная рабыня Махидевран Султан, а ты пришла и ушла, и ещё ходишь здесь, как неприкаянная!

- Сказала же, извини. – повторила Нигяр, сдерживая себя. – И пожалуйста, не кричи так. Я не глухая. А сейчас мне нужно идти, я занята.

Девушка сделала попытку пройти дальше, однако её новая знакомая уже вошла во вкус. Она преградила калфе дорогу и приняла угрожающий вид. Ничего хорошего для Нигяр это знакомство не сулило.

- Ну уж нет, одними извинениями не отделаешься, дрянь ты эдакая! – прорычала сварливая особа.

- Что тебе нужно? – не понимающе спросила Нигяр.

- Чтобы ты встала передо мной на колени и просила прощения за то, что налетела на меня из-за угла и хамство! Иначе будешь объясняться перед Махидевран Султан!

У Нигяр отвисла челюсть от неслыханной спеси какой-то рабыни. Никогда с ней ещё не общались в таком тоне. Тем более, голос на неё повысила не госпожа, а всего лишь служанка!

- Послушай, подруга, мне кажется, ты много на себя берёшь. – всё так же спокойно сказала она хамке. – Не имеет значения, кому ты служишь, если ты не умеешь разговаривать с людьми, ни одна госпожа не станет тебя долго держать около себя. Злоба и грубость ещё никому пользы не приносили. Да и грешно это.

Однако эти слова произвели на новую знакомую Нигяр обратный эффект. Разозлившись ещё больше, служанка Махидевран толкнула девушку и занесла над ней кулак, собираясь ударить. Глаза её метали молнии. Упав на пол, юная калфа не на шутку перепугалась.

- Ах ты, пришлая сучка, ещё вздумала меня учить?! – орала грубиянка. – Да я убью тебя, дрянь!

- Эй, Гюльшах, оставь её в покое! – раздался голос сзади.

Девица, набросившаяся на Нигяр притихла и отступила. Юная калфа увидела, как к ним приближается круглолицый евнух в голубом халате. Поведение Гюльшах ему крайне не понравилось. В эту минуту Нигяр поняла, что он собирается защитить её.

- Что же ты вытворяешь, гадюка?! – прикрикнул он на Гюльшах. – Что тебе сделала бедная девочка?!

- Она не проявила ко мне должного уважения. – заявила та с апломбом.

- С чего бы это? – евнух был вне себя от гнева. – Ты сейчас обругала бедняжку ни за что ни про что, а теперь требуешь уважения! И о чём ты только думаешь, дурья твоя башка?

- Не кричи на меня, Гюль Ага! – возразила Гюльшах. – Вот нажалуюсь на тебя Махидевран Султан, и шехзаде Сулейман прикажет тебе голову отрубить.

- Смотри, как бы тебе самой голову не отрубили, грубиянка ты эдакая! А ну, убирайся отсюда, и чтобы я о тебе не слышал через пять минут!

Гюльшах гневно поджала губы и поспешила сбежать. Она почувствовала себя униженной, и не смела признать тот факт, что Гюль Ага, в общем-то был прав. Но ненависть к Нигяр Калфе, которую она видела впервые в жизни, вспыхнувшая в сердце, не угасла сама по себе. Более того, она стократно усилилась после того, как евнух пристыдил служанку Махидевран Султан. Что ж, когда-нибудь она заставит этих выскочек уважать себя. Заставит их обоих.

Проводив Гюльшах гневным взглядом, Гюль Ага повернулся к сидевшей на полу Нигяр и приветливо улыбнулся ей.

- Не обращай внимания на Гюльшах Хатун. – сказал он полушутя. – Её никто не любит, вот она и не в себе.

- Я заметила. – промолвила Нигяр.

- Я помогу тебе встать. – евнух протянул руку и поднял девушку на ноги. – Ты новенькая?

- Нет, меня недавно назначили в Топкапы, а Хавса Султан прислала меня сюда, чтобы я помогала ухаживать за шехзаде. Я скоро вернусь обратно.

- Значит, ты из Топкапы? – изумился Гюль Ага. – А ты, случайно, не знакома ли с евнухом по имени Сюмбюль Ага?

- Знакома. Мы вместе во дворце служим.

- Он там тебя не обижает? – Гюль Ага проявлял совершенно искренний интерес. – Не придирается?

- Бывает, порой, и ругается, но редко. – ответила калфа. – Мы вообще друг друга называем братом и сестрой. А вы разве знакомы?

- Ещё бы! Нас на одном рынке купили! Потом мы вместе обучались, и, надо сказать, он едва ли не с первого дня во дворце начал своих товарищей «строить».

Новый знакомый проводил Нигяр до кухни. Девушка испытывала чувство глубокой признательности евнуху за помощь. Удивительно, как около шехзаде и матери его сына могут уживаться столь разные люди.

- А как зовут тебя, красавица? – сияя от счастья от общения со столь прекрасной особой, спросил ага.

- Нигяр.

- Какое прелестное имя! Знай, Нигяр Хатун, что отныне и навсегда ты обрела верного друга в лице Гюля Аги. Если что-то случиться, или стерва Гюльшах вздумает тебя обижать, или Сюмбюль будет слишком строг к тебе, то зови меня, и я тебе обязательно помогу.

 

***

Служанки разбудили Нигяр, когда на дворе уже расцвело. Наскоро умывшись и одевшись, герцогиня Норфолк вышла к ожидавшей её Роксолане. Бывшая служанка поклонилась султанше. Она догадывалась, что её сейчас скажут.

- Нигяр, присаживайся. – пригласила Хюррем герцогиню.

- Благодарю. – ответила та и устроилась на банкетке рядом с госпожой.

- Прошлой ночью ты вела себя довольно мужественно. – сказала королева востока. – Признаюсь, пару лет назад я бы ни за что не подумала, что ты на такое способна.

Нигяр опустила глаза. Где-то в глубине душе она чувствовала, к чему её бывшая хозяйка собирается подвести разговор. Но, учитывая последние события, отпираться не имело смысла. Так или иначе, но Хюррем разговорит её, в этом можно не сомневаться.

- И всё-таки, я хотела бы знать, Нигяр, как ты нашла в себе силы вернуться обратно в Стамбул? – спросила Роксолана, словно оправдывая ожидания бывшей калфы. – И главное, зачем?

- Ваше Величество… - пролепетала Нигяр.

- Только говори правду. – оборвала её Хюррем. – Не бойся, я не стану тебя осуждать.

- Госпожа, - робко заговорила герцогиня Норфолк, - в тот день, когда я родила, Хатидже Султан сказала мне, что ребёнок появился на свет мёртвым. Гюльфем Хатун подтвердила это. Но все эти годы, вплоть до сегодняшнего дня, я сомневалась, султанша, а вдруг мне солгали? Что если мою дочь просто похитили?

Нигяр отвернулась и глубоко вздохнула. Она была готова расплакаться навзрыд, но хотела, чтобы Роксолана видела её такой. Ещё меньше она хотела, чтобы ей сочувствовала такая женщина, как Хюррем Султан. Однако последняя осторожно положила руку ей на плечо.

- Нигяр, не стоит плакать. – сказала она. - Если хочешь, мы можем поехать к Хатидже Султан и всё выяснить у неё.

- Султанша, я боюсь этого. – ответила герцогиня. – Хатидже Султан прикажет выгнать меня, как только увидит. Помните, какую сцену она устроила во время приёма делегации?

- Об этом можешь не беспокоиться, в моём присутствии она будет бессильна. Да и надо ведь как-то отблагодарить тебя за то, что ты спасла жизнь слуге Династии Османов.

- Ваше Величество, в тот момент я лишь пожалела о том, что не могла уберечь Сюмбюля Агу от своего мужа. Кстати, как он сейчас?

- Мне докладывали, ему уже лучше, иншалла.

- Это прекрасная новость. Но я боюсь лорда Говарда. Герцог Норфолк – страшный человек. Он полагает, что честь его дома есть дар божий человечеству и всякий, кто по его мнению, посягает на неё, должен быть стёрт с лица Земли. – Нигяр не заметила, как расслабилась и стала рассказывать бывшей хозяйке о жизни в Англии. – Я вышла за него замуж только потому, что этого хотела Анна Болейн. Накануне казни она умоляла меня решиться на этот шаг, так как кроме её дяди – герцога, другого покровителя у меня в Англии больше не будет. Но за это покровительство я плачу высокую цену. Мой супруг воспринимает меня не как жену, а как куклу, игрушку, неразумного ребёнка, которого нужно постоянно опекать. Когда он устаёт от походов по шлюхам, он отыгрывается на мне, я волей - неволей утоляю его похоть, а что было в брачную ночь! Однажды я заикнулась о том, что хотела бы съездить в Стамбул, но он сразу дал мне понять, что мои капризы могут нанести вред его чести, если я отправлюсь туда. То, что я сейчас сижу и разговариваю с вами, госпожа, результат исключительно консульской деятельности герцога, подбившего короля Генриха на сближение с Османской Империей, и гостеприимства Повелителя.

- Значит, твой муж не любит тебя настолько, что запрещает узнавать правду о ребёнке?

- Можно сказать и так. Честь дома, видите ли, не должна быть запятнана бастардом герцогини. А ещё эту самую пресловутую честь рода Говардов можно запятнать, общаясь с теми, кто стоит ниже нас на социальной лестнице, особенно с рабами. Любой мой шаг по османской земле может оскорбить Томаса Говарда, любое слово, сказанное не к месту, и адресованное не тому человеку.

- А принцесса Мария… Как она к тебе на самом деле относится? Ты же бывшая служанка Анны Болейн, женщины, разрушившей её семью.

- Леди Мария, к счастью, нашла со мной общий язык, к великому удивлению и разочарованию двора. Я помню, как на рождественском приёме у короля все собравшиеся ожидали нашей с ней ссоры. Другие же дамы просто – напросто боялись подходить ко мне.

Впервые Роксолана поняла, что по-настоящему сочувствует своей бывшей служанке. Бедная женщина была вынуждена вступить в брак против воли, терпеть тиранию мужа и презрение приближённых короля Генриха лишь для того, чтобы у неё был шанс получить весточку о судьбе своего ребёнка. Но что если обиженная Хатидже сказала правду, девочка родилась мёртвой, и жертва Нигяр оказалась совершенно бессмысленной? Единственным способом узнать правду было вызвать сестру султана на откровенный разговор. А сделать это было нелегко – Хатидже действительно не хотела видеть Нигяр, даже в качестве английской герцогини. Более того, она до сих пор желала ей смерти, и все об этом знают.

- Нигяр, сидя здесь, ты ничего не сделаешь. – сказала Хюррем на удивление спокойно. – Тебе не остаётся ничего другого, кроме как поехать во дворец к Хатидже Султан. Пусть тебе там не будут рады, но зато ты будешь знать правду.

- Я боюсь, госпожа.

- Твои страхи понятны, но вспомни о том, что в данный момент ты – супруга участника консульской миссии, а не калфа. Она не посмеет ни оскорбить тебя, ни поднять руку. Тем более в моём присутствии. Я поеду с тобой, и сама подниму тему этого разговора.

От этих слов сердце герцогини Норфолк бешено заколотилось. Неужели Роксолана не лжёт и действительно готова помочь ей? Однако, зная королеву востока, можно предположить, что она преследует какие-то свои цели.

- Вы хотите сделать это для того, чтобы помочь мне, или для того, чтобы свести какие-то счёты с Хатидже Султан? – спросила бывшая калфа, заглядывая Хюррем в глаза. – Ваше Величество, ответьте мне.

- Конечно, я понимаю, ты не доверяешь мне. – строго ответила Роксолана. – но если ты сейчас отвергнешь мою помощь, то в дальнейшем ничего сама не добьёшься. Подумай хорошенько.

Деваться Нигяр было некуда. Однажды королева Анна уже выдвигала ей подобное условие, но тогда ситуация была несколько иной. Но и предполагать, что Хюррем Султан не воспользуется сложившимися обстоятельствами против склочной золовки, также будет ошибочно. Хотя, если для того, чтобы получить надежду на встречу с дочерью, нужно переступить порог чистилища, зовущимся дворцом Хатидже Султан, придётся сделать это. Сейчас или никогда.

- Хорошо, госпожа. – выдохнула Нигяр. – Я поеду с вами к Хатидже Султан.

- Славно. – довольно улыбнулась Хюррем. – Тогда собирайся, а я прикажу, чтобы нам подали карету.

Спустя час после этой сцены к воротам дворца была подана карета для Роксоланы и её гостьи. Стараясь утихомирить дрожь в коленях, Нигяр с замиранием сердца ждала этой встречи. Можно считать, что настоящая цель её поездки в Стамбул практически достигнута, и уже можно готовиться к встрече с дочерью. Не станет же сестра султана врать в присутствии его законной жены и правительницы?

Хатидже Султан приняла гостей довольно холодно, если не сказать больше. Она не хотела видеть в своём доме сноху, которую считала виновницей гибели мужа, а уж его бывшую любовницу, женщину, которой Ибрагим в тайне сделал внебрачного ребёнка, также ненавидимого, как и его мать, тем более. Депрессивная принцесса интуитивно чувствовала, обсудить какую тему приехала Хюррем и привезла с собой Нигяр, поэтому на всякий случай приказала Гюльфем молчать и лишь подтверждать слова своей госпожи и подруги.

- Я никого не ждала. – сухо сказала она Роксолане. – Говори, что тебе нужно, и уходи. Я плохо себя чувствую.

- Мне очень жаль, что я застала вас не в добром здравии, госпожа, - с нескрываемым сарказмом ответила Хюррем, - однако есть один неразрешённый вопрос, и только вы в состоянии поставить в нём точку. Герцогиня миледи Норфолк озабочена поисками своей дочери от покойного Ибрагима Паши. Скажите ей, что вы сделали с младенцем, когда тот появился на свет?

Хатидже, приложив немало усилий, заглянула в лицо своей сопернице. Принцессе было невыносимо думать о том, что какая-то жалкая рабыня, позволившая себе бесцеремонно увести у неё мужа, не только осталась в живых, сбежала в другую страну и получила высокий титул (наверняка она обманом женила на себе герцога), так у неё ещё хватило смелости заявиться к ней домой! Султаншу колотило от гнева, но оскорбить английскую герцогиню означало оскорбить самого короля Англии и потерять уважение брата, совершив сей неблаговидный поступок. Жажда мести всё ещё одерживала верх над разумом женщины, и она решила отстаивать свою позицию до конца…

- Я ничего не делала с ребёнком леди Нигяр. – сказала холодно, нажав на последние два слова. – Девочка родилась мёртвой, Гюльфем Хатун подтвердит это. Даже если бы я и желала смерти малышке, я не отдала бы приказ убить её.

- Как вы хладнокровно лжете, Ваше Высочество. – сохраняя самообладание произнесла Нигяр на одном выдохе. Ей хотелось верить, что даже сейчас Хатидже Султан говорит неправду. Стоявшая рядом Гюльфем лишь кивала головой, поддакивая подруге.

- Госпожа, не усугубляйте положение. – вовремя подхватила её мысль Хюррем. – Ибрагим Паша уже год, как мёртв, причин тревожиться за сохранность вашего брака уже нет. Да и задерживать супругу очень важной персоны из консульской миссии не есть признак хорошего тона.

- Не указывай мне, что делать, Хюррем! –взвинтилась Хатидже. – И ничего я не усугубляю!

- Вины госпожи в случившимся нет. – вставила свою реплику Гюльфем. – Как бы мне не было жаль леди Нигяр, но её ребёнок родился мёртвым, и, к сожалению, ничего исправить здесь нельзя. Я всё видела собственными глазами. Акушерки пытались спасти крошку, старались вернуть её к жизни, заставить закричать, но всё без толку. Эта девочка попала в рай безгрешным младенцем и сейчас она рядом с Аллахом.

Она говорила столь убедительно, что Хюррем не смогла подобрать слов в ответ. Роксолана повернулась к бывшей служанке и сочувствующе поглядела на неё. Та стояла бледная, словно снег. Дыхание леди Говард участилось, а губы задрожали.

- Если это всё, что ты хотела выяснить, Хюррем, то прошу тебя оставить меня в покое. – холодно произнесла Хатидже.

- Пожалуй, да. – ответила Роксолана. – Однако, если вы солгали, госпожа, этот камень навсегда останется у вас на душе.

- Я тебе не лгала, Гюльфем тоже.

- Позвольте, в таком случае, откланяться.

Нигяр не смогла вымолвить ни слова на прощание принцессе. Ей даже не хватило сил посмотреть ей в глаза. Отвесив немой поклон, она проследовала за Хюррем. Только когда женщины оказались внутри кареты, она смогла вымолвить пару слов убитым голосом.

- Не верю, - прошептала Нигяр, - этого не может быть.

- Похоже, что может. – ответила Хюррем. – Но попробуй взглянуть на это с другой стороны. Быть может, смерть ребёнка – есть божья кара за все твои грехи? А может быть, твой дочери пришлось бы умереть от руки Хатидже Султан, родись она живой.

Лицо Нигяр было непроницаемо. Внутри всё сжалось и лишь невидимая сила удерживала несчастную женщину от того, чтобы впасть в истерику. Султанша заметила это.

- Мне действительно очень жаль. – промолвила она. – Но большего я сделать для тебя не могу. Ты хотела знать правду – ты её узнала.

- Вы и так много сделали, Ваше Величество, спасибо. – ответила ей герцогиня и Хюррем показалось, что такие слова можно истолковать двояко. Королева востока была готова поклясться, что бывшая калфа гарема косвенно винит её в гибели ребёнка. Роксолана сделала вид, будто приняла последнюю фразу, отпущенную Нигяр, за благодарность. Но будучи матерью пятерых детей, Хюррем не могла не понять герцогиню Норфолк. Вот только понял бы её отец того самого несчастного младенца?

Когда карета остановилась у ворот Топкапы, Нигяр показалось, что её привезли в ад. Едва ступив на землю она пошатнулась и чуть было не упала. Роксолана приказала двоим слугам, державшим обессилившую женщину под руки, довести её до комнаты. Нигяр не чувствовала, как идёт. Все её мысли были направлены на события четырёхлетней давности. Как будто время заново заставило её пережить тот кошмар. Смертельно бледная, с застывшим стеклянным взглядом, не замечающая ничего вокруг, не ощущающая, как ручейки слёз текут по её щекам, несчастная женщина жалела о том, что не умерла, когда была такая возможность. В таком состоянии она попалась на глаза принцессе Марии.

- Миледи, вам нехорошо? – спросила она, но ответа не была удостоена.

Лишь когда евнухи ввели Нигяр в покои и усадили её на диванчик у стены, она вышла из оцепенения. Так горько бывшая калфа ещё никогда не плакала. Ей показалось, что весь мир обрушился и жить дальше больше нет смысла. Услышав рыдания, Мария Тюдор приказала впустить её в комнату герцогини.

- Леди Говард, о, леди Говард! – выдохнула принцесса. Она подбежала к Нигяр и обняла её. – Что произошло? Вас кто-то обидел? Один из этих страшных еретиков нанёс вам оскорбление?

- Всё кончено, Ваше Высочество, - всхлипывая проговорила та, - мои надежды рухнули!

- Не плачьте, Господь обязательно накажет всех ваших обидчиков, кем бы они ни были.

- Я проживаю свою жизнь зря. – продолжила Нигяр. – Я терпела унижения и побои от предыдущих хозяев, готовилась к смерти, против воли уехала в чужой, незнакомый край, слушала оскорбления в свой адрес, голодала, замерзала, тонула в болоте, блуждала по лесу в поисках спасения от волков, всегда знала, что английская аристократия ненавидит меня ввиду происхождения, и всё ради чего? Чтобы, вернувшись на родину, понять, что все мои жертвы были бессмысленными?

Хоть принцесса Мария и не знала всех подробностей обстоятельств, из-за которых таинственная османка оказалась в Англии, интуитивно она чувствовала, что случилась какая-то трагедия, вынудившая её бежать. И вот, похоже, произошла развязка этой истории, ещё более драматичная, чем всё, что случилось прежде. Марии было известно, что нынешняя Джоан Говард каким-то образом пострадала из-за несчастной любви. Что если неудавшийся роман и стал причиной того, что эта скромная, непритязательная дама, не похожая ни на одну из жен видных сановников, сейчас плачет на её плече?

- Молитесь, леди Джоан, - ласково произнесла она, - молитесь Пресвятой Деве Марии, и она ниспошлёт вам утешение и прощение грехов. Не забывайте обращаться к небесам, и горе постепенно отпустит вас.

В эту минуту двери отворились, и в комнату вошёл герцог Норфолк. Он учтиво поклонился, увидев дочь короля, та скромно улыбнулась в ответ. Что касается Нигяр, то она притихла и приготовилась к тому, что сейчас супруг начнёт отчитывать её за долгое отсутствие.

- Лорд Говард, ваша супруга в печали. – объявила принцесса. – Я думаю, вам следует поддержать её и успокоить.

- Разумеется, Ваше Высочество, - ответил тот. – Это моя святая обязанность.

- В таком случае, Ваша Светлость, я оставлю вас наедине с леди Джоан. Она очень подавлена своим горем, будьте с ней ласковее.

Нигяр очень не хотелось, чтобы Мария уходила и оставляла её наедине с мужем. Однако, обменявшись с герцогом поклонами, принцесса вышла из комнаты и направилась к себе. Интуиция не подвела Нигяр – Томас Говард действительно был недоволен её отсутствием.

- Дорогая Джоан, я искал тебя всё утро, но так и не смог найти. – объявил он строго. – Мне кажется, или честь дома Говардов совсем перестала тебя волновать. Сначала ты лечишь раба, затем уезжаешь в неизвестном направлении, никого не предупредив. Настоящая аристократка так не поступает. Ах, да, я совсем забыл о твоём происхождении.

Нигяр не отвечала. В её душе всё кипело, злость была готова вырваться наружу. О том, как ей в эту минуту был противен муж, знали одни лишь небеса. Но слово, данное Анне Болейн, пришлось держать до конца. Между тем, королевский вельможа подошёл поближе к жене и внимательно посмотрел на неё.

- Так-так. Лицо покраснело, глаза распухли от слёз… Принцесса Мария сказала, что у тебя какое-то горе… Дай, угадаю. Бастард мёртв, да?

Османка демонстративно отвернулась от мужа. Тот с силой схватил её за плечи и развернул к себе.

- Да кто ты такая, чтобы позволять себе эти выходки?!

- Кто ты такой, чтобы называть мою дочь бастардом?! – парировала Нигяр, освободившись от захвата. – Как может столь аморальный и подлый человек, как ты, рассуждать о чести? Мне не важно, сколько вина ты выпиваешь по вечерам и кто все эти женщины, с которыми ты развлекаешься, о чести дома создаёт впечатление его глава! Анна Болейн, дочь твоей сестры, стала жертвой твоих амбиций, Томас, ты кого угодно принесёшь в жертву своему честолюбию! Между прочим, насколько мне известно, у твоего брата Эдмунда тоже есть дочь, кажется, Кэтрин. Почему бы не предложить её королю в качестве услады? Глядишь, снова посыпаются королевские дары и милости, и для тебя настанет рай на земле.

- Надеюсь, ты всё сказала? – спросил Говард ледяным голосом, представляя себе, как его пальцы сжимаются на горле у варварши, которую чёрт дёрнул взять в жёны.

Нигяр не ответила. Она лишь смотрела в глаза мужу и была готова к тому, что тот изобьёт её до смерти за проявленную неслыханную дерзость. Однако тот зашагал быстрыми шагами прочь из комнаты.

- Я могу и развестись с тобой по возвращению в Англию. – произнёс он. – И мне жаль тебя, Джоан. После того, как это случится, ты не будешь нужна совсем никому. Если бы бастард был бы жив, тебе было бы чуть легче переносить одиночество, а так…

Герцог ушёл, демонстративно хлопнув дверью. Оставшись одна, Нигяр смогла плюхнуться на кровать и продолжить плакать. Теперь ей точно было совершенно безразличны как турки, так и англичане. Как бы ни было больно это осознавать, но Томас сказал правду – кроме ребёнка, который мог бы радовать свою мать, она не нужна ни тем, ни другим. Сегодняшний день расставил всё на свои места, и Нигяр поняла, что зря она надеялась на чудо и совершенно напрасно утешала себя мыслью о том, что где-то в Стамбуле маленький человечек ждёт её возвращения из Лондона. Встретиться с долгожданной дочкой она теперь сможет лишь в загробном мире. Как жить дальше, несчастная женщина не представляла. Нигяр перестала лить слёзы только после того, как ощутила приступ страшнейшей головной боли. Но разве мог он сравниться с пережитым сегодня утром?

 

Глава 19. Меркурий

Почти две недели Стамбул чествовал нового султана. В честь молодого падишаха Сулеймана пушки палили тысячами залпов, ночное небо озаряли бесконечные фейерверки, а на улицах гудели циркачи и клоуны. Многие заключённые были помилованы, а нищим раздавали щедрую милостыню и сладости. Обитатели Топкапы были счастливы, ведь каждый из них надеялся на новую жизнь при правлении нового султана.

Гильдия крымских купцов в знак почтения и глубокого уважения к молодому монарху прислала ему в подарок две дюжины самых красивых девушек – рабынь. Кто мог знать, что этот воистину великодушный жест навсегда изменит судьбу самого Сулеймана и одной из тех девушек, которую отправили на работорговой барже в неизвестное будущее в чужой стороне? Как бы то ни было, прислуге поручили осмотреть новеньких и подготовить их к жизни во дворце. Вот только рыжеволосая русинка вовсе не была рада тому, что ей предстояло стать наложницей правителя могущественнейшего государства на востоке, да и в мире. Сперва она просто кричала и проклинала всех, кто прикасался к ней, затем стала брыкаться и даже попыталась укусить держащего её под руки евнуха. Девушка вызывающе выражалась и демонстративно отказывалась подчиняться Дайе и Сюмбюлю. В хамаме молодая особа устроила настоящую истерику, да такую, что некоторые девушки не выдержали и стали сами успокаивать строптивицу. Наконец Нигяр надоело выслушивать русские ругательства. Она подошла к истеричке, спокойно взяла её под локоть и отвела в сторону.

- Мы все пришли сюда рабынями. – сказала калфа сдержанно и доброжелательно. - Если станешь вести себя умнее, не останешься рабыней! Усердно учись, держи рот на замке и слушайся. Все эти новые девушки готовятся для Султана. Выберет тебя, а ты сделай его счастливым, да сына ему подаришь, быть тебе Султаншей! Миром править будешь!

С этими словами служительница гарема оставила рыжую один на один с её мыслями и отправилась помогать другим девушкам готовиться ко сну. Что-то в этой гордой девчонке есть, что поможет ей подняться над другими, Нигяр чувствовала это всем сердцем. Ей нравилась русинка, пожалуй, она не так плоха, какой старается казаться.

 

***

Нигяр обнаружила себя лежащей в постели. Верная служанка меняла ей компрессы. Тело герцогини ныло, будто её избили с особой жестокостью. В глазах скопилась соль от слёз. Молодая женщина не сразу вспомнила, где она находится.

- Миледи, вы очнулись! – пропела служанка, увидав, как Нигяр с трудом открыла глаза. – Слава Господу, вы живы!

- Кейт, что со мной случилось? – спросила герцогиня.

- Вы долго плакали, миледи, потом впали в беспамятство. Супруг ваш сказал, что вы пьяны, у вас истерика, вызванная неприятными воспоминаниями, и что вскоре это пройдёт.

- А где он сейчас?

- Вместе с Его Величеством и милордами в приёмной зале. – ответила Кейт. – Как я слышала, завтра должно состояться торжественное подписание договоров, а сегодня король Генрих и султан Сулейман работают над устранением разногласий в документах о сотрудничестве.

- Если так, то пусть он задержится там подольше.

Теперь Нигяр не видела никакого положительного выхода из сложившейся ситуации. Дочь мертва, а герцог, скорее всего, выполнит свою угрозу и разведется с ней, лишит покровительства и средств к существованию. Правда, есть ещё домик, подаренный Анной Болейн. Но эту по некоторым меркам скромную недвижимость, вероятно, придётся продать и поступить в камеристки к принцессе Марии либо в гувернантки к принцессе Елизавете. Если же ей откажут и там, и там, то несчастной женщине останется только умереть. Она сделает это без прыжков с крыши, петель на потолке и пузырьков с ядом. Просто ляжет и умрёт, быть может, перед смертью выйдет из христианства и снова примет ислам. Но у неё было три счастливых года, когда она находилась подле того, кого любила больше жизни и ради кого смотрела в глаза смерти.

Прошёл час, а герцогиня так и не встала с постели. Служанки подносили ей подносы с едой, но она так и не нашла в себе сил съесть хотя бы кусочек. Нигяр не хотела никого видеть и пресекала любые попытки девушек развлечь её сплетнями и песнями. Мысленно она корила себя за проявленную слабость, а ещё за то, что позволила окружающим, всем им, видеть в ней дрессированную собачку, готовую плясать за сахарную косточку… Завтра все важные договора о двустороннем сотрудничестве будут подписаны, английская делегация уедет домой, и когда это случится, Нигяр снова станет никем, маленьким одиноким белым пятнышком на фоне пестрого двора выдающегося европейского монарха…

Внезапный визит Френсиса Дойла, графа Кэмберленда, несколько отвлёк османку от мрачных мыслей. Завидев его, Нигяр приподнялась повыше и прикрылась одеялом.