В конце XIX - начале XX века европейские супердержавы, а в особенности Австро-Венгрия и Россия, вели активную политику на Балканах. Тем не менее сами балканские государства имели некоторую свободу политического маневра. Свобода действий балканских держав увеличивалась в моменты усиления балканских противоречий во время вооруженного конфликта, и спадала (т.е. в большей степени контролировалась Европой) в моменты мира. Успех Болгарии в 1885 г. во время захвата Восточной Румелии или результаты военных операций 1912-1913 гг. часто ставили Европу перед фактом, заставляя ее корректировать события.
Деятельность Европейских великих держав по отношению к Турции в конце XIX - начале XX века, как и внешняя политика Сербии в это же время могут быть темой отдельного исследования. В рамках настоящей работы попытаемся рассмотреть, как международный фактор влиял на решение судьбы Старой Сербии, и как Сербия пыталась использовать это влияние.
В состав Болгарии по Сан-Стефано (1878) должны были войти и некоторые сербские территории, как и юго-восточная часть Старой Сербии. В то же время Сербия должна была получить в Старой Сербии некоторое территориальное прибавление от Копаоника до Ибара, Лабскую долину в Косово с местечком Подуево, правый берег р.Ситницы с Вучитрном вплоть до Митровицы.[310] Сербские войска заняли некоторые центральные районы Старой Сербии уже в январе 1878 г.
Берлинский конгресс, проходивший с 13 июня по 13 июля 1878 года, изменил начертания Сан-Стефанского прелиминарного мирного договора. Части территории Старой Сербии, предназначавшиеся Сербии и Болгарии, были возвращены Турции. С другой стороны, Австро-Венгрия получила право оккупировать Новопазарский санджак вплоть до Митровицы, получая, таким образом, в свои руки северо-западную часть Косовского вилайета. Россия на конгрессе всеми силами поддерживала свое детище - Болгарское государство, а Сербии (т.е. представлявшему сербские интересы Й.Ристичу) порекомендовала обратиться за поддержкой к Австрии. Выражением новой политической линии Сербии стало, по выражению Й.Ристича, "самое фатальное деяние короля Милана, тайная конвенция с Австро-Венгрией"[311].
Новую внешнеполитическую линию Сербии выразила и смена русофильского правительства либералов под руководством Й.Ристича на австрофильский прогрессистский кабинет М.Пирочанца. Согласно австро-сербской конвенции, подписанной 28 июня 1881 г., Сербия четко определяла направление своей будущей экспансии. Австро-Венгрия в 7 параграфе этой конвенции, в котором обсуждалось возможное разитие ситуации на Балканах, предоставляла Сербии право требования территориальных приращений в южном направлении (исключая "Новопазарски санджак", т.е. Рашку). В этом расширении Австро-Венгрия обещала не только не чинить препон, но и принять усилия для того, чтобы расположить в сербскую пользу и другие государства[312].
Практически единственным примером австрийской помощи Сербии стали события, связанные с соединением Болгарии и Восточной Румелии в 1885 г. Тогда Австро-Венгрия выдала Сербии на войну с Болгарией займ в 25 миллионов динаров. Правительство Милана не питало надежд на волну народного энтузиазма, которую поднимет война против Болгарии. Поэтому после объявления 9 сентября 1885 года начала подготовки действующей армии к войне, в народе активно распространяли мнение о том, что готовятся к войне не с Болгарией, а с Турцией. Авантюра, не нужная Сербии и вредная для всего славянского мира, закончилась катастрофой, поэтому Австрия была вынуждена предпринять контрмеры. Уже 12 ноября по ее инициативе аккредитованные в Белграде посланники держав, подписавших Берлинский трактат, обратились к правительствам Сербии и Болгарии с требованием немедленно прекратить боевые действия. В соответствии с этим требованием, в ночь с 12 на 13 ноября в штабе нишавской армии король Милан принял решение о том, что сербские войска должны были прекратить всякие боевые действия, а нишавские дивизии должны были, оставив на границе достаточное боевое охранение, сконцентрировать все свои основные силы в Пироте. Но Болгария не была склонна прекращать боевые действия. Перейдя границу, они начали тяжелую двухдневную битву за Пирот. Город Пирот пал 15 ноября, и разгромленные сербские части отступили к Нишу.
Австрия была вынуждена действовать более грубо. 16 ноября 1885 года австрийский посланник в Сербии граф Кевенгюллер (Khevenhüller) заявил болгарам, что, если они продолжат наступление, то вскоре они рискуют столкнуться на сербской территории с австрийскими отрядами. Болгарское правительство было вынуждено уступить.
Международная военная комиссия выработала условия перемирия, длившегося с момента его подписания обеими сторонами 9 декабря 1885 г. по 17 декабря 1886 г. Наконец, 19 февраля 1886 года в Бухаресте был подписан окончательный мирный договор. Со стороны Сербии его подписал Чедомир Миятович, со стороны Болгарии - Иван Гешов, со стороны Турции, частью которой формально было Болгарское княжество, - Маджид-Паша. Договор состоял только из одной статьи, гласившей, что между Сербией и Болгарией вновь установлен мир. Фактически мир был подписан на условиях status quo ante bellum.
События 1885 года окончательно поссорили Болгарию с Россией и Сербией, а также усилили охлаждение в отношениях между последними. Поэтому Австро-Венгрия могла несомненно считать этот раунд развития международных отношений успешным. Что же касается Старой Сербии, то она, благодаря присоединению Восточной Румелии к Болгарии, внезапно превратилась из заброшенной периферии Турецкой империи в объект самого непосредственного интереса всех пограничных государств. Болгария, окрыленная успехом воссоединения и победоносной войной с Сербией, мечтала о проведении границ по Сан-Стефанскому договору. Сербия, не получившая Боснии и Герцеговины, считала, что Болгария является опасным конкурентом в деле раздела турецкого наследства. Старая Сербия и Македония стали с тех пор и до 1912 г. желанным призом многих соседей и объектом беспрестанной конкуренции.
В вопросе о Старой Сербии естественным союзником Сербии с 80-ых годов XIX века стала Россия, т.к. последняя жестко придерживалась политики о неделимости Старой Сербии. Русский консул в Призрене Тухолка характеризовал в своем донесении в 1910 г., любые предложения о разделе Македонии и Старой Сербии как "…нетерпимое и опасное явления, как для России, так и для балканских славян"[313].
Важную роль в жизни провинций Европейской Турции играли иностранные консулы. До подписания сербо-турецкой консульской конвенции в 1886 году Сербия не имела своих представителей в Старой Сербии, и поэтому тесно сотрудничала с русскими консулами в регионе, для получения от них информации и помощи местному сербскому населению и его учреждениям[314]. Ярким выражением такой активности была деятельность И.С.Ястребова, занимавшего с 1879 по 1886 год пост русского консула в Призрене. Он не только поставлял Сербии важную информацию о положении в крае[315], но и защищал ее главное образовательное учреждение в Старой Сербии - Призренское богословское училище, которому помогал и материально из личных средств.[316] Большое значение имели и историко-этнографические труды Ястребова, которые содержат как исчерпывающую информацию об албанских притеснениях и "поарнаучиванию" сербов, так и об истинных границах Старой Сербии, включая и ее южную границу[317]. В дальнейшем, когда у Сербии уже появились свои консулы в Турции, они тесно сотрудничали с представителями России. Русские консулы в Косовском вилайете Машков, Щербина, Орлов и другие представители России способствовали стабилизации жизни в регионе, непрестанно защищая сербское население. Роль русских представителей как защитников православного сербского населения по заслугам оценивалась Сербией во время Колашинского кризиса 1901 г.[318], усмирения албанских выступлений 1902-03 гг[319], борьбы с австрийскими провокациями в Санджаке в 1905[320] и т.д. Эта принципиальная политика поддержки православного населения Старой Сербии и Македонии приводила к тому, что в глазах местного мусульманского населения, и особенно албанцев, русские становились самыми ненавистными врагами. В марте 1903 года албанец-мусульманин, рядовой турецкой армии, смертельно ранил русского консула в Митровице Г.С.Щербину. Убийство, согласно заявлению покушавшегося, стало местью русскому консулу, который черезчур активно защищал сербов Митровицы от угрозы албанского погрома[321]. В августе того же года при подобных же обстоятельствах служащий жандармерии убил русского консула в Битоле А.А.Ростковского. Необходимо отметить, что русские консулы не были настроенны антиалбански, так например, Г.С.Щербина, занимался переводами на русский язык албанских национальных песен[322]. Деятельность русских консулов в Старой Сербии и Македонии по защите православного населения необходимо рассматривать, как традиционный компонент внешней политики царской России на Балканах.
Впрочем, Россия, как это и положено в дипломатической игре, не придерживалась плоской и односторонней тактики покровительства исключительно Сербии. Например, русским внештатным драгоманом в Велесе был видный деятель проболгарского четнического комитета М. Войницалиев. Последний занимался перевозкой оружия, его багаж в нарушение дипломатической неприкосновенности был обыскан, Россия была вынуждена заниматься спасением от турецкого правосудия М.Войницалиева. Это делалось во имя сохранения престижа и привилегий дипломатических служащих Российской империи, и в то же время помогало представителям болгарского комитета.[323]
Консульства других европейских супердержав, таких как Англия и Франция, занимали в рассматриваемый период в Старой Сербии нейтральную и наблюдательную позицию, оказывая тем самым до некоторой степени сдерживающее влияние на антисербское расположение местных албанцев[324].
В отличие от Англии и Франции, Италия и, в особенности, Австро-Венгрия имели свои интересы в западной части европейских владений Турции[325]. Например, по мнению русского посла в Белграде Н.Гартвига, выраженному им в 1911 г. в донесении в МИД, с 1896 г. "…в политических планах венского кабинета красною нитью выступала тревожная забота об Албании"[326]. Именно Италия и Австро-Венгрия владели значительной частью побережья Адриатики и стремились получить контроль над морским побережьем Албании для превращения Адриатики в свое внутреннее море. Австро-Венгрия, к тому же, надеялась с помощью албанцев выйти к Салоникам и разделить Сербию и Черногорию мусульманской полосой, чтобы уменьшить возможность объединения южнославянских народов. Политики Австро-Венгрии пытались увеличить свои шансы, заигрывая с албанскими католиками. Впрочем, они не забывали и мусульман, пытаясь склонить их на свою сторону лестью и подкупом. И уж совсем популярным их методом была поддержка албанцев против соседнего неалбанского населения, в частности, сербского[327]. Австро-Венгрия, делая ставку на албанцев (католиков и мусульман), старалась их подкупить и покрывала нападения на сербов, по словам австро-венгерского посла графа Каличе, "…дабы не оттолкнуть их от себя и не побудить их искать сближения с Италией"[328]. Италия имела большее влияние в Южной Албании и на побережье, тогда как Австро-Венгрия занимала серьезные позиции в материковой части, т.е. Старой Сербии и Македонии, имевших значительное албанское население[329].
По мнению авторитетного сербского ученого В.Стоянчевича, австро-сербское противостояние, и, соответственно, переориентация Сербии на Россию и Францию стали характерными для сербской внешней политики еще конца 90-ых годов XIX века. Во многом эта трансформация была вызвана именно соперничеством в Старой Сербии. Дело не ограничивалось поддержкой албанцев[330]. Австро-Венгрия не только пыталась помешать избранию сербского митрополита в Скопье[331], но и напрямую заигрывала с болгарскими экзархистами, раздавая им через свое консульство в Скопье деньги и оружие[332]. Наконец, после кризиса 1903 года Австро-Венгрия показала свои истинные интересы, заключив с Турцией договор о своем исключительном праве на концессии в Косовском и Салоникском вилайете. В обмен на эту важную уступку Турции было предложено подписать с Австро-Венгрией при поддержке Германии договор о военном сотрудничестве и гарантии целостности Османской империи[333].
С 1896 года, когда Турция начала проводить реформы, к которым ее обязал Берлинский мирный договор, европейские государства живо поддерживали эти нововведения вплоть до 1912 г. После 1903 года в Македонии появилась новая реформированная жандармерия, под руководством офицеров европейских держав[334]. Согласно первому проекту этой жандармерии, появившемуся в начале 1904 года, русские офицеры должны были получить назначения в районы Печи, Призрена, Приштины и Нового Пазара. Однако Австро-Венгрия не могла позволить такого опасного проникновения России в глубь своей зоны интересов и не согласилась с этим планом. Россия, в свою очередь, по выражению министра иностранных дел России графа Ламздорфа, "не желала искушать чувствительность Сербии и не могла согласиться с участием офицеров Австро-Венгрии в формировании жандармерии в центральной части Косовского вилайета"[335]. В феврале 1904 года Россия и Сербия согласились, что: "…реформа жандармерии, предусмотренная пунктом II мюрцштегского соглашения, не должна распространяться на санджаки Плевля (Таслидже) и Сеница (Новый Базар), ни на западные части вилайетов Косова и Битола, где албанское население в большинстве, причем в отношении этих, последних частей, в особенности санджаков Дебарского и Призренского в целом, а равно и юго-западной части Ипекского Санджака, введение намеченных реформ откладывается на будущее время"[336]. В Косовский вилайет были посланы турецкие офицеры, что практически исключило этот край из задуманных Европой реформ.
Показательно, что когда МИД Сербии обратился к Англии, Австро-Венгрии, Италии, Франции и России, то лишь Россия выразила интерес к тому, чтобы Косовский вилайет был полностью включен в программу реформ, т.е. чтобы его православное население получило хоть какую-то защиту[337]. Особенно понятной была позиция Австро-Венгрии, недаром было отмечено, что албанцы-мусульмане "…ожидают с удовольствием прибытия австро-венгерского консула … [и - А.Т.] считают его своим покровителем"[338]. В то же время "призренский католический епископ албанец, поддерживаемый местным австро-венгерским консулом, увещевает с кафедры албанцев не принимать реформ"[339].
Сильным ударом по сербским интересам в Старой Сербии стало ослабление русского внимания к Балканам в результате русско-японской войны и событий 1905 г[340]. В 1904 гг. давление на сербское населениие со стороны албанцев, т.е. убийства сербов и разграбление их имущества значительно усилилось[341]. В то же время Австро-Венгрия активизировала свою деятельность в Косовском вилайете, вела "переговоры с албанскими вождями и в случае войны с Сербией обещала им оружие и деньги на содержание тридцатитысячного войска, а в то же время и автономию страны"[342]. В дальнейшем эта закулисная работа Австро-Венгрии дала себя знать в ходе событий 1912-1913 гг.
Логическим следствием развития международных отношений на Балканах стали события I и II Балканских войн. Формирование под опекой России и вопреки стараниям Австро-Венгрии сербско-болгарского союза, ставшего фактически основной ударной силой балканских союзников, явилось ключевым фактором в событиях, выходящих за хронологические рамки настоящего исследования. Стоит лишь отметить, что сам процесс этого формирования, как и предшествовавший ему непростой процесс сближения Болгарии и Сербии, развивался, так сказать, парралельно с событиями, происходившими в Старой Сербии. Руководители сербской акции в Старой Сербии не почувствовали никаких изменений во взаимоотношениях с Болгарией вплоть до 1912 г[343].
