В Сербии с 1878 г. по 1912 г. курс развития государства находился под влиянием деятельности нескольких политических партий.
Первой на политической арене Сербии появилась в 1881 году Народная радикальная партия. Эта партия во многом стала плодом, выросшим на почве, обработанной Светозаром Марковичем и Адамом Богосавлевичем.
Светозар Маркович (1846-1875) считал, что "революция - единственное законное основание и единственный возможный путь к образованию сербского государства", как "для граждан Сербии, Черногории и Австро-Венгрии", так и для "сыновей покоренного народа в Боснии, Герцеговине и Старой Сербии"[221]. Будущее Балканского полуострова С.Маркович видел в федерации свободных республик. Настоящими продолжателями традиций С.Марковича и носителями его идей стали сербские социалисты, а потом и социал-демократы. В интересующий нас период они практически не имели влияния на внешнеполитическую деятельность Сербии, и, в частности, на сербскую деятельность в Старой Сербии. Поэтому мы лишь отметим, что начиная с программы Миты Ценича 1879 года и до программы сербской социал-демократической партии 1909 года сербские социалисты выдвигали тезис о необходимости федерации[222] свободных республик балканских народов.
Важную роль в истории Королевства Сербии сыграла радикальная партия, которая много раз формировала правительство или входила в коалиционный кабинет[223]. На начальном этапе своей деятельности радикалы считали себя продолжателями дела С.Марковича, но в самой программе основатели Радикальной партии отошли от взглядов Марковича. Программа Народной радикальной партии, опубликованная 8 января 1881 года, требовала, чтобы внешняя политика была направлена на то, чтобы защитить политические и экономические интересы Сербии, поддержать дружественные отношения со всеми "соседними братскими народами", вплоть до возможного создания союза балканских народов. Особое место во внешней политике должно было занять укрепление связей с Черногорией и Болгарией. Важность добрососедских отношений с последней была вынесена в отдельную статью программы. В то же время должна была быть организована "культурная помощь оторванным и неосвобожденным частям сербского народа, как и активное пробуждение национального самосознания" в тех сербских краях, которые находились под влиянием чужеродных факторов[224], под которыми вряд ли подразумевали "единокровную" Болгарию.
После войны 1885 года Сербия была блокирована как в направлении Боснии и Санджака, в разной степени контролируемых Австро-Венгрией, так и в восточном направлении, где натолкнулась на противодействие молодого и активно расширявшегося болгарского государства. Ее единственной реально достижимой целью стала Старая Сербия, обеспечивавшая выход в Македонию и, в перспективе, к заманчивым Салоникам. Радикальная партия ясно понимала все это. Видели радикалы и то, что Австро-Венгрия пыталась использовать южные сербские территории для отвлечения внимания Сербии от Боснии и Герцеговины. Лидер радикалов Никола Пашич накануне сербско-болгарской войной 1885 г. выражал опасения, что Вена стремится к тому, чтобы вытеснить Сербию на юг, чтобы заставить "…сербское государство опираться на Австрию…"[225] Тем не менее уже в ходе сербо-болгарской войны 1885 г. Н.Пашич четко выразил полный отказ от старых концепций федерального устройства Балканского полуострова[226]. В 1887 году Н.Пашич написал письмо своему соратнику, занимавшему видное место в Сербии, Косте Таушановичу-Гргуру "Об основных вопросах внутренней и внешней политики Сербии после Сливницы"[227]. Комментируя сложившуюся после сербо-болгарской войны 1885 года и позорного поражения сербской армии под Сливницей тяжелую ситуацию, Пашич писал: " Для сербства не так опасно, что на время Австро-Венгрия оккупировала Боснию и Герцеговину, как опасна болгарская пропаганда в Македонии и Старой Сербии. Мы Боснию и Герцеговину, как и остальные сербские земли в Австро-Венгрии, не можем вернуть сами, без помощи России, но Македонию можем спасти для Сербии без военной помощи России. Следовательно, необходимо, чтобы Вы сами были защитниками сербов в Старой Сербии и Македонии, и чтобы Вы приняли все меры, которые бы могли оказаться полезными и сербству, и Вам"[228].
Эволюционное развитие радикалов, как и политика компромиссов, свойственная для старшего поколения основателей партии, привела к тому, что в 1901 году от Народной радикальной партии откололась фракция, которая назвала себя "Самостоятельной радикальной партией". В 1902 году в газете новооснованной партии вышла партийная программа. В ней молодые политики выразили приверженность дружеским отношениям с "великим славянским царством России и братской Черногорией"[229]. Показательно, что Болгария уже специально не упоминалась, хотя "самостоятельные радикалы" настаивали на своей приверженности аутентичному радикальному курсу. "Главным сербским идеалом" молодые фракционисты считали "освобождение и объединение сербского народа"[230]. Впрочем, как показывают действия "старорадикалов" после прихода к власти, они также не отошли от своей программы в области внешней политики. Это выразилось в том, что они нормализовали отношения с Болгарией, укрепили отношения с Россией, перешли к ослаблению "австро-сербской дружбы" и активно занялись помощью и поддержкой сербскому населению в неосвобожденных краях.
Партия прогрессистов организационно оформилась 2 дня спустя после публикации программы радикалов, т.е. 10 января 1881 года. В своих програмных заявлениях прогрессисты, как и их противники - радикалы провозглашали идеи дружелюбных отношений с соседями и призывали "оказать помощь душевную и поддержку драгоценным народным особенностям сербов вне границ Сербского королевства". В отличие от радикалов прогрессисты не призывали к созданию братских славянских союзов, хотя и стремились к "укреплению братских связей в семье славянских народов", адресуя эти реверансы, в основном, не соседям, а России, которой они побаивались. С другой стороны, также в отличие от радикалов, прогрессисты подчеркивали то, что Сербия находилась в рядах "европейских народов", констатируя это уже в первом же предложении, в разделе о внешней политике.[231] В рамках характеристики внешнеполитической концепции прогрессистов уместно будет впомнить и внешнеполитические воззрения, выраженные в вышеупомянутых планах М.Гарашанина по ведению сербской культурной экспансии в Старой Сербии. В них мы видим прогрессистские внешнеполитические пристрастия более откровенно: Австро-Венгрия и Турция отнесены к дружественным, если не союзным государствам, а Болгария, Черногория и Россия - к потенциальным конкурентам.
С 1881 по 1887 год прогрессисты управляли Сербией и достигли определенных успехов в модернизации государства. Под руководством прогрессистов Сербия начала свою деятельность и в Старой Сербии. Однако военное поражение 1885 года и победа их политических оппонентов - радикалов, которых прогрессисты безжалостно преследовали, привели к тому, что в 1889 году прогрессистская партия приостановила свою деятельность, а в 1896 году после недолгой активизации и кратковременного пребывания у власти - самораспустилась.[232] Тем не менее, прогрессисты как политические деятели остались активными участниками государственной жизни Сербии до конца правления династии Обреновичей. В 1905 году партия пргрессистов была обновлена под названием Сербской прогрессивной партии.
В октябре 1881 года была сформирована и третья крупная сербская партия - партия либералов. Ее истоки лежат глубже, чем у двух вышеупомянутых партий, и восходят еще к 1848 году. Однако правительственный кризис, разразившийся в 1880 году, замедлил окончательное формирование партии. Фактически, программой стало обращение, опубликованное в первом номере партийной газеты "Сербская независимость" 1 октября, 1881 года[233].
В отличие от радикалов и прогрессистов, либералы уже находились у власти в прошлом и имели в своем политическом багаже некоторые успехи на государственном поприще. Поэтому в своей программе либералы в значительной мере опирались на анализ исторического пути развития Сербии в новое время. С точки зрения внешней политики, либералы подчеркивали роль "мощного северного славянского царя"[234], чье дружелюбное расположение они призывали ценить и культивировать. Говоря о стремлении поддерживать "симпатии всех великих и просвещенных народов"[235], либералы вполне прозрачно намекали, что "судьба братьев с другой стороны Дрины осталась… в руках чужака"[236]. Комментируя австрофильскую политику прогрессистов, либеральная программа вновь прибегала к эзопову языку и сетовала, что "мощные чужаки в международной политике поджидают мгновения слабости…, чтобы угрозой или пустыми обещаниями, без усилий получить выгоду, которую они вряд ли получили бы и путем долгой политической и экономической борьбы"[237] при другом (т.е. правильном, т.е. "либеральном") политическом курсе.
Важным компонентом внешней политики, по мнению либералов, был "братский союз с черногорцами" и другими славянскими соседями. В отношениях с соседними "восточными народами" либералы призывали ориентироваться на сближение вплоть до союза, видя первостепенную задачу в создании "таможенного союза". При этом основной целью либералы считали "объединение сербского народа в естественных исторических границах"[238]. Примерно те же внешнеполитические концепции были повторены в программах либералов в 1888 году. Выступая на главном съезде либеральной партии, в одной из своих последних речей патриарх сербской политики Й.Ристич подчеркнул, что "жизненные интересы Сербии" находились "в Старой Сербии и в Македонии"[239]. В 1904 году партия изменила название на Народная партия, а одна из фракций партии откололась и сформировала группу Либеральной демократии.
Практически, можно заключить, что внешнеполитическая концепция либералов и радикалов имела много общего, сближавшего их и, в свою очередь, отличавшего их от прогрессистов, если рассматривать плоскость взаимоотношений с великими державами. По отношению к Старой Сербии, самому перспективному объекту для присоединения, который все серьезные политики в открытых программах называли закамуфлированно, у всех трех важнейших партий существовало относительное единство. Общепринятым мнением было то, что культурно-пропагандистская деятельность должна поддерживать там сербский элемент. О том, что предстояло делать в Старой Сербии впоследствии, как и о целесообразности насильственных мер по отношению к Старой Сербии, у политиков Королевства Сербии были различные мнения.
Схожие политические установки по отношению к Старой Сербии отнюдь не значили того, что сербская активность в Старой Сербии не испытывала потрясений, связанных с переменами в политической жизни Сербии. Многочисленные "партийные" распри вспыхивали и во взаимоношениях сербских консулов и сербских активистов в Старой Сербии, хотя большинство этих дрязг, выдававшихся за партийное соперничество имело личную основу, лишь ослабляя, но не изменяя сербскую позицию в Косовском вилайете.[240]
Практически, политические баталии в Сербии имели не очень значительное непосредственное влияние на сербскую деятельность в Старой Сербии. Можно назвать две ключевые перемены в этой деятельности, на которые повлияли межпартийные различия. Первое, - выдавливание Общества Св. Саввы с позиций центрального института сербской политики. Выдавливание это осуществляли радикалы, с учетом того, что в Обществе было много прогрессистов. Стоит однако отметить, что консульская сеть, которую предпочли услугам Общества, была задумана еще М.Гарашанином, т.е. прогрессистом. Второе - насильственные действия в Старой Сербии, которые были "изобретением" политики поколения "после 1903", также не были патентом какой-нибудь одной партии, а целого нового поколения политических деятелей.
Оценивая отношения различных политических партий Королевства к проблеме Старой Сербии, можно сделать вывод, что несмотря на взаимную конкуренцию, сербская деятельность имела определенную общую линию, отклонявшуюся только в связи со сменой персоналий, но в глобальном плане развивавшуюся органически.
* * * * *
Кроме влияния политической активности в рамках самой Сербии, Старая Сербия знала кратковременный эпизод политической активности сербского населения Турции.
После того, как 24 июня 1908 г. младотурки вновь ввели в действие конституцию 1876 года, в Турции вступил в силу хуриет, т.е. равенство в правах граждан всех национальностей и вероисповеданий. Сербские, греческие, болгарские и албанские четы были распущены, конфликтующим сторонам было предложено защищать свои интересы парламентским путем.
Сербское правительство через своего консула в Скопье Живоина Балугджича предложило сербам в Турции идти на сотрудничество с младотурками. Местная сербская элита и сама настоятельно ощущала потребность в созданиии политической организации Оттоманских сербов, которые бы как партия представляли их интересы в парламенте в Стамбуле.
При поддержке митрополитов рашко-призренского и скопского была создана инициативная группа, которую возглавил Богдан Раденкович. Эта группа организовала Конференцию сербских представителей, которая действовала в Скопье с 10 по 13 августа 1908 года, в помещении Сербского клуба. Присутствовало около 30 делегатов из 3 вилайетов (Косовского, Битольского и Салоникского). Судя по подписям на резолюции, большинство из них прибыло из Косовского вилайета, тогда как Салоникский вилайет прислал лишь одного представителя, а Битольский - двух[241]. Конференция после продолжительных дебатов приняла "Устав временной организации сербского народа в Оттоманской империи" и "Манифест временной организации сербского народа в Оттоманской империи". Эти два документа должны были оставаться в силе до Съезда сербского народа в Оттоманской империи, который планировалось осуществить после проведения парламентских выборов. Сербская организация должна была конституироваться под названием "Сербская демократическая лига".
На выборах сербы смогли избрать 3 депутатов в нижнюю палату парламента:Савву Стояновича от Приштины, Александра Парлича от Скопья и Яничия Димитриевича от Битоля. Темко Попович из Охрида был избран в верхнюю палату. Результаты выборов были заранее предрешены в результате предварительного договора с младотурецкими властями, которые уступили сербам некоторое количество мест в обмен на выборные места от Рашки[242] (Новопазарского санджака). Это является свидетельством не только того, что честные выборы и демократия в турецких услвоиях не действовали, но и того, что стороны рассматривали депутатов как своего рода свидетельство этнической принадлежности территорий. Именно поэтому южная Старая Сербия и Македония получили больше представителей, нежели чем несомнено сербские Рашка или Косово и Метохия[243]. В.Трбич, имевший большой вес в сербских кругах Старой Сербии и Македонии, писал, что "личности, которые вошли в турецкий парламент были не важны, так как иметь в турецком парламенте двое или трое депутатов, равно капле в море. Было важно, что таким способом признавалась сербская национальность, если не официально, то полуофициально"[244]. Греки получили в Европейской Турции 4 депутатов и 2 сенаторов, а болгары, как и сербы, 3 депутатов и 1 сенатора.
Съезд сербского народа в Оттоманской империи был проведен 2-11 февраля 1909 г. в Скопье. Собравшиеся 78 депутатов в присутствии митрополита скопского Викентия и рашко-призренского Никифора приняли "Устав" и три обращения к турецкому парламенту: "Резолюцию о политическом положении", "Резолюцию о церковно-школьном положении" и "Резолюцию об экономическом положении". Организация приступила к выпуску своего издания "Вардар", а также предоставила статус партийных изданий прежним сербским изданиям в Турции, "Цариградскому гласнику" и "Гласу народа".
Однако политические свободы, не имея под собой прочной базы и поддержки в первую очередь самого турецкого населения, не могли принести Турции стабильности и были ликвидированы самими же младотурками. Уже в конце 1909 года все нетурецкие политические организации в Турции были запрещены. В ноябре 1909 года был закрыт Сербский клуб в Скопье, а в начале 1910 - в Битоле. Организация изменила свое название на нейтральное и аполитичное "Просветительно-благотворительная организация оттоманских сербов"[245].
Парламентская и политическая активность в 1908-1909 году стала лишь эпизодом в жизни сербского населения Старой Сербии. Тем не менее, успешная и своевременная организация политической партии и успех на выборах помог сербскому населению Старой Сербии и Македонии еще раз заявить о своем присутствии в Турции в полный голос.
