Реакции на стресс: бей, или беги, или замри

Давайте для начала отделим факторы стресса от самого стресса. Факторы, вызывающие у вас стресс, — это все, что стимулирует стрессовую реакцию: траты, семья, работа, переживания относительно сексуальной жизни и тому подобное. Стресс — это система изменений, активирующаяся в мозге и теле в ответ на факторы стресса. Это сформировавшийся в ходе эволюции адаптивный механизм, позволяющий реагировать на воспринимаемые угрозы. По крайней мере, он был адаптивным, когда основные факторы стресса имели клыки и когти и бегали со скоростью 50 километров в час. Сейчас львы нас вроде бы не преследуют, но наше тело по-прежнему реагирует, скажем, на некомпетентного начальника примерно так же, как реагировало бы на льва. Физиология не сильно изменилась. И как мы вскоре увидим, это оказывает громадное влияние на сексуальную жизнь.

Говоря о стрессе, часто предполагают, что он выражается в реакции «бей или беги», но есть и более точное определение: «бей/беги/замри». Давайте посмотрим, как это реализуется на практике.

Когда мозг получает сигнал угрозы из внешней среды, в организме быстро происходят серьезные изменения на биохимическом уровне: резко растет содержание адреналина и кортизола в крови, учащаются сердцебиение и дыхание, повышается кровяное давление, иммунная система и система пищеварения подавляются, зрачки расширяются, все внимание направляется на текущую ситуацию. Все перечисленные изменения напоминают прогрев мотора перед стартом или глубокий вдох перед прыжком в воду: подготовка к действию. Само же действие зависит от природы воспринимаемого стресса, то есть от контекста.

Предположим, что опасность — это идущий на вас лев: именно с такими угрозами приходилось иметь дело нашим предкам в период формирования описываемого психологического механизма. Цикл стрессовой реакции начинается с того, что мы замечаем льва: «Я в опасности! Что делать?» В течение доли секунды мозг подсказывает, что лев — это такой вид угрозы, от которой лучше всего убегать. Так что вы будете делать, когда увидите приближающегося льва? Почувствуете страх и начнете бежать. А что произойдет дальше? А дальше есть только два варианта развития событий, правда же? Либо лев вас убьет, и тогда ничто уже не важно, либо вы спасетесь. Представим, что вы успешно оторвались ото льва, вернулись в свое поселение, зовете на помощь, все выбегают и сообща убивают льва — и потом вы вместе едите его на ужин, а утром с почестями хороните ненужные в хозяйстве части скелета. Теперь что вы чувствуете? Облегчение! Вы счастливы, что остались в живых! Вы так любите сейчас свою семью и друзей! Так завершается стрессовый цикл: начало («Я в опасности!»), середина (действие) и финал («Я в безопасности!»).

Теперь предположим, что угроза — это неприятный тип, подкрадывающийся к вашему другу сзади с ножом в руке. Ваш мозг решит, что это опасность и, чтобы выжить, вы должны сражаться. Вы чувствуете гнев («Я в опасности!» — как мы увидим ниже, все близкие нам люди воспринимаются в такой момент как часть нас самих, то же «я») и начинаете драться. И опять вы или погибнете, или выживете; в любом случае вы проживаете полный стрессовый цикл, проявляя поведение, цель которого — устранение фактора стресса и переживание самого стресса.

Эти две реакции, бить или бежать, стимулируются стрессом: начинает работать симпатическая нервная система — сигнал «вперед!» в ответ на стресс. Вы вступаете в борьбу, когда ваше эмоциональное «кольцо всевластия» определяет, что с фактором стресса нужно бороться. Вы бежите, если «кольцо всевластия» определяет и подсказывает, что от фактора стресса лучше убегать.

Предположим теперь, что вы сталкиваетесь с таким фактором стресса, что ваш мозг решает, что вам не выжить ни если вы побежите, ни если вступите в схватку: скажем, лев уже щелкает зубами совсем рядом. Тогда в ответ на стресс включается механизм торможения: парасимпатическая нервная система — сигнал «стоп!», который активизируется в условиях наиболее высокой степени стресса. Тело просто перестает функционировать; вы даже можете испытывать состояние тонической неподвижности, его еще называют «притворная смерть», когда человек вообще не в состоянии пошевелиться. Бывает, что животные замирают и падают на землю — это их реакция на крайнюю степень стресса с целью убедить хищника, что жертва мертва. Профессор психиатрии Стивен Порджес выдвинул гипотезу о том, что такое поведение в ответ на стресс способствует безболезненному наступлению смерти [190].

Если животному удается выжить после такой угрозы, с ним происходит нечто удивительное: оно дрожит, даже трясет лапами. Потом делает глубокий вдох. А потом встает, еще раз встряхивается и убегает.

Мы видим, как реакция торможения прерывает реакцию типа «вперед!», когда животное или человек бежит или вступает в драку, и вся эта масса адреналина остается в теле. Когда животное встряхивается и выдыхает, тело «отпускает тормоз», завершается процесс типа «бить» или «бежать». Цикл завершен. Такое явление называется «саморегулируемое прекращение» [143].

Одна приятельница рассказала, как ее сын приходил в себя от общего наркоза после небольшой операции на пальце. Он истерически вопил, размахивал руками и ногами, потом кричал, как он ненавидит и ее, и всех вокруг, потом опять размахивал ногами, как будто ехал на велосипеде, и кричал: «Я хочу убежать, я просто хочу убежать!»

Размахивание ногами и такие крики — попытка бежать от опасности. Ненависть ко всем вокруг — попытка вступить в драку с фактором стресса. Анестезия — это медикаментозно вызванное торможение: когда животные в ходе исследований поведения в стрессе выходят из наркоза, они ведут себя точно так же, как сын моей знакомой. Я называю это ощущения, так как все это происходит в теле без очевидной внешней причины: ребенок же в реальности не был в опасности, но у него накопилась масса ощущений, которые нужно было выплеснуть. И его мать сделала все очень правильно: «Я старалась оставаться как можно более спокойной. Обняла его, говорила снова и снова, что я его люблю и что все хорошо, опасности нет. И он постепенно успокоился настолько, что можно было его одеть (он практически все с себя сорвал) и увести. Когда мы пришли на парковку, он уже спокойно говорил мне, что очень меня любит, а когда мы доехали до дома, он тут же рухнул и уснул».

Ребенок прошел через цикл стресса и смог наконец расслабиться. Лишь иногда в повседневной жизни выход из состояния торможения принимает такие формы. Но и в меньшем масштабе цикл реакции на стресс работает именно так: начало, середина, окончание. Все это встроено в нашу нервную систему и прекрасно функционирует — когда складывается правильный контекст.

Стресс и секс

Вряд ли вы очень уж удивитесь, если я скажу: «Чем больше качественного секса, тем ниже воспринимаемый вами уровень стресса». Можно сказать еще что «физические упражнения полезны» или «каждому важен хороший сон». Ну конечно. Все и так это знают.

Но больше половины женщин утверждают, что стресс, депрессия и беспокойство приводят как раз к снижению интереса к сексу. Эти же факторы препятствуют наступлению сексуального возбуждения и оргазма [151, 216, 139]. Хронический стресс становится причиной нарушения менструального цикла, снижения фертильности и лактации, повышает риск выкидыша, подавляет генитальную реакцию, вызывает повышенные болевые ощущения во время полового акта [102].

Как именно гормоны и связанные со стрессом нейрохимические процессы взаимодействуют с гормонами и нейрохимическими процессами, связанными с сексуальным поведением, — подавляют или стимулируют сексуальное поведение? До конца этого никто не знает, но кое-что нам известно.

Мы в курсе, что люди в состоянии серьезного стресса склонны интерпретировать любые стимулы как угрозу — точно как крысы из опыта, которым включали яркий свет и Игги Попа на полную громкость. Мы также знаем, что мозг способен обрабатывать лишь определенный объем информации в единицу времени. То есть стресс можно рассматривать как избыточный объем информации, который мозг уже не в состоянии обработать, и кажется, что слишком много всего происходит сразу. Мозг старается все это как-то рассортировать, выделить приоритеты, упростить, а кое-что и просто игнорирует.

Как известно, мозг определяет приоритеты в соответствии с логикой обеспечения выживания организма: важно дышать, избегать хищников, поддерживать нужную температуру тела, пить и есть в достаточном количестве, оставаться внутри своей социальной группы — вот самые приоритетные потребности. И разумеется, приоритеты определяются и изменяются в соответствии с текущим контекстом. Если вы очень голодны, вы скорее решитесь украсть кусок хлеба у соседа, даже если осознаете риск быть изгнанным из социума. Если не можете дышать, то неважно, как давно вы не ели, — вы даже не почувствуете голода. А если вы перегружены типичными современными проблемами, то почти все окажется приоритетнее, чем секс: для вашего мозга любой стресс — это бегущий на вас лев. И какой уж тут секс, если лев все ближе?

Подведем итоги:

* беспокойство, волнение, страх, ужас — это проявление стресса типа «Лев бежит! Убегай!»;

* раздражение, недовольство, растерянность, злость и гнев — это проявление стресса типа «Лев бежит! Убей его!»;

* эмоциональное бесчувствие, стремление замкнуться, отчаяние — это проявления стресса типа «Лев бежит! Притворись мертвым!».

Ни в одном из этих случаев мозг не получает сигнала о том, что хорошо бы прямо сейчас заняться сексом.

Стресс напрямую связан с борьбой за выживание. Секс приносит массу пользы, но точно напрямую не способствует личному выживанию (за исключением случаев, обсуждаемых в приложении). Поэтому у большинства из нас в состоянии стресса срабатывают все тормоза сразу — за исключением 10–20 % людей, к которым относится наша знакомая Оливия: у нее стресс стимулирует возбуждение. (Помните: одни и те же элементы, но организованные по-разному.) Но даже и для таких людей стресс хоть и стимулирует рост интереса (нетерпение), но блокирует сексуальное удовольствие (наслаждение). Секс в состоянии стресса — это совсем не то же самое, что радостный, легкий секс. И понятно почему: все дело в контексте.

Чтобы понизить влияние стресса на способность получать сексуальное удовольствие и вообще интерес к сексу, чтобы секс стал более приятным, легким, игривым, учитесь управлять стрессом.

Хотя, конечно, это говорить легко.

Когда Оливия испытывает стресс, ее сексуальное влечение растет — и именно из-за этого у них с Патриком возникают конфликты, ведь он в состоянии стресса, наоборот, не хочет секса. Мало того, иногда именно из-за этого вызванного стрессом сексуального влечения Оливии кажется, что она вообще себя не контролирует.

Как же ей начать справляться со своими чувствами? Нужно учиться завершать цикл реакции на стресс.

Научным языком такое ощущение Оливией утраты контроля над собой можно описать как неадаптивное поведение с целью управления негативным воздействием. Говоря проще, это значит, что она пытается справиться с некомфортными эмоциями (стресс, депрессия, раздражение, одиночество, ярость) за счет действий, имеющих высокий риск нежелательных последствий. Один из примеров таких действий — навязчивое сексуальное поведение. А вот другие примеры:

* злоупотребление алкоголем или наркотиками;

* деструктивные отношения, к примеру стремление справиться с собственными чувствами, переключаясь на чувства кого-то другого;

* попытка отвлечься чем-то неконструктивным, скажем, безостановочный просмотр фильмов, когда правильнее заняться другими делами;

* нездоровое отношение к еде: ограничения, еда без конца или полный отказ от еды.

Разумеется, все это можно делать — но в конструктивной форме и без крайностей. А вот если мы занимаемся только подобными вещами вместо того, чтобы поработать с ощущениями и завершить цикл стресса, мы рискуем получить негативный результат. Некоторые из возможных последствий не так уж страшны, а некоторые связаны со смертельной опасностью. Все подобные занятия должны помочь нам справиться с чувствами. Человек особенно склонен к таким занятиям, когда не знает, как завершить цикл стресса, или когда чувства слишком болезненны.

В подростковом возрасте неадаптивная стратегия работы со стрессом проявлялась у Оливии в форме нездорового отношения к еде. Она объедалась, а потом до изнеможения занималась спортом. Объедалась и снова мучила себя физическими нагрузками. Справившись с расстройством пищевого поведения, Оливия поняла, что все это почти никак не было связано собственно с физической формой: «Я пыталась найти что-то, с чем можно было бы связать мое раздражение и нетерпение, и, получив дозу “промывки мозгов” из телевизора и прочих медиа, я подумала, что всю ярость стоит направить на свое тело». На самом же деле в таком навязчивом поведении проявилась попытка справиться со слишком сильными эмоциями.

Оливии удалось избавиться от симптомов неконструктивного пищевого поведения на несколько лет. Тем не менее она сама говорит: «Я и сейчас иногда прохожу в дверь боком, потому что мне снова кажется, что я слишком толстая. Если замечаю это, то заставляю себя развернуться и пройти по-человечески, потому что поняла, что это вовсе не мое тело боится лишнего веса, это моя тревожность».

Сейчас Оливия регулярно бегает и этим и снимает стресс, и выпускает лишнюю энергию и беспокойство, причем она поставила ограничение: не больше одного марафона в год.

— Я склонна все делать чересчур, и мне полезно задавать себе рамки.

— Мне кажется, что ты не просто ставишь себе рамки. Я думаю, что ты с помощью физической нагрузки завершаешь цикл стресса, благодаря чему не включается твой тормоз. С сексом можно делать то же самое.

— Правда?

— Конечно.

Она прикусила губу и покачала головой:

— Только что-то я не понимаю как.

Прочитав главу 5, Оливия все поймет.