Подавление революции военной силой, само по себе не решало аграрного вопроса, затрагивавшего большинство населения страны. Правительство это понимало и искало пути решения. Как было отмечено, уже в ноябре 1905 царь, в качестве первого шага, отменил выкупные платежи за землю.
Помимо этого Указом о переселении от 10 марта 1906 всем желающим крестьянам Европейской России было предоставлено право осваивать землю за Уралом. Переселение за Урал проводилось и раньше, но теперь оно стало одной из основных задач правительства, и для этих целей выделили определенные средства. Крестьянам предоставляли льготные кредиты, бесплатно перевозили в так называемых «столыпинских вагонах» к новому месту жительства вместе с домашним скарбом и скотом. За 1906-1914 уехали 3 млн крестьян, но удобной земли за Уралом оказалось не так много, и 0,5 млн вернулись. Переселенческая политика не могла решить аграрной проблемы: масштабы переселения отставали от объемов естественного прироста населения деревни, которое увеличивалось почти на 2 млн чел. в год.
В начале 1906 глава правительства Витте представил царю проект, который предлагал обязательное (но за вознаграждение) отчуждение казенных, удельных, помещичьих и иных частных земель, за исключением высококультурных хозяйств, с тем, что передать их крестьянству. Этот, по сути, кадетский проект, означал фактическую ликвидацию крупного помещичьего землевладения, а следовательно, устранял ту мишень, которая так легко объединяла крестьян и поднимала их на бунт против власти. Проект резко снижал революционный потенциал крестьянства. В апреле царь отправил Витте в отставку.
А в июне был принят план Столыпина: решить аграрную проблему за счет перераспределения крестьянской земли между крестьянами. Этот план предусматривал разрушение общины и закрепление крестьянских общинных наделов в частную собственность домохозяев с правом свободной купли-продажи земли. Он позволял укрепить психологию частной собственности в крестьянской среде в целом, вырастить слой зажиточных крестьян и создать из них барьер для защиты частной собственности в принципе, и помещичьей в частности. Идея проведения такой реформы рассматривалась еще в конце XIX в., и в начале ХХ в. все основные элементы реформы были уже разработаны. Однако царь долгое время боялся разрушить общину – традиционную форму жизни крестьян. Она выполняла важные страховочные функции, помогая крестьянину выжить в условиях критического земледелия, а государству - получать с общины более или менее гарантированные налоги. После «бунтов» 1905 царь решился пойти на разрушение общины. 12 июня в Думу был внесен соответствующий законопроект, а также правительственное сообщение о готовности продавать крестьянам через Крестьянский банк казенные земли и те земли, которые помещики пожелают продать сами. У законопроекта не было шансов: большая часть депутатов Думы требовали принудительного отчуждения помещичьей земли, и Дума была разогнана.
По инициативе Столыпина 9 ноября 1906 царь издал указ, который предоставлял крестьянам-домохозяевам (главам семейств) право выхода из общины и закрепления надельной земли в личную собственность. Собранная в феврале 1907 Дума второго созыва отказалась рассматривать этот указ. Он превратился в закон об аграрной реформе только 14 июня 1910, в период работы Думы третьего созыва, самой правой по составу и послушной.
На основании указа начался процесс выхода из общины богатых и бедных крестьян. Последние продавали свою землю всем, кто был готов ее купить. Однако вскоре общинные сходы стали протестовать: 3/4 пожелавших выйти не получили согласие сходов. Но по указу они могли выйти и без согласия, и губернаторы жесткими методами обеспечивали выход. Протест общины был обусловлен тем, что крестьяне традиционно владели надельной землей чересполосно: каждому выделялись участки (полосы) хорошей, средней и плохой земли. Теперь домохозяева, выделяющиеся из общины, могли требовать укрепления за ними участков к одному месту - т.е. создания отрубов и хуторов. Выходя из общины, сильные хозяева стремились закрепить за собой лучшую землю, что им часто удавалось. Увидев, что из общины уходит лучшая земля, крестьяне стали сопротивляться выходам. Столкнувшись с этим сопротивлением, те, кто выходил, во многих случаях либо продавали свою землю общине, либо выходили формально: заявив об укреплении земли в собственность, они не меняли чересполосной формы землепользования. Казачьи общины вообще отказались от проведения реформы, поскольку не хотели, чтобы казачья земля уходила на свободный рынок.
Итоги реформ были следующими. С институциональной точки зрения община устояла, несмотря на усилия правительства. Из общины за 10 лет (1906-1916) вышли 2 млн домохозяев (22 % общинных дворов), закрепив землю в личную собственность. Из них примерно 0,7 млн составили зажиточные крестьяне, и 1,2 млн – бедные, которые тут же продали свои земли, подались на заработки в города или стали батраками. Кроме того, в личную собственность закрепили свою надельную землю 0, 5 млн домохозяев, которые владели ею подворно, вне общины. Подворное землевладение было распространено в западных губерниях империи. С учетом этой категории к личному владению перешло примерно 28 % крестьян-землевладельцев. В научной и публицистической литературе подчас дают более высокие проценты выхода крестьян из общины. Они получаются вследствие того, что по закону 1910, в общинах, где не было переделов с момента наделения землей, автоматически земля становилась собственностью ее владельцев. В 1911 был принят закон о землеустройстве, согласно которому в общинах, где был проведены землеустроительные работы, (т.е. уточнены границы участков, сокращена чересполосица) крестьянские наделы автоматически превращались в наследственные. В итоге к 1916 более половины крестьян формально стали собственниками своей земли, но в действительности из общины они не вышли и не изменили методов ведения хозяйства: пользовались землей чересполосно и даже участвовали в переделах земли. На хутора и отруба перешли лишь 10 % крестьянских хозяйств.
В политико-психологическом плане реформа дала обратный результат: основная масса крестьянства еще больше прониклась психологией отторжения принципа частной собственности на землю. Не удалось и замирить крестьянина с помещиком: крестьянин по-прежнему с недобрым чувством смотрел на 44 млн га лучшей пахотной земли в центре страны, которыми к 1914 владели 100 тыс. помещиков (в среднем по 400 га, а на крестьянскую семью в центре приходилось 3-6 га). Более того, реформа разожгла борьбу внутри самих крестьян: поджоги хуторян стали обычным делом. Рост озлобленности крестьян в ходе реформ отмечали многие современники. Л. Толстой так оценивал последствия реформы в письме Столыпину от 30.08.1909 г.: «Вместо умиротворения Вы до последней степени напряжения доводите раздражение и озлобление людей всеми ужасами произвола»[2].
Проблема осознавалась и в окружении царя, который все более сдержанно относился к Столыпину. Ведь реформы проводились от имени царя, и озлобление крестьян против реформ сказывалось на их отношении к царю: разрушалась идеологическая основа власти – триединая формула «православие, самодержавие и народность», в рамках которой царь-самодержец выступал хранителем традиционных народных устоев, главным из которых была община.
В 1911 Столыпин был при странных обстоятельствах убит в Киеве в театре эсером-террористом Богровым, который был одновременно и агентом охранки. Богров мог стрелять в царя, но стрелял в Столыпина.
Экономические результаты реформ были неоднозначными. С одной стороны, кулаки стали частными собственниками и смогли увеличить свои земли, став покупателями помещичьей земли через Крестьянский банк под залог приватизированной надельной земли. Крупные кулацкие хозяйства увеличили объем производства товарного хлеба (хлеба на продажу) и способствовали росту общего объема производства. Эти успехи были достигнуты в основном за счет эксплуатации безземельных и малоземельных крестьян, которые работали батраками или арендовали землю у крупных собственников за половину урожая.
Следует отметить, что помимо разрушения общины правительство Столыпина проводило и целый ряд мер по поднятию сельского хозяйства, помогая ему развитием кооперации, внедрением агротехнических знаний. Эти меры были плодотворными и реально способствовали увеличению объемов производства. Улучшение агротехнических приемов и использование сельхозтехники осуществлялись, прежде всего, в крупных владениях, принадлежавших помещикам и купцам, которые сдавали купленные земли в аренду тем предпринимателям, кто мог обеспечить рост товарности хозяйства. Однако и крестьяне, как вышедшие, так и оставшиеся в общине, улучшали методы ведения хозяйства.
В современной научной и публицистической литературе есть разные оценки экономической эффективности столыпинских реформ. Так, апологеты Столыпина приводят пример: урожайность зерновых поднялась с 30–40 пудов с десятины в 1908 до 50-60 пудов в 1913, т.е. в 1,5 раза. Однако, 1908 был неурожайным, а 1913 – рекордным по урожайности. Приводят и такие, более объективные, данные: за 1907-1913 среднегодовой урожай вырос на 20 %. Однако на эти 7 лет приходятся 5 урожайных и 2 неурожайных года. Это очень благоприятное и редкое для России сочетание.
Климатический фактор затрудняет возможность объективной оценки экономического эффекта столыпинских реформ. А он был чрезвычайно важным для земледелия в России, а, следовательно, и для всей жизни страны. В начале ХХ в. в России наибольшая концентрация неурожайных лет пришлась на 1905-1908. В эти годы недоедала большая часть населения деревни. В 1905-1906 в результате голода превышение реальной смертности над естественной составило 350 тыс. человек. Именно это обстоятельство и объясняет резкий рост в эти годы крестьянских «бунтов» и согласие правительства на проведение аграрных реформ.
В дальнейшем урожайные и неурожайные года распределялись так: на 1908 и 1911 –два неурожайных года, 1907, 1909,1910, 1912 и 1913 – урожайные годы, причем 1913 год принес самый богатый урожай в истории страны – 83 млн т., при среднем урожае за 1909-1913 в 65 млн т. (в границах СССР 1937).
Апологеты столыпинских реформ указывают и на то, что доходы от сельского хозяйства в предвоенные годы резко выросли. Это действительно так. Аграрный сектор получил очень существенные доходы, но главным образом от экспорта хлеба, масла, яиц, живого скота, птицы, мяса и других продуктов. Конец XIX в. ознаменовался падением мировых цен на продовольствие. А с 1908 начался их резкий рост: Европа создавала запасы, готовясь к мировой войне
Однако важно иметь в виду, что рост доходности сельского хозяйства и общий рост производства мало сказывался на положении основных крестьянских масс. Начало ХХ в. давало максимальный естественный прирост населения. Так, если в современных границах РФ в 1897 жило 67,5 млн чел, то в 1914 – уже 90 млн. Это вело к тому, что душевое производство и потребление в деревне не росло. Большинство крестьян продолжали жить в крайней бедности, страдая от голода в неурожайные годы. Крестьянство питалось много хуже, чем жители городов. Так, годовое потребление на душу населения мяса в России в целом в 1913 составило 24 кг (для сравнения: в Германии – 47, в США - 72), но крестьяне центра России потребляли в год 13-17 кг мяса. По официальным сведениям Генштаба в предвоенные годы «40 % новобранцев в первый раз ели мясо при поступлении на военную службу».
В предвоенные урожайные годы производство хлеба на душу населения в России было в два раза меньше, чем в США (соответственно 24 и 48 пудов). При этом США вывозили всего 2 млн т., а Россия - 10 млн т. Такой большой вывоз приводил к тому, что по потреблению хлеба на душу населения Россия занимала 18 место в мире, хотя хлеб был основным продуктом питания русских крестьян.
Можно оценить столыпинскую реформу и с точки зрения общего исторического контекста. Реформа была одним из возможных путей решения аграрного вопроса в России, но это был долгий путь. У России просто не было исторического времени для того, чтобы пройти по нему. Международная ситуация развивалась таким образом, что 1913 год оказался не только лучшим годом для развития российской экономики, но и последним мирным годом для России и всей Европы.
