Диссоциация и атаки на связи во внутреннем мире

В сновидении Мэри доктор-Трикстер завлекает ее в больницу под предлогом сдачи крови для анализа. Тем временем он "намеревается" превратить ее в зомби — забрать ее "сущность >>, погрузить ее в транс. В этом состоит одна из важных функций диссоциативной защиты — временное разделение переживания на части, внутреннее отделение эго или "де-катексис" его функции контакта с реальностью в интересах психического оцепенения. Это, в свою очередь, включает атаку на саму способность к переживанию, что означает "нападение на связи" (Bion, 1959) между аффектом и образом, восприятием и мышлением, ощущением и знанием. В итоге переживание лишается смысла, связные воспоминания "дезинтегрированы",процессиндивидуации прерван.

Наиболее интересные современные теории, рассматривающие последствия травматических переживаний, принимают во внимание то, как трудно для нас, людей, переработать некоторые аспекты нашего опыта (см. Eigen, 1995). Работы клиницистов: Генри Кристела (Henry Kristal, 1988) о травме и аффекте, Джойса Макдугалла (Joyce McDougall, 1989) о психосоматических расстройствах, Фрэнсиса Тас-тина (Frances Tustin, 1990) об аутизме — все вместе дают нам представление о том, что "цельное" переживание состоит из многих факторов и что интеграция переживания не всегда легкое дело. Браун (Braun, 1988), например, описал четыре аспекта переживания, между которыми может иметь место диссоциация, а именно: поведение, аффект, ощущение и знание — эта концепция известна как модель диссоциации BASK(behavior, affect, sensation, knowledge). При диссоциативном расстройстве либо один из этих аспектов подвергается расщеплению внутри самого себя, либо обычные связи между ними нарушаются.

Нормально интегрированные переживания включают как соматические, так и психические (mental) элементы — аффекты и телесные ощущения, мысли, образы, когнитивные механизмы, так же как и таинственную "смысловую" составляющую, согласно которой то или иное переживание может быть интегрировано как часть личностной идентичности, встроено в личную историю (narrative history). С этой смысловой составляющей соотносится редко обсуждаемый клиницистами живительный дух, являющийся ядром любого здорового существа. Этот дух, который мы описали как трансцендентную сущность Самости, по-видимому, подвергается серьезной опасности при тяжелой психической травме. Он никогда не может быть полностью уничтожен, потому что его уничтожение, по-видимому, означало бы буквальную смерть индивида. Однако он может быть "убит" в том смысле, что он не сможет больше жить в воплощенном эго. Он может быть помещен в "холодный склад" бессознательной психики или принять причудливые формы при безумии.

Для того, чтобы переживание приобрело смысл, требуется, чтобы телесным возбуждениям, включая архаичные аффекты младенчества, посредничающими родительскими фигурами, были даны мысленные (mental) представлвения, что позволило бы этим переживаниям достичь уровня словесного выражения и, таким образом, ими можно было бы поделиться с другим человеком. Этот процесс переработки архаичных аффектов, их окончательная символизация и выражение в общепринятых языковых формах является центральным элементом персонализации всех архетипичес-ких аффектов, включая и те, что возникли при ранней трав-матизации. Винникотт соотнес персонализацию (в противоположность деперсонализации) с постепенным процессом "вселения"(indwelling). "Вселение" происходит тогда, когда мать вновь и вновь "представляет разум и душу (psyche) ребенка друг другу" (Winnicott, 1970, р. 271). Интересно, что Винникотт не уточнил, какая именно часть "я" "вселяется",— может быть, личностный дух?

В случае психической травмы аффективные переживания слишком интенсивны для того, чтобы вынести их. Расщепление становится жизненно необходимым. Целостное переживание разделяется на части. Связи между элементами BASKподвергаются атаке со стороны архаичных защит. События и их смысл разъединены, дьявольский внутренний тиран убеждает эго ребенка в том, что эти невыносимые события никогда больше не повторятся. В особо тяжелых случаях переживание теряет все свои составляющие. Ребенок уже не в состоянии придать вообще какой-либо смысл элементам своего восприятия. Невыносимым инфантильным аффектам и телесным ощущениям более не позволено обращаться в символические мысленные представления. В итоге внутренний мир остается населен архаичными аффектами и фантастическими архаичными объектами, безымянными и отчужденными от личностного смысла или значения. Первичные аффекты не модулируются, не очеловечиваются, не персонифицируются посредством обычного процесса проекции/идентификации, так хорошо описанного Винникот-том и другими. В итоге развивается психосоматическое заболевание или, используя введенный Макдугаллом термин, "алекситимия" — состояние, при котором пациент не имеет слов для выражения своих чувств. Он становится "деаффектированным"или "деспиритуализированным". McDougall, 1985).

В более благоприятных случаях диссоциация не является такой глубокой и фигуры внутреннего мира не становятся преследователями. Архетипические фантазии начинают доминировать, замещая собой процесс взаимодействия воображения и внешнего мира. Иногда развитие внутреннего мира в этих случаях достигает позитивной составляющей Самости, чьи нуминозные энергии поддерживают хрупкое эго, хотя и в "защитной" манере. Эта "шизоидная" картина более предпочтительна для аналитической терапии, поскольку здесь ситуация характеризуется тем, что позитивная сторона архетипического мира воплощена в следах опыта младенчества и раннего детства. В том случае, если удается найти безопасное промежуточное "игровое" пространство и если sanctum originalis* доступна контакту с помощью метафор и символов, процесс восстановления может быть начат, и между терапевтом и пациентом может установиться достаточная степень доверия для того, чтобы негативные аффекты могли стать переносимыми и проработанными.

* Первоначальная святыня (лат.)

Таким образом, архетипические защиты способствуют выживанию ценой прекращения процесса индивидуа-ции. Они гарантируют выживание личности за счет ее развития. Насколько мне удалось понять, их основной задачей является сохранение личностного духа в "безопасности", но развоплощенным, инкапсулированным или каким-либо другим образом удаленным из единой структуры душа/ тело, лишенным возможности пребывания в реальном мире пространства и времени. Вместо болезненного постепенного воплощения (incarnating) в связное "я", вулканическая динамика противоположностей консолидируется для обеспечения защитных целей, образуя "систему самосохранения" индивида. Вместо индивидуации и интеграции душев-ной (mental) жизни, архаичные защиты устраивают развоплощение (dis-incarnation, disembodiment) и дезинтеграцию для того, чтобы помочь одолеваемому тревогой эго выжить, хотя бы в качестве частичного "ложного я".