Появление девочки из сновидения

На протяжении примерно четырех лет терапии Линора страдала от сопутствующей травмы — именно это вскрыло боль ее ранних детских переживаний. Она была замужем за мужчиной нарциссического склада, который обращался с ней точно так же, как когда-то обращалась с ней мать в розовой комнате ее детства,— как с неодушевленным объектом, как с куклой. В начале их брака он даже называл ее своей "куколкой". Накануне описанного ниже сеанса муж; холодно и бесстрастно известил ее, что он больше не любит ее и хочет развода. Естественно, Линора была в отчаянии от такого поворота событий, несмотря на то, что за все годы их совместной жизни она не чувствовала близости со своим мужем.

К этому времени у нас с ней установились прочные отношения переноса. Самое примечательное, что произошло за истекший год работы,— она начала припоминать содержание снов— впервые в своей жизни. Образ невинной, сердитой, отвергаемой маленькой девочки был одним из самых частых в ее сновидениях. Эта девочка из сновидений стала очень важной фигурой для моей пациентки (и для меня), потому что каждый раз, когда эта маленькая девочка появлялась и мы говорили о ней, Линора начинала плакать. Это было горе, которого она никогда прежде не чувствовала, горе, связанное с отвержением и насилием, которое ей пришлось пережить, когда она была маленькой девочкой, вынужденной разделиться надвое. С помощью девочки из сна Линора стала горевать о потерянных годах

детства после произошедшего внутреннего разделения, годах, в течение которых она была лишена живительного присутствия души, или psyche^*. Эта работа горя была ее "психотерапией".

* Psyche(греческое слово, означающее "душа") — один из основных терминов юнгианской психологии — традиционно переводится как "психика".

На сеансе, состоявшемся после жестокого демарша мужа, Линора стала жаловаться на ужасное ощущение локального напряжения в желудке. Она опасалась, что к ней вновь вернулась язва желудка, которой она страдала в детстве. Она была в состоянии оцепенения, не способной поддерживать контакт. Я попросил ее закрыть глаза, сфокусировать внимание на ощущении в желудке, как бы постепенно погружаясь в него, присоединяясь к ритму своего дыхания, и рассказывать мне о всех тех образах, которые возникают у нее в связи с этим болезненным ощущением. Я попросил ее позволить своему желудку сказать нам то, что он должен сказать. Я дал ей несколько минут на то, чтобы она расслабилась для того, чтобы начать эту процедуру, однако внезапно Линора стала задыхаться, в ее широко раскрытых глазах была смесь страха и волнения. Неожиданно для себя она "увидела" свою "маленькую девочку". В глазах девочки стояли слезы глубокого страдания, изредка она бросала застенчивый и отчаянный взгляд на пациентку. Увидев этот образ, Линора разразилась плачем, что было довольно необычно для этой столь самодостаточной женщины.

Остаток этого, очень важного, сеанса она просто рыдала, обхватив голову руками, о своей утрате — маленькая девочка с разбитым сердцем; я поддерживал ее, стараясь помочь ей не отщеплять свое чувство. После того как все закончилось, ее оцепенение куда-то ушло, напряжение в желудке исчезло, и мы могли бы сказать, что ее личностный дух вновь "поселился" в ее теле. Что касается этого процесса, то мерой растущего воплощения была сила ее спонтанного аффекта. Уходя, она чувствовала себя крайне утомленной, но, вместе с тем, фундаментально изменившейся. Были установлены связи с чем-то, что было диссоциировано от ее жизни очень долгое время, а теперь — интегрировано, воплощено. Она пережила также очень важный инсайт, раскрывший ей, что травматические переживания, связанные с мужем, были только самым последним изданием ее ранней травмы, которая не стала для нее переживанием, когда она была маленькой девочкой, но была пережита сейчас в связи с разрывом с мужем, благодаря позитивным отношениям, которые установились между нами. Она не стала чувствовать себя в итоге "лучше", но она испытала опустошающую боль обретения ощущения смысла. Подводя итоги, мы могли бы сказать, что на путях исцеления болезненного разрыва между разумом и телом этой пациентки произошло возвращение животворного духа. Зажим в ее теле и в ее разуме был ослаблен и снят, Линора вновь обрела свою душу, или psyche. Это переживание не было окончательным решением ее проблемы, но подобный опыт вдохновляет пациентов, служа им поддержкой в работе горя, ведь иначе горевание было бы довольно унизительным делом для пациентов, страдающих от последствий психической травмы.