Рабата и духовная жизнь

знал наизусть. У него было немалое дарование, он писал тропари, составлял службы. Закончив среднюю школу, юноша поступил на богословский факультет. С его ма­терью от расстройства случилось нервное потрясение. Потом она приходила ко мне и просила: «Помолись, от­че, чтобы я выздоровела, и потом пусть мой ребёнок де­лает то, что ему нравится». Но выздоровев, она опять ста­ла препятствовать тому, чтобы её сын учился богословию. И в конце концов он оставил богословский факультет, забросил пение и загубил себя зря.

Видя, что юноши затрудняются в выборе специаль­ности, я советую им следующее: «Посмотрите, какая профессия или наука вам нравится. Надо, чтобы вы де­лали то, к чему у вас природная склонность». Если же юноши или девушки думают избрать тот путь, к кото­рому у них нет склонности, то я советую им отдать своё сердце тому, к чему они испытывают склонность, чтобы это пошло им на пользу. То есть я помогаю им выбрать то дело, которое им нравится, и профессию в соответ­ствии со своими силами. Достаточно, чтобы то, что они делали, было по Богу. У кого-то склонность к музыке? Пусть он станет, например, хорошим музыкантом или хорошим церковным певчим, и своим пением помогает тем, кто будет его слушать, так чтобы они возлюбили Церковь и молитву. У кого-то призвание к живописи? Пусть он станет художником или иконописцем и с бла­гоговением будет писать иконы, которые станут творить чудеса. У кого-то призвание к науке? Пусть посвятит се­бя ей и станет трудиться с любочестием.

И посмотрите: с детского возраста заметно, к чему у человека призвание. Однажды в монастырь Стомион пришел человек с двумя малышами — своими племянни­ками. Один — лет шести-семи, уселся рядом с нами и без

остановки задавал нам разные вопросы. «Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» — спросил я его. «Адвокатом!» — ответил он. Второй ребёнок куда-то подевался. «Где же он? — спросил я его дядю. — Не свалился ли он в обрыв?» Мы вышли его поискать и услышали, как из столярной мастерской доносятся удары молотка. Заходим мы в мас­терскую и видим, что малыш так здорово отделал теслом гладко обструганную крышку верстака, что она годилась после этого только в печку! «Кем же ты станешь, когда вырастешь?» — спросил я его. «Столяром-краснодерев­цем!» — ответил мальчуган. «Станешь, — говорю, — ста­нешь. Ничего, что испортил доску! Подумаешь, экая важ­ность».