Глава 1. Умоляю, простите меня за самонадеянность, которая позволила мне связаться с вами в такой необычной манере

 

Англия, 1806

Моя дорогая мисс Марч,

Умоляю, простите меня за самонадеянность, которая позволила мне связаться с вами в такой необычной манере…

- Так говорите, мисс Викершем, у вас есть соответствующий опыт?

Откуда-то из глубины расползающегося особняка эпохи Якова I, послышался громкий удар. И хотя тучный дворецкий, который проводил собеседование, вздрогнул, а домоправительница, навытяжку стоявшая около чайного столика, издала еле слышимый звук, сама Саманта даже глазом не моргнула.

Она вытащила небольшую пачку бумаг из бокового кармашка своего потертого кожаного чемоданчика, стоявшего у ее ног, и протянула их.

- Вы можете убедиться, что мои рекомендательные письма в полном порядке, м-р Беквит.

Хотя уже наступил полдень, света в этой скромной комнате для завтрака было плачевно мало. Лучи солнечного света с трудом пробивались сквозь узкие щели между тяжелыми бархатными портьерами, высвечивая дорогие рубиновые нити турецкого ковра. Восковые свечи, расставленные по разным столам, заполняли углы мерцающими тенями. Запах в комнате был затхлый, какой бывает в закрытых на целую вечность помещениях. И если бы не отсутствие черных покрывал на окнах и зеркалах, Саманта могла бы поклясться, что недавно умер кто-то из очень дорогих этому дому людей.

Дворецкий взял бумаги из ее руки, обтянутой белой перчаткой, и развернул их. Поскольку домоправительница, вытянув шею, смотрела ему через плечо, Саманте оставалось только молиться, чтобы тусклый свет стал для нее преимуществом, не позволяя им изучить набросанные подписи слишком хорошо. Миссис Филпот была красивой женщиной неопределенного возраста, настолько же холеная и стройная, насколько дворецкий был кругл. И хотя ее лицо казалось гладким, совсем без морщин, серебряные нити поблескивали в ее черных волосах, собранных в пучок на затылке.

- Как видите, я работала два года гувернанткой у лорда и леди Карстейрс, - сообщила Саманта м-ру Беквиту, пока он просматривал бумаги.

- Но как только война возобновилась, я присоединилась к другим гувернанткам, которые ухаживали за моряками и солдатами, ослабевшими от ран.

Домоправительница поджала губы, хотя и попыталась это скрыть. Саманта знала, что в обществе еще оставались те, кто думал о женщинах, ухаживающих за солдатами, лишь немногим лучше чем о прославленных маркитантках (женщины, сопровождавшие солдат на фронте - прим. переводчика). Эти нескромные создания не стыдились смотреть на наготу незнакомых мужчин. Чувствуя, как кровь приливает к ее щекам, Саманта подняла голову повыше.

М-р Беквит рассматривал ее поверх очков в металлической оправе.

- Должен признаться, мисс Викершем, что вы несколько… моложе чем, мы думали. Для такой напряженной работы нужна женщина более … зрелая. Возможно, одна из других претенденток …

Под лукавым взглядом Саманты он замолчал.

- Я не вижу никаких других претенденток, м-р Беквит, - заметила она, пальцем утверждая на собственном носу сваливающиеся очки.

- Учитывая щедрую, и даже очень щедрую плату, которую вы предложили в своем объявлении о найме, я ожидала найти у ваших ворот целую очередь.

Прозвучал еще один удар, ближе чем первый. Казалось, что какое-то массивное животное пробирается к своему логову.

Миссис Филпот поспешно обогнула стул, ее накрахмаленные юбки зашелестели.

- Хотите еще немного чая, моя дорогая? - Она стала наливать чай из фарфорового чайника, и ее рука задрожала так сильно, что чай расплескался на блюдце чашки Саманты и ее колени.

- Спасибо, - пробормотала Саманта, незаметно смахивая капли перчаткой.

Пол у них под ногами задрожал, задрожала и миссис Филпот. Приглушенный рев, который последовал за этим, был приправлен тирадой милостиво неразборчивых ругательств. Больше невозможно было этого отрицать. Кто-то - или что-то - приближалось.

Бросая испуганный взгляд на позолоченную двустворчатую дверь, которая вела в соседнюю комнату, м-р Беквит наклонился, его лоб заблестел от пота.

- Возможно, сейчас не самое подходящее время …

Он сунул бумаги с рекомендациями в одну руку Саманты, а миссис Филпот выхватила ее чашку с блюдцем из другой и с громким звяканьем поставила их на передвижной столик для чая.

- Беквит прав, моя дорогая, вы должны простить нас. Мы, возможно, слишком поспешили… - женщина потянула Саманту за руку, заставляя встать, и повела от двери к плотно занавешенным французским окнам, что вели на террасу.

- Но там мои вещи! - запротестовала Саманта, бросая через плечо беспомощный взгляд на свой чемоданчик.

- Не волнуйся, девочка, - заверила ее миссис Филпот, выдавливая сквозь зубы доброжелательную улыбку.

- Кто-нибудь из наших лакеев принесет их к твоему экипажу.

Прозвучал еще один громкий удар и за ним проклятия, женщина вцепилась в шерстяной рукав Саманты и дернула ее, заставляя двигаться вперед. М-р Беквит промчался мимо них и распахнул одно из французских окон, затопляя мрак ярким апрельским светом. Но прежде чем миссис Филпот смогла убедить Саманту выйти через него, таинственные телодвижения прекратились.

Все трое, как один, уставились на позолоченные двери на противоположной стороне комнаты.

На мгновение наступила тишина, которую нарушило только деликатное тиканье французских позолоченных часов, висящих над камином. Потом послышался странный звук, как будто что-то возилось или царапалось около дверей. Что-то большое. И сердитое. Саманта инстинктивно сделала шаг назад; домоправительница и дворецкий обменялись испуганными взглядами.

Дверь резко распахнулась и с грохотом ударилась о противоположную стену. В проеме показался мужчина - а не животное, как можно было подумать, хотя он больше походил на мужчину, который забыл все манеры благородного общества. Его спутанные золотистые волосы были рассыпаны по плечам. Плечам, которые своей шириной занимали почти весь дверной проем. Панталоны оленьей кожи облегали его узкие бедра и обтягивали каждый изгиб мускулов его икр и бедер. Многодневная щетина покрывала его подбородок, придавая ему несколько пиратский вид. Если бы в его зубах был зажат мачете, Саманта испытала бы сильное желание убежать из этого дома от страха за свою честь.

На нем были чулки, но не было обуви. Шейный платок свободно болтался у него на шее, как будто кто-то, после нескольких неудачных попыток завязать узел, потом бросил это занятие. Его батистовая рубашка не была заправлена, и на ней недоставало половины крючков, что открывало часть его мускулистой груди, поросшей золотистыми волосками.

Стоя в тени дверного проема, он наклонил голову под странным углом, как будто прислушиваясь к чему-то. Его аристократические ноздри стали раздуваться.

Волосы на затылке Саманты встали дыбом. Она не могла избавиться от чувства, что это ее запах он хочет ощутить, что он за ней охотится. Она уже почти убедила себя, что это нелепо, когда он с грацией дикого хищника двинулся в ее сторону, направляясь прямо к ней.

Однако на его пути оказалась мягкая оттоманка. Предупреждающий крик застрял у нее в горле, когда он запнулся за оттоманку и грохнулся на пол.

Много хуже, чем само падение, было то, что он так и остался лежать, словно и не собирался подниматься. Вообще.

Саманта застыла, словно парализованная, а Беквит бросился к нему.

- Мой лорд! Мы думали, что вы спите после обеда!

- Жаль тебя разочаровывать, - граф Шеффилд растягивал слова, его голос был приглушен ковром. - Должно быть, кто-то забыл уложить меня в мою колыбель.

Схватившись за руку слуги, он тяжело поднялся на ноги, и солнечный свет, проникавший через открытую дверь, осветил его лицо.

У Саманты перехватило дыхание.

Свежий шрам, сердито-красного цвета, разделял пополам уголок его левого глаза и спускался вниз по его щеке зазубренной молнией, стягивая кожу. Когда-то это лицо было лицом ангела, эталоном мужской красоты, встречающейся только у принцев и серафимов. Но сейчас оно было навсегда отмечено клеймом дьявола. Хотя возможно, это был и не дьявол, подумала Саманта, а сам Бог, который приревновал из-за того, что обычный мужчина может быть так совершенен. Она знала, что должна отвернуться, но не могла отвести взгляд. Его испорченная красота все равно была неотразимей, чем любое совершенство.

Его безобразный шрам был словно маской, за которой он скрывал любой намек на уязвимость. Но он не смог скрыть замешательство, которое отразилось в его глазах цвета морской волны. Глазах, которые не видели Саманту, которые смотрели сквозь нее.

Его ноздри снова раздулись.

- Здесь женщина, - безапелляционно заявил он.

- Да, конечно, мой лорд - сказала миссис Филпот. - Мы с Беквитом просто наслаждались послеобеденным чаем.

Домоправительница снова потащила Саманту за руку, молчаливо умоляя о спасении. Но слепой взгляд Габриэля Ферчайлда приковал ее к полу. Он стал двигаться к ней, медленнее чем раньше, но не менее точно определяя ее местонахождение. Саманта поняла, что она будет дурой, если примет его осторожность за слабость. Отчаяние делало его еще более опасным. Особенно по отношению к ней.

Он двигался с такой решимостью, что даже миссис Филпот отступила назад, как тень, оставляя Саманту перед ним в полном одиночестве. Несмотря на свой первый порыв отстраниться, она вынудила себя стоять прямо, с высоко поднятой головой. Ее первоначальный страх, что он может налететь на нее - или даже через нее - был необоснован.

Со сверхъестественным осязанием он остановился прямо перед ней, сильно принюхиваясь. Саманта не думала, что терпкий и чистый аромат лимонной вербены, которым она надушилась за ушами, окажется тем, что его так привлекало. Но при взгляде на его лицо, когда он наполнял легкие ее ароматом, она чувствовала себя бедной девочкой из гарема, ожидающей благосклонности султана. Ее кожу начало покалывать. Как будто он трогал ее сразу всюду, не касаясь даже одним пальцем.

Когда он начал кружить вокруг нее, она стала поворачиваться вокруг своей оси вместе с ним, словно некоторый древний инстинкт говорил ей не поворачиваться к нему спиной. Наконец, он оказался так близко, что она могла ощутить живое тепло его кожи и сосчитать каждую золотистую ресничку его необычных глаз.

- Кто она? - не допускающим возражений тоном спросил он, останавливая взгляд над ее левым плечом. - И чего она хочет?

И прежде чем слуги смогли пробормотать ответ, Саманта твердо сказала:

- Ею, мой лорд, является мисс Саманта Викершем, и она приехала занять место вашей медсестры.

Граф опустил пустой взгляд и вытянул губы, будто удивляясь, что его жертва такая маленькая. Потом он фыркнул.

- Под медсестрой вы имеете в виду няню? Кого-то, кто будет петь мне колыбельные, кормить с ложечки овсянкой и вытирать мой, - он колебался достаточно долго, чтобы заставить обоих слуг съежиться от страха, - подбородок, если я буду пускать слюни?

- У меня нет голоса, чтобы петь колыбельные, и я уверена, что вы вполне способны вытереть собственный … подбородок, - легко ответила Саманта.

- Моя задача будет состоять в том, чтобы помочь вам приспособиться к новым обстоятельствам.

Он наклонился еще ближе к ней.

- А что, если я не хочу приспосабливаться? Что, если я хочу, чтобы меня просто оставили в покое, черт возьми, чтобы я мог беспрепятственно гнить здесь?

Миссис Филпот в ужасе открыла рот, но Саманту не шокировало его небрежное богохульство.

- Не надо краснеть из-за моего присутствия, миссис Филпот. Могу вас заверить, что мне не в новинку детские выходки. Когда я работала гувернанткой, мои юные подопечные часто и с удовольствием проверяли пределы моего терпения, устраивая истерики, когда не получали желаемого.

Будучи сравненным с упрямым трехлеткой, граф смягчил свой тон до угрожающего рычания.

- И я предполагаю, что вы вылечили их от этой привычки?

- Временем. И терпением. В данный момент, вы располагаете одним, а я другим.

К ее удивлению, он повернулся к м-ру Беквиту и миссис Филпот.

- Что заставляет вас думать, что эта будет чем-то отличаться от других?

- Других? - эхом отозвалась Саманта, выгибая бровь.

Дворецкий и домоправительница обменялись виноватыми взглядами.

Граф снова повернулся к Саманте.

- Я предполагаю, что они забыли упомянуть ваших предшественниц. Так, посмотрим, сначала была старая Кора Грингот. Она была почти так же глуха, как я слеп. Мы были просто прекрасной парой, действительно были. Я провел большую часть времени в поисках ее слухового аппарата, чтобы докричаться до нее через него. Если память мне не изменяет, думаю, она продержалась меньше двух недель.

Широкими шагами он прошелся туда и обратно перед Самантой - четыре шага вперед, четыре назад. Было очень легко представить себе его шагающим по палубе корабля и непринужденно раздающим команды, его золотистые волос раздувает ветер, а его пристальный взгляд всматривается в далекий горизонт.

- Потом была девчушка из Ланкашира. Она была очень робким существом с самого начала. Говорила голосом чуть погромче шепота. Она даже не потрудилась забрать свое жалование и вещи, когда уезжала. Просто с воплями сбежала в ночи, как будто за ней гнался маньяк.

- Могу себе представить, - пробормотала Саманта.

Он сделал небольшую паузу и затем продолжил свое хождение.

- И вот, на прошлой неделе мы потеряли бедную вдову Хоукинс. Она, казалось, была крепче и быстрее остальных. Прежде чем в ярости нас покинуть, она порекомендовала Беквиту нанять не медсестру, а смотрителя из зоопарка, поскольку его хозяина надо держать в клетке.

Саманта была почти рада, что он не может видеть, как подергиваются ее губы.

- Так что, мисс Викершем, мне не нужна никакая помощь, особенно ваша. И вы можете сбежать обратно в свою классную комнату, или детскую, или где вы там работали. Нет никакой необходимости и дальше тратить впустую ваше драгоценное время. Или мое.

- Но мой лорд! - запротестовал Беквит.

- Едва ли необходимо быть таким грубым к этой молодой особе.

- Молодая особа? Ха! - Граф выбросил вперед руку, едва не обезглавив фикус в горшке, который выглядел так, будто его не поливали по меньшей мере лет десять.

- Я по ее голосу могу сказать, что она - резкое и нелюбезное существо без унции женственной мягкости. Если вы хотели нанять для меня кого-то, то вам, вероятно, надо было взять одну с Флит-стрит, она удовлетворила бы меня намного больше. Мне не нужна медсестра! Мне нужна хорошая...

- Мой лорд! - воскликнула миссис Филпот.

Ее хозяин, может, и был слепым, но он не был глухим. Мольба шокированной женщины подействовала на него сильнее, чем удар, и заставила умолкнуть. С тенью шарма, который, должно быть, когда-то был его второй натурой, он повернулся на каблуках и поклонился креслу с подголовником, которое стояло слева Саманты.

- Прошу простить меня за ребяческую вспышку, мисс. Я уверен, что вас ждет более удачный день. И более удачная жизнь.

Сориентировавшись с направлением входной двери, он двинулся вперед, не желая ни отказываться от широких шагов, ни искать дорогу на ощупь. Он, возможно, и достиг бы своей цели, если бы его колено не врезалось в угол низкого столика из красного дерева с такой силой, что Саманта с сочувствием вздрогнула. Бормоча проклятья, он с такой силой пнул столик, что тот пролетел через всю комнату и ударился об стену. Ему потребовалось три попытки, чтобы найти ручку двери, сделанную из слоновой кости, но в результате все же удалось захлопнуть за собой дверь с выразительным грохотом.

По мере того, как он уходил в глубину дома, звуки ударов и проклятий постепенно стихали.

Миссис Филпот осторожно закрыла французское окно, затем вернулась к столику для чая и налила себя чашечку. Она присела на край дивана, словно сама была в доме гостьей, и со звяканьем поставила чашку на блюдце.

М-р Беквит тяжело опустился около нее. Вытащив накрахмаленный носовой платок из кармана жилета, он вытер со лба пот и бросил на Саманту извиняющийся взгляд.

- Боюсь, что мы должны извиниться перед вами, мисс Викершем. Мы были с вами недостаточно любезны.

Саманта опустилась в кресло с подголовником и сложила руки на коленях, с удивлением обнаружив, что сама тоже дрожит. Благодарная возможности спрятать лицо в полумраке, она сказала:

- Похоже, что граф - не такой уж доброжелательный инвалид, как вы писали в своем объявлении.

- Он не в себе, с тех пор, как вернулся с того ужасного сражения. Если бы вы только знали его до того, как… - миссис Филпот сглотнула, ее серые глаза заблестели от слез.

Беквит дал ей свой носовой платок.

- Лавиния права. Он был настоящим джентльменом, истинным принцем среди других мужчин. Временами я боюсь, что удар, который ослепил его, возможно, повредил также и его разум.

- Или, по крайней мере, его манеры, - сухо заметила Саманта.

- А его остроумие, кажется, почти совсем не пострадало.

Домоправительница высморкалась.

- Он всегда был таким умным мальчиком. Даже слишком, когда дело касалось сарказма или вычислений. Я редко видела его без книги в руке. Когда он был маленьким, мне все время приходилось уносить его свечу на время сна из боязни, что он утащит книгу в постель и случайно подожжет одеяла.

Саманта в шоке осознала, что сейчас он лишен даже этого удовольствия. Трудно было даже представить себе, какой стала его жизнь без утешения, которое могли обеспечить книги.

Беквит кивнул, его глаза затуманились от воспоминаний о лучших временах.

- Он всегда был гордостью и радостью своих родителей. Когда он принял то нелепое решение присоединиться к Королевскому флоту, его мать и сестры бились в истерике и умоляли его не уезжать, а его отец, маркиз, угрожал отречься от него. Но когда пришло время ему уходить в плаванье, они собрались на пристани, благословляли его и махали ему вслед.

Саманта затеребила подкладку своей перчатки.

- Это довольно необычно для дворянина, особенно для первенца, делать военно-морскую карьеру, ведь верно? Я думала, что армия привлекает богатых и титулованных, а Королевский флот - убежище бедных и честолюбивых.

- Он никогда не объяснял свой выбор, - прервала ее миссис Филпот.

- Он только сказал, что должен следовать за своим сердцем, куда бы оно его ни привело. Он отказался покупать себе офицерское звание, как делало большинство мужчин, настаивая, что хочет получить его только своими собственными заслугами. Когда стало известно, что на борту "Виктории" его повысили до лейтенанта, его мать плакала от радости, а отец был так горд, что едва не сорвал пуговицы на своем жилете.

- Виктория, - пробормотала Саманта. Название судна, оказалось, было пророческим (слово переводится как "победа" - прим. переводчика). С помощью подчиненных ей кораблей "Виктория" разбила флот Наполеона в Трафальгаре, разрушив мечту императора о контроле над морем. Но стоимость победы была высока. Адмирал Нельсон выиграл сражение, но потерял жизнь, как и многие из молодых людей, которые так отважно сражались вместе с ним.

Они полностью отдали свой долг, но Габриэль Ферчайлд будет платить по счетам всю оставшуюся жизнь.

Она почувствовала, как в ней поднимается волна гнева.

- Если семья была так предана ему, то где они сейчас?

- Путешествуют за границей.

- Живут в лондонской резиденции.

Слуги сказали это в унисон и затем обменялись робкими взглядами. Миссис Филпот вздохнула.

- Граф провел большую часть своей юности в Ферчайлд-Парке. Из всех поместий его отца это всегда было для него самым любимым. Конечно, у него есть свой собственный дом в Лондоне, но, отдавая дань тяжести его ранения, родные решили, что ему будет легче выздоравливать в доме его детства, вдали от любопытных глаз общества.

- Легче для кого? Для него? Или для них?

Беквит отвел взгляд.

- В их защиту можно сказать, что в последний раз, когда они приезжали, он практически выгнал их из поместья. В какой-то момент я даже испугался, что он сейчас прикажет спустить на них собак.

- Сомневаюсь, что их пришлось долго уговаривать. Саманта на мгновение закрыла глаза, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. Она не имела права осуждать его семью за недостаточную лояльность.

- Прошло уже больше пяти месяцев, с тех пор как он был ранен. Врач дает хоть какую-то надежду, что зрение к нему вернется?

Дворецкий печально покачал головой.

- Очень маленькую. Было описано всего один или два случая, когда такая потеря зрения восстанавливалась.

Саманта опустила голову.

М-р Беквит встал, его мясистые щеки и печальное выражение лица делали его похожим на меланхоличного бульдога.

- Я льщу себя надеждой, что вы простите нас за пустую трату вашего времени, мисс Викершем. Я понимаю, что вам нужен экипаж, чтобы уехать отсюда. Я буду счастлив оплатить ваше возвращение в город из собственного кармана.

Саманта встала.

- В этом нет необходимости, м-р Беквит. Я не собираюсь сейчас возвращаться в Лондон.

Дворецкий и миссис Филпот обменялись расстроенными взглядами.

- Простите?

Саманта отодвинула стул, на котором раньше сидела, и вытащила из-под него свой чемоданчик.

- Я остаюсь здесь. Я принимаю должность медсестры графа. А сейчас не окажите ли вы мне любезность и не попросите ли кого-нибудь из лакеев принести мой сундучок из кареты и показать мне мою комнату, чтобы я могла подготовиться приступить к своим обязанностям.

Он все еще продолжал ощущать ее запах.

Как будто насмехаясь над ним и напоминая о том, что он потерял, обоняние Габриэля сильно обострилось за последние несколько месяцев. Всякий раз проходя мимо кухни, он легко мог сказать, приготовил ли повар-француз по имени Этьен фрикадельки из телятины или сливочный соус бешамель, чтобы раздразнить его аппетит. Он чувствовал даже очень слабый запах дыма, независимо от того, был ли недавно разожжен огонь в пустой библиотеке или, напротив, он уже превратился в тлеющие угольки. Когда он падал на кровать в своей комнате, которая больше напоминала звериное логово, чем спальню, его атаковал запах застарелого пота от собственных скомканных простыней.

Сюда, в спальню, он возвращался со своими ноющими ушибами и царапинами, здесь он проводил беспокойные ночи, которые мог отличить от дней только по духоте и тишине. Иногда в часы между сумерками и рассветом он чувствовал себя единственной живой душой на этом свете.

Габриэль прижал тыльную сторону ладони ко лбу и по старой привычке закрыл глаза. Когда он ворвался в ту комнату, то сразу же распознал лавандовую туалетную воду миссис Филпот и мускусную помаду для волос Беквита, нанесенную на несколько еще остававшихся прядей. Но он не узнал освежающий лимонный аромат, наполнявший воздух. Этот аромат был сладким и терпким, тонким и резким.

Мисс Викершем, безусловно, пахла не как медсестра. Старая Кора Грингот пахла нафталиновыми шариками, а вдова Хоукинс была как горький миндаль, который любила нюхать. А мисс Викершем не пахла как засушенная старая дева, которую он себе представил, когда она заговорила. Если по ее сухому тону можно было о чем-то судить, ее поры должны были испускать ядовитый туман из застарелой капусты и могильную пыль.

Когда же он приблизился к ней, то сделал еще более потрясающее открытие. Под ярким ароматом цитруса скрывался другой, который сводил его с ума, лишая последних остатков чувств и здравого смысла.

Она пахла женщиной.

Габриэль застонал сквозь стиснутые зубы. Он не чувствовал ни единого позыва желания с тех пор, как очнулся в Лондонской больнице и открыл, что его мир превратился во мрак. А запах теплой, сладкой кожи мисс Викершем вызвал в нем одурманивающе-туманные воспоминания о поцелуях в залитом лунным светом саду, хрипловатое бормотание и горячую атласную кожу женщины под его губами. Обо всех тех удовольствиях, которые он больше никогда не познает.

Он открыл глаза, только чтобы убедиться, что мир все еще скрыт от него тьмой. Возможно, слова, которые он швырнул в лицо Беквиту, были верны. Возможно, он должен воспользоваться услугами определенного типа женщин. Если заплатить ей как следует, она, возможно, даже сможет посмотреть на его искалеченное лицо и не отскочить в ужасе. Но какое это имеет значение, даже если она так и сделает? - подумал Габриэль и издал резкий смешок. Он все равно этого не узнает. Возможно, если она зажмурит глаза и притворится, что он мужчина ее мечты, он сможет притвориться, что она - женщина, которая произносит его имя с придыханием и шепчет клятвы в вечной верности.

Клятвы, которые она не собирается исполнять.

Габриэль вытолкнул себя из кровати. Будь проклята эта Викершем! Она не имела никакого права так язвительно смеяться над ним и пахнуть так сладко. К счастью, он приказал Беквиту отослать ее. Пока это будет в его власти, она больше его не побеспокоит.