Посюсторонняя сюрреальность

- В последний день сегодняшнего дня,

куда бы я ни шёл – иду туда же,

откуда вышел.

Время – колесо.

- В свободе я живу иль в подчиненье?

Если свободен я, то это значит -

свободен я и от своей свободы -

и это, всё равно, что не свободен.

А если не свободен от свободы,

то к ней привязан – снова не свободен.

Быть может, подчинённость – это путь

освобожденья от необходимостей…

- Выживание – это забота,

возведенная в степень отчаяния.

- Я разболтал свои тайны.

И при этом остался жив.

Откровенным быть не опасно.

- Иносказанье –

весть

от инобытия.

Влюбленность – это самонаказанье.

Тот, кто влюблён –

к тоске приговорён,

заворожённый заклинаньем

души, стремящейся печалью усладиться

и впасть в отрадное "не быть".

- Не желай и не будешь ужален.

- Что я оставляю другому?

Лишь собственное исчезание.

- Другой со мной не остаётся.

Другой со мною расстаётся.

И я не остаюсь с другим,

ибо не становлюсь я им.

И не становится он мной –

такой родной, такой чужой…

мы вместе, но: я – свой, он – свой,

такой чужой… такой родной…

мы вместе с ним, мы заодно,

мы вместе, но мы не одно.

Так и сосуществуем с ним –

один другой с другим другим.

- Оценка – это прицел.

Кто оценивает, тот прицеливается.

Oppositum оценке – любовь.

- Или

я внимаю,

или

я понимаю.

Третьего не дано.

- Есть некое сладостное томление в том, чтобы, с утра осознать грядущий день как эпоху безвозмездной свободы.

- Человек хочет боли. Потому что боль – оргазм. Точно также, как и оргазм физиологически – боль. Здесь становится очевидным, что человеческое – апофеоз садомазохизма.

- Всякое томление сладострастно.

Томление ожидания – наслаждение в чистом виде.

Истинная радость – это предвкушение.

- Всякий начинен искусом быть распятым.

- Я пал жизнью храбрых.

И по сию пору паденье мое продолжается.

- Счастье смертельно опасно, оно может и убить.

- Каждый из нас играет предписанную ему роль. И нельзя сказать – плохо или хорошо, ибо плохо или хорошо играть роль – это такая же роль.

- Давит бремя бытия,

в нём уснули ты и я.

Неприкаянно во мгле

Тени бродят по земле.

Эти тени – мы с тобой.

Хватит спать – пора домой.

- Мы неосознанно думаем о себе также и в третьем лице.

Потребность в зеркалах – следствие такой предрасположенности.

- Всё говоримое есть только цитата.

Подлинное, изначальное Я пребывает в безмолвии.

- Ничего не надо менять – важно лишь углубить до абсолютной основы своё существование.

- Всё естественное имеет сверъестественный смысл.

- Кто в Пути, а кто в Пучине, а кого-то просто пучит.

- Рай – это мир без значений.

- Мы имеем какие-то вещи.

Но вещи сами ничего не имеют.

Что же мы имеем?

- Я есть тот, который ест, съедаем сам, и значит, тот, который есть.

- Память –

изнанка времени –

не грёза ль

былом?

- Уйдя от молвы - обретаешь Молчанье.

Забывши блаженную пышность перин,

ты слышишь ее - тишину Мирозданья,

и ты со Вселенной - один на один.

- Остановился,

застыл -

чтобы прислушаться к камню.

- Ты слышишь этот дождь?

Ты слышишь эту дрожь?

Ты слышишь дрожь дождя?

- Да, слышу я...

унылый лейтмотив

забывшегося парка,

перрона, электричек,

усталых фонарей.

Пустынная вода

на черных тротуарах

смывает силуэты

деревьев и людей.

Бездомный пес постыло

плетется наугад.

Под лейтмотив унылый

дрожит продрогший сад.

слившиеся с сумерками

капли дождя

через щели пространства

просачиваются в ночь

- Вечер исчерпан -

исчерченный судьбами.

Вечер истлел,

а мы -

дым,

уползающий

в завтра.

- я высказался?

Но и, высказавшись,

остаюсь неизречённым…