- Вы, поэт, не востребованы?
- Я не востребован,
я – довостребован!
И посему
уйду в подполье,
ибо только в подполье раздолье
для утех созерцанья
и сотворения дум.
Поэт – хранитель тайны заклинаний,
последний воин эйдоса – из досок
реальности - сколачивает плот
в эпоху пота и потопа,
не дожидаясь третьего
интернационала.
- Ах, как я понимаю вас!
Я странник, вы – поэт,
но оба ищем
приюта в тишине и созерцанье.
- Возненавидим мир, мой друг по тишине!
Война закончена, мы победили,
признав сей мир нелепостью иллюзий,
миазмом загнивающих мозгов,
ленивым шевелением извилин.
Война закончена – ибо закончен мир.
- Мир побеждён – окончена война.
11-13.05.07
65-я гексаграмма
(на правах поэмы)
Вот встретились случайно двое
междусезонною порою.
Признав по Бытию соседа
друг в друге, они стали вить
самодостаточной беседы
непредсказуемую нить
с предчувствием на грани Кредо,
что сущность жизненных основ
произрастает из беседы
в плетенье тишины и слов.
Помыслив мир как представленье,
как волю или как театр,
беседовали с настроеньем
они…
- Я чувствую, кто-то незримый бесшумно идёт
Вот он стоит почти у ворот
он видит хотя и не смотрит куда же направит он мглистый мерцающий взгляд?
Нам надо отсюда бежать без оглядки назад…
- Назад невозможно - ход времени необратим…
- Так что же мы медлим? Так что же!.. вперёд побежим!
- Бежать вообще никакого нет здравого смысла,
поскольку пространство, как бельевая веревка провисло
мы сами увязли застыли застряли
и разницы нет между близью и далью
А тот, кто пришёл и стоит у ворот –
я чувствую тоже – он именно Тот.
Вот, расходятся двое, руки друг другу пожав
и губы, как хвостики, тихо прижав.
Вот, встречаются двое
межсезонной порою:
- Какая сноподобная картина!
Ужель и – бдя, мы спим на половину?
Один из жизни странный случай
запомнил я – весьма престранный случай:
Снов и дений ещё останки вились,
когда часы остановились.
Остекленевшее пространство
надтреснулось. Веретено,
сплетавшее когда-то нити
времён и мыслей, раскололось,
издавши треск сухой. Оно,
пощёлкивая разлетелось
на мириады щепок. Счесть
числа их невозможно, но
последняя надежда есть
на то, что сон мой всё же крепок.
- Да - наша такова ментальность:
настолько разума сон крепок,
что принимает за реальность
с неё он только взятый слепок.
- Даже если крутим чакры -
все равно, мы – симулякры.
Вот, расходятся двое, руки друг другу пожав
и губы, как хвостики, тихо прижав.
Вот, встречаются двое
межсезонной порою:
- Я слышал, что в нашей слободке
бродят чёрные дыры.
- Читайте метеосводки -
в них вся метафизика мира.
- Век человечий – короткий
и замкнут, как свойства квартиры.
– Читайте метеосводки.
В них – вся метафизика мира.
Вот, расходятся двое, руки друг другу пожав
и губы, как хвостики, тихо прижав.
Вот, встречаются двое
межсезонной порою:
- В небе маленькие дыры.
Облачка творожатся.
Прохудилась крыша мира.
Крыша мира крошится.
Стали больше в небе дыры.
Домик вот-вот сложится.
А внизу подножье мира
тревожится, но множится.
Мир когда-то может сжаться.
Что за смысл такой –
поголовно размножаться?
- Почве перегной.
- Так вытянем же луч – шею
и радарами позвонков
поищем лучшее
в лучшем из миров.
Вместе
О ДА! ОДА ОДАОДАОДАОДАОДАОДАОДАОДАО ДАО ДАОДАОДАОДА О ДА!
Один из:
- Я тщательно искал свой путь,
чтоб жить со смыслом, а не как-нибудь.
- Нашли?
- Нашёл.
Но тут же и сошёл. -
Как моментальный фотоснимок
там вдруг возник чужой ботинок.
Я, не примеривши башмак,
назад тот час направил шаг.
И, кинув робкий взгляд на Дао,
пробормотал печально: "Чао".
Пауза
- Не ценится даваемое даром.
Но это дело выбора и вкуса.
Так, у китайцев мать порядка – Дао –
хоть и неисчерпаемо, но пусто.
- И мне порой бывает интересно
вдруг, на благодарение иное
словами мудреца из Поднебесной:
ответить: "Что вы! Полноте! Пустое"!
Вот, расходятся двое, руки друг другу пожав
и губы, как хвостики, тихо прижав.
Вот, встречаются двое
межсезонной порою:
- Тьма вещей
уматывает к Матери
великой, неприступной
и ужасной.
Что за эпоха на дворе –
до Дао или после – кто ответит?
Где может обозначен быть Предел
Великого предела
всех вещей?
Или где вещи – там
Великий Беспредел?
- Кто видел, где Ян?
- Он пьян.
- А Инь?
- Аминь.
- Кто ж тогда порождает Ци?
- Ци уходит на цыпочках тихо, словно безмолвный ручей.
А в это время Нарцисс
радостно плещется в заводи,
которую сам и наплакал
от умиленья к себе,
самозамкнув свою ци.
- Кто он – дитя межсезонья.
наивно любящий дождь
и осознанно
в траве заблудиться желающий?
- Циклы один за другим
следуют. С ними и я
следую сам за собой
Вот, расходятся двое, руки друг другу пожав
и губы, как хвостики, тихо прижав.
А прямо над ними – на
небе витают их имена.
24.02.05 / 9.09.07
Взалкаем?
- Быть может, изрекаемая мысль
природы той же, что и шум молекул,
а упорядоченность форм – мираж над водной гладью…
А вдруг, воздушное пространство есть пространство вод?
- А мы в нём рыбы?
- Нет, скорей, моллюски –
придонные осклизлые материи,
наполненные тиной мозга
и планктоном дум.
И кит пространства многомерный
заглатывает этот весь бульон.
- Мне от таких предположений как-то
не по себе. Мне хочется скорее
прийти в успокоение души.
- Что есть душа – не тот же ль гул молекул?
- Нет-нет, она нежней! писк электронов
скорей, в ней слышен. Тоненький комарик
из тела пьющий сок эритроцитный –
вот что такое сонная субстанция
по имени душа – она секрет.
- О да! Душа – секрет, глубинность Тайны…
- Нет, в смысле я не в том… секрет – не в смысле тайны,
а в смысле, что секреции продукт
она – флюид гормонный.
- Ах, да, да, да… истертый каламбур -
гармония – гормония,
гармонь орг а на, то бишь организма…
Нанизанные организмы на невидимую нить
всё продолжают в воздухе следить.
- Нанизанные на
невидимую нить,
желают организмы
в воздухе парить.
- Пронизанные тленом организмы,
пока еще не созданы для Жизни…
- Так разве не бессмертны мы?
- Над этим бьются лучшие умы.
- Увы, умы – лишь часть всеобщей кутерьмы.
Природа их того же свойства,
что электронный писк во мгле
субатомного сумрака. Там тьма
порядков существующих основа.
- О! Снова
вы в метафизику полезли!
- Метафизические штудии полезны -
от них волнуется воображенье.
- Воображенье лишь ума броженье.
К чему умом бродить? Так можно повредить
сей инструмент, производящий мысли,
и станет ум безумен, как филолог,
пытающийся слово разложить
и объяснить созвездие созвучий.
Я лучше глаз направлю в пустоту
всемирного зрачка, чтоб не увидеть
кривлянья искаженных отражений.
- И станете тогда неотразимы.
- Хотите ль квасу?
- Хлебный?
- Настоящий!
- Пьянящий, пряный, ароматный квас?
- Да. И представьте – дрожжевой заквас
в основе кваса этого положен,
а не газ и рованье в заводских цехах.
Напиток зрел совсем не впопыхах.
- Ну что ж, налейте… Мир совсем не сложен -
поскольку в аккуратности он сложен,
по чертежам, лекалу и линейке.
- Я помню время – стоил три копейки
сей пенный и бурлящийся напиток
за маленькую кружку.
- Без попыток
излишних, черновых он создан был.
- Что-то? Ах, да, конечно… был да сплыл.
- Кто сплыл?
- Да мир, который был.
- Куда ж он сплыл?
- Кто ж его знает… может, в сток столетий…
историю о нём напишут дети…
вы усмехаетесь?
- Да, усмехаюсь – дети,
уже, возможно, лишни на планете,
уже над ними вьется мрачный рок…
- Одна отрада – есть у нас квасок,
что заготовлен впрок.
- Взалкаем квасу?
- Что ж, взалкаем… лейте!
13.09.06
