Элита в традиционном обществе кооптировалась по критерию кровнородственной принадлежности. Элитаристский круг составляла наследственная аристократия. Кровнородственная модель кооптации переносилась на все существующие социальные структуры, включая общины и профессиональные корпорации. Рудименты этой системы обнаруживаются по сей день в клановых иерархиях стран Востока. Однако отбор лучших при таком ротационном принципе был весьма затруднен. К тому же замкнутые в брачном отношении внутри себя группы элит от поколения к поколению физически вырождались.
Для повышения эффективности управленческого класса требовался приток свежей крови. Это было достигнуто посредством упразднения кровнородственных ограничителей. Лейтмотивом петровского модернизма стала в данном отношении борьба с традицией московского местничества. Табель о рангах и кооптации в управленческий класс выходцев из Европы являлись приемами ломки прежней элитаристской модели.[514]
Новая модернистская эпоха устанавливала принципы открытой ротации. Знаменитая «американская мечта» наиболее точно отражала ментальность модерна. Формируется идеология «общества равных возможностей». Распространяется идеомиф будто бы каждый живущий в «свободной стране» (спектр «свободных стран» при этом варьировал) может взойти на элитаристский Олимп. Открывались шлюзы для притока во власть представителей низовых и маргиналистских ниш общества. В России новый принцип элитаристских ротаций был идеологически закреплен доктриной о «диктатуре пролетариата».
Открытость системы обернулась в итоге ее охлократизацией. Установленный механизм отбора выдвигал в элиту не самых талантливых и нравственно безупречных, а наиболее беспринципных, не обремененных глубокой интеллектуальной рефлексией, контролируемых посредством наличия некого неоглашаемого «черного пятна» в биографии. Ротационная открытость ставила элиты под «дамоклов меч» перманентных кадровых революций. Задачи самосохранения обусловливают создание барьеров сдерживания свободы ротаций. [515]
Система отбора элит вновь становится закрытой. Парадигмы формирования высшего общественного класса вновь составляет наследственная принадлежность. Государственное управление сосредотачивается в руках несменяемой технократической корпорации. Периодически поддерживая иллюзию демократизма происходит смена высшего политического истэблишмента при том, что элитаристкий класс в целом остается в своем прежнем статусном положении. Существовавшие прежде ниши формирования контрэлит к настоящему времени фактически во всех странах искоренены. При декларируемой открытости реальная кадровая альтернатива отсутствует.
Безусловно, лишенная сакрального ореола и традиций сословно-корпоративного существования новая наследственная олигархия существенно отличается от аристократии традиционных сообществ. Но если следовать дальнейшей логике циклизма системных трансформаций, то в целях легитимизации своего положения именно неоаристократические круги особо заинтересованы в имплементации идеи синергийного традиционализма. Парадокс метаморфозы? Но лейтмотив сущностных перерождений заложен в самой природе исторических циклов. Смогли же, например, бывшие варварские короли взять на себя в свое время высокую культуртрегерскую миссию.
