Традиционная модель экономической организации представляла собой жестко регулируемую систему хозяйствования. Управление доводилось до уровня детальной регламентации. Производственная эффективность принудительно организованного труда была сравнительно невелика. В этой связи исторически обусловленным представлялся процесс дерегулирования экономики.
Идеологема свободного рынка составила основу экономической деятельности эпохи модернизма. На практике абсолютизация свобод в сфере экономики обернулась набирающими масштабы мировыми кризисами. Под впечатлением от их разрушительного воздействия экономисты и политики заговорили о необходимости государственного экономического управления. Однако возрождение директивы управленческих механизмов оказалось в новых условиях мало перспективным.
Переход к синергийной фазе развития предполагает усложнение управленческих механизмов, а отнюдь не упразднение самого управления. Визуально роль государства в экономике снижается, но фактически она непомерно возрастает. Рычаги управления превращаются из директивных ремней в невидимые нити. Основной смысл трансформации заключается в переориентации от метода директивы к методу стимула. Даная задача несоизмерима сложней в реализации, чем традиционная схема управления. Она предполагает не только формализацию воли правительства в виде указов и постановлений, но и формирование контекста, побуждающего человека к принятию запрограммированного решения. Хозяйствующий субъект не принуждается, а стимулируется. Государство перемещается с авансцены экономики за ширму, расширяя при этом поле своего функционирования.[499]
Именно такая стратегическая трансформация системы государственного управления экономическим развитием была в конце второго тысячелетия осуществлена на Западе. Россия, как известно, пошла по прямо противоположному пути, не только не построив управленческой модели, соответствующей обществу постиндустриального типа, но и разрушив ту, которая соотносилась с экономикой индустриализма.
Система национальных экономик современных стран Запада весьма далека как от прямого дирижизма, так и от саморегуляции. Государственно- управленческие механизмы точно инкорпорированы там в структуры рыночного хозяйства. Реминисценция модели директивного социализма может создать иллюзию о минимизации управленческих функций государства в западных странах. В действительности же эффект отсутствия вызван существенным повышением качества управления в постиндустриальном мире. Высшее управленческое искусство заключается не в том, чтобы заставить человека действовать соответствующим образом, а в том, чтобы создать такие условия, когда он сам придет к выводу о целесообразности определенного действия, воспринимая решение о его совершении, как свое собственное. От прямого управления Запад перешел к стимулированному.
Не директива, а стимул ныне является основным управленческим инструментарием. Понятие «невидимой руки», которое использовал А. Смит в применении к саморегулирующемуся рынку, могло бы быть переадресовано теперь к современным западным государствам.[500]
В тех странах, которые достигли постиндустриальной фазы развития, значение государства ввиду усложнения системных управленческих задач только возрастает. Характерно, что мировыми лидерами по масштабности государственных интервенций в экономической сфере выступают западные высокотехнологические страны. Участие государств в жизни развитых общественных систем Запада, если судить по доле государственных расходов в ВВП, возросло за последнюю треть XX в. более чем в два раза. Экономический прорыв последнего времени ряда стран регионов Южной и Восточной Азии также коррелирует с возрастанием в них роли государственного участия. Усиление государственнического компонента в национальных экономиках в целом представляет собой устойчивый тренд современного развития мира (рис. 2.3.1).[501]
Рис.2.3.1. Затраты центральных правительств, в % от ВВП
Еще более очевидным представляется государственнический вектор развития западных стран в долгосрочной перспективе (Рис.2.3.2). Доминирующее положение экономики Запада в современном мире формировалось, таким образом, на фоне усиления масштабов государственного фактора.[502] Только в России, в противоположность указанной мировой тенденции, развитие осуществляется в прямо противоположном направлении.[503]
|
Рис. 2.3.2. Динамика доли государственных расходов в ВВП по ряду стран западного мира в долгосрочной ретроспективе, в %
Понятие хозяйственной многоукладности, о которой В.И. Ленин писал как о специфической черте развития капитализма в России, может быть в действительности применено к любой из национальных экономик.[504] Теории «чистого рынка», как ранее «чистого капитализма» и «чистого социализма», представляли собой весьма умозрительные конструкции. Их концепты определялись главным образом идеологическими соображениями, а не реалистическим описанием.
