В современной научной литературе нет принципиальных разногласий относительно специфики обществ западного типа, базирующихся на принципах:
- технологического отношения к миру, что влечет за собой общество, основанное на воле индивида, и примат правового государства, в котором важны универсальные юридические нормы;
- неопределенности, где «политика – игра, основанная на равенстве шансов и неопределенности конечного результата»;
- гражданского договора, из которого вытекают взаимообязательные отношения граждан с государством;
- разделения властей, при котором власть должна быть выборной, осуществляемой большинством, но регулируемой обязательными конституционными правилами;
- системной функциональности, согласно которому не столь важно содержание элемента, сколько его функция;
- отделения ценностей от интересов, что требует компромисса различных политических сил;
- «открытого общества», в котором национальный суверенитет сведен до минимума.[230]
Дело в том, что государство Нового времени формировалось как политическая сила, противостоящая разрушительным тенденциям западного общества, освоившего идею индивидуальной свободы и в силу этого породившего «войну всех против всех». Социально-политические революции, начиная с Великой английской революции, подвергли десакрализации, инструментализации и коммерциализации идею государства посредством казни монархов и создания новых государств на основе вновь создаваемых демократических конституций.[231]
Но при этом все исследователи отмечали неравномерность формирования национальных государств на европейском континенте. С точки зрения Э. Геллнера в Европе можно обнаружить несколько «часовых поясов» становления национальных государств:
- «атлантическое побережье Европы», где происходило своеобразное «вкрапление» наций в уже существующее государство;
- территория «к востоку от атлантического побережья Европы», где построение национальных государств шло по пути унификации, так как не было готовых «политических единиц», но существовали две развитые культуры – итальянская и немецкая;
- пояс, «расположенный дальше на восток», где можно обнаружить известные образцы «национального строительства» - возрождение политической единицы и создание политической единицы, историческая необходимость которой обосновывалась не историческими прецедентами, а исключительно «культурным своеобразием данной территории»;
- территория Российской империи.[232]
В итоге на европейском континенте сложилось два типа государства: во-первых, «нации-государства», где государственное строительство предшествовало формированию наций (подавляющее большинство стран Западной и Центральной Европы), и, во-вторых, «государства-нации» - поликультурного образования, примером чего служит Швейцария.[233]
Помимо исторических особенностей формирования государственности в современной Европе также происходит ряд довольно противоречивых процессов. В частности, одним из основных противоречий является то, что глобализация, с одной стороны, «расширяет сферу функциональной ответственности государства», а с другой – «ограничивает его способность самостоятельно решать возникающие проблемы».[234] В политической практике понятие «глокализация» применяется, в том числе, для обозначения того факта, что процесс принятия политических решений все меньше связан с государственным регулированием и все больше – с суб- и наднациональным уровнем.[235]
В 1990-е гг. на постсоветском пространстве в поисках оптимальной модели реформирования политической системы широко использовались достижения мировой общественной мысли, в первую очередь, западноевропейской. В этой связи внимание было приковано к феномену либерализма, ставшего для стран Западной Европы и США своеобразной системой ценностей, хотя, будучи мировоззренческим продуктом западноевропейской цивилизации, либерализм далеко не всегда плодотворно функционировал в рамках иных культурных традиций,[236] в том числе восточноевропейских.
