Основные темы и проблемы экзистенциалистской философии. 9 страница

 

Центральной проблемой философии персонализма является вопрос об универсальном развитии человека, о личности, что, собственно, и дало название этому учению (от лат. persona - личность). На вопрос о качествах и свойствах личности, философы-персоналисты искали ответ у Сократа и Цицерона, Декарта и Лейбница, Канта, Паскаля, Мальбранша, Руссо, Фихте, Шелера, Бергсона, Пеги, Прудона, Бердяева, Достоевского, Л. Толстого, Маркса, Ленина.

 

Однако зарождение понятия личности французские персоналисты связывали с христианством, которое, как отмечал и Мунье, первым заговорило о множественности человеческих душ и призвало каждую из них внутренне приобщиться к божественному. "Глубинный смысл человеческого существования состоит... в том, чтобы переменить "тайну своей души", чтобы принять в нее Царство Божие и воплотить его на Земле". Идея о воплощении Царства Божия на Земле стала программной в философии французского персонализма. В отличие от традиционного христианства, нацеливавшего человека главным образом на созерцательную жизнь, Мунье и его соратники сделали акцент на жизни активной, придав идее о воплощении божественных ценностей на Земле вполне конкретный вид.

 

Французский персонализм родился как реакция левых католических мыслителей на противоречия и проблемы, которые поставило перед индивидом общественное развитие в начале XX в. В основе всей проблематики персонализма во Франции лежит вопрос о "кризисе человека", который сторонники этого течения пытаются осмыслить как следствие общего кризиса буржуазной цивилизации. В буржуазном обществе человек, по словам Мунье, полностью подчинен производству, конкретные люди заменены юридическими абстракциями, а сама капиталистическая цивилизация представляет собой "режим безответственности и эгоизма"3.

 

В 30-е годы проблема "кризиса человека" в персонализме понимается прежде всего как кризис деятельных способностей индивида, вызванный его участием в капиталистическом производстве, и как упадок духовности, явившийся следствием буржуазного образа жизни и дехристианизации широких народных масс; французские персоналисты вместе с тем озабочены слиянием христианства с "буржуазным беспорядком". В одном из первых номеров "Esprit" (март 1933г.) Э. Мунье и Ж. Маритен объявляли о намерении сторонников "личностной философии" отделить христианство от буржуазного мира, "вырвать Евангелие из рук буржуазии" (Ж. Маритен - ведущий теоретик неотомизма, в 30-х годах вместе с Мунье принимавший участие в разработке идей персонализма, впоследствии будет упрекать Мунье в том, что тот слишком далеко отошел от христианства). Теоретики персонализма ставили задачу разработать новую концепцию христианства, которая могла бы служить духовной опорой в деле преобразования буржуазной цивилизации на гуманистических основах.

 

В начальный (предвоенный) период своей деятельности философы-персоналисты в поисках сущности человека обращаются к практической стороне его жизнедеятельности и пытаются определить роль труда в его жизни, пользуясь понятием "вовлечение". В этом сказывается определенное влияние марксизма, который первоначально воспринимался Мунье сквозь призму взглядов Н. Бердяева. В первом номере "Esprit" Бердяев опубликовал статью "Правда и ложь коммунизма", которую Мунье сразу отметил как весьма содержательную. К наиболее значительным "истинам" коммунизма русский мыслитель относил критику буржуазного общества, его пороков и противоречий, развенчание эксплуатации человека человеком, призыв к изменению социального порядка, угнетающего индивида, стремление придать мышлению и деятельности людей универсальный характер.

 

Несмотря на сильное влияние идей Бердяева, Мунье был не согласен с тем, как русский философ трактовал проблему объективации. Бердяев не верил в возможность самореализации человека во внешнем мире; для него конфликт между материей и духом, имманентным и трансцендентным был абсолютным, а потому неразрешимым: "дух революционен, материя же консервативна и реакционна", "дух хочет вечности, материя же знает лишь временное". Мунье и его единомышленники диалектически понимали взаимодействие духа и материи и в этом видели главное условие для самоосуществления человека как личности. В работе "Персоналистская и общностная революция" Мунье пишет о трех основных измерениях личности: призвании, воплощении и объединении, где акцент делается на "воплощении в труде". Труд, считает Ж. Лакруа, "это не акцидентальное определение человека, но сама его сущность, метафизическое условие его бытия. Человека можно определить как существо, способное трудиться".

 

Труд для философов-персоналистов есть прежде всего творчество, в процессе которого человек выступает законодательным, целеполагающим существом ("труд осуществляется ради творчества"); создавая тот или иной продукт, человек не только выражает себя, но и определенным образом завершает себя ("труд есть средство завершения человека как личности") и конституирует собственное Я ("труд возвращает индивида к самому себе"); в труде человек осуществляет себя не только как мыслящее и действующее существо, но и как бытие чувственное, эмоциональное ("труд сопровождается радостью..."); дисциплина труда, его конкретный порядок и строгая определенность организуют человека, давая ему чувство уверенности и вселяя веру в самого себя. Одним из наиболее существенных моментов трудовой деятельности является опыт творческой самоотверженности: человек, творчески осуществляя себя в труде, отрекается от самого себя и делает это не столько ради производимого им продукта, сколько ради другого человека, которому он посвящает вой труд. Таким образом, труд выступает изначальным условием подлинно человеческого общения и инструментом воспитания: дух товарищества и любви, господствующий в процессе труда, - вот та основа, на которой создается истинно человеческое, личностное сообщество.

 

Признавая влияние идей Маркса на формирование идей персонализма о "вовлеченном" существовании, Мунье вместе с тем отмечает, что марксизм игнорирует внутреннюю жизнь человека, его индивидуальное и коллективное предназначение. Основное, что отличает персоналистскую концепцию деятельности от марксистской, - это попытка связать труд с целостностным самопроявлением личности, осуществляющей себя в качестве субъекта не только производственной, но и нравственной, эстетической, религиозной, в терминологии персоналистов - духовной деятельности. Как пишет Лакруа, "трудиться значит делать себя, создавать произведения значит совершенствовать себя и совершенствовать мир", что возможно только при условии, если человек соотносит свою деятельность с божественной, трансцендентной перспективой.

 

Отсюда вытекает персоналистская критика идеологии экономизма, к которой в конечном итоге сторонники "личностной философии" относят и марксизм. Философы-персоналисты считают примат экономики не реальным отношением, а буржуазной и антиреволюционной верой: "именно поэтому, - пишет Мунье, - мы отбросили иллюзию революции, которая касалась бы только социальных структур, и говорим о личностной революции в душе революционеров".

 

Слово "революция", бывшее в 30-х годах символом борьбы за "светлое будущее", получает в персонализме своеобразную трактовку. Мунье уверен, что коренное преобразование жизни людей невозможно без их общих усилий и прежде всего без их духовного возрождения, без духовной революции. При этом он считал, что любые экономические и социальные перемены, идущие сверху и осуществляемые небольшой кучкой людей, не в состоянии привести к слому изжившую себя систему; они непременно завершатся только перераспределением богатств. По его убеждению, революция должна быть одновременно и духовной и экономической: "...духовная революция будет экономической или ее не будет вовсе. Экономическая революция будет духовной или она не будет никакой".

 

Душа, духовный мир личности, личностное Я человека - другая, наряду с вовлечением, главенствующая тема французского персонализма, обращаясь к которой его сторонники сближаются с экзистенциализмом (разумеется, религиозным, главным представителем которого является Габриэль Марсель) и феноменологией. Личностное Я человека оборачивается для персоналистов "первичной реальностью", предпосылкой и действительностью исторического творчества. Личность есть центр переориентации объективного универсума, писал Мунье, понимая под этим, что человек, достигший уровня личностного существования, становится субъектом созидания собственно человеческой реальности. Преобразование действительности из нечеловеческой в собственно человеческую происходит во внутреннем мире личности; ядром духовного мира человека является сознание, но не оно определяет личность и личностное творчество. Мунье, подчеркивая несомненное значение сознательного выбора личности, вместе с тем утверждает, что "сознательное поведение является лишь частью целостного Я, а наилучшими из наших поступков оказываются как раз те, в необходимости которых мы менее всего уверены"; творчество как преодоление данного "достигается за пределами сознания и деятельности".

 

В персоналистской концепции внутреннего мира личности большое значение придается проблеме бессознательного; именно бессознательная деятельность обеспечивает связь человека с целостным миром - дочеловеческим и сверхчеловеческим и открывает особые связи между Я и не-Я. Персоналисты говорят о "разомкнутости" человека: он открыт некой реальности, более обширной, чем мир, в котором протекает его сознательная жизнь, реальности, с одной стороны, предшествующей человеку, с другой - превосходящей его. Именно бессознательное позволяет человеку общаться с этой реальностью: через бессознательное человек соединяется с той частью самого себя, которая превосходит его собственное сознание.

 

Высоко оценивая психоанализ Фрейда, своей трактовкой бессознательного переориентировавшего изучение проблемы человека и расширившего границы внутреннего мира индивида за счет введения инстанций бессознательного и сверхсознательного, Мунье тем не менее подвергает критике фрейдизм, считая его вариантом механистического детерминизма; особое возражение философа-персоналиста вызывает фрейдовское стремление свести все высшие проявления человеческого духа: мораль, искусство, религию - к модификациям внутренних влечений, тождественных инстинктивной бессознательной деятельности, в результате чего человеческое бытие трактуется как "сплошная животность", и собственно личностные характеристики человека сводятся к безличностному, а ведущим моментом человеческого бытия объявляется "укрывшийся в бессознательном принцип удовольствия".

 

В центре внимания персоналистов не механически действующее бессознательное, а бессознательное творческое, при изучении которого они пользуются гуссерлевской идеей интенциональности, вместе с тем подвергая ее и решительной критике, и существенной переработке. Их возражение направлено против узкого, преимущественно рационалистического, понимания проблемы интенциональности - последняя трактовалась основоположником феноменологии исключительно как направленность сознания вовне, на предмет: в учении Гуссерля персоналисты видят всего лишь философию познания, где человек идентифицируется с реальностью, а не преодолевает ее.

 

Не устраивает персоналистов и трактовка идеи интенциональности атеистическими экзистенциалистами (Сартром прежде всего), поскольку в экзистенциализме, как считает, например, Мунье, человеческая субъективность герметически закрыта. И хотя Сартр отвергал всякую мысль о замкнутости сознания, подчеркивая его нацеленность вовне, основоположник персонализма отмечает бессодержательность экзистенциалистских понятий интенциональности и трансценденции, с помощью которых описывается движение "бесцельного бытия": в атеистическом экзистенциализме вне человека нет ничего, что превосходило бы его бытие по значимости и масштабу. В итоге, считает Мунье, и в феноменологии и в экзистенциализме человеческое бытие - это страсть жить любой ценой, даже ценой попрания тех ценностей, которые дают смысл существованию человека. Персоналисты разделяют здесь точку зрения христианских экзистенциалистов Г. Марселя и К. Ясперса, в чьих учениях их привлекает стремление понять человека не только из него самого, но и связать его внутренний мир с неким надличным, абсолютным, т.е. божественным, бытием.

 

Пытаясь описать понятие божественной трансценденции, персоналисты ссылаются (как и в случае с личностью) на его принципиальную неопределимость. Вполне достоверно можно утверждать только следующее: понятие божественной трансценденции, или Бога, содержит в себе указание на некоторый предел человеческих возможностей, где, с одной стороны, обнаруживается конец человеческого мира и становятся немыслимыми все человеческие представления и масштабы, и где, с другой стороны, именно в силу этого приобретает смысл сам человеческий мир.

 

Согласно персонализму, понятие трансценденции характеризует не сознание человека, а его субъективность, духовный мир личности. Область духа предстает в персонализме как та часть субъективности, где человеческое существование понимается с позиций добра и зла, блага и греха и т.п.; дух есть и самосознание человека. Дух в персонализме - это особая смысложизненная сфера человеческого опыта, первичная по отношению к предметно-конкретному самоосуществлению человека, сфера "сверхсознательная и сверхвременная". Духу от природы свойственно трансцендировать и его специфической чертой является открытость не внешнему миру, а некоему высшему бытию. К постижению этого бытия человек приходит в моменты потрясения, откровения, что сродни акту озарения, открывающему, по словам Мунье, мир в его глубинной реальности и соединяющему человека за пределами сознания с тотальным целым.

 

Очевидно, что в персонализме чрезвычайно важное значение приобретает вопрос о самосознании личности: коль скоро основания человеческой жизни коренятся в духовном мире личности, соотнесенном с божественной трансценденцией, и нет никаких иных способов их постижения, кроме личностного откровения, то именно на личность ложится ответственность за их обнаружение и проведение в жизнь. Мы уже отмечали, что французский персонализм явился откликом на всемирный кризис 1929-1932гг. П. Рикёр предлагает универсализировать понятие кризиса, питавшего персоналистскую концепцию в момент ее создания, сделав его сущностной, онтологической характеристикой личности, и тем самым "вывести его за пределы экономического, социального и культурного поля". С этой целью Рикёр обращается к Шелеру, в учении которого субъект в кризисной ситуации характеризуется двумя конститутивными моментами: восприятием себя как человека, "сдвинутого с места" и потерявшего ценностные ориентиры. К этому Рикёр добавляет еще одно обстоятельство: предельное, экстремальное чувство невыносимости, возникающее в результате крайне неустойчивого и неопределенного душевного состояния. Выход из кризисного положения Рикёр видит в создании новой шкалы ценностей, способных воодушевить индивида. Причина, побуждающая человека к творчеству новых ценностей, находится вне мира, она трансцендентна миру, но чтобы преобразовать ее в действующую причину, человек должен отождествить себя с ней и тем самым придать причине характер долженствования, а себя сделать проводником новых ценностей в жизнь. "Принимая позицию, - пишет Рикёр, - я тем самым признаю, что нечто большее, чем я, делает меня несостоятельным должником. Вместе с тем новая иерархия ценностей меня обязывает, превращая из дезертира или бесстрастного наблюдателя в убежденного человека, который раскрывается в творчестве и творит, раскрывая себя".

 

Одной из существеннейших тем французского персонализма стала тема межчеловеческого общения, которая была заявлена Мунье уже в его программном труде - "Персоналистская и общностная революция", где понятия "персонализм" и "человеческая общность" друг с другом. А в одном из последних своих употреблялксь в тесной связи друг с другом. А в одном из последних своих произведений он писал: "...истинным призванием человека является не наслаждение не господство над природой, не наслаждение полнотой жизни, а постоянно расширяющееся общение сознаний, достижение всеобщего взаимопонимания". В значительной мере основоположник "личностной философии" был прав утверждая, что классическая философия обходила молчанием эту проблематику. Перечисляя ее основные темы: познание, внешний мир, Я, душа и тело, материя и дух, Бог, будущее, - Мунье отмечал, что "отношение к другому" в них не фигурирует. Благодаря разработкам французского персонализма, а также "диалотической философии" М. Бубера, христианского экзистенциализма Г. Марселя, феноменологической этики Э. Левинаса проблема "другого" стала одной из центральных проблем современной философии. Человеческое чувство общности Мунье, как и названные выше мыслители, относит к фундаментальным характеристикам личности, ее первичному опыту. "Изначальный опыт личности - это опыт второй личности"; "ты", а в нём и "мы" предшествует личности или, точнее, сопровождают Я на всём его жизненном пути. Обретая внутреннюю жизнь, личность представляет нацеленной на мир и устремленной к другим личностям; идя по пути универсализации, она смешивается с ними, поскольку "другой" ("другие") не только не ограничивает личность, но обусловливает её существование и восхождение. "Личность существует только в движении к другому, познает себя только через другого, обретает себя только в другом". Персоналистское общество, контуры которого пыталась очертить "личностная философия" должно основываться на серии своеобразньк актов, которым, как считает Мунье, нет аналогий в Универсуме: умение личности выйти за собственные пределы и открыться "другому", понять его и в поисках взаимного согласия стать на его точку зрения; способность взять на себя судьбу "другого", разделить с ним его тяготы и радость, быть великодушным, не рассчитывая на взаимность, хранить созидающую верность "другому" на протяжении всего жизненного пути. В итоге Мунье следующим образом формулирует кредо личностного существования: "я существую только в той мере, в какой я существую для другого, и в пределе "быть" означает любить. Эта истина и есть персонализм...". Под любовью философы-персоналисты понимают не природное (сексуальное, родственное) отношение, а отношение сверхприродное, новую форму бытия: она даруется человеку по ту сторону его естества, требуя от него возможно полной самореализации в свободе. Акт любви, по Мунье, это неопровержимое cogito человека: "Я люблю, значит, я существую, и жизнь стоит того, чтобы ее прожить".

 

Одной из особетей философии французского персонализма является то, что его основополагающие понятия - личность, деятельность, трансценденция, коммуникация и др. - в значительной степени определяются через художественное творчество и искусство. Создавая журнал "Esprit", Мунье намеревался содействовать развитию литературы, поэзии, искусства, чтобы через них выражать главные требования "личностной философии". Художник в его концепции выступает проповедником и проводником личностного существования, а произведения искусства являются моделью подлинно личностного самоосуществления.

 

Значение искусства философы-персоналисты видят прежде всего в том, что только ему дано выразить невыразимую сущность божественной трансценденции. При определении трансценденции человек прибегает к помощи символического языка, назначение которого состоит в том, чтобы раскрывать связь человека со священным. По мнению персоналистов, эта цель наиболее полно реализуется в искусстве, которое, как считает Мунье, "открывает нам мир в его глубинной реальности и каждое отдельное бытие в его связи со Всеобщим". Высшим назначением искусства объявляется проникновение во внутренние бездны человека, в ту его суверенную сферу, где обнаруживается присутствие божественной души и ощущается соседство человеческого с божественным. Особое значение искусства связывается с той ролью, какую оно играет в обеспечении подлинного общения людей, которое, по мнению философов-персоналистов, осуществляется через художественные произведения. Благодаря искусству этическая взаимность сознании получает эстетическое подтверждение и обоснование. Вместе с тем художественное творчество признается вершиной человеческой деятельности, деятельностью как таковой: в акте художественного творчества человек реализует себя как свободный целеполагающий субъект, поскольку осуществляет не заранее предустановленную деятельность, как это, например, происходит в труде, а творит новую реальность, постоянно пребывая по ту сторону от повседневной жизни и стремясь соединиться с идеальной сущностью всех вещей; художник "видит мир в Боге и намеревается реализовать Бога в подлунном мире".

 

Личная судьба многих сторонников французского персонализма служит примером бескомпромиссного и ответственного - "вовлеченного" - существования. В годы оккупации Франции большое число корреспондентов и руководящих работников "Esprit" боролось в рядах Сопротивления (А. Ульман, П.-Э. Тушар, Э. Юмо, Ж.М. Суту, К. Бурдэ и др.); один из основоположников персонализма полковник французской армии А. Делеаж был убит на войне; П.-Л. Ландсберг и Ж. Госсэ погибли в фашистских концлагерях; через гестаповские застенки прошли Ф. Гогель, М. Шастэн, П.-А. Симон. Э. Мунье по состоянию здоровья не мог с оружием в руках участвовать в борьбе с фашизмом - проведя несколько месяцев в тюрьме в связи с осуждением и закрытием журнала "Esprit", он до освобождения Франции вынужден был скрываться под чужим именем. Из рядов содружества мыслителей, сплоченных вокруг "Esprit", вышли известные философы (Э. Мунье, Ж. Лакруа, П. Рикёр), психологи (П. Фрэсс), экономисты (Ф. Перу), деятели киноискусства (А. Базен, Р. Леенхардт) и другие представители науки и культуры, чье творчество проникнуто идеалами гуманизма, справедливости, человечности.

 

Французский персонализм оказал значительное влияние на философские и социальные учение XX в. Его идеи стимулировали переориентацию официальной доктрины католицизма, вынужденного изыскивать новые формы присутствия церкви в мире. Начиная с пасторской конституции 1965 г. "О церкви в современном мире", в которой речь идет о способах реализации диалога церкви с миром, персоналистские принципы в различных версиях появляются в документах Ватикана (учение о ценности земной жизни и активной вовлеченности человека в мирские дела, о необходимости участия всех людей в совершенствовании общественных отношений, о взаимоотношении божественного и человеческого), а учение о человеке и его личностном содержании становится одной из центральных проблем официального католицизма. Принципы католического персонализма лежат в основе теологии и философии мира папы Иоанна Павла II, главной проблемой которых признается трактуемое с позиций персонализма единство личности и человеческой общности. В середине 60-х годов в русле католического модернизма складываются различные теологические направления, где осмысливаются острые проблемы современности, начало чему было положено французским персонализмом. Уже в самих названиях некоторых "новых теологий" воспроизводятся проблемы, обсуждение которых в рамках католического мировоззрения началось философами-персоналистами из группы "Esprit": "теология революции", "теология труда", "теология личности", "теология любви".

 

Персоналистские идеи (наряду с идеями экзистенциализма) в известной мере сыграли роль катализатора в подготовке весенних событий 1968 г. во Франции, отдельные лозунги которых буквально повторяли те или иные положения "личностной философии"; наиболее популярные из них - о морально-духовной революции, об интеграции революционной борьбы и художественной деятельности, о личностном межчеловеческом общении.

 

Особую актуальность на исходе XX в. философское учение французского персонализма приобретает благодаря понятию личности, ставшему сегодня символом гуманизма. П. Рикёр с полным основанием считает понятие личности самой плодотворной из всех идей персонализма и находит его более перспективным, чем такие концепты как сознание, субъект, человеческое Я; именно понятие личности лежит в основе всемирной гуманистической стратегии, нацеленной на отстаивание и укрепление общечеловеческих ценностей.

 

М. Шелер.

Макс Шелер (1874-1928) родился в Мюнхене, где он закончил гимназию и начал учебу на философском факультете. В дальнейшем он учился в Берлине, прослушав курсы В. Дильтея и Г. Зиммеля, а затем в Иене, где его научным руководителем при написании докторской диссертации (Doktorvater) был Р. Эйкен - в то время один из наиболее известных немецких мыслителей, вскоре ставший первым из философов лауреатом Нобелевской премии по литературе (1908). Так как центральными для Эйкена были вопросы о положении человека в природе и о его духовной деятельности, то можно сказать, что в своей критике натурализма с позиций персонализма Шелер был его последователем. Однако определяющее влияние на Шелера оказала феноменология Гуссерля, с которым он познакомился в 1901 г. В 1906 г. Шелер покинул Иену и перебрался в Мюнхен, где вошел в кружок молодых философов, которых впоследствии стали называть "мюнхенскими феноменологами". Шелер быстро освоил феноменологический метод Гуссерля, но с самого начала своего самостоятельного творчества развивал прежде всего учение о созерцании сущностей (Wesensschau), понимаемое как особого рода духовный акт, независимый от всякой "психофизики". В духе первого тома "Логических исследований" Гуссерля он подверг критике психологизм и натурализм в теории познания и в этике, но главной целью для него стало не создание феноменологии как "чистой науки", а обоснование христианского персонализма. Как писал впоследствии один из участников мюнхенского кружка, М. Гейгер, Шелер придал феноменологии характер мировоззрения, "впервые вводя католицизм в соприкосновение с современной философией". Как феноменолог, Шелер разрабатывает прежде всего этику ("Формализм в этике и материальная этика ценностей", 1913-1916) и теорию эмоций. Он написал ряд работ по социально-политическим проблемам, а после первой мировой войны, будучи с 1919 г. профессором в Кельне, дал набросок собственной метафизики "идеал-реализма", хотя основными областями его исследований в это время были социология знания и философская антропология.

 

Шелера можно считать основателем философской антропологии как школы современной западной мысли и как особой философской дисциплины. Разумеется, у него были предшественники, поскольку вопрос о месте человека в мироздании в той или иной форме всегда присутствовал в философии. В истории европейской философии к нему обращались со времен софистов и Сократа многие мыслители: и стоики, и представители Шартрской школы, и гуманисты Возрождения, и философы нового времени. Хотя последние в большей степени ориентировались на научное познание внешнего мира, они неизбежно возвращались к размышлениям о человеческой природе в этике и в политической философии. Теории "естественного" и "общественного" состояния предполагали, например, ответ на вопрос, является ли человек добрым или злым существом от природы? Тем не менее лишь немногие мыслители XVII -XVIII вв. считали учение о человеке исходным пунктом всей философии, а там, где подобные идеи высказывались (Паскаль), они имели, скорее, богословский характер. Существовавшая начиная с поздней античности традиция, для которой человек был "микрокосмом", соотносящимся с "макрокосмом", с Богом, по образу и подобию коего сотворен человек, была почти забыта, поскольку картина мира определялась теперь естествознанием, а механистически понятая природа никак не могла выступать в качестве "макрокосма". С Декарта и Галилея начинается картина мира, в которой res cogitans противостоит res extensa, "первичные" качества сравниваются с "вторичными" и т.д. Лишь в немногих учениях, например в монадологии Лейбница, мы находим следы преданной забвению традиции.

 

Антропологическая проблематика возвращается в философию в конце XVIII в. вместе с развитием исторической науки, равно как и с ростом знаний о многообразии племен, рас и народов. В Германии в трудах И.Гердера, В. фон Гумбольдта, йенских романтиков происходит переход к исторической картине развития человеческого рода. И.Кант пишет "Антропологию с прагматической точки зрения" прежде всего для того чтобы дать синтез тех знаний, которые были накоплены предшественниками современной этнографии. Однако философия Канта была первоистоком философской антропологии и в другом, более важном отношении. В трансцендентальном идеализме - после "коперниковского переворота" - та картина мира, которую дают естественные науки, определяется априорными формами, организацией самого познающего субъекта. Самые главные вопросы: "Что я могу знать?", "Что я должен делать?", "На что я могу надеяться?" могут быть сведены к одному вопросу: "Что такое человек?" Хотя в великих системах немецкого идеализма этот вопрос отошел на второй план (при всех достоинствах раздела по антропологии в "Философии духа" Гегеля), последующее развитие антропологической проблематики было непосредственно связано с психологизацией трансцендентального идеализма и историзацией натурфилософии. Уже у Л.Фейербаха философия целиком сводится к антропологии, делающейся "истоком и тайной" теологии. В учениях столь разных мыслителей как Штирнер и Маркс, Бакунин и Ницше исходным пунктом оказывается человеческая природа, определяемая двумя основными оппозициями: во-первых, она противопоставляется христианскому видению человека, во-вторых, она принципиально отличается от картины человека