Я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше (лат.). - Ред 7 страница

исправления, именуются в законе маловажными преступлениями или про­ступками для различия от преступлений или наказаний уголовных".

Редакторы уложения 1845 г., как было указано выше, отбросили это деление, но действующее уложение возвращается к системе свода зако­нов, назвав их: тяжкое преступление, преступление, проступок.

Это деление обошло всю континентальную Европу и получило повсе­местное признание, несмотря на сильные возражения, приводимые против него теоретиками. Известен упрек, сделанный французскому делению криминалистом Росси; деление наказуемых деяний, говорит он, на пре­ступления, проступки и нарушения, деление, основанное на чисто ма­териальном и произвольном различии наказания, одно уже вполне обна­руживает, как нам кажется, направление кодекса и законодателя. Ввести такое деление - значит сказать обществу: не трудитесь исследовать внутреннюю природу человеческих деяний, смотрите на власть: если она рубит голову кому-либо, вы должны заключать, что этот человек великий злодей. В этом высказывается такое презрение к человечеству, такое притязание на деспотизм во всем, даже в нравственности, что можно без особой смелости судить о духе целого кодекса по первой его статье.

Конечно, нельзя не сказать, что трехчленное деление представляется формальным, в особенности с точки зрения судьи, исполнителя закона, но тем не менее упрек, делаемый Росси, едва ли справедлив, потому что законодатель, вводя классификацию преступных деяний, делает это не произвольно, а по соображению с существом деяний. Закон действительно заставляет признавать какое-либо нарушение тяжким злодеянием не по его существу, а только по тому, назначены ли за него каторга или по­селение; но при этом не надо забывать, что когда законодатель назначает какое-либо наказание за то или другое преступное деяние, то он пред­варительно оценивает важность нарушенного права, опасность и испор­ченность воли и т.п., так что подкладкой формального трехчленного деления является оценка внутреннего значения каждого правонарушения; поэтому, например, в область тяжких преступлений естественно отходят деяния, выказывающие особенно опасную злую волю, закоренелую при­вычку к преступлению или причиняющие важный по своим последствиям вред обществу, нарушающие наиболее ценные блага отдельных лиц, а потому и облагаемые смертной казнью, каторгой или поселением. Напро­тив того, к.области незначительных нарушений могут быть отнесены такие деяния, в которых проявляется небрежность и легкомыслие, или которые заключают в себе простое ослушание велениям законов, ограж­дающих безопасность и спокойствие, или которые нарушают лишь иму­щественные интересы казны, или хотя и причиняют кому-либо вред, но по существу своему совершенно незначительный; таковы, например, деяния, облагаемые арестом или денежной пеней. Центральная же группа пре­ступлений будет охватывать как бы -средний тип преступных деяний, на­пример посягательства на чью-либо жизнь, бывшие результатом запаль­чивости, аффекта; различные виды захватов чужой собственности, не сопровождавшиеся особо отягчающими обстоятельствами, и т.д.

Кроме того, нельзя не иметь в виду, что законодатель, вводя это де­ление, вовсе не желает делать этим путем нравственную или юриди-

ческую характеристику преступных деяний, а стремится только к извест­ным практическим выгодам.

К таким выгодам относится прежде всего установление строгого соот­ношения между подсудностью и тройственным делением преступных дея­ний, благодаря чему этот спорный вопрос получает ясную и простую по­становку.

Другая выгода этого деления технического характера. Устанавливая для известной группы преступных деяний специальное наименование, за­конодатель дает возможность в целом ряде статей, вместо длинного перечня преступных деяний, к коим относится данное постановление, ограничиться указанием на принятые им общие термины; поэтому это деление значительно упрощает и облегчает редакцию статей. Такое зна­чение имеет, например, эта терминология в постановлениях уложения о пределах действия закона, о выдаче, о покушении, о соучастии, о дав­ности и т.п.; оно оказало свое влияние и на статьи устава уголовного судопроизводства при его пересмотре.

При этом, конечно, такое значение имеет как трехчленное, так и двух­членное деление, как скоро последнее основано на наказуемости пре­ступных деяний. Поднявшийся в последнее время в литературе и в за­конодательных комиссиях спор о преимуществах двухчленного деления не имеет существенного значения, пока мы будем стоять на формальных основаниях, и его решение, по моему мнению, стоит в прямой зависимости от большей или меньшей сложности лестницы наказаний и от расчленения судов первой степени; для нашего уложения при его системе наказаний трехчленное деление, по моему мнению, представляется несомненно более выгодным.

Принадлежность преступного деяния к той или иной группе опреде­ляется по уложению высшим наказанием, за это деяние в законе поло­женным, причем если в законе установлено за одно деяние несколько наказаний, то по высшему из них; если же в одной и той же статье закона содержатся постановления о простом и квалифицированном видах какого-либо преступного деяния, то каждая часть этой статьи классифицируется самостоятельно, соответственно с назначенным в ней наказанием.

Эта классификация преступных деяний относится как к оконченным деяниям, так и к покушениям, так что может быть наказуемое покушение на преступление, наказуемое покушение на проступок; точно так же при определении ответственности подстрекателя или пособника их деяние классифицируется соответственно с юридическим характером деяния, учи­ненного физическим виновником. Но в тех случаях, где по уложению ка­рается приготовление или простое составление сообщества, принадлеж­ность этих деяний к той и другой группе определяется размером назна­ченных за них специальных наказании.

Классификация определяется юридическим свойством и наказуемостью по закону деяния, в коем обвиняется данное лицо или в коем оно при­знано виновным; напротив того, размер наказания, в действительности на­значенный судом, никакого влияния на классификацию не имеет.

Таким образом, если лицо, обвиняемое в разбое, караемом каторгой, на суде будет признано виновным только в простом воровстве, наказуемом

по уложению тюрьмой, то оно должно быть почитаемо признанным винов­ным в преступлении, согласно с наказанием, которое в законе установлено за такое воровство, а не в тяжком преступлении соответственно предъяв­лявшемуся к нему обвинению, а потому и вопросы о наказуемости поку­шения, о давности будут разрешаться согласно постановлениям о преступ­лениях, а не о тяжких преступлениях. Напротив того, если обвинение было предъявлено в опозорении, караемом тюрьмой, и это же опреде­ление учиненного деяния было признано и судебным приговором, но затем виновный ввиду обстоятельств, смягчающих ответственность, был под­вергнут наказанию арестом, то тем не менее учиненное им деяние должно быть почитаемо преступлением, а не проступком.

Точно так же и в том случае, когда виновный в силу его возраста или по каким-либо иным основаниям будет подвергнут какому-либо особому наказанию, например отдаче в исправительно-воспитательное заведение, выговору, классификация учиненного им деяния должна быть определяема не по заменяющему, а по замененному наказанию.

27. Что касается делений преступных деяний по условиям их уголов­ного расследования, то многие из них, хотя и имеют весьма существенное практическое значение, но не входят в курс материального права, а должны найти свое место в уголовном процессе. Таково, например, де­ление преступных деяний по их подсудности, поставленное в соотношение с наказуемостью этих деяний, а иногда и с особенностями их состава, как, например, различие в общей подсудности подлежащих рассмотрению еди­ноличным судьей, окружным судом без участия присяжных заседателей общего шш особого состава и с участием таковых.

То^же нужно сказать и о другом делении, хотя и ближе соприкасаю­щемся с материальным правом, а именно о делении преступных деяний по условиям возбуждения уголовного преследования и о находящемся в со­отношении с этим делением различии преступных деяний по условиям прекращения начатого производства¹.

Так как всякое преступное деяние предполагает посягательство не только на интерес, но и на норму, его охраняющую, а потому и заклю­чает в себе посягательство на юридический порядок, то понятно, что пре­следование учинившего такое деяние возбуждается и ведется во имя общественного интереса особо на то уполномоченными органами, что равным образом во имя этого интереса определяется и налагается нака­зание; одним словом, что, по общему правилу, установление преступности и применение наказания ко всем преступным деяниям имеет характер публичный.

Признавая всякое преступное деяние посягательством на юридический порядок, государство по соображениям целесообразности по отношению к известной группе таковых посягательств ставит уголовное преследование в зависимость от усмотрения потерпевшего.

¹ В русской литературе фон-Резон (О преступлениях, наказуемых только по жалобе потер­певшего по русскому праву, 1883), Арефа (Частные или частно-общественные пре­ступления по русскому законодательству, ж.г. и у.п. 1873, кн. 6); В Случевский (Пре­ступные деяния, преследуемые по частной жалобе, 1895).

При этом в этой группе различаются два оттенка: во-первых, пося­гательства, в которых от усмотрения потерпевшего зависит только воз­буждение преследования, но затем самое преследование и применение наказания идут общим публичным порядком, и, во-вторых, посяга­тельства, в которых не только возбуждение дела, но и самое преследо­вание виновного допускаются только со стороны потерпевшего, а потому ему предоставляется даже, при известных условиях, прекратить самое производство.

Таким образом, в этом отношении все преступные деяния могут быть распределены на три группы. К первой должны быть отнесены те, по которым и возбуждение преследования, и самое преследование совер­шенно не зависят от воли потерпевшего, а ему предоставляется только вспомогательная роль в производстве; ко второй - те, по которым воз­буждение дела зависит от воли потерпевшего, но самое производство дела ведется в порядке публичном; к третьей - те, по которым не только ве­дение дела возложено на потерпевшего, но вместе с тем ему предо­ставлено право во всякое время процесса, до вступления приговора в законную силу, оканчивать дело примирением.

Я не включаю в курс материального права не только анализа деяний, относительно которых право обвинительной власти привлечь виновного к уголовной ответственности зависит от жалобы потерпевших или от требования или уполномочия различных учреждений, но отношу к про­цессу и вообще все учение о так называемых уголовно-частных преступ­ных деяниях¹, за исключением самого института примирения как эквива­лента наказания.

28. Наконец, преступные деяния допускают некоторого рода классифи­кацию с точки зрения их изучения.

Как конкретное посягательство на норму в ее юридическом бытии, как явление^жизни, всякое преступное деяние представляется нам в индиви­дуальном облике, обставленном индивидуальными обстоятельствами мес­та и времени совершения, средств и способов действия и т.д. В жизни мы не встретим воровства, поджога, убийства, а мы встретим случай, по­ложим, вынутая в таком-то театре, в таком-то часу вечера 11 ноября лицом А. часов из кармана лица Б., и притом незаметно для их владельца и без его на то согласия, и т.п.

Но, конечно, законодатель, воспрещая посягательство на норму под страхом наказания, не может и не должен вносить в закон все эти случаи в их индивидуальной окраске.

Обобщая путем синтеза отдельные случаи посягательств или рисуя перед собой путем дедуктивным возможные случаи нарушения полагаемой им нормы, законодатель отбрасывает все случайные подробности, не

К деяниям, преследуемым в порядке уголовно-частном, по действующему уложению отно­сятся: прелюбодеяние, отказ в пропитании родителям или упорное им неповиновение, лег­кие телесные повреждения, насилия, неосторожные телесные^ повреждения, принуждение, угроза, вторжение в жилище, оскорбление, оглашение тайи, легкие случаи истребления имущества, присвоение найденного, пользование чужим имуществом, присвоение авторских прав, захваты имущества между супругами и родителями и детьми и т.п.

4 Таганцев Н.С. I том,,

О]

Имеющие существенного значения для обрисовки данного посягательства, и только в такой обобщенной форме воля законодателя является правовой нормой, может служить руководством для будущего. Ясность и точность обобщения есть условие правильного составления закона; способность юридически обобщать составляет важнейшее из условий правильной законодательной деятельности.

придавали совершенно особенное значение, отождествляя общую часть с понятием отвлеченной или философской, а особенную - с положительной, т.е. смешивали метод обработки с содержанием1. Но ныне в доктрине незыблемо поставлено отделение общего учения о преступном деянии от изложения отдельных видов преступного деяния, причем, понятно, изложение первого должно предшествовать изложению вторых. Настоящие мои лекции будут посвящены изложению общего понятия о преступном деянии как посягательстве на юридическую норму в ее реальном бытии, воспрещенном под страхом наказания. Это понятие об уголовно наказуемом деянии предполагает: 1) авторитетную волю, объявляющую известное деяние преступным и наказуемым; 2) преступное деяние, посягающее на запрет или приказ авторитетной воли; 3) наказуемость как последствие неисполнения велений авторитетной воли. Сообразно с этим все дальнейшее изложение общей части распадается на три главы: глава вторая - учение об уголовном законе; глава третья - учение о признаках преступного деяния; глава четвертая — учение о наказании. Общая часть признается ныне столь существенной частью уголовного права, что, например, во французских юридических факультетах преподается только общая часть; точно так же ею ограничивается и большинство французских курсов уголовного права. »* 63

Разнообразие норм, посягательства на которые законодатель воспрещает под страхом наказания, определяет прежде всего разнообразие типов преступных деяний; но иногда по различным соображениям, а в особенности в видах установления соответственных наказаний, законодатель допускает подразделение типов, выделяя из него или такие виды, которые облагаются более тяжкими наказаниями (квалифицированные), или такие, в которых уголовная угроза определяется в меньшем размере (привилегированные). Так, из типа воровства как тайного или открытого похищения наше действующее право выделяет как квалифицированные виды: воровство шайкой, с оружием, в обитаемом помещении и т.д., и привилегированные - воровство на сумму в 50 коп., с добровольным пополнением ущерба и т.д. Иногда, наоборот, кодекс несколько типов соединяет в один, образуя преступные деяния с так называемым сложным составом.