Эволюция методов изучения политики

Важную роль в классический период играют аксиологические критерии и оценки тех или иных шагов политиков и форм государственной жизни, опирающиеся на господствующие ценности нормы нравственности, как это можно видеть по классификации, данной Аристотелем, трех «правильных» (монархия, аристократия и политая) и трех «неправильных» (тирания, олигархия, демократия) форм государства. И в то же время уже здесь им используются индуктивные принципы сравнительного подхода. Выявляя общие и отличные черты известных ему политических устройств, опираясь на синхронный и диахронный методы, Аристотель анализирует фактический материал созданной при его непосредственном участии обширной серии из 158 исторических описаний, содержащих очерки развития и современного ему состояния строя разных государств⁶. При построении теоретических проектов идеального полиса Аристотель, наряду с Платоном и другими античными' философами, использует даже некоторые простейшие элементы логического моделирования.

Позднее компаративный (сравнительно-исторический) анализ используют для сравнения политических режимов Англии и Франции в XV веке англичанин Дж. Фортескью, а в XVII веке француз

III. -Л. Монтескье, отмечая при этом некоторые архаические черты французской королевской власти. Но, пожалуй, наиболее эмпирически ориентированным мыслителем для своего времени можно назвать II. Макиавелли, блестяще соединившего традиционное морализирование и философскую дедукцию при построении модели государства, составленной на основе наблюдения и историко-сравнительного анализа материалов по политическому развитию Италии.

Качественный сравнительный анализ выходит на передний план в XIX веке, когда появляются работы А. де Токвиля и Дж. Милля, К. Маркса и Ф. Энгельса, в которых проводятся параллели и сравнения между основными европейскими государствами, а также формами правления в Старом и Новом Свете. И по сей день одно из наиболее популярных в мире современных учебных пособий это пособие для студентов под редакцией известного американского политолога Р. Макридиса по сравнительной политике, вышедшее многими тиражами и изданиями. Эта книга начинается с главы «Как нам сравнивать» из «Системы логики» Дж. Милля, где им обосновываются сами принципы компаративного подхода: соединение индукции и дедукции, сходства и различия, сопоставление изменений и их причин и т. д.⁷ И действительно, основным методом возникавшей в США во второй половине XIX века академической политической пауки становится сравнительно-исторический и правовой анализ политических институтов (Г. Адаме, Д. Бэрджес), так же как подобное состояние методологии можно наблюдать в Европе (С). Гирке) и России (М. Ковалевский). Классики современной политологии М. Вебер и М. Острогорский, Г. Моска и В. Парето опираются на сбор политических данных при помощи в основном историко-сравнительных методов. По способу обоснования методологических положений работы классиков носят уже скорее эмпирический характер, поскольку их теоретические выводы строятся на интерпретации фактического материала, хотя при этом и не проводилось специальных исследований по сбору новых, ранее неизвестных фактов.

Следующий, бихевиоралистский этап в XX веке вызвал целую революцию в методологии политической науки, связанную прежде всего с применением новых эмпирических и количественных методов, заимствованных из арсеналов как психологии, социологии, экономической науки, так и из математики, кибернетики, географии и даже медицины. В 1928 году в США выходит одна из первых работ по применению математических, в частности статистических, инструментов (корреляционный и факторный анализ) в изучении политики (книга С. Раиса «Количественные методы в

политике»). Место традиционных приемов логической дедукции политических философов и описательно-исторической индукции институционалистов начинают занимать методы бихевиоралистов: сбора и анализа «достоверных» данных об «эмпирически наблюдаемом» политическом поведении, которые активно применяются и по сей день.

Из психологии и медицины в политическую науку проникают тесты и лабораторные эксперименты, из социологии — анкетные опросы, интервью, наблюдение, а из математики и статистики — регрессионный, корреляционный, факторный и другие виды анализа, а также математическое моделирование и методы теории игр. Особое место в методологии стали занимать методы изучения избирательного процесса и электорального поведения. Интересно, что уже в самом начале XX века российские ученые (В, Гори, А. Саликовский и др.) при помощи статистических приемов анализировали выборы в состав Государственной Думы России⁸. В то же самое время во Франции географ А. Зигфрид разрабатывает так называемую «политическую карту (или картину)» Франции, создавая том самым новую методологию «избирательной географии». В ЗО—50-е годы в США в обойму методов политологии и социологии политики входят (прежде всего благодаря эмпирическим исследованиям Д. Гэллапа и П. Лазарсфельда) методы предвыборного зондажа общественного мнения и техника панельных (повторяющихся) опросов избирателей. В 60—70-е годы американцами начинают активно создаваться информационные базы политических данных и экспертные системы «искусственного интеллекта» на основе электронно-вычислительной техники, при этом в центр этих методик попадают принципы квантификации и процедуры измерения.

Но уже в конце 60 — начале 70-х гг. в западной политологии наступил кризис бихевиоралистской методологии, отстаивавшей сциентистские принципы и точные методы, измерение и квантификацию. Ряд американских политологов (Д. Истон и др.) выступили за возврат к традиционным подходам, качественным методам и моральным нормам, к тем принципам политической науки, которые сформулированы были в качестве основы постбихевиоралистской методологии. И даже сегодня в конце XX века не утихли споры о приоритетных подходах, а в мире политологов продолжают сохраняться два основных течения в рамках методологии политической науки: «традиционалистское» (исповедующее качественные методы классической и институциональной политологии) и

«эмпирическое» (выступающее за приоритет «точных» и количественных методов).