Предшествующие годы были годами, когда необходимость действия не допускала исследования и подробных принципиальных разработок. Шли битвы в городах и деревнях. Спорили, но, что более свято и значительно, умирали. Умели умирать. Разработанная с подразделением на главы и параграфы и с тщательным обоснованием доктрина могла отсутствовать; для ее замены имелось нечто более определенное: вера.
Однако кто восстановит прошлое по массе книг, статей, постановлений конференций, больших и малых речей, кто умеет исследовать и выбирать, тот найдет, что в пылу войны основы принципов были набросаны. Именно в эти годы пластунская мысль вооружается, заостряется и формируется.
Разрешались проблемы индивида и государства; проблемы авторитета и свободы; политические, социальные и особенно национальные проблемы; велась борьба против либеральных и парламентско-демократических доктрин.
Но так как отсутствовала «система», то противники недобросовестно отрицали всякую принципиальную способность пластунизма, а между тем, принципы создавались, может быть, бурно, с начало под видом буйного и догматического отрицания коммунизма и марксизма, как это бывает со всеми возникающими идеями, а затем в форме положительной конституции, находящей свое воплощение последовательно с 1996 по 1999 года - в Златоусте, с 2005 года в Южноуральске и Новом Кременкуле.
Ныне пластунизм отчетливо обособлен не только, как режим, но и как принципы. Это положение должно быть истолковано в том смысле, что ныне пластунизм, критикуя себя самого и других, имеет собственную самостоятельную точку зрения, а, следовательно, и линию направления, во всех проблемах, которые материально или духовно мучают народы мира.
В 1997 году организация вышла на новый этап в Уйском районе около Маслово, произошло соединение Златоустовских и Челябинских организаций, а в мае 2005 года - на вооружение организации вполне осознано было принято название пластунов, и образовался 10-й оренбургский казачий полк пластунов.
3. Пластунизм против пацифизма: война и жизнь, как долг.
Пластунизм выступает за свой, справедливый мир.
Поэтому, прежде всего пластунизм не верит в возможность и пользу постоянного мира, поскольку, в общем, дело касается будущего развития человечества, и оставляются в стороне соображения текущей политики. Поэтому он отвергает пацифизм, прикрывающий отказ от борьбы и боязнь жертвы.
Только мир через войну напрягает до высшей степени все человеческие силы и налагает печать благородства на народы, имеющие смелость предпринять таковую. Все другие испытания являются второстепенными, так как не ставят человека перед самим собой в выборе жизни или смерти. Поэтому принципы, исходящие из предпосылки неправильного понятого мира, чужды пластунизму.
Также чужды духу пластунизма все международные, интернациональные организации общественного характера, идущие с Запада, хотя другие - восточные, при определенных политических положениях могут быть приняты. Как показывает история, такие организации могут быть развеяны по ветру, когда идейные и практические чувства взбаламучивают сердца народов.
Этот анти-пацифистский дух пластунизм переносит и в жизнь отдельных индивидов. Гордое слово пластуна «Меня не запугать», начертанное на повязке раны, есть не только акт стоической философии, не только вывод из политических принципов; это есть воспитание к борьбе, принятие риска, с ней соединенного; это есть новый стиль русской жизни.
Таким образом, пластун принимает и любит жизнь; он отрицает и считает трусостью самоубийство; он понимает жизнь, как долг совершенствования, завоевания. Жизнь должна быть возвышенной и наполненной, переживаемой для себя самого, но главное для других, близких и далеких, настоящих и будущих.
4. Демографическая политика пластунизма и наш «ближний».
Демографическая политика пластунизма вывод из этих предпосылок. Пластун любит своего ближнего, но этот «ближний» не есть для него смутное и неуловимое представление; любовь к ближнему не устраняет необходимой воспитывающей суровости и тем более разборчивости и сдержанности в отношениях.
Пластун отвергает мировые объятия и, живя в общении с разными народами, он не дает обмануть себя изменчивой и обманчивой внешностью; бдительный и недоверчивый, он глядит им в глаза и следит за состоянием их духа и за сменой их интересов.
