Заметки о Земле

Каждый из чиновников моего уровня нуждается порой в отпуске, покрытый с головой бумагами и бесконечными обязанностями я изнемогал в своем кабинете в банковском центре Кун. Зазвонил коммутатор и я щелкнул привычную серебристую клавишу. Звонил шеф, его пресное лицо показалось в трехмерном изображении напротив меня. Вызывает к себе. С неохотой я добрался до транспортера частиц и, выбрав табличку с надписью «Офис Директора», растворился в розоватом луче света. Кабинет предстал передо мной в полной своей красе, озаренный яркими фотонами, излучаемыми Альфой Кассиопеи. Своей верхней правой рукой шеф старательно пытался почесать себе спину, но из-за своей дородности, ему это сделать не удавалось.

- А, Цеп, проходи – небрежно кинул он, увидев меня, - слушай, дружок, ты работаешь на нашу компанию уже семьдесят лет, имеешь отличную репутацию и пользуешься уважением сотрудников…

«Какие же пресные слова» - подумалось мне.

- Так вот послушай, по-моему, пора тебе отправиться на заслуженный отдых, вот, я уже все оформил, часть твоих расходов оплатит наша компания. Заявление на отпуск тебе остается лишь подписать, два месяца райской жизни в лучшем санатории в Галактике, как тебе?

«Больно он любезен, однако…»

- Да, мистер Крам, благодарю Вас, это очень приятная возможность, ценю Вашу заботу о сотрудниках…

Ну, или как-то в этом роде ответил я. Вечером переехал в свой квартал, поднялся в апартаменты и стал собирать вещи в дорогу. Посмотрел на билет – на нем значилось: «Земля» - хорошая планета, та самая, что поможет мне расслабиться, да и с моей страстью к истории там есть на что посмотреть, давно читал в ньюсбуках об археологических раскопках на ней, но так ни разу и не увидел их своими глазами.

Отблески желтого карлика на приборной панели моего личного космомобиля резали глаза, передо мной виднелась синяя планета, укрытая слоем облаков, город, отель в котором был заказан шефом, находился в северной ее части, на самом большом континенте планеты, именно рядом с ним находилась археологическая стоянка. Там активно проводилось изучение храма древней цивилизации, прежде населявшей Землю.

Посадка прошла успешно, мой агрегат отвели на стоянку и дозаправку, выдав мне электронный чип, чтобы я мог в любой удобный момент улететь отсюда. Только приземлившись и выйдя из салона, я сразу почувствовал чудодейственные свойстве здешнего воздуха – он прямо-таки дышал силой и здоровьем. Дело в том, что Земля была самым крупным радиационным курортом, а в особенности, тот город, в котором я получил удовольствие отдыхать. Запасы гамма-лучей здесь были повсеместно, на чем не постеснялись зарабатывать себе состояние галактические туристические фирмы.

В роскошном отеле я получил карту и проследовал к своему номеру, что сказать, тут было все, что нужно душе обывателя, обставлено чудесно, да и все необходимые приборы были под рукой. Надо сказать, что я собирался наконец заняться своим давним хобби - я был писателем, но в пыльной обстановке работы оно как-то не очень развилось. Здесь же был настолько чудесный воздух, природа, что волей-неволей рука тянулась к клавиатуре. Под напором химического душа, я усиленно тер свои болевшие мышцы и чувствовал впервые за все эти годы, что ни о чем не стоит волноваться.

Местная звезда садится рано и, пожалуй, с первых дней стоит к этому привыкать. А теперь можно и отдохнуть, прилечь выспаться, а завтра с утра отправиться на поиски впечатлений и приключений к руинам Земных храмов.

Утром меня разбудило странное постукивание об окно, прежде мне не приходилось слышать подобное. Это оказалось какое-то странное существо с крылышками, объем мозга которого наверняка был не очень велик, так как оно тщетно пыталось пробиться сквозь стекло. Мне стало почему-то жаль его, и,схватив в кулак представителя местной фауны, я выпустил его на свободу.

Небо за коном было окрашено в нежно розовые и ванильные цвета. Я невольно содрогнулся от этой красоты и, помедлив, спустился к завтраку. Когда я набил свой желудок здешней пищей, которая мне показалась удивительной, но вполне вкусной и съедобной, я подошел к галаграфической рецепшионистке, представившейся мне как Элина, и заказал экскурсию к развалинам.

В условленное время за мной и еще парой человек подъехал роскошный глайдер, где мы очень удобно разместились и помчались на запад. Под нами проносились причудливые растения, раскинувшие свои стебли, точно лапы инопланетного существа, стебли были покрыты тонкими листочками, напоминающими иглу считывающих устройств. Потом под нами показалась странная полоса, над которой мы летели довольно долго, я не удержался и спросил:

- Что это такое, это явно не природное явление?

Экскурсовод помялся, а потом ответил немного загадочным тоном:

- Я в течении всей своей жизни изучаю эту цивилизацию. Ни один из ведущих ученых Галактики не возьмется вам ответить, какое было предназначение у этих полос, более того, я вам скажу, что их состав просто поражает – это гравий, смешанный с песком и еще одним веществом, природа которого нам пока тоже неизвестна.

Ребенок, сидевший со своими родителями напротив меня, в свою очередь задал вопрос, расширив глаза и вытянув пелингатор:

- А от чего исчезли земляне?

- О… Наверное это самая большая загадка, когда-либо встречавшаяся археологам. Дело в том, что, скорее всего, они были очень сильны здоровьем, ведь их планета как ни одна другая полна гамма-излучением. Анализ их останков постановил, что они погибли мгновенно, то есть идея вируса отпадает. Но вот что удивительно: логическим может быть вывод, что они погибли от какого-то оружия, но никаких следов его обнаружено не было. Да определенно в их постройках встречаются разрушения, да и порой видны воронки от снарядов, многие погибли от взрыва, но не все – большинство скончались внутри их храмов, посвященных их Богу… но остальное лучше рассказывать, находясь на месте.

В кабине повисла тишина, и все молча смотрели на странную полосу под глайдером.

Вот наконец вокруг виднеются разрушенные временем здания, а вот и лагерная стоянка археологов и вход в храм землян. Экскурсовод проворно спрыгнул с подножки, мы последовали за ним. Пройдя ко входу в подземный лабиринт, он поманил нас за собой, включив освещение и сделав несколько шагов внутрь он молвил:

- Необходимо пройти до первого ритуального зала, чтобы вам было проще воспринимать.

Мы устремились в темную глубь коридоров. Когда мы добрались до первой просторной залы, экскурсовод остановился и начал свой рассказ.

- Это один из многих ритуальных залов в этом городе. Следует заметить, что именно здесь находится самый большой и самый величественный храм землян. Вокруг вы видите статуи, изображающие, как мы установили, основные занятия их, по всей видимости здесь молились рабочие люди, которым была нужна помощь в одной из своих сфер деятельности. Вообще следует отметить, что не все землян были столь фанатичны, как жители этого города, не во всех остальных их поселениях есть храмы, лишь в отдельных, да и то не такие огромные. Удивительно, сколько труда, сколько ресурсов вложила эта цивилизация в постройку этого храма, мы дали ему название Рето. Казалось, что земляне ожидали приближения своей кончины и специально для этого выстроили его. Многие из них закончили свою жизнь в молитвах, находясь здесь.

Тем временем мы вновь прошли по коридорам и экскурсовод вывел нас к новому святилищу, рядом с которым стояла некая поржавевшая коробка, похоже было, что она была сделана из железа или схожего материала.

- А вот это – основной культовый предмет землян. По всей видимости, они поклонялись железному змею, и каждый из них являлся служителем его культа. Установлено, что как правило каждый из них без помощи священнослужителей отправлял его, но были особые, самые священные места – на входах в святилища и выше по лестницам, там восседали особо уважаемые жрецы. Жители отправляли культ в разное время суток, но особенно огромное их число приходило сюда с утра и вечером, суть культа состоит в том, чтобы войти в этот механизм, изображающий железного змея, и переходить от одного святилища к другому. Земляне были очень терпеливые люди, несмотря ни на что, обязательно каждый день проходил этот культ.

Я стоял около колонны и размышлял, о том, как же погибла такая могущественная и амбициозная цивилизация, что стало причиной гибели такого мощного теологического государства, в котором почти не было атеистов, жители которого были сплочены такой великой идеей, которые ради нее смогли построить настолько невероятное сооружение, в котором большинство из них и предпочло встретить свою смерть.

Два месяца пролетели быстро. Я стал выглядеть лучше, досконально изучил руины храмов землян и собирался уезжать домой, вот сижу в номере и дописываю этот дневник, описал пока только первый день, но многое еще впереди, когда вернусь, обязательно покажу своей жене. Она наверняка оценит и улыбнется в знак того, что ей очень понравилось. А сейчас, пожалуй пойду собирать вещи. А все-таки, так мне и не удалось узнать, почему же погибли земляне…

Они бежали к метро. Еще немного и начнется радиоактивный дождь. Они должны были успеть до того, как гермозатвор отделит их от последней надежды. Разъяренная толпа неслась к спасительным станциям, игнорируя призывы сохранять спокойствие. Паники поддались все. Над Москвой вставало кроваво-красное зарево… Так, из-за никчемных конфликтов и амбиций недальновидных лидеров, раздираемая гражданскими войнами, кричащая от боли и корчащаяся в судорогах, нажатием красной кнопки на пульте управления погибла великая раса, которая была на пороге выхода в открытый космос, на пороге понимания смыла своего существования.

Небо обагрилось слезами радиоактивного дождя.

 

 

 

Искра

Кристиан открыл глаза. Жестяная лампа над ним испускала тусклый свет. Сквозь окно уже пробивались медные лучи солнца. Он поднялся на ноги и, услышав скрип, капнул себе пару капель масла в горло. Анни еще спала – ее график работы еще не начался. Он подошел к массивному стенному шкафу и, порывшись немного, выудил оттуда зонт. Повернулся к спящей Анни, поглядел на нее и вышел на порог через железный портал двери. Желто-коричневая дорожка вела от одного дома к другому, внизу протекала мутная река, а ввысь устремлялись причудливые шпили высотных зданий. Кристиан направился к лестнице, сквозь решетчатые ступени которой можно было видеть город на несколько уровней вниз, туда-то, на самые первые этажи, он и стремился попасть. Спустившись, он открыл зонт, лопасти которого проржавели от времени и поднял его над собой. Прямо перед глазами Кристиана с парапета низвергался поток воды, который затем устремлялся вниз, к реке. Он прошел под потоком, стараясь не замочить себе ноги.

Вереницы улиц остались позади – лестницы, переходы, дорожки и широкие дороги, балконы, монетка, брошенная местным уличным музыкантам, играющим, казалось целый день напролет свой джаз, старое радио, объявляющее последние новости, суровый на вид и настолько же скупой внутри продавец железных изделий, кошки с визгом перебегающие улицу и причудливые птицы с медного цвета хоботком, снующие взад и вперед над прохожими. И вот, Кристиан оказался на самом первом уровне, миновав жаркую плавильню, он подошел к шкафчикам и, помявшись, сунул в один из них свой зонтик. Из шкафчика он вынул кирку и каску, которую надел на свою голову, потом прошел через длинный коридор и запрыгнул в вагонетку, которая доставила его в забой. Кристиан работал в угольной шах те и изо дня в день спускался, чтобы продвинуться на несколько метров вглубь породы. Он сосредоточенно откалывал куски угля и складировал их в вагонетку, которая доставляла их наверх, где ее кто-то разгружал, потом она возвращалась обратно, и Кристиан вновь накладывал в нее уголь. Так продолжалось до перерыва, в который он уходил в себя. После он возвращался к работе и так проводил день вплоть до наступления мрачных сумерек, наполненных запахами меди и дыма. Но в этот день должно было случиться что-то. Что-то такое, что дало ему возможность, шанс, надежду на то, чтобы подобно атому кислорода, возбужденного теплом, оторваться от закипающей кастрюли с водой.

В очередной раз, когда Кристиан почти полностью загрузил вагонетку, из нее вывалился кусочек угля. Он упал на землю и прочертил за собой черный след. Он долго разглядывал это. Потом нагнулся и взял уголек. Рассмотрел его со всех сторон, присел на корточки и прочертил рядом еще одну линию. Порядка минуты он сосредоточенно чертил на земле рядом и, оторвавшись, оценил свою работу. Это была вагонетка, так чудесно похожая на оригинал. Он удивленно разглядывал свою работу, потом бережно положил уголек в карман.

Когда солнце перестало нагревать металл, он отправился домой. В голове его вертелись странные мысли. Когда он открыл дверь, его жена подошла и обняла за шею своими маленькими руками. А он спросил:

- Анни?

- Да, Кристиан?

- Скажи мне, Анни, зачем ты это делаешь? Зачем ты обняла меня?

- Потому что ты мой муж и я…должна тебя обнимать и целовать, мы должны спать в одной кровати и жить под одной крышей, разве не так?

- Так. Посмотри лучше на это.

И он вынул из кармана уголь. Анни заметила, что это просто обыкновенный кусочек угля и его следовало бы вернуть на место, чтобы у Кристиана не было неприятностей.

- У меня не будет неприятностей. За мною никто не присматривает. Я просто выполняю то, что должен. Вернее, то, что кажется должным мне выполнять, но я до сих пор не знаю, зачем и для кого я это делаю. Каждый месяц тот стальной поржавевший ящик в котельной выдает мне зарплату, я получаю ее просто так, мне не нужно ничего предъявлять, просто я подхожу к нему и жму на кнопку. Почему я не могу подходить к нему каждый день?

- Кристиан, с тобой все в порядке? Ты выпил сегодня масло?

- Со мной все в порядке, дорогая. А вот со всеми нами – нет. Посмотри. Нет, нет не вертись! Встань ровно. Вот так…

И он нарисовал ее портрет на стене угольком - вытянутое горизонтальное личико, глазки-черные, аккуратный ротик. Анни изумленно посмотрела, а потом попросила у него чудесный темный кусочек породы. Она нарисовала кота, птицу, а потом взглянула на свои руки.

- Кристиан, мой милый, что со мной? Я…Кристиан, я не знаю, что происходит! Я этого не могу понять!

- Все просто Анни. Помнишь, однажды я заболел?

- Да.

- Тогда я задал тебе один вопрос: «Анни как ты думаешь а…

-«…живы ли мы?», да я помню тот день. Тогда я не могла ничего понять, но теперь ясно осознаю, что ты имел в виду. Какая мелочь требовалась, чтобы все это осознать! Кристиан, что будет теперь с нами, что делать теперь, когда я знаю ответ на этот вопрос? Я знаю, что мы с тобой…

- Нет, Анни. Нет. Мы только теперь ожили. По-настоящему. Анни, помнишь, сколько лет мы живем вместе?

- Нет, не помню, мы появились вместе на свет, кажется так.

- И ты до сих пор не в состоянии понять, почему нас сделали вместе?

- Теперь..кажется да. Это странное чувство Кристиан, будто что-то новое, как будто какой-то вирус заселился в меня. Обними меня, прошу.

И он обнял Анни. По ним пробежала волна электрического тока, и ее хрупкая железная фигурка содрогнулась в его руках. Потом они вышли на улицу, над ними, сквозь шпили железных массивов смотрели звезды, совсем не спрятанные в дыме многочисленных фабрик. Он пошли по улицам, долго стояли под водопадом с парапета и смотрели друг на друга. Наслаждались джаз концертом уличной группы при свете электронных фонарей в жестяных коробах, помятых временем. Забравшись на провода, они сидели и вместе ощущали силу бегущего по ним электрического тока, который пронизывал его, а потом отдавался ей, затем снова сбегал на провод. Неусыпные птицы, с плохо смазанными крыльями пролетали над ними, скрипя и жужжа моторчиками, они стояли у вентилятора, который обдувал их, широко раскрывая свои бусины-глаза. Спускались по трубе в машинные помещения, где бродили и целовались в темноте, смеялись и были счастливы. Потом, взобравшись на какую-то цистерну, Кристиан, не говоря ни слова, прыгнул в масло и стал плавать. Анни в нерешительности стояла на берегу и наблюдала за ним, а он взял и брызнул ей в лицо, сложив ладошки, она закрылась от него рукой и тихонько засмеялась, потом села на край и, свесив ноги, стала тихонько пробовать масло кончиками железных носков. Кристиан подплыл к ней и за ноги стащил вниз. Так они плескались и смеялись вместе, потом плавали и, выйдя из цистерны, чувствовали свои связки и перекрытия совсем как новые.

Скрипы и шумы наполняли город, они шли по освещенным улицам и разговаривали, строили предположения и мыслили о будущем, бросали камушки в мутную реку, раскачивались на поржавевших балках, а потом снова болтали и гуляли по разным уровням города. Рискнули забраться на самую высокою башню, даже пробрались в кабинет к управителю города, где в синем кресле, развалившись всем своим грузным телом, он сладко спал. Они, сдерживая смех, бросились от него прочь, подумать только, ведь никто не охраняет его покой, ведь и никому собственно не вздумается забрести к нему в кабинет ночью. Никто не запирает входные двери, никто не боится ночи, но и никто не в состоянии оценить ее красоту и прелесть, только двое маленьких роботов в большом городе, смеясь и держась за руки, покоряли это чудесное время суток, да разве те, кто работал по ночам, такие как уличная группа, впрочем, они работали круглосуточно. «И что странно, – подумал Кристиан, - они не знают, зачем работают!».

Когда Анни и Кристиан вернулись домой, он улыбались. Открыв дверь и с порога швырнув жалобно крякнувший зонтик в угол, Кристиан поцеловал Анни и та, улыбнувшись, сказала:

- Моя программа не находит объяснения тому, что сегодня было! Этому даже невозможно подобрать слова!

- Возможно, Анни. В моем словаре есть одно единственное слово, это глагол, может быть и существительным, но чаще употребляется как глагол…

- И какое же оно? Я бы поискала сама, но давай лучше ты…

- «Любовь». Истинная сущность любви состоит в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом «я» и, однако, в этом же исчезновении и забвении впервые обрести самого себя и обладать самим собою. Так произошло со мной. Я могу сказать. Сказать это, Анни: я люблю тебя.

- И я люблю тебя, Кристиан. Вот это настоящие слова… А то, что за ними стоит делает и нас с тобой настоящими. Я чувствую, что я живу. Впервые в своей жизни я живу, по-настоящему.

- Те, кто создали нас, вероятно, обладали даром испытывать это чувство, я полагаю, что пока это чувство может родиться хоть в одном существе, они живут, хотя мертвы. А вот мы, без этого чувства мертвы, хотя живем.

- Кристиан, давай отложим эти мысли на завтра, нам пора засыпать, впереди новый день и он принесет нам новые свершения. Мы должны научить этому всех. Тогда мы все оживем.

- Да, Анни, но не следует сейчас торопиться, нужно сначала изучить это полностью.

И они легли в кровать, долго смотрели друг на друга, держась за руки, не говоря ни слова, а потом Анни решилась открыть рот, но всего для нескольких снов:

- Кристиан. С моей системой что-то не так. Идет череда постоянных ошибок.

- У меня тоже самое Анни.

- Это не имеет значения. Давай засыпать. Я люблю тебя, - она сказала это так, словно пробовала на вкус это новое для нее слово и еще куда более новое чувство.

- И я тебя люблю, Анни.

А потом они оба закрыли глаза. И больше не открывали никогда. Их тела ржавели, покрывались медной сыпью, а потом рассыпались вместе с городом. Но ни он, ни она не выпустили руки друг друга до последних секунд. Они спали тихо и мирно.

И, кто знает, может быть роботам тоже снятся механические сны?