Взаимоотношения с Османской Турцией

Нашествия войск тюрка-сельджука Буги, жестокости Тамерлана, свирепствования крымских ханов, получающих на то дозволение Порты, на долгие годы создали у осетин негативное отношение к тюркскому миру в целом. Только во второй половине XIX века опасения потери собственного влияния и могущества заставила представителей высших осетинских сословий искать со своими подданными убежища в Османской империи.

Отрицательные последствия от связей с турками для Грузии и Кавказа в целом отмечала «Картлис цховреба». В частности, в грузинской летописи говорилось о том, что близкое соседство с Османской империей принесло грузинскому народу немало бед: «Османы... нравственно растлили часть крепостников, научив их торговать соотечественниками. Ослепленные жаждой наживы, светские и церковные князья продавали в туретчину беглых или провинившихся крестьян, называя их пленными...».126

Современный осетинский исследователь В. Дзидзоев в своих работах по истории Осетии отмечает, что торговля людьми была особо распространена между представителями высших сословий Осетии, Кабарды и Балкарии.127 Невольничий рынок существовал на границе Осетии с Кабардой в районе Татартупа. Крупные сделки совершались на «Ясырь-базаре» в Кизляре, где пленников продавали за деньги, либо обменивали на различные товары. Дальнейший их путь лежал в Турцию.

В XVI—XVII веках торговля людьми между Кавказом и Турцией приобрела грандиозный размах. Охотники за «живым товаром» выслеживали свои жертвы в лесу и поле, нападали на них и, связав, прятали в тайных местах. Переждав некоторое время, чтобы поиски несчастных стали менее интенсивными, их гнали к портовым городам. Вдоль Черноморского побережья в поисках партнеров по «бизнесу» сновали турецкие купцы. Они скупали женщин, детей, мужчин. Мужчин старшего возраста брали в качестве прислуги для богатых османов, юноши набирались для формирования особых воинских подразделений, женщины и девушки поступали в гаремы наложницами.

Даже в XIX веке гарем турецкого султана в основе своей комплектовался исключительно дочерьми кавказских народов. Описывая торговлю женщинами в Турции, в русских газетах и журналах говорилось о том, что «в гарем не может попасть турчанка. Это было бы противно религии: султан считается отцом всех турок, а поэтому не может иметь наложницей турчанку-дочь».128 Для их приобретения в Закавказье и на Северный Кавказ направлялся доверенный человек султана. Переезжая из аула в аул, он выбирал красивых девушек и покупал их у родителей и родственников. Некоторые из родственников шли на такой шаг по религиозным мотивам, но в основном, чтобы получить крупную по тем временам сумму денег — от 100 до 300 лир, а иногда и больше. Купленные девушки под специальной охраной доставлялись в Константинополь.

В день прибытия «товара» в гареме царило необычайное волнение — многие из ранее купленных наложниц ожидали, что в партии вновь прибывших могут оказаться их землячки, которые привезут новости с родины. Султан интересовался своими приобретениями, и если отмечал в партии «интересные экземпляры», то награждал выполнившего эту работу приближенного ценными дарами и повышением в чине. Другим источником для пополнения гарема становились подношения султану девушек министрами и сановниками. Они специально покупали с этой целью девушек, руководимые зачастую мыслью, что подарок придется по вкусу, и султан запомнит это благодеяние, а понравившаяся наложница может даже оказать чиновнику дальнейшую протекцию при дворе.

Особо отличились традицией приобретения рабов среди северокавказских народов крымские ханы. При каждом новом назначении хана в Крым, которые производила Блистательная Порта, кабардинцы в виде подарка обязаны были присылать 300 человек ясыря (рабов). В 1707 году, при назначении в Крым Каплан-Гирея, он не удовлетворился таким числом и потребовал «Меньше трех тысяч я не беру!» Кабардинцы отвечали на это: «Хотя и такое количество ясыря отдавать водилось у нас в обычае, но только ведь до сих пор в 15–20 лет один хан был сменяем, теперь же каждый год новый хан, чьих детей мы будем отдавать?..»129 Возмущало кабардинцев и то, что на рабство обрекаются единоверки турок и крымцев — мусульмане. В письме к Каплан Гирею они писали: «...Большинство народа черкесского освящены благодатью ислама, в каждом селе строятся соборные и приходские мечети и школы, исправно совершается пятикратная молитва и идет обучение юношества. Дозволено ли в Священном законе полонить целое полчище народа мухамедданского, подобно воюющим гяурам и отсылать к вашему присутствию?»130

Конфронтация по линии Россия-Турция, усилившаяся в связи с Большой Кавказской войной XIX века, стала способствовать тому, что кабардинские князья, а вслед за ними и осетинские владельцы, стали делиться на сторонников Османской Империи и приверженцев России. Именно тогда постепенно усиливающая свое влияние в регионе Турция (в противовес ослабевающему Ирану) взяла на себя роль осуществления мусульманской миссии среди народов Кавказа. И кабардинцы, и осетины стали все чаще выезжать для обучения в медресе, расположенные в разных вилайетах Османской Империи. Получившие мусульманское образование выходцы из Кавказа нередко оставались на продолжительный срок жить в Египте, Сирии, Анатолии. А те, кто возвращался и организовывал деятельность мусульманских медресе, приносили знания о правильном исполнении мусульманских обрядов, в том числе и об истинном смысле хаджа. И опять же, горцы-мусульмане тянулись к священным городам Мекке и Медине, входившим в состав османских вилайетов.