Первые шесть месяцев обучения в Академии были для меня очень тяжелыми. Это были самые трудные дни в моей жизни. Мне пришлось впервые приспосабливаться к самостоятельной жизни вдали от дома; я впервые был в Нью-Йорке; моя голова была обрита, а учебная нагрузка была очень тяжелой. Кроме того, курсантам не позволялось покидать академию за исключением Дня Благодарения и — с недавних пор — Рождества. Когда холодные зимние ветры начали дуть через пролив Лонг-Айленд, я принялся считать дни до рождественских каникул. Мне хватало денег лишь на билет домой, да и то со скидкой для военного персонала.
Наконец я вернулся в теплый климат Гавайев. Первое, что я сделал, — начал с раннего утра и до позднего вечера кататься на серфинге с моими бывшими одноклассниками. Хотя мои друзья посмеивались над моей лысой головой, было здорово вновь отдыхать и чувствовать себя ребенком. Моя бледная кожа начала снова покрываться загаром.
Спустя несколько дней я зашел в офис «моего» богатого папы с моим другом и его сыном Майком. Когда мы катались на серфинге, Майк сказал мне, что его отец хотел поговорить со мной. После обмена приветствиями и обычными шутками, я обмолвился о том, что сделал свою первую инвестицию — в паевой фонд. Я упомянул об этом лишь мимоходом, так как обсуждение моей инвестиции не 
казалось мне достойным серьезного разговора. Однако «мой» богатый папа придал этому событию куда большее значение.
«Чего-чего ты сделал?», — переспросил он. «Я инвестировал в паевой фонд», — ответил я. «Зачем?», — спросил он. Он не спрашивал, в какой фонд я инвестировал. Он хотел лишь знать, зачем я это сделал.
Вместо вразумительного ответа, я начал запинаться, подыскивать нужные слова и мысли в попытке дать логически обоснованное объяснение. «И у кого ты купил акции?» — спросил богатый папа, прежде чем я смог ответить. — «Ты знаком с ним?»
«Ну, да», — ответил я утвердительно, начиная защищаться. «Он выпускник Академии. 58 года выпуска. У него есть разрешение приходить в общежитие и продавать акции курсантам». Богатый папа усмехнулся и спросил: «А откуда он узнал твое имя?» «Не знаю. Думаю, ему дали мое имя в Академии».
Богатый папа снова усмехнулся. Не произнеся ни слова, он откинулся на спинку своего стула, вытянул ноги, сложил руки под подбородком и сидел так, подыскивая нужные слова для выражения своей мысли. Я не выдержал и нарушил молчание: «Я сделал что-то не так?»
Снова в ответ я услышал лишь молчание, продолжавшееся в течение долгих десяти секунд. «Нет», — вымолвил наконец богатый папа. — «Прежде всего, поздравляю тебя с тем, что ты решился на такой шаг. Многие люди либо слишком долго выжидают, либо вообще никогда не инвестируют в свое будущее. Большинство людей тратят все, что зарабатывают, а на пенсии ждут, что о них позаботится компания, на которую они работали, или правительство. Ты же, по крайней мере, хоть что-то сделал — инвестировал часть своих собственных денег».
«Но я сделал что-то не так?» «Нет, то, что ты сделал — это не ошибка». «Тогда чего беспокоиться?» — спросил я. — «Что, есть лучшие инвестиции?»
«И да, и нет. Всегда есть более выгодные инвестиции, и всегда есть менее выгодные инвестиции», — сказал богатый папа, снова выпрямляясь на стуле. — «Меня беспокоит не то, во что ты вложил деньги. Меня беспокоишь ты». — «Я? А чего я?»
«Меня больше беспокоит то, каким инвестором ты станешь».
