VII. Илюша

Доктор выходил из избы опять уже закутанный в шубу и с фуражкой наголове. Лицо его было почти сердитое и брезгливое, как будто он все боялсяобо что-то запачкаться. Мельком окинул он глазами сени и при этом строгоглянул на Алешу и Колю. Алеша махнул из дверей кучеру, и карета, привезшаядоктора, подъехала к выходным дверям. Штабс-капитан стремительно выскочилвслед за доктором и, согнувшись, почти извиваясь пред ним, остановил его дляпоследнего слова. Лицо бедняка было убитое, взгляд испуганный: - Ваше превосходительство, ваше превосходительство... неужели?.. -начал было он, и не договорил, а лишь всплеснул руками в отчаянии, хотя всееще с последнею мольбой смотря на доктора, точно в самом деле от теперешнегослова доктора мог измениться приговор над бедным мальчиком. - Что делать! Я не бог, - небрежным хотя и привычно внушительнымголосом ответил доктор. - Доктор... Ваше превосходительство... и скоро это, скоро? - При-го-товь-тесь ко всему, - отчеканил, ударяя по каждому слогу,доктор и, склонив взор, сам приготовился было шагнуть за порог к карете. - Ваше превосходительство, ради Христа! - испуганно остановил его ещераз штабс-капитан, - ваше превосходительство!.. так разве ничего, неужелиничего, совсем ничего теперь не спасет?.. - Не от меня теперь за-ви-сит, - нетерпеливо проговорил доктор, - иоднако же, гм, - приостановился он вдруг, - если б вы, например, могли...на-пра-вить... вашего пациента... сейчас и ни мало не медля (слова "сейчас ини мало не медля" доктор произнес не то что строго, а почти гневно, так чтоштабс-капитан даже вздрогнул) в Си-ра-ку-зы, то... вследствие новыхбла-го-при-ятных кли-ма-ти-ческих условий... могло бы может бытьпро-и-зойти... - В Сиракузы! - вскричал штабс-капитан, как бы ничего еще не понимая. - Сиракузы - это в Сицилии, - отрезал вдруг громко Коля, для пояснения.Доктор поглядел на него. - В Сицилию! Батюшка, ваше превосходительство, - потерялсяштабс-капитан, - да ведь вы видели! - обвел он обеими руками кругом,указывая на свою обстановку, - а маменька-то, а семейство-то? - Н-нет, семейство не в Сицилию, а семейство ваше на Кавказ, раннеювесной... дочь вашу на Кавказ, а супругу... продержав курс вод тоже наКав-ка-зе в виду ее ревматизмов... немедленно после того на-пра-вить вПариж, в лечебницу доктора пси-хи-атра Ле-пель-летье, я бы мог вам дать кнему записку, и тогда... могло бы может быть произойти... - Доктор, доктор! Да ведь вы видите! - размахнул вдруг опять рукамиштабс-капитан, указывая в отчаянии на голые бревенчатые стены сеней. - А, это уж не мое дело, - усмехнулся доктор, - я лишь сказал то, чтомогла сказать на-у-ка на ваш вопрос о последних средствах, а остальное... ксожалению моему... - Не беспокойтесь, лекарь, моя собака вас не укусит, - громко отрезалКоля, заметив несколько беспокойный взгляд доктора на Перезвона, ставшего напороге. Гневная нотка прозвенела в голосе Коли. Слово же "лекарь" вместодоктора он сказал нарочно и, как сам объявил потом, "для оскорблениясказал". - Что та-ко-е? - вскинул головой доктор, удивленно уставившись на Колю.- Ка-кой это? - обратился он вдруг к Алеше, будто спрашивая у того отчета. - Это хозяин Перезвона, лекарь, не беспокойтесь о моей личности, -отчеканил опять Коля. - Звон? - переговорил доктор, не поняв что такое Перезвон. - Да не знает, где он. Прощайте, лекарь, увидимся в Сиракузах. - Кто эт-то? Кто, кто? - вдруг закипятился ужасно доктор. - Это здешний школьник, доктор, он шалун, не обращайте внимания, -нахмурившись и скороговоркой проговорил Алеша. - Коля, молчите! - крикнул онКрасоткину. - Не надо обращать внимания, доктор, - повторил он уже нескольконетерпеливее. - Выс-сечь, выс-сечь надо, выс-сечь! - затопал было ногами слишком ужепочему-то взбесившийся доктор. - А знаете, лекарь, ведь Перезвон-то у меня пожалуй что и кусается! -проговорил Коля задрожавшим голоском, побледнев и сверкнув глазами. - Ici,Перезвон! - Коля, если вы скажете еще одно только слово, то я с вами разорву навеки, - властно крикнул Алеша. - Лекарь, есть только одно существо в целом мире, которое можетприказывать Николаю Красоткину, это вот этот человек (Коля указал на Алешу);ему повинуюсь, прощайте! Он сорвался с места и, отворив дверь, быстро прошел в комнату. Перезвонбросился за ним. Доктор постоял было еще секунд пять, как бы в столбняке,смотря на Алешу, потом вдруг плюнул и быстро пошел к карете, громкоповторяя: "Этта, этта, этта, я не знаю, что этта!" Штабс-капитан бросилсяего подсаживать. Алеша прошел в комнату вслед за Колей. Тот стоял уже упостельки Илюши. Илюша держал его за руку и звал папу. Чрез минуту воротилсяи штабс-капитан. - Папа, папа, поди сюда... мы... - пролепетал было Илюша в чрезвычайномвозбуждении, но, видимо, не в силах продолжать, вдруг бросил свои обеисхудалые ручки вперед и крепко, как только мог, обнял их обоих разом, иКолю и папу, соединив их в одно объятие и сам к ним прижавшись.Штабс-капитан вдруг весь так и затрясся от безмолвных рыданий, а у Колизадрожали губы и подбородок. - Папа, папа! Как мне жалко тебя, папа! - горько простонал Илюша. - Илюшечка... голубчик... доктор сказал... будешь здоров... будемсчастливы... доктор... - заговорил было штабс-капитан. - Ах, папа! Я ведь знаю, что тебе новый доктор про меня сказал... Яведь видел! - воскликнул Илюша и опять крепко, изо всей силы прижал их обоихк себе, спрятав на плече у папы свое лицо. - Папа, не плачь... а как я умру, то возьми ты хорошего мальчика,другого... сам выбери из них из всех, хорошего, назови его Илюшей и люби еговместо меня... - Молчи, старик, выздоровеешь! - точно осердившись, крикнул вдругКрасоткин. - А меня, папа, меня не забывай никогда, - продолжал Илюша, - ходи комне на могилку... да вот что, папа, похорони ты меня у нашего большогокамня, к которому мы с тобой гулять ходили, и ходи ко мне туда сКрасоткиным, вечером... И Перезвон... А я буду вас ждать... Папа, папа! Его голос пресекся, все трое стояли обнявшись и уже молчали. Плакалатихо на своем кресле и Ниночка, и вдруг, увидав всех плачущими, залиласьслезами и мамаша. - Илюшечка! Илюшечка! - восклицала она. Красоткин вдруг высвободился изобъятий Илюши: - Прощай, старик, меня ждет мать к обеду, - проговорил онскороговоркой... - Как жаль, что я ее не предуведомил! Очень будетбеспокоиться... Но после обеда я тотчас к тебе, на весь день, на весь вечер,и столько тебе расскажу, столько расскажу! И Перезвона приведу, а теперь ссобой уведу, потому что он без меня выть начнет и тебе мешать будет; досвиданья! И он выбежал в сени. Ему не хотелось расплакаться, но в сенях он-такизаплакал. В этом состоянии нашел его Алеша. - Коля, вы должны непременно сдержать слово и придти, а то он будет встрашном горе, - настойчиво проговорил Алеша. - Непременно! О, как я кляну себя, что не приходил раньше, - плача иуже не конфузясь, что плачет, пробормотал Коля. В эту минуту вдруг словновыскочил из комнаты штабс-капитан и тотчас затворил за собою дверь. Лицо егобыло исступленное, губы дрожали. Он стал пред обоими молодыми людьми ивскинул вверх обе руки: - Не хочу хорошего мальчика! не хочу другого мальчика! - прошептал ондиким шепотом, скрежеща зубами, - аще забуду тебе, Иерусалиме, даприльпнет... Он не договорил, как бы захлебнувшись, и опустился в бессилии преддеревянною лавкой на колени. Стиснув обоими кулаками свою голову, он началрыдать, как-то нелепо взвизгивая, изо всей силы крепясь однако, чтобы неуслышали его взвизгов в избе. Коля выскочил на улицу. - Прощайте, Карамазов! Сами-то придете? - резко и сердито крикнул онАлеше. - Вечером непременно буду. - Что он это такое про Иерусалим... Это что еще такое? - Это из Библии: "Аще забуду тебе, Иерусалиме", - то есть если забудувсе, что есть самого у меня драгоценного, если променяю на что, то дапоразит... - Понимаю, довольно! Сами-то приходите! Ici, Перезвон! - совсем ужесвирепо прокричал он собаке и большими, скорыми шагами зашагал домой. ----------------