Утренний трюк Каллена c трусиками, возможно, и подразумевал, что он возобновил попытки забраться в мою постель, но не означал ещё, что он в состоянии дать мне в ней то, что я хочу получить. С другой стороны, моя рука – а именно, средний и указательный пальцы правой руки – штука проверенная. Опять же, существовало множество очень умных женщин, уже поимевших с ним секс без обязательств – и либо он оказался-таки способен доставить им удовольствие, либо по Филадельфии разгуливает несколько очень разочарованных девиц. Я подумала о тех, которые посещали наш практикум по анатомии: тот факт, что большинство из них почти всё время выглядели несчастными, не сильно обнадёживал.
Наклонившись ближе, он произнёс мне прямо в ухо:
– Просто скажи мне.
– Я хочу кончить. – Я обняла его за талию, продела большие пальцы в шлёвки пояса его джинсов и прижалась к его бёдрам своими.
Звук, который он издал, представлял собой нечто среднее между вздохом и стоном. И пусть я была не уверена, как его следует классифицировать, одно я знала точно: он был настоящим и искренним, и выражал подлинное чувство, а не мимолетную эйфорию победы. Это также означало, что его защита пала. Возможно, Каллен говорил правду и – по крайней мере, на данный момент – не играл со мной. А потом его руки обхватили меня крепче, пальцы коснулись затылка и вплелись в волосы, и мне стало почти всё равно.
– Ты не нуждаешься во мне для этого, – прошептал он, шлифуясь об меня.
– Я не нуждаюсь в тебе – точка. Я просто тебя хочу.
Он наклонил мою голову немного назад, и его глаза встретились с моими. Хотя я не могла определить, что за эмоции вижу там, горевший в них огонь заставил меня почувствовать себя достаточно неловко, чтобы отвести свой взгляд.
– Посмотри на меня, – сказал он. Обхватив мое лицо ладонями, он провел мозолистыми пальцами по щекам. – Я нуждаюсь в тебе, и хочу тебя – и то, и другое. Не думаю, что ты когда-либо поймёшь, насколько сильно.
Он поцеловал меня, и хотя это не был наш первый поцелуй, он вполне мог им быть. Это не было борьбой за власть или попыткой обольщения, соревнованием или просто желанием – не то, чтобы его там не было. Его рот встретил мой с неприкрытой страстью, и каким-то образом ему удалось иным, невербальным способом выразить то же самое, что он только что высказал.
Это почти заставило меня поверить ему, и именно поэтому было кое-что, что мне следовало ему объяснить. Его губы спустились к моей шее, и у меня появилась возможность говорить.
– Я знаю, у тебя сейчас не лучшее время…
Он выпрямился и заменил рот руками. Глядя мне в глаза, он ласкал мою шею и плечи, а затем повёл пальцами вниз по моей груди.
– Поверь мне, – сказал он, – это помогает.
Потом он ущипнул мои соски через тонкую ткань ночнушки, чем, несомненно, тоже облегчил мою жизнь – облегчил в гораздо большей степени, чем мне хотелось признавать. Задыхаясь, я попыталась не допустить, чтобы моё тело возобладало над моим разумом.
– Возможно, в этом-то и состоит проблема.
Его глаза встретились с моими, но руки остались на моей груди.
– Я не понимаю.
– В последний раз, когда ты занимался сексом… – Я остановилась, когда вспомнила, что разговариваю с Калленом. – Постой-ка, а ты вообще помнишь, когда это было? Я имею в виду, трудно, должно быть, держать в голове все свои…
Он закатил глаза.
– Я это помню, Эсме.
– Зачем?
– Затем что отдаю себе отчёт в своих действиях и не делал ничего такого, что могло бы вызвать у меня провалы в памяти.
– Нет, я имею в виду, зачем в ту ночь ты занялся сексом? Не то, чтобы это обязательно была ночь… – Я запиналась, как идиотка.
– Потому что мне нужно было кончить. – Его руки скользнули на мою задницу и притянули меня к нему. – Когда я спросил тебя, чего ты хочешь, ты сказала, что хочешь кончить… – Он поводил бёдрами из стороны в сторону, и его покрытая джинсами эрекция чувствительно прогулялась туда-сюда поперек моего живота. – Я могу помочь тебе кончить, Эсме.
Я готова была взорваться. А затем он отпустил меня и отошёл. Я, было, подумала, что он изменил свое решение, но тут он взял меня за руку, повёл в спальню и остановился лишь, когда упёрся ногами в край кровати. Он сел, развел свои колени и притянул меня к себе, пока я не оказалась у него между ног. Его руки забрались под мою ночнушку, и шершавые пальцы медленно двинулись вверх по ногам.
Никогда ещё я не чувствовала себя настолько возбуждённой. Я запаниковала.
– Не думаю, что я могу это сделать.
Он немедленно опустил подол моей ночнушки, прикрывая мне ноги, и опёрся руками на кровать рядом с собой.
– Хорошо, – сказал он.
– Я думала, что смогу. В смысле… я хочу. – Я провела рукой по волосам и застонала. – Боже, как же я хочу. Просто я никогда не занималась этим раньше…
– Постой-ка, ты что, девственница? – Он выглядел потрясённым.
Я фыркнула.
– О Боже, нет. Хотя тот секс, что у меня был, ничем особым не запомнился, он у меня таки был. Вообще-то, у меня его было много.
– Окей. – Он сузил глаза, затем покачал головой. – Прости, но тогда я не понимаю…
– Я знаю, что набросилась на тебя уже на втором свидании и, вероятно, выставила себя в определённом свете, но, то была не я. И мой видок в вечер первого свидания – как будто я вышла покататься на роликах – это тоже не я. Оба раза я просто старалась вывести тебя из равновесия, как ты выводил меня. Я не легкодоступная, и я не недоступная. Я просто нормальная. Мне двадцать два года, и у меня есть сексуальный опыт, но я никогда не делала этого.
– О чём ты говоришь?
Если бы я сказала ему, что никогда не занималась случайным сексом, он просто скормил бы мне какие-нибудь из своих домашних заготовок о том, что для него это – не случайный секс. И завтра, в морге, выбрал бы себе следующее пособие по женской анатомии, а я бы закончила жизнь в тюрьме за то, что кастрировала его с помощью учебного хирургического набора. Не говоря уже о том, что операция эта не так уж проста в исполнении.
– Сколько раз ты был влюблен? – спросила я.
– Два раза.
– Сколько сексуальных партнеров у тебя было? – Я пожалела о том, что задала этот вопрос, в ту же секунду, как он вырвался из моего рта. – Постой, не отвечай. Я не хочу знать конкретное число, но если бы ты ответил, это, по-видимому, было бы не два, а несколько больше.
– Да.
– Да, – повторила я и вздохнула. – У меня число такое же.
– Ты была влюблена два раза?
– Я не об этом. Я имела в виду, что занималась сексом лишь тогда, когда думала, что влюблена. Я никогда не делала этого только потому, что была возбуждена, а кто-то предлагал мне снять напряжение, или в качестве успокоительного средства…
– О. – Он вздохнул, кивая головой.
– Извини за то, что ввела тебя в заблуждение.
– Ты не вводила.
– Нет, вводила. Я пригласила тебя провести со мной ночь, дефилировала перед тобой в нижнем белье. Примерно такие действия и называют «вводить в заблуждение».
– Я снимал рубашку.
Пожав плечами, он откинулся на кровать и упёрся в неё локтями, но я стояла не шевелясь. Учитывая всю ситуацию, мне следовало бы уйти с этой позиции – у него между ног – но я не могла этого сделать; мне слишком сильно нравилось там быть, даже при том, что я знала – между своих ног я его пригласить не готова. Собственное лицемерие не укрылось от меня.
– Ты бы снял с себя всё, если бы я тебе позволила.
– Возможно, – признал он с улыбкой.
– Вот почему я извиняюсь.
– Эсме, я не буду делать вид, что всегда и везде вёл себя наилучшим образом. Есть много вещей, которые я делал и которыми точно не горжусь, но эта… – он махнул рукой между нами, – не одна из них. Я никогда никого не принуждал к сексу и никогда не заставлял женщину испытывать чувство вины за то, что она отклоняет мои авансы. Я уважаю твоё чувство дискомфорта. Если ты хочешь, чтобы я ушёл к себе, я уйду.
– Это то, чего ты хочешь?
– Нет. – Он отрицательно покачал головой.
– Это из-за брата?
– Это из-за того, что мне очень нравится быть с тобой. Тот факт, что пребывание здесь позволяет мне не становиться свидетелем самоуничтожения Уэса – просто бонус.
– Всё настолько плохо?
– Только потому, что нет никакой ответственности. Он может попадать в любые неприятности – мои родители не только найдут ему оправдания, но и предпримут всё, чтобы не было никаких последствий. Уэс об этом знает, поэтому не имеет никакой мотивации для того, чтобы взять себя в руки.
– Они не могут быть настолько сверх-снисходительными, – сказала я. – В конце концов, ты-то – нормальный человек.
– Я не наркоман. Хоть я и делал кое-что из того, что полагается делать в юности, у меня всегда был интерес к медицине. В его возрасте я покуривал травку, но никогда не принимал тяжёлых наркотиков – не мог, потому что детально знал о том, как они воздействуют на человеческое тело. – Он закрыл глаза и вздохнул. – Ну да ладно; с Уэсом я имею дело все время, я к этому привык. Он не стóит ни минуты твоего дискомфорта и не должен влиять на то, позволишь ты мне провести здесь ночь или нет. Принимай решение, основываясь на том, чего хочешь ты сама, и не волнуйся ни о чем другом.
То, чего хотела я сама, смущало меня до колик, но поскольку я уже начала привыкать к тому, что в его присутствии ощущаю себя полнейшей лохушкой, то плюнула на всё и ляпнула напрямик:
– Я хочу обнимать тебя. Это нормально?
Когда он ничего не ответил, я легла с ним рядом и обняла за шею.
– Спасибо, – сказал он.
– Я ничего не сделала.
– Ты сделала больше, чем думаешь.
Каллен не ночевал у себя в квартире ни в ту ночь, ни в какую другую на протяжении следующих нескольких недель. Мэгги была в восторге от возможности каждый вечер уютно устроиться на его огромной водной кровати и смотреть MTV, даже, несмотря на то, что – просто на всякий случай – заставила его купить новое постельное бельё и при ней перестелить его. Она заявила, что это только справедливо, в особенности, учитывая, что постельным принадлежностям Каллена, вероятно, довелось повидать больше телесных жидкостей, чем порностудии и анатомическому театру вместе взятым. Кстати сказать, на её кровати простыни так и оставались нетронутыми.
Мэгги, разумеется, полагала, что Каллен спит в её комнате. Она знала, насколько я близка к тому, чтобы заняться с ним сексом, но знала также и то, что я не могу заставить себя это сделать. Она считала, что выгоды нашего совместного проживания являются исключительно академическими. В частности, так мы могли, не отвлекаясь, вдвоём зубрить анатомию. Ей не приходило в голову, что я уделяю особое внимание его персональной анатомии. Хоть я всё ещё не видела его полностью раздетым, я думала, что неплохо в ней разобралась. В конце концов, каждую ночь я прижималась к нему и засыпала в его объятиях.
Глава 8
Инструкция от сестёр Мейсен – как отделаться от ловеласа за два свидания, одно утро после, четыре месяца ужасно неловких практических работ по макроанатомии, бесчисленные ночи вдвоем, результатом которых стало неожиданное и до странности взаимовыгодное сожительство, и одну поездку за пределы Филадельфии
Шаг восьмой: Помни: очень часто всё не так, как кажется. (Шикарная машина. Мои соболезнования твоему члену)
Прошло несколько недель. Я гадала, перестанет ли Каллен когда-нибудь сводить меня с ума? Проявления его самомнения и непомерного эго продолжали меня бесить, хоть они случались всё реже и реже. Но самые большие изменения происходили во мне. Я больше не замечала в себе желания обернуть руки вокруг его горла, тогда как желание обернуть свои ноги вокруг его талии посещало меня всё чаще. Сексуальная неудовлетворенность просто сводила с ума! Я заметила, что моя решимость пошатнулась.
Но было что-то ещё кроме этого. Чем больше я его узнавала, тем больше он мне нравился – и не только потому, что имел симпатичную внешность и превратился в приличного напарника в учёбе. Всё, чему я была свидетелем, вроде бы указывало на то, что, помимо всего прочего, он был ещё и порядочным человеком. И когда я наблюдала за ним, свернувшимся с книгой на полу в моей гостиной, я начинала задаваться вопросом, сколько из того, что я слышала о его сексуальной распущенности, было правдой? Может, он и выглядел, как сошедший с обложки «Gap», но это не обязательно означало, что он был повесой. Во всяком случае, выглядел он так, будто принадлежал этому месту. Хуже того, я начинала думать, что он принадлежал мне. А потом зазвонил телефон, и всё это отошло на второй план.
- Алло.
- Вам звонит ваша мама, вы оплатите звонок?
Это не очень хорошо.
- Да! – как только установилось соединение, я начала говорить. – Мам? Что случилось?
- Я в «Купере» (прим. редактора: речь о находящейся в Камдене многопрофильной больнице имени Купера, той самой, куда через 20 лет привезут после аварии Карлайла), навещаю дедулю, – ответила она. – Мне нелегко это говорить, солнышко, но ему стало хуже. Доктора говорят, что он вряд ли переживет эту ночь.
Я испытала не столько удивление, сколько облегчение. Дедушка мужественно боролся с болезнью Паркинсона; и я была признательна, что ему не придется больше страдать. Несмотря на понимание, что это к лучшему, мои глаза помимо воли наполнились слезами. Не успела я пролить и пару слезинок, как Каллен оказался со мною рядом и принялся растирать мои плечи своими мозолистыми руками.
- Нас к нему пустят в любое время, – продолжила мама, – но тебе лучше приехать как можно скорее. Маргарет дома, с тобой?
- Она на занятиях.
- Тогда она легко доберется в больницу, – сказала она, в голосе звучало облегчение. – Она может сесть на поезд до Бродвея (прим. редактора: Бродвей - это ж/д станция рядом с больницей Купера) и быть здесь через час.
- У меня это займет не больше времени, электрички ходят каждые десять минут.
- Вечером в электричках небезопасно, ты же знаешь. Возьми такси.
- Мне это не по карману. Доберусь на электричке, мам.
- Куда тебе нужно добраться? – прошептал Каллен мне на ухо.
Я прикрыла микрофон на трубке рукой.
- К моему дедушке – помнишь, тому, у которого болезнь Паркинсона?
Он кивнул.
- У него развилась аспирационная пневмония, и он, скорее всего, не доживёт до утра. Я хочу повидать его, пока не поздно, но мама внушает, как опасно ездить на электричке поздно вечером.
- Скажи ей, что я тебя довезу, – прошептал он.
- Как? Что ты собираешься делать? Повезешь меня на руле своего велика?
- Доверься мне, Эсме. – Он указал на трубку и жестом попросил ответить маме.
О боже, он просто чёртов гений! Как я могла не понять, что его предложение не более чем уловка, чтобы отвлечь мою маму от опасной поездки на электричке в одиночку, да ещё и вечером?
- Ладно, мама, не волнуйся, – сказала я в телефон, – меня друг подвезёт. Приеду сразу же, как только смогу. Люблю тебя, мам.
Я положила трубку и развернулась к Каллену.
- Ты просто гений! Я бы никогда не додумалась солгать, что приеду на машине.
- Ты не солгала. Я действительно собираюсь тебя отвезти.
- С каких это пор у тебя появилась машина? – спросила я.
- Хмм, с шестнадцати лет, – ответил он. – Конечно, сейчас я езжу не на той, что ездил тогда – ту я разбил. Хотя, по правде говоря, я разбил и вторую, и третью машины. Четвертую тоже, но это уже была вина Уэса. Какая разница? Смысл в том, что я могу отвезти тебя туда, куда нужно… – Он в раздумье наморщил лоб. – А куда тебе нужно?
- Больница Купера в Камдене.
- В Камдене? – он сделал шаг назад и сложил руки на груди. – Разве не он является столицей угонов автомобилей всего западного полушария?
- Поскольку, кажется, велик шанс, что ты разобьёшь свою машину ещё до того, как пересечёшь мост Бена Франклина, так ли важна криминальная статистика Камдена?
- Наверное, нет, – ответил он, натягивая пальто. – Встретимся на улице через двадцать минут.
Когда Каллен подъехал к нашему дому, я не сразу его признала. Опять же, никогда бы не подумала, что он появится, управляя этим.
- Садись, – сказал он, открывая мне пассажирскую дверь черного Порше последней модели.
- Ты совсем с ума сошёл?
- Почему ты так решила?
- Эта машина такая горячая, что сейчас задымится.
Он посмотрел на меня и рассмеялся.
- Ты думаешь, я её украл?
- А что? Не так?
- Нет.
- Хороший ответ, – пробормотала я, устраиваясь на пассажирском сиденье. – На случай, если нас задержат, копы не посчитают меня твоим соучастником?
Он снова заговорил после того, как мы пересекли половину моста: - Эсме, ты в порядке?
- Да.
- Уверена?
- Каллен, если бы я не могла справиться с вероятностью смерти, я бы не поступала в медицинскую школу.
- Я не это имел в виду. Если бы я получил подобный звонок, я бы не чувствовал необходимости мчаться куда бы то ни было. Родственник, о котором шла речь, был бы уже мертв, а тот, кому поручили меня уведомить, фактически передавал бы сообщение, что мое присутствие необходимо на похоронах. Я понимаю, что мы не так давно знакомы, но у меня сложилось впечатление, что твоя семья не такая.
- Мы не такие.
- Тогда почему ты такая… спокойная?
- Потому что то, что происходит сегодня, к лучшему. Это проявление милосердия Божьего. – Я вздохнула, пытаясь понять, как лучше ему объяснить. – Сколько я себя помню, глаза дедушки всегда искрились, когда он видел Мэгги или меня. Даже когда не было медицинских оснований верить, что он вообще понимает, кто я такая, было достаточно одного его взгляда на меня, и я понимала, что он всё ещё с нами. А потом, когда это ушло – когда мы уже не могли заглянуть ему в глаза и увидеть, что он нас любит – тогда мы поняли, что действительно его потеряли. Его уход означает, что он обретёт покой, что он воссоединится с бабушкой на небесах. Это должно быть лучше, чем угасание в частной лечебнице.
Почувствовав его пристальный взгляд, я повернулась, чтобы посмотреть на него.
- Что?
- Я и не подозревал, что ты религиозна.
- Не могу сказать, что я очень религиозна, но я практикующая католичка. – Я достала распятие, одетое на шею, и показала ему. – В отличие от Мэгги, я ношу его не потому, что так делает Мадонна.
- Никогда не думал, что ты его носишь, – произнёс он, улыбнувшись.
Следующее, что я поняла – я улыбалась в ответ. Когда в машине опять повисла тишина, я потянулась через рычаг переключения скоростей и положила руку ему на колено.
- Я рада, что ты со мной, – сказала я.
- Это единственное место, где бы я хотел быть.
И почему-то я уже не думала, что он ведет свои игры.
Когда он остановился перед входом в больницу, Мэгги стояла там и курила. Её шокированный взгляд при виде меня, выходящей из Порше, превратился в изумленный, когда она поняла, кто был за рулём.
- Шикарная машина, Карлайл, – сказала она, помахав рукой с горящей в ней сигаретой. – Мои соболезнования твоему члену.
Я закатила глаза.
- Мэгги!
- Как будто ты не думала о том же!
- Вообще-то, не думала.
- Постой-ка, у тебя что, есть доказательство обратного?
Промолчав в ответ, я всё же почувствовала, что лицо загорелось жарким румянцем. Мне не требовалось зеркало, чтобы понять, что цветом оно практически сравнялось с моими волосами.
Спустя несколько часов все закончилось. Я сказала Каллену, что он не должен оставаться. Я могу переночевать у родителей, а утром вернуться в город на поезде, но он ничего не хотел слышать. Следующее, что я поняла – это что он сидит у круглого пластикового стола на кухне в доме моего детства. Меньше чем за пять минут мой отец смог выудить из Каллена больше информации, чем я за пять месяцев.
Выяснилось, что семья Каллена из Коннектикута. Его отец работал в строительстве, а мама была домохозяйкой. Каллен заявил, что не был близок со своим братом настолько, насколько хотел бы, и признал, что до встречи со мной и Мэгги не предполагал, что братья или сестры могут быть друзьями. Во время всего этого разговора я молчала. Видеть его в кухне моих родителей вот таким – с этой его ямочкой на подбородке и щетиной – казалось, должно быть некомфортно, но этого не было. Несмотря на причудливость ситуации, он выглядел совершенно непринуждённо. Не знай я, как всё обстоит на самом деле, подумала бы, что он хочет быть здесь – не только с моей семьёй, но и со мной. Хуже того, я осознала, что сама хочу быть с ним – не потому, что он великолепный, дерзкий и самонадеянный, а потому что он бросал мне вызов. И мне нравилось то, как я себя чувствовала, находясь рядом с ним.
А потом меня осенило – я в него втрескалась!
В университетский городок мы возвращались в полной тишине. И хоть его рука обнимала меня, пока мы шли от парковки до дома, когда я отперла дверь в квартиру, он не вошел внутрь вместе со мной.
- Всё верно, – констатировала я, пытаясь скрыть своё разочарование. – Раз Мэгги осталась у родителей, ты можешь для разнообразия поспать в своей собственной кровати. Ты, наверное, по ней соскучился.
- Не особенно. Я просто не хотел по умолчанию предполагать, что ты хочешь меня…
- Я действительно… – я сделала глубокий вдох, – … хочу тебя.
- В своей постели, или в своей жизни?
- Везде. – Я знала, что если посмотрю на него, то растеряю всё своё самообладание. Когда я заговорила снова, мои глаза были закрыты. – Я думаю, что влюбилась в тебя.
- Что?
- Я люблю тебя, Карлайл, и хочу, чтобы ты провёл со мной ночь.
Следующее, что я ощутила – его руки, обнимающие меня.
- Это единственное место, где бы я хотел быть.
Глава 9
Инструкция от сестёр Мейсен – как отделаться от ловеласа за два свидания, одно утро после, четыре месяца ужасно неловких практических работ по макроанатомии, бесчисленные ночи вдвоем, как результат неожиданного и до странности взаимовыгодного сожительства, одну поездку за пределы Филадельфии по семейным обстоятельствам и одно совершенно внезапное предложение руки и сердца
