Наиболее ярко особенности ренессансного философствования проявились в подходах философов Возрождения к осмыслению религиозной проблематики.
До недавнего времени в литературе, посвященной культуре Возрождения, существовали две прямо противоположные точки зрения относительно взглядов ренессансных философов и гуманистов вообще на религию. Одна из них, господствующая и восходящая к Я. Буркхардту, заключалась в том, что философы Возрождения и гуманисты вообще изображались людьми безразличными к христианству или даже враждебными ему. С другой точки зрения, Ренессанс, напротив, рассматривался как эпоха торжества религиозности, принявшей, однако, в сравнении со средневековьем более виртуозные, утонченные и личностно окрашенные формы, нежели в период средневековья. Однако, с точки зрения современной науки, ни одна из этих крайних точек зрения не имеет под собой достаточных оснований. Ситуация с отношением к религии в эпоху Ренессанса была намного сложнее.
Как справедливо отмечает Л. М. Баткин, «в первой половине XV в. гуманисты равнодушны не к Богу, а, как правило, к богословию, к религиозной метафизике [...] Ранним гуманистам казалось важным отстоять свое (выделено мною Л. К.) понимание благочестия, деятельно светское, «гражданственное», [...] с другой стороны, в XV в., начиная с Николая Кузанского и Гемиста Плифоно умножаются поиски просвященной и универсальной (подчеркнуто Л. К.) религии, в которой христианство [...] было бы способно — допустить существование рядом с собой и в себе язычества древних и эллинистической оккультной мудрости, отчасти даже иудаизма и ислама»[272].
Итак, поиски универсальной, т. е. всеобщей, религии — вот что явилось доминантой ренессансного религиозного сознания в его теоретической форме, представленной в возрожденческой философии.
Всеобщая, универсальная, религия есть, как полагали философы Возрождения, одновременно и естественная религия. И, наоборот, естественность религии есть основа ее универсальности, всеобщности, приемлемости для всего человеческого рода.
Каковы же основные принципы всеобщей, естественной, религии?
Идеи, положенные в основу решения проблемы бога, мира и человека наиболее полно представлены в неоплатонизме и особенно у основателя Платоновской Академии М. Фичино. Схематически их можно представить следующим образом.
М. Фичино строит космос, под которым понимается «складность», «украшенность», «упорядоченность» вселенной, исходя из двух понятий — бог и материал. Бог — это «самое единое, предел и мера всех вещей, в котором нет смешанности и множественности. Это первопричина и цельность бытия, его бездонность, его абсолютность».
«Бог», — согласно Фичино, — есть начало, ибо все исходит от него, Бог есть конец, ибо к нему все возвращается». «Бог обретается во всем и все обретается в нем»[273].
Материя, по Фичино, чистая количественность, тоже по-своему предел всех вещей, только низший и пассивный. «Простая материя» бессильна без бога, ее бытие скорее походит на небытие. «Но и божественное начало нуждается в материи, дабы явить свою полноту и совершенство в творении»[274].
«Бог внедряется в материю через порожденные им промежуточные инстанции, среди которых особую роль играет человек, поскольку он есть живое, реальное единство косной материи (тела) и творимого духа»[275]. Бог «берет эту материю нагой» и «одевает качествами и формами». «Бог и телесное — крайности в природе, наиболее разнящиеся между собой». Потому-то их интимная слиянность порождает сущее. При этом «божественное совершенство присутствует в любой вещи одинаково», «божественный центр — в каждом месте, т. е. добродетель Божья, присущая природным вещам, находится во всякой мельчайшей частице вселенной»[276].
Итак, самое общее представление о боге дается философами Возрождения на базе двуединой идеи противостояния и единения (неслиянности и нераздельности) материи и духа, где бог предстает как универсальный дух.
В соответствии с этим базовой идеей универсальной религии является понимание бога как разума. А поскольку разум по своей природе везде одинаков, а человеческий разум является лишь отражением божественного, то, следовательно, во всех религиях есть содержание, соответствующее божественному разуму. Это и есть основа для их единения, которому не должно воспрепятствовать все специфическое, исторически обусловленное, чт. е. в любой религии[277].
Другая важнейшая идея теоретического религиозного сознания эпохи Возрождения — это понимание бога как творчества, которое, как полагали мыслители Возрождения, есть одно из важнейших проявлений совершенства бога. Всякое понятие совершенства (perfectio) с необходимостью включает в себя и деяние (operatio, actio)[278]. «Это желание множить благость собственной природы», это жажда самоотдачи в наивысшей степени присуща Богу, который один действует вполне и только из себя[279]. И именно способность и потребность действовать «из себя», делиться своим совершенством, т. е. творить, делает человека богоподобным, причем это подобие тем выше, чем выше накал творческого деяния.
Однако бог и способный уподобиться ему человек творит не только по законам разума, но и по законам любви. Отсюда другая важнейшая идея возрожденческого религиозного сознания — бог как любовь. Она есть та движущая сила, с помощью которой бог изливает свою сущность в мир и которая устремляет к нему его творения. Именно любовь, согласно М. Фичино, есть другое название того духовного круговращения, которое совершается от бога к миру и от мира к богу[280]. Без любви невозможно существование мира, поскольку любовь лежит в основе его единства, она, «скрепляя хаос, предшествует миру, пробуждает спящее, озаряет темное, формирует бесформенное, совершенствует несовершенное»[281]. Будучи выражением сущности бога, любовь, как и творчество, является для человека одним из важнейших путей к богу, способов уподобления ему. «Меня любовь преображает в бога из низшей вещи» — это слова Джордано Бруно[282].
Сила любви, как ее трактуют возрожденцы, еще и в том, что она открывает человеку красоту мира и бога. Так, по Фичино, красота и есть не что иное, как «победа божественного разума над материей»[283], бог есть самое полное выражение красоты, «Бог красивей всех»[284].
Согласно Марсимо Фичино, «блеск и красота лица Божия в ангеле, душе и материальном мире должны быть названы всеобщей красотой, а всеобщее устремление к этой красоте должно быть названо любовью»[285].
Итак, разум, творчество, любовь, красота — идеи, выражающие сущность бога, как его понимали возрожденческие мыслители. В то же время эти понятия есть не что иное, как выражение принципов универсальной, всеобщей религии. Свое дополнение и завершение они находят в принципе удовольствия, провозглашение которого явилось, быть может, наиболее ярким выражением разрыва со средневековой теологией. Наслаждение соединяет красоту и любовь в некоем круге, в котором и благодаря которому происходит и соединение творца и его творения, т. е. человека. При этом возрожденцы настойчиво доказывали равноценность духовного и телесного удовольствий, возводя тем самым принцип удовольствия в ранг космического, на основе которого примиряются душа и тело, небо и земля.
Обращает на себя внимание, что принципы естественной религии: разум, творчество, любовь, красота, наслаждениев своей совокупности есть не что иное, как предельно выразительный портрет человека эпохи Возрождения. При этом речь, конечно же, идет об идеале человека, а не о его реальных воплощениях. А поскольку реальность изобиловала примерами отнюдь не благостного свойства, в сфере теоретического сознания существовал и другой образ человека и соответственно образ бога. Так, пьетро Помпонацци сетовал, что «добродетели крайне редки», «повсюду изобилует зло» и человек — «злое животное». «Мир — игра богов, подобная игре в мяч у людей, а Бог — безумный архитектор, который «великими трудами и заботами соорудил некий прекрасный дворец и тотчас же, едва завершив, разрушил свое творение»[286].
Таким образом, можно отметить, что теоретическое религиозное сознание в эпоху Возрождения существовало в двух основных вариантах.
Первый из них — теория естественной, всеобщей, универсальной, религии, в рамках которого бог трактовался как разум, творчество, любовь, красота, наслаждение. Наиболее полно этот вариант представлен у неоплатониста Марсилио Фичино.
Другой вариант, который условно можно назвать «скептическим», наиболее выразительно представлен неоаристотелистом Пьетро Помпонацци. Здесь существование бога не отвергалось на том основании, что движение небесных тел и царящий в нем порядок свидетельствуют о существовании некоей надмирной силы, т. е. бога, однако степень его участия в земных делах оценивалась весьма скептически.
