Политическая элита в посттоталитарном обществе

 

Проблема качества политической элиты имеет особое значение для пост-тоталитарных стран, вступивших на сложный и трудный путь рыночных экономических реформ и демократизации политической системы! В этих странах разными темпами и с разным успехом продолжается начатый перестройкой процесс формирования новой политической элиты, совместимой с новими экономическими и политическими реалиями, способной конструктивно решать сложнейшие задачи посттоталитарного развития.

Анализ персонального состава политических плит показывает, что коллапс коммунистических режимов в Советском Союзе и странах Восточной Европы не привел к радикальной смене элит, но, напротив, сопровождался сохранением руководящих позиций за представителями старой элиты, иногда называемой «номенклатурой”[7]. Интересные данные приведены польским социологом Яцеком Василевским.

Сравнивая обладателей примерно 900 высших политических, экономических и куль-турных элитарных позиций в России, Венгрии и Польше в 1988 г. с облада(407)телями тех же или эквивалентных позиций в каждой из названных стран в 1993г., он обнаружил, что около 1/3 лиц, занимавших элитные позиции в 1988 г., оставались на тех же или подобных позициях в 1993 г. [Wasilevski Jacek. Communist Nomenklatura in Post-Communist Eastern Europe: Winners or Lossers of Transformation? Warsaw: Polish Academy of Sciences. 1995]. В некоторых секторах процент сохранивших руководящие посты оказался еще выше: 50,7% среди экономической элиты в Польше, 48,2% среди политической элиты и 40,8% среди культурной элиты в России.

Исследование Василевского обнаружило, что значительная доля "новых" облада-телей элитных позиций в 1993 г. состоит из тех, кто в 1988 году были "заместителями" или другими влиятельными руководителями "второго эшелона", поднявшимися на несколько ступенек выше: 49% в России, 37,4% в Венгрии и 26% в Польше.

В целом, соотношение "выигравших" (то есть тех, кто в 1988 году принадлежал к старой элите "высшего" или "второго" эшелона и сохранил свои посты или продвинулся выше к 1993 г.) к "проигравшим" (утратившим к 1993 году элитные позиции) было 86:10 в

России, 23:10 в Польше и 22:10 в Венгрии [См.: Там же.].

Близкие данные получены сектором изучения элиты Института социологии РАН: более 75% политической и 60% бизнес-элиты - выходцы из старой советской номенклатуры. Новая политическая элита России состоит главным образом из бывших партийных и советских работников, а новая экономическая элита - из комсомольского актива и хозяйственников [См.: Крыштановская О. Финансовая олигархия в России // Известия. - 1996.10 янв.].

В Украине также основная часть людей, стоящих у власти, имеет подобное "номенклатурное" происхождение.

Налицо политологический парадокс: демократическими и рыночными преобразованиями руководят, в основном, те же люди, которые в недалеком прошлом представляли руководство тоталитарных обществ.

Чтобы объяснить этот парадокс, необходимо рассмотреть более подробно феномен "номенклатуры", ее природу, характер, стадии эволюции. (408)

К началу "перестройки" советская политическая элита прошла путь длительной и сложной эволюции, претерпела несколько глубоких качественных трансформаций. Обобщая различные подходы и точки зрения, представленные в научной литературе, посвященной этой проблеме, можно вьщелитУпять основных этапов ее становления и развития: 1) ленинский; 2) сталинский; 3) послесталинский; 4) позднебрежневский; 5) "перестроечный" (горбачевский).

В.И. Ленин, всецело принимая и отстаивая фундаментальное положение марксизма о диктатуре пролетариата как форме организации власти в переходный от капитализма к коммунизму период, внес, тем не менее, в него существенную поправку, а именно: тезис о руководящей роли сплоченной и дисциплинированной партии, без которой рабочий класс-(не говоря о крестьянстве) не может ни выработать революционного сознания, ни осущес-твить все необходимые для построения социализма и коммунизма преобразования. Партия профессиональных революционеров-большевиков пришла под руководством Ленина к власти в октябре 1917 года. Руководство партии - "ленинская гвардия" - заняло все руководящие посты и должности в государстве, контролировало все ключевые направ-ления его деятельности и отвечало всем классическим признакам политической элиты: немногочисленность; замкнутость; сплоченность; приверженность к единой системе идеологических ценностей и, главное – ничем не ограниченная возможность принимать все важнейшие политические решения, определяющие дальнейшую судьбу страны и народ. Внутри этой элиты, по тем или иным вопросам были возможны различные точки зрения и различные подходы к их решению, существовали определенные демократи-ческие процедуры и нормы, определенная степень автономности по отношению к вождю.

Приход к власти Сталина резко изменил характер правящей политической элиты, изме-нил настолько, что у некоторых исследователей возникают обоснованные сомнения по поводу самого факта существования элиты в период сталинского правления. В это время в высшем руководстве, пишет один из авторов, "отсутствовали признаки целост-ности, сплоченности, (409) единства, солидарности, высокой степени консолидации, без которых элита - не элита, а аморфная, рассыпающаяся при первом толчке "группа товарищей". Как известно, диктатор терпеть не мог какой-либо "групповщины", "фракционности", видя в формировании и тем более в существовании любых постоянных и сплоченных групп зародыш оппозиции и реальную угрозу своему господству" [Мясников О. Г. Смена правящих элит: "консолидация" или "вечная схватка"" // Полис.- 1993.- № 1.- С.52 - 53].

Руководители в СССР были "замкнуты" на "хозяине", между ними существовали преимущественно "вертикальные" связи, "горизонтальных" фактически не было. Именно в этот период складывается тот особый тип политической элиты, который получил впоследствии название "номенклатуры". Сталинские руководители уже не имели права даже на минимальную политическую самодеятельность и на взгляды, отличающиеся от взглядов вождя. Основным критерием отбора в элиту (при наличии значительных деловых качеств и способностей) была личная преданность вождю; основным мотивом поведения было самосохранение, так как Сталин с помощью периодически проводимых "чисток" и репрессий регулярно "перетряхивал" номенклатуру, возобновив традиционную для российского самодержавного правления (идущую еще от Ивана IV) традицию уничтожать морально (а потом и физически), унижать, позорить в глазах народа правящую верхушку, создавая иллюзию "плохих бояр", плохо пекущихся о людях, и "хорошего царя", всегда готового их покарать и защитить свой народ.

Несмотря на многочисленные, возникающие уже при Ленине и официально закреп-ленные при Сталине привилегии и льготы, советская номенклатурная элита пребывала в состоянии постоянной нестабильности и неуверенности, от которого она стала весьма энергично освобождаться уже после смерти Сталина. Под лозунгом "восстановления ленинских норм партийной жизни" и укрепления "социалистической законности" ей удалось сделать свое существование достаточно стабильным и безопасным и создать "классическую номенклатурную систему", просуществовавшую вплоть до начатой в 1985 году М. Горбачевым "перестройки". (410)

Суть "номенклатурной системы" в следующем: аппаратом ЦК КПСС составлялся список важнейших руководящих должностей, назначение на которые утверждалось высшей партийной иерархией.

Эта иерархия состояла из 14 категорий [См.:RigЬу Т. Н. Political in the USSR.- Aldershot: Edward Elgar, 1990; Сироткин В. Г. Номенклатура (заметки историка) // Вестник Академии наук СССР - 1990.- № 6.- С. 12-26; Кожихина Т. П., Фигатнер Ю. Ю. Советская номенклатура: становление, механизмы действия // Вопросы истории.- 1993.- № 7,- С. 25 - 38; Джавланов ОТ., Михеев В. А. Номенклатура: эволюция отбора // Луч.- М, 1993].

 

Первый, наивысший уровень - Генеральный Секретарь ЦК КПСС, члены и кандида-ты в члены Политбюро ЦК КПСС, секретари ЦК КПСС. Второй уровень составляли те должности, назначение на которые требовало утверждения на уровне Политбюро (первые, иногда вторые секретари республиканских партийных организаций, первые секретари обкомов и горкомов крупнейших городов, союзные министры, военное руководство, послы в социалистических странах и крупнейших капиталистических государствах, директора мощных военно-промышленных предприятий, руководители творческих союзов и редакторы центральних газет и журналов). Третий уровень - должности, утверж-даемые Секретариатом ЦК КПСС: заместители министров, вторые секретари обкомов, председатели облисполкомов и т.д.

Далее шли должности, назначение на которые согласовывалось с соответствующим отделом ЦК КПСС. Затем должности, контролировавшиеся областными, городскими и районными комитетами партии и так далее. Для достижения высших слоев номенклатуры, то есть для того, чтобы попасть в общесоюзную политическую элиту, требовалось пройти все ступеньки номенклатурной иерархической лестницы.'"Традиционная траектория номенклатурной карьеры начиналась с учебы в Москве, затем работы в советском, комсо-мольском или партийном аппарате на уровне района, потом следовал вызов в Москву на один-два года в ЦК КПСС, затем возвращение в провинцию на более высокий руководя-щий пост (часто должность первого секретаря). Кроме географической мобильности, нужны были изменения в карьерной специализации: переход с комсомольской (411) работы на советскую, затем на партийную, на хозяйственную работу, вновь на советскую и т.д. [См.: Kryshtanovskaya О. St. White. From Soviet Nomenklatura to Russian Elite // Europe-Asia Studies. - 1966.- Vol.48, № 5.- P.711 - 733].

Естественно, чтобы попасть в "номенклатуру" и усиленно продвигаться вверх, необходимо было обладать целым рядом качеств, таких как высокие организаторские способности, исполнительность и дисциплинированность, искушенность в аппаратных играх, личная преданность кому-нибудь из вышестоящих патронов. Не последнюю роль играло также умение "принимать" высоких гостей.

Номенклатура достаточно строго и внимательно заботилась о компетентности своих кадров. Кандидатуры на те или иные должности тщательно подбирались, изучались и об-суждались. Существовала система обучения и повышения квалификации номенклатурных кадров в виде сети высших партийных, комсомольских и профсоюзных школ, Академии общественных наук при ЦК КПСС, Академии народного хозяйства при Сопете Министров СССР.

Обладатели "номенклатурных" должностей получали высокую зарплату, однако, главным источником их благосостояния была система привилегий, которая сводилась фактически к возможности приобретать высококачественные товары и услуги по ценам, часто символическим (через систему спецмагазинов, спецателье, спецресторанов, спецсанаториев, поликлиник и т. д., вплоть до спецкладбищ). При этом каждому номенклатурному уровню строго соответствовал свой уровень привилегий.

Хотя высшие партийные иерархи производили впечатление едва ли не маразматиков, руководящее политическое и хозяйственное ядро советской "номенклатуры" составляли энергичные и высоко дееспособные руководители, многие из которых, в постсоветский период, легко "переигрывали" своих демократических оппонентов (Б. Ельцин, Л. Кравчук, Э.Шеварнадзе, Г. Алиев и другие). Та легкость, с которой разрушилась советская политическая система, объясняется не слабостью и беспомощностью "номенклатуры", а ее готовностью (и в определенной мере желанием) начать игру по новым политическим и, особенно, экономическим правилам. (412)

К периоду так называемого "позднего коммунизма" (вторая половина 70-х - начало 80-х годов) "номенклатура" вошла в новый этап своей эволюции и существенно трансформировалась в идеологическом и личностном плане.

 

В Советском Союзе и других социалистических странах к этому времени ключевые позиции в партийно-советской системе на всех уровнях стали занимать более молодые, более образованные и профессионально подготовленные специалисты. В большинстве своем они относились к коммунистическим идеологическим догмам, как к чисто ритуальным обрядам, выступали носителями прагматического сознания и, нередко, крити-

чески оценивали экономические структуры и механизмы "реального социализма", который все больше демонстрировал свою неэффективность. "

Эта "поздняя генерация" советской элиты обладала образовательным, культурным и социальным "капиталом", который невозможно было эффективно реализовать в рамках "закрытого" общества. С началом "перестройки" она начала свое "вхождение в рынок", - стала использовать свой политический статус и связанные с ним возможности для приобретения собственности, то есть для "приватизации" государственной собственности в свою пользу.

Можно назвать несколько стадий посттоталитарной трансформации советской политической элиты.

Первая - попытка реформировать политическую и экономическую систему, приспособить ее к новым реалиям и "вдохнуть" в нее "второе дыхание". Она проводилась, встретив, с одной стороны, жесткое сопротивление консервативной части политической элиты, а с другой - равнодушие "поздней генерации". В результате элита утратила прежнюю монолитность и дезинтегрировалась.

Вторая стадия связана с нарастанием дезинтеграционных тенденций внутри СССР и усилением автономности региональных политических элит, начавших усиленно артикулировать национальную проблематику.

Для третьей стадии характерно активное участие "поздней генерации" элиты и региональных элит в перераспределении государственной собственности. Механизмы этого процесса, естественно, широко не афи(413)шировались и трудно доступны для изучения, тем не менее, некоторые из них уже вполне понятны. «Пробой пера» было создание в 1987 году так называемой "комсомольской экономики". Возникшие сначала в центре и затем быстро распространившиеся по всей стране Центры научно-технического творчества молодежи (ЦНТТМ) получили возможность заниматься коммерческой деятельностью, импортно-экспортными операциями, международным туризмом, шоу-бизнесом на привилегированных условиях. Если ни одно государственное предприятие в конце 80-х годов не имело права превращать безналичные средства в "наличные" деньги, то Центры НТТМ пользовались правом на эту простую финансовую операцию, приносившую до 30% прибыли, 5% которой перечислялось в ЦК КПСС [KryshtanovskayaO. St. White. From Soviet Nomenklatura to Russian Elite // Europe-Asia Studies.- 1966.- Vol. 48, № 5.- P.711 - 733].

Из комсомольских коммерческих структур вышли многие крупные предприниматели постсоветской эпохи.

Следующим этапом капиталистической трансформации советской элиты была скрытая от общественности приватизация наиболее перспективных промышленных пред-приятий, финансовых структур, экспортных отраслей (нефть, газ, лес, металлы и др.). Государственные предприятия превращались в концерны, в гигантские промышленные корпорации на очень неопределенной законодательной основе, нередко с прямым или кос-

венным нарушением "неудобных" законов. Приватизація "государства государством" (в лице его чиновников) в основном была закончена тогда, когда объявили о массовой приватизации [См.: Крылтгановская О. Финансовая олигархия в России // Известия.- 1996.10 янв.].

Аналогичным образом, хотя и с определенными вариациями, шел процесс транс-формации советской номенклатуры в посттоталитарную элиту и в других республиках бывшего Советского Союза. Однако он имеет два существенных отличия от российского. Во-первых, Россия унаследовала от СССР наиболее подготовленные и квалифицирован-ные управленческие кадры, имеющие реальный опыт управления государством. Номен-клатура других республик уступала московской своим качеством и фактически не имела опыта управления (414)государством, поскольку государственность в этих республиках носила в основном декоративный, а не функциональный характер. Реальные институты и рычаги государственной власти были сконцентрированы в общесоюзном центре. Во-вторых, та часть российской номенклатуры, которая сохранила командные позиции, прошла испытание острой политической борьбой с демократической оппозицией, в ходе которой она не только закалилась и окрепла, переняла не только демократическую фразео-логию, но и, в значительной степени, сам способ демократического мышления и поведения. Политическая номенклатура в бывших республіках СССР сохранила свои кресла простым маневром, сменив коммунистический идеологический дискурс на нацио-нал-коммунистический, или чисто националистический. Естественно, что в разных республиках это происходило по-своему, с большей или меньшей степенью приверженности старым, партийно-советским формам организации власти.

Постсоветская Украина не стала тут заметным исключением. И перед ней, наряду с необходимостью формирования реальных государственных структур, национальной иден-тификации и консолидации, стояла задача формирования демократически мыслящей, компетентной, квалифицированной и энергичной политической элиты. Эксперты отме-чали весьма низкий профессиональный уровень тех политиков и чиновников, которыми располагало украинское общество к моменту обретения им государственной независимос-ти. "...Украинский политический класс - неадекватный, неподготовленный и недостаточ-ный по своим размерам. Он похож на типичную постколониальную элиту в одной из стран третьего мира, однако его проблемы, накопившиеся за три столетия колониализма, 70 лет тоталитаризма и 7 лет горбачевского периода, гораздо значительнее, чем те, которые были оставлены третьему миру его империалистическими правителями" [Motyl A. Dilemmas of Independence. Ukraine After Totalitarism. Counsil on foreign Relations Press.- N. Y., 1993.- P. 167].

За годы государственной независимости ситуация не могла не измениться, и в Украине сформировалось немало политиков и администраторов, освоивших технику управления самостоятельным государством, приобрет(415)ших (нередко путем проб и ошибок) необходимые для этого знания, навыки и опыт. Однако процесс формирования полноценного политического класса в Украине только начался.

Если оценивать форму организации власти в нынешней, посттоталитарной Украине, то ее сложно соотнести с одной из основных моделей организации власти. В Украине не сложилась система общественных, политических, профсоюзных организаций, объедине-ний, ассоциаций, позволяющих гражданам если не участвовать в принятии важнейших политических решений, то существенным образом влиять на этот процесс. В стране не сложилась реальная многопартийная система, являющаяся одним из наиболее важных факторов, препятствующих концентрации политической власти в руках элиты. В Украине нет пока независимых и влиятельных средств массовой информации, способных быть гарантом гласности и открытости политического процесса. В стране не сформировался политически активный электорат. Политическая культура населения остается неразвитой и преимущественно эмоциональной по своему характеру. Наконец, вряд ли можно говорить о наличии в Украине нескольких, представляющих различные сегменты общества, конкурирующих друг с другом и уравновешивающих друг друга элит.

В Украине пока вырисовывается весьма специфическая форма организации полити-ческой власти, к которой лучше всего подходит название "полиархии". Политическая власть принадлежит небольшому количеству влиятельных групп, состоящих из лидеров (патронов) и клиентеллы.Это несколько могущественных финансово-промышленных групп Востока Украины, а также несколько групп, чей политический капитал произведен от их идеологического влияния в западных регионах и стабильной поддержки западно-украинским электоратом. В такую полиархию входит и хорошо организованная группа профессиональных "социалистов" и "коммунистов", имеющая сильные позиции в парла-менте. Ни одна из этих групп не является однозначно доминирующей. Баланс их сил достаточно нестабилен и, несмотря на значительные расхождения интересов, лидерам приходится взаимодействовать и находить в кризисных ситуациях необходимое взаимопонимание. (416)