Коммуникация как средство поддержания власти

Следует отметить, что постепенно усложняющаяся коммуникация в начале эпохи неолита продолжала оставаться именно средством общения, т. е. коммуникацией в общепринятом, а не в специальном смысле слова. Ее задачи сводились к информированию участников коммуникационного процесса о чем-либо. Даже приведенный пример с необходимостью разрешения военных конфликтов укладывается в рамки такой формы общения: стороны не вели переговоры в современном смысле, а лишь подсчитывали число воинов, производили демонстрацию силы. Таким образом, коммуникация на самом раннем этапе выполняла функцию информирования, но не убеждения. В эпоху позднего неолита, и особенно в бронзовый век (II тыс. до н. э.), ситуация стала существенно меняться, что связано с дальнейшим развитием человеческого общества, выделением среди равноправных прежде членов общин, родов, племен правящей верхушки: вождей, старейшин, жрецов.

Вожди изначально являлись предводителями соответствующего рода, племени, общины во время войны и коллективной охоты. Такую функцию они довольно долго сохраняли среди кочевых племен еще тогда, когда у оседлых народов уже длительное время существовали государства: например монгольские племенные предводители до образования империи Чингисхана в начале XIII в. или индейские вожди до XIX в. включительно. Вполне естественно, что поначалу вождем становился самый сильный в племени, а позднее — наиболее опытный организатор. Старейшины являлись как бы вождями мирного времени и избирались, как явствует из их названия, среди самых старших членов племени как обладавших самым большим жизненным опытом. В соответствии с типологией лидерства М. Вебера подобный тип лидерства можно считать рациональным — вожди избирались в соответствии с их опытом, квалификацией и оценивались по качеству исполнения ими обязанностей.

Собственно, этот рациональный подход и привел к развитию такой функции коммуникации, как убеждение. Мало было стать вождем — надо было еще и сохранить свой пост на как можно более длительный срок. Но что делать, если община, род, племя, избрав лидера, впоследствии усомнится в его компетенции и захочет его заменить более подходящим, по мнению соплеменников, кандидатом? Оставалось только одно — постоянно поддерживать свой образ наиболее подходящего руководителя, лишая общину поводов думать о его смене.

Эту функцию эффективно выполняла религия. Ученые до сих пор ведут дискуссии о времени ее появления, и в настоящее время существуют две основные позиции:

1. религия зародилась одновременно с человеческим обществом (т. е. существовала фактически «изначально»);
2. религия возникла на поздних стадиях верхнего палеолита, на переходе к неолиту.

Вторая позиция представляется более обоснованной, если говорить о религии не просто как о «вере в сверхъестественное», а о реально сложившемся общественном институте с его служителями, приверженцами и пр. Религия в первобытном мире стала первой идеологией, обосновывающей существование сложившегося порядка вещей — наличие лидеров и рядовых членов племени — и защищавшей этот порядок.

Вожди перестали быть только «функциональными» руководителями, распоряжавшимися на войне и на охоте, они превратились в своего рода посредников между людьми и богами. Происходила трансформация «рационального» лидерства в «харизматическое» — вождем становится не самый сильный или опытный, а тот, кому покровительствуют духи, отличившие его среди соплеменников. Интересно отметить, что у кочевых народов вожди продолжали сочетать функции военного предводителя и духовного лидера (верховного жреца) еще долгое время: у древних хунну — в III–I вв. до н. э., а у тюрков — в V–IX вв. н. э.

В новых условиях начинает развиваться такой вид коммуникации, как формирование имиджа — наиболее привлекательного образа вождя с целью убедить соплеменников признавать его власть и в дальнейшем. Со временем лидер перестает довольствоваться только вербальными средствами убеждения: с помощью жрецов он начинает использовать также и визуальные средства. У него появилось самое большое и удобное жилище, символы и атрибуты власти: разного рода священные предметы, которые в качестве пережитка сохранились и у современных монархов (корона, скипетр и т. п.), члены рода преклонялись перед ним как перед выразителем божественной воли. Главным орудием создания имиджа становились не личная отвага или сила вождя, а его апеллирование к воле божеств, периодическое проведение разного рода ритуалов: осуществление персональных (входящих в обязанности вождя как жреца) и организация коллективных. Наиболее яркие примеры подобных мероприятий — регулярные праздники, похоронные церемонии, монументальное строительство. Именно с целью поддержания своего образа эффективного администратора и духовного лидера вожди организовывали строительство бессмысленных, на современный взгляд, построек. Так появились дольмены — сооружения невыясненного предназначения из четырех больших вертикально поставленных плит с горизонтальным перекрытием; менгиры — огромные вертикальные каменные столбы; кромлехи — площадки из обтесанных каменных глыб (например Стоунхендж в Южной Англии). С одной стороны, эти грандиозные постройки сплачивали племя в процессе коллективного труда под руководством единого вождя, с другой стороны, эти монументы ассоциировались с самим вождем, его могуществом.

Но если религия в значительной мере стала инструментом оправдания и поддержания складывающегося порядка управления, то коммуникация как обмен информацией продолжала оставаться базовым фактором существования человеческого общества в целом. Вождь использовал религию, веру людей в сверхъестественное для создания имиджа, убеждая соплеменников в наличии у него сверхъестественных возможностей, что же касается старейшин, то они укрепляли свое положение с помощью других методов. Они основывали власть на обладании информацией: накоплении жизненного опыта, памяти о предках, знании обычаев, норм и правил, соблюдение которых гарантировало сохранение равновесия в мире и процветание племени. При этом подобные сведения строго охранялись от «непосвященных» под тем предлогом, что они унаследованы от предков, духи которых следят за их неизменностью. Круг лиц, обладавших знаниями, был достаточно узок, и они имели возможность выбирать тех, кому эти знания передавать. Более того, пользуясь тем, что информация о правилах, нормах, преданиях старины и т. п. сохранялась в устной форме, старейшины получили возможность «адаптировать» ее к своим нуждам и применять настолько, насколько это соответствовало их интересам. В науке подобное явление, характерное для доисторического общества и более поздних народов, не имевших письменной культуры, получило название «правовой фикции».1 Но вряд ли его можно целиком и полностью отнести только к правовой сфере: и в древности, и в Средние века право было столь тесно переплетено с религиозными, моральными нормами и культурными ценностями, что выделить среди них чисто правовые нормы того времени практически невозможно. Поэтому можно смело считать действия старейшин по охране и толкованию норм и правил поведения, древних ритуалов элементом информационной политики. Функция информирования в их деятельности тесно переплеталась с функцией убеждения, формирования мнения в свою пользу.

К концу доисторического периода сложились две основные разновидности догосударственного общества. Первая из них характерна для Северной Европы или Центральной Азии: племенные лидеры при поддержке религии продолжали развивать «корпоративную культуру», занимаясь ритуальным строительством, проводя коллективные массовые церемонии и праздники и укрепляя собственный культ, создавая все новые символы и атрибуты власти. Вторая получила развитие в Средиземноморье и на Ближнем Востоке: местные народы большее внимание уделяли коммуникации в широком смысле — укрепляли международные связи, строили дороги, а созидательная деятельность их была более монументальна, чем у северян. Создаваемая продукция служила не только для внутреннего пользования, но также и для обмена, а впоследствии — и для торговли.

Таким образом, различие между культурами регионов мира, начавшее проявляться уже в эпоху неолита, к IV–III тыс. до н. э. закрепилось окончательно. Это обусловило появление первых земледельческих государств в Передней Азии, Северной Африке и Южной Европе, тогда как народы Северной Европы и Центральной Азии продолжали вести кочевой образ жизни и достигли в процессе своего развития лишь уровня вождества (чифдома). Это не могло не отразиться и на формах их коммуникации: у кочевников она долгое время оставалась на уровне, описанном ранее, тогда как в государствах Древнего мира начался новый этап развития коммуникационной деятельности, описанию которого посвящена следующая глава.