Раздел второй. Основные этапы развития 8 страница

дают всеобщей значимостью и именно вследствие этого они обес­печивают системы действий высокоустойчивыми структурными опорами, в полной мере аналогичными тем, которые обеспечива­ются генетическими материалами вида.

Такая система культурных образцов создает устойчивые свя­зи для структурирования индивидов в единую социальную систе­му, поскольку научение человека образцам поведения происходит в контексте определенной культурной системы, а усвоенная им посредством обучения поведенческая система (которую Т. Пар-сонс называет его личностью) имеет общие с другими личностями черты, например, язык, на котором он привык говорить. И в то же время вследствие уникальности личности каждого человека его собственная поведенческая система оказывается уникальным ва­риантом культуры и ее специфическим образцом действия.

В силу того, что система культуры определяет основания для прав и запретов, которыми должна руководствоваться каждая лич­ность (разумеется, при сохранении своей уникальности и автоном­ности), именно эта система структурирует обязательства лично­стей перед социальной реальностью в значимые ориентации по отношению к остальному окружению и системам действия, физи­ческому миру, организмам, личностям и социальным системам. В кибернетическом смысле именно она занимает высшее место в системе действия, выполняя роль регулятора по отношению ко всем остальным системам - к социальной системе, личности и ор­ганизму. «Поэтому, - подчеркивает Т. Парсонс, - мы должны со­средоточиться на кибернетически высокоорганизованных структу­рах - культурной системе среды общества - для того, чтобы уви­деть главные источники широкомасштабных изменений» (5; 500).

Что же представляют из себя социальные системы? Отвечая на этот вопрос, Т. Парсонс пишет: «Социальные системы - это системы, образуемые состояниями и процессами социального взаимодействия между действующими субъектами» (6; 18). В та­ких системах социальные действия субъектов (акторов) органиче­ски взаимосвязаны с социальными структурами, в которые акторы включены. «Структуру социальных систем можно анализировать, применяя четыре типа независимых переменных: ценности, нор­мы, коллективы и роли» (6; 18). Каждая из названных независи­мых переменных, являясь своеобразным структурным компонен­том социальной системы (общества), выполняет вполне опреде-

ленные функции в этой системе. Ценности занимают ведущее ме­сто в том, что касается исполнения социальными системами функ­ций по сохранению и воспроизводству образца, т.к. они суть не что иное, как представления акторов о желаемом типе социальной системы, и именно они регулируют процессы принятия субъекта­ми действия определенных обязательств.

Нормы, существующие в обществе и выполняющие в нем основную функцию - интегрировать социальные системы - всегда конкретны и специализированы применительно к отдельным со­циальным функциям и типам социальных ситуаций. Они не только включают элементы ценностной системы, конкретизированные к соответствующим уровням в структуре социальной системы, но и подразумевают конкретные способы ориентации для действия в определенных функциональных и ситуационных условиях, специ­фичных для определенных индивидов, коллективов и ролей.

Коллективы представляют такие структурные компоненты социальной системы, для которых наиболее важна функция целе-достижения. Т. Парсонс относит к числу коллективов далеко не все групповые скопления людей. Толпа, собирающаяся по случай­ному поводу, в его представлении коллективом не является. Кол­лектив как специфическая социальная общность, считает он, дол­жен отвечать двум критериям. Во-первых, он должен иметь опре­деленный статус членства, позволяющий проводить четкое разли­чие членов и не членов данного коллектива, критерий, при­меняемый в широчайшем спектре случаев- от элементарной семьи до политических сообществ. Во-вторых, внутри коллектива должна существовать дифференциация его членов по статусами и функциям, так что от некоторых его членов ожидается, что они будут делать нечто определенное, а именно то, чего не ожидают от других.

Социальная роль - это такой структурный компонент соци­альной системы, который в первую очередь выполняет адаптив­ную функцию. С ее помощью определяется класс индивидов, ко­торые посредством взаимных ожиданий включаются в тот или иной коллектив. Поэтому роли охватывают основные зоны взаи­мопроникновения социальной системы и личности индивида. Од­нако отдельно взятая роль никогда не составляет единственную отличительную особенность конкретного индивида. Отец является

особенным отцом только для своих детей; с точки зрения ролевой структурны всего общества он всего лишь один из социальной ко­горты отцов. Одновременно он также участвует во множестве дру­гих видов взаимодействия, например, выполняет свою роль в про­фессиональной структуре в качестве учителя, инженера или адво­ката.

Все названные структурные компоненты социальной систе­мы, с точки зрения Т. Парсонса, являются по отношению друг к другу независимыми переменными. Например, высокоабстрактные ценности, такие как любовь, долг, справедливость, свобода, вовсе не всегда реализуются в одних и тех же нормах, коллективах и ро­лях при любых обстоятельствах. Точно так же многие нормы регу­лируют действия множества коллективов и ролей, но лишь в опре­деленной части их действий. Поэтому коллектив обычно функ­ционирует под контролем большого числа специальных норм. И, тем не менее, социальные системы состоят из различных комбина­ций перечисленных структурных компонентов. Чтобы эффективно действовать, коллективы и роли должны руководствоваться кон­кретными ценностями и нормами, а сами ценности институциона­лизируются только в той мере, в какой они воплощаются в жизнь конкретными коллективами и индивидами, выполняющими опре­деленные роли.

В теоретической социологической конструкции, разработан­ной Т. Парсонсом, четыре структурных компонента социальной системы оказываются органически связанными с четырьмя основ­ными функциями, выполняемыми системами действия, охаракте­ризованными выше, и с основными аспектами процесса развития, которых также четыре. Все это вместе взятое в своем непрестан­ном взаимодействии приводит к формированию четырех основных подсистем в системе общества. Так, подсистема сохранения и воспроизводства образца преимущественно касается отношений общества с культурной реальностью; целедостиженческая, или по­литическая, подсистема, затрагивает главным образом отношения с личностными системами; адаптивная, или экономическая, под­система охватывает отношения с поведенческим организмом и че­рез него с материальным миром (эти взаимосвязи отражены на рис.12, (6; 24))

 

имеет определение «обязательств, вытекающих из лояльности по отношению к социетальному коллективу как для его членов в це­лом, так и для различных категорий дифференцированных стату­сов и ролей внутри общества». Причем особую важность пред­ставляют «отношения между лояльностями подгрупп и индивидов по отношению к социетальному коллективу, то есть всему обще­ству» (6; 25). Характеризуя структуру социетального сообщества, Г. Парсонс отмечает, что оно представляет собой сложную сеть взаимопроникающих коллективов и коллективных лояльностей; систему, для которой характерны дифференциация и сегментация. Так, например, семейные ячейки, деловые фирмы, церкви, учебные заведения и т.п. отделены друг от друга, т.е. дифференцированы.

С иерархической точки зрения, подчеркивает Т. Парсонс, нормативное упорядочение социетального сообщества в терминах членства подразумевает существование стратификационной шка­лы, т.е. шкалы признаваемого и легитимизированного престижа входящих в это сообщество в качестве членов его, коллективов, отдельных лиц, а также их статусов и ролей. В стратификацион­ных механизмах социальной дифференциации существенную роль традиционно играли родовые коллективы, этнические группы, со­словия, социальные классы. Однако в современном обществе, счи­тает Т. Парсонс, индивиды во все большей мере высвобождаются из таких коллективных уз, а это существенно изменяет характер современных систем стратификации (6; 27).

Кроме стратификационных компонентов в структуру социе­тального сообщества, считает Т. Парсонс, включается также граж­данство, особенно значимое для современных демократических обществ, религиозная, политическая, экономическая системы, а также высокоразвитая правовая система, занимающая центральное место в стабильном социетальном сообществе (6; 117-126).

В своей общей теории действия Т. Парсонс движется от рас­смотрения индивидуального выбора, осуществляемого актором, к общей концепции действия, к рассмотрению действующей систе­мы. Эта общая система действия структурирована и представлена взаимодействием четырех охарактеризованных «аналитически от­личимых» подсистем: биологической, культурной, личностной и социальной. Все они оказывают влияние на действие, каждая из них стремится к поддержанию своих границ и к интеграции, обме­нивается информацией с другими подсистемами. В иерархии сис-

тем действия высшее место занимает культурная система, которая обладает наивысшим организационным потенциалом, вследствие чего оказывает наибольшее контролирующее влияние на другие системы действия. Именно она осуществляет легитимацию обще­ственного нормативного порядка, определяет основания сущест­вующих в обществе прав и запретов, прежде всего, требует леги­тимации (т.е. законности) использования власти.

В результате включенности индивидуальных действий мно­гих акторов в единую действующую систему, каждый индивид, взаимодействуя с другими, приходит к ожиданию определенных действий от других индивидов в определенных ситуациях. Такое ожидание (экспектация) во взаимодействии с другими акторами и их экспектациями приводит к возникновению определенных пра­вил, норм и общепринятых ценностей, помогающих регулировать и гарантировать характер ответных реакций. Все это вместе взятое создает сложную «сеть позиций», систему «ролевых статусов», каждому из которых приписывается определенное ожидаемое по­ведение, а также поощрение или наказание за соответствие или не­соответствие этим ожиданиям. Решающую же роль в упорядочи­вании и организации совместной деятельности индивидов - акто­ров принадлежит нормативным образцам, ценностям и идеалам культуры. Именно система культуры легитимирует, упорядочива­ет, нормирует действия индивидов, делает обоснование для оценки их как правильных или неправильных, соответствующих или не­соответствующих действующим в обществе правилам и нормам.

Каждая из действующих в обществе систем, в свою очередь, также сложноструктурирована на ряд взаимосвязанных подсистем, выполняющих специфические интеграционные и дифференциро­ванные функции. Так, внутри социальной системы функцию адап­тации осуществляет экономическая подсистема, функцию целедо-стижения — политическая подсистема, функцию интеграции - пра­вовая подсистема и существующие в обществе обычаи, а функцию поддержания образца и тем самым воспроизводства структуры — подсистема культуры.

Свою теорию социального действия и социальных систем Т. Парсонс использовал в качестве методологической основы для анализа исторического процесса эволюции обществ. Он выдвинул и обосновал идею всеобщей направленности развития общества через «процессы, усиливающие адаптивную способность либо

внутри общества путем порождения нового типа структуры, либо через культурное проникновение и вовлечение других факторов в комбинации с новым типом структуры, внутри других обществ» (5; 515). Важнейшую роль в этом процессе, считал он, играет дифференциация, в ходе которой определенная подсистема, обла­дающая определенным местом в обществе, разделяется на новые элементы и системы, различающиеся как по структуре, так и по функциональному значению для более широкой системы. Возь­мем, например, организацию хозяйства в крестьянских общинах. Последняя является одновременно и местом проживания и первич­ной единицей сельскохозяйственного производства. В более слож­но организованном индустриальном обществе подавляющая часть производственной деятельности осуществляется в специализиро­ванных местах — на заводах, в офисах и т.п., а люди, занятые в них, одновременно с этим, являются членами семейного домашнего хо­зяйства, отделенного от их основной работы. Таким образом, два набора ролей и коллективов дифференцируются, а их функции разделяются. К тому же экономическое производство на заводе, как правило, более эффективно, чем в домашнем хозяйстве. Здесь проявляется процесс адаптивного усиления цикла эволюционного развития общества.

Однако процесс дифференциации неизменно приводит к воз­никновению новых проблем, связанных с интеграцией системы. Например, в индустриальной системе, где есть работа по найму и профессиональная занятость, глава дома уже не в состоянии кон­тролировать производство в рамках своей роли, определяемой род­ством. Производственные и домашние структуры здесь должны быть скоординированы внутри более широкой системы, т.е. требу­ют усиления процессов интеграции, осуществляемой высшим клас­сом (собственников), который обходится с низшим классом как с гражданами второго сорта. А это требует формирования новых норм и образцов поведения, которые более подходят для нового ти­па возникающей более сложной системы, т.е. приводит к изменени­ям в культуре, выполняющей функцию поддержания образца.

По такой именно схеме, считает Т. Парсонс, осуществляется переход от «первобытного» общества к «промежуточному», и от него — к «современному». Переход от «примитивного» общества к «промежуточному» определяется возникновением письменности, социальной стратификации и культурной легитимизации. Переход

от этого общества к современному связан с формированием ры­ночной экономики, дифференциацией экономической и политиче­ской подсистем, формированием административной бюрократии и демократизацией избирательной системы. На более позднем этапе развития современного общества должно произойти, согласно взглядам Т. Парсонса, отделение «социального сообщества» от по­литической системы, и, наконец, благодаря начинающейся образо­вательной революции, - отделение от «социального сообщества» подсистемы воспроизводства структуры и поддержания культур­ного образца, т.е. системы культуры. Именно кодовые элементы нормативных структур, воплощенных в системе культуры, высту­пают, по Т. Парсонсу, критериями разделения, или водоразделами между главными стадиями развития общества.

Вопросы для самоконтроля и повторения

1. Что представляет собой социальная система в парсоновском понима­
нии?

2. Каковы компоненты структурной иерархии систем?

3. Каковы функции системы действия?

4. Какова, согласно Т. Парсонсу, роль системы культуры в развитии
личности и общества?

Литература

1. Громов И.А., Мацкевич А.Ю., Семенов В.А. Общая теория действия.
Социальные системы. Т. Парсонс //Западная теоретическая социоло­
гия. Ч. II, Гл. 1.СП6., 1996.

2. Парсонс Т. Введение. Заключение //Американская социология: Перспек­
тивы. Проблемы. Методы. М., 1972.

3. Парсонс Т. Система координат действия и общая теория систем дей­
ствия: культура, личность и место социальных систем //Американс­
кая социологическая мысль. Тексты. М, 1996.

4. Парсонс Т. Функциональная теория изменения //Американская со­
циологическая мысль. Тексты. М, 1996.

5. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения
//Американская социологическая мысль. Тексты. М., 1996.

6. Парсонс Т. Система современных обществ. М., 1998.

7. Рудой Д.Е. Структурный функционализм //Социология. Под ред.
Э.В. Тадевосяна. Гл. 3, §2. МЦ 1995.

Глава 9. СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ КОНФЛИКТА

В 60-х годах XX в. в широкую популярность приобрела со­циологическая теория конфликта, которая была выстроена в рабо­тах Л. Коузера, Р. Дарендорфа, О. Гоулднера, Г. Коллинза в проти­вовес преобладанию структурного функционализма с его акцентом на трактовку общества как управляемой системы на основе ценно­стей консенсуса и интегрированной роли общих ценностей. Одна­ко теоретические истоки этой теории коренятся в концепциях К. Маркса и Г. Зиммеля.

Карл Маркс считал, что в основе общественной системы на­ходятся экономические интересы и органически связанные с ними производственные отношения, составляющие базис общества. По­скольку коренные интересы у главных субъектов капиталистиче­ского общества- рабочих и капиталистов- диаметрально проти­воположны и непримиримы, постольку конфликтность данного общества, коренящаяся в его экономической основе, является не только всеобщей, но и неустранимой в рамках данного общества. На определенной ступени своего развития материальные произво­дительные силы, считал К. Маркс, приходят в противоречие, в со­стояние конфликта с существующими производственными отно­шениями, прежде всего с отношениями собственности, внутри ко­торых они до сих пор развивались. Из форм развития производи­тельных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции (7; 7). Конфликт между производительными силами и производственными отношениями формирует субъект революционного ниспровержения капитализ­ма- рабочий класс, являющийся могильщиком данного строя. Размах конфликтного противостояния неуклонно расширяется, ра­бочий класс, не осознающий в начале своих коренных интересов и сущность своего угнетенного положения в капиталистическом об­ществе, постепенно, по мере участия в конфликтах, осознает свои интересы, их непримиримость интересам буржуазии и превраща­ется из «класса в себе» в «класс для себя». В конечном счете он же и совершает социальную революцию, которая представляет собой реальный шаг к гармоничному социальному развитию, создающе­му предпосылки для устранения социальных конфликтов из жизни общества.

В отличие от марксовой концепции социальных конфликтов, которые по мере обострения достигают стадии антагонизма, при-

водящего к революционному разрушению капитализма, выдаю­щийся немецкий социолог Георг Зиммель полагал, что в динамике конфликтов более глубокие и острые из них постепенно уступают место менее интенсивным и острым, вследствие чего укрепляются прочность и интегративность данной системы. «Как только жизнь возвысилась над чисто животным состоянием до некоторой духов­ности, а дух, в свою очередь, поднялся до состояния культуры в ней, — подчеркивает Г. Зиммель, - обнаружился внутренний кон­фликт, нарастание и разрешение которого есть путь обновления всей культуры» (4; 11). Социодинамика культуры такова, что кон­фликт чаще всего не разрешается, а заменяется новым по содержа­нию и форме конфликтом, который вместе с предшествующими ему и последующими конфликтами составляют, согласно Г. Зим-мелю, основную движущую пружину развития культуры, а вместе с нею и всей жизни общества.

В 60-х годах XX века целый ряд важных нововведений в со­циологическую теорию конфликтов внес Льюис Коузер. Он счи­тал, что конфликт представляет собой борьбу за ценности и пре­тензии на определенный статус, власть и ресурсы, борьбу, в кото­рой целями противников являются нейтрализация, нанесение ущер­ба или уничтожение соперника.

Исходя из такого понимания сущности конфликтного проти­воборства, он утверждал: «В каждом типе социальной системы существуют возможности для конфликта, поскольку отдельные индивиды и группы склонны время от времени предъявлять встречные притязания на ресурсы, количество которых ограниче­но, престижные или властные позиции» (6; 158).

В конфликтном функционализме Л. Коузера при многоас­пектном рассмотрении основных параметров конфликтов - остро­ты, длительности, интенсивности и др. - все-таки первенствующее значение предается выяснению их функций. Здесь дается обшир­ная кодификация функций социальных конфликтов. Наиболее важ­ные из них таковы:

1)усиление сплоченности членов группы;

2) более четкое разграничение между враждующими груп­
пами;

3) усиление интегративности социальной системы;

4) повышение степени адаптивности системы к изменяю­
щимся условиям.

Л. Коузер утверждал, что конфликт способен выполнить важную интегрирующую роль в социодинамике социальной груп­пы. Он, в частности, сплачивает группу, способствует установле­нию идентичности группы в границах, отличающих ее от других групп. Кроме того, конфликт сохраняет существование группы как единой целостности, играя при этом роль предохранительного клапана, который способствует выходу вовне накапливающихся враждебных чувств и тем самым сдерживает возможные дезинте-грационные процессы в этой общности. С точки зрения Л. Коу-зера, социальный конфликт играет важную роль во взаимодейст­вии различных групп. Он утверждал, что «конфликт служит для установления и сохранения идентичности и линии разграничения между группами и сообществами. Конфликт с другими группами способствует установлению и утверждению идентичности группы в границах, охраняющих от окружающего мира (6; 32).

Таким образом, социальный конфликт, с точки зрения Л. Коу-зера, не всегда дезорганизует взаимоотношения, внутри которых он возникает, напротив, конфликт зачастую становится необходи­мым для их сохранения, поддержания и упрочнения. Признавая, что конфликты при определенных условиях способны привести к разрушению и дезинтеграции социальных систем, Л. Коузер, тем не менее, особо выделял позитивные функции конфликта, позво­ляющие сохранять или восстанавливать интеграцию системы и ее приспособляемость к изменяющимся условиям. Он полагал, что, приводя к нарушению интеграции составных частей социального целого и тем самым к его временной дезинтеграции, социальные конфликты своим долговременным действием при определенных условиях (тенденция к снижению остроты, сосредоточенность не на индивидуальных, а на общественно значимых интересах и це­лях и др.) делают социальную структуру более гибкой, а это, в свою очередь, усиливает способность системы избавляться при помощи конфликтов от грозящих ей в будущем нарушений равно­весия. Но, становясь вследствие возникновения и разрешения кон­фликтов более динамичной и гибкой, система обнаруживает высо­кий уровень приспособляемости к изменяющимся условиям. «Об­щество, раздираемое дюжиной противоречий, имеющих всевоз­можную направленность, в действительности находится в мень­шей опасности быть насильственно разорванным на части, чем общество, в котором возник всего один однонаправленный раскол. Каждое новое столкновение способствует уменьшению масштаба

всех других, пересекающихся с ним, конфликтов. Поэтому можно сказать, что общество скреплено своими внутренними конфликта­ми» (6; 75).

Такая констатация подводит Л Коузера к очень важному выводу о различении двух типов социальных систем в зависимо­сти от того, в какой степени эти системы проявляют терпимость либо, напротив, нетерпимость к конфликтам. Если социальные системы жесткого, тоталитарного типа стремятся подавить кон­фликты, то открытые, гибкие социальные системы допускают воз­можность и даже желательность множества конфликтов, которые возникают в различных сферах, по различным поводам и поэтому втягивают в свои орбиты немногочисленные враждующие группы. «В гибких социальных системах множественные конфликты пере­секаются друг с другом, предотвращая этим серьезные потрясения осевых структур. Дозволяя непосредственное и прямое выражение спорных претензий, такие социальные системы способны пере­страивать свои структуры, ликвидируя источники неудовлетво­ренности. Многочисленные конфликты, с которыми они сталки­ваются, устраняют причины группового разобщения и восстанав­ливают единство. Такие системы используют терпимость и инсти-туционализацию конфликта в качестве важного стабилизирую­щего механизма» (6; 159-160).

Важным этапом развития социологии конфликтов стала тео­рия, разрабатываемая Ральфом Дарепдорфом Эта теория исходит из наличия классов в индустриальном обществе и вытекающих от­сюда отношений господства и подчинения, приводящих не только к противоположности интересов, но и к осознанию такой противо­положности представителями противоположных классов. Чем глубже осознается противоположность интересов, тем более раз­личные общности людей, дифференцирующиеся на носителей гос­подства либо подчинения, из социальных квазигрупп преобразу­ются в конфликтные группы, столкновение которых и приводит к социальному конфликту.

Разработанная Р Дарендорфом конфликтная модель обще­ства опирается на четыре основополагающих постулата:

1. Каждое общество в каждый данный момент своего разви­
тия подвержено процессам изменений-эти изменения вездесущи.

2. В каждом обществе в каждый момент времени проявля­
ются несогласие и конфликт - социальный конфликт вездесущ.

3. Каждый элемент в обществе способствует его дезинтегра­
ции и изменениям.

4. Каждое общество опирается на принуждение, применяе­
мое одними его членами в отношении к другим.

С точки зрения Р. Дарендорфа, в течение последних пятна­дцати лет в обществе стал опасно разрастаться новый тип кон­фликтов, способный расшатать и ослабить социальную систему, даже привести к ее разрушению. Речь идет о мощных потрясениях общества, «выступающих в форме неразрешимых национальных конфликтов» (3; 239). Еще одной особенностью современных кон­фликтов стала «индивидуализация социального конфликта в от­крытых обществах», где «индивидуальная мобильность занимает место классовой борьбы» (3; 240, 241). Есть в современных обще­ствах, по утверждению Р. Дарендорфа, еще одна чрезвычайно рас­пространенная «форма воплощения конфликта». Он ныне - «не линия огня в революционной войне и даже не борьба демократи­ческого класса, а аномия» (3, 241). В его понимании, «аномия обо­значает такое положение вещей, когда нарушения общественных норм сходят преступникам с рук» (3; 242). Важнейшим средством преодоления такой ситуации является, считает Р. Дарендорф, ус­тановление социального контракта между различными группами, который приобретает два основных вида: с одной стороны, кон­тракт доминации (власти, господства), с другой стороны - кон­тракт ассоциации. Второй тип, полагает он, создает условия для гармонизации современных обществ.

Существенный вклад в разработку современной макросо-циологической теории конфликта внес известный американский социолог, профессор Калифорнийского университета Рэндал Кол­линз в своих книгах «Конфликтная социология» (1975), «Теорети­ческая социология» (1988) и др. В основании выдвигаемой и от­стаиваемой им макросоциологической конфликтологической па­радигмы покоятся четыре взаимосвязанных теоретических посту­лата.

1. Центральной особенностью любой социальной системы
как организации является стратификация, представляющая собой
специфический вид и определенную степень неравенства групп и
индивидов в их доминировании друг над другом.

2. Причины происходящих в обществе процессов и измене­
ний нужно искать в интересах групп и индивидов, прежде всего, в

интересах поддержания своих доминирующих позиции или укло­нения их от доминирования других.

3. Кто и что выигрывает в этой борьбе, зависит от контроли­
руемых разными кликами ресурсов, включая материальные, для
осуществления принуждения и экономических расчетов, а также
ресурсов для социальной организации и формирования эмоций и
идей.

4. Движущая сила социального изменения - это, главным
образом, конфликт, действующий преимущественно так, что дли­
тельные периоды относительно стабильного доминирования чере­
дуются с интенсивными и драматическими эпизодами мобилиза­
ции групп, вступающих в конфликтное противоборство друг с
другом.

Такой концептуальный подход, выводящий пики конфликт­ных взаимодействий на периоды мобилизации групп за передел возможностей и границ доминирования, приводит Р. Коллинза к идее совмещения конфликтной социологии с концепций организа­ции перераспределения социальной власти. Опираясь на осново­полагающий тезис Р. Дарендорфа о приоритетности расположения конфликтных взаимодействий вдоль оси власти, он дополняет ее, точнее сказать, синтезирует ее, с предложенной американским со­циологом М. Манном еще в середине 30-х годов концепцией че­тырех измерений власти: военно-геополитического, политическо­го, экономического и культурно-идеологического. Соответственно четырем типам власти Р. Коллинз анализирует через макрокон-фликтную призму социальных взаимодействий четыре типа орга­низаций, развертывающих специфические для них способы функ­ционирования через четыре вида сетей: военную, политическую, экономическую, идеологическую. Каждый из этих типов сетей, поскольку они организуют людей, есть форма власти.

Когда речь идет о макроконфликтной интерпретации развер­тывания геополитических сетей, то Р. Коллинз выдвигает на пе­редний план два утверждения. Первый из них провозглашает ре­шающее значение «преимущества в ресурсах: военные конфликты обычно выигрывает более крупное и богатое государство». Этот принцип куммулятивен, поскольку государства- победители по­глощают ресурсы государств, потерпевших поражение. Второй принцип - геопозиционное преимущество: государства, находя­щиеся в окружении меньшего количества врагов, в военном отно­шении превосходят государства с многочисленными врагами.

Характеризуя динамику политических сетей, Р. Коллинз об­ращает внимание на то обстоятельство, что «организации (а не ин­дивиды) суть главные действующие лица на масштабных полити­ческих аренах». Поэтому в процессе анализа этих сетей на перед­ний план выдвигается рассмотрение условий, мобилизирующих «конфликтные группы на действия». Вследствие этого «теория мобилизации ресурсов является прямым расширением теории конфликта в том, что касается интересов и ресурсов с ударением на организационных условиях, побуждающих мотивах и ценно­стях» (5; 92-93).