Но так как оборона на войне не может быть исключительно одним претерпеванием, то и выжидание может быть ее абсолютным, а только относительным; предмет, к которому оно относится, является в пространстве или страной, или театром войны, или позицией, во времени же - войной, кампанией или сражением. Что эти предметы представляют не неизменные единицы, а лишь центральные пункты известных областей, которые переходят одна в другую и друг с другом сплетаются, нам хорошо известно; однако в практической жизни приходится часто довольствоваться лишь группировкой явлений, не проводя между ними строгих граней; к тому же эти понятия приобрели в самой практической жизни достаточную определенность, и вокруг них удобно сосредоточивать все остальные понятия. Таким образом, оборона страны лишь выжидает наступления на страну, оборона театра войны наступления на театр войны, оборона позиции - наступления на позицию.
Каждая позитивная, а, следовательно, более или менее носящая характер наступления деятельность, которую после этого момента проявит обороняющийся, не упразднит понятия обороны, ибо главный ее признак и главное ее преимущество - выжидание - уже имело место.
Понятия, связанные с временем, - война, кампания, сражение, сопровождают понятия страны, театра войны и позиции, а потому имеют одинаковое отношение к этому вопросу.
Следовательно, оборона состоит из двух разнородных частей - выжидания и действия. Тем, что мы отнесли первое к определенному предмету и, таким образом, предпослали его действию, мы сделали возможным соединение обеих в одно целое. Но акт обороны, особенно акт крупный, как кампания или целая война, не будет состоять во времени из двух крупных половин: первой, во время которой только выжидают, и второй, во время которой только действуют, но из смены этих двух состояний, причем выжидание может протягиваться красной нитью в течение всего акта обороны.
Мы придаем этому выжиданию столь крупное значение только потому, что этого требует природа нашего предмета; и если в теориях, господствовавших до сих пор, оно никогда не выдвигалось как самостоятельное понятие, то в практической жизни, хотя часто и бессознательно, оно постоянно служило путеводной нитью. Выжидание составляет такую основную составную часть военного акта в целом, что последний без первого едва ли представляется возможным, и мы поэтому впоследствии еще часто будем к нему возвращаться, изучая его воздействие в динамической игре сил.
Теперь мы займемся выяснением того, как начало выжидания тянется через весь акт обороны и какие различные ступени отсюда возникают в обороне.
Дабы установить наши представления на более простом предмете, мы отложим до части, в которой будем говорить о плане войны, рассмотрение вопроса об обороне страны, в котором наблюдается большая разносторонность и сильнейшее влияние политических факторов. С другой стороны, оборона позиции в сражении является предметом тактики, и лишь весь ее акт как целое составляет исходную точку стратегической деятельности; таким образом, мы лучше всего можем выявить условия обороны на вопросе обороны театра войны.
Мы сказали: выжидание и действие, - причем последнее всегда явится ответным ударом, т.е. реакцией, - составляют две существенные части обороны: без первого она не являлась бы обороной, а без последнего она не была бы войной. Эта точка зрения уже раньше привела нас к взгляду, что оборона не что иное, как более сильная форма ведения войны для более верной победы над противником; такого взгляда мы должны решительно придерживаться частью потому, что только он в конечном счете спасает нас от абсурда, частью потому, что чем отзывчивее и ближе мы к нему держимся, тем более мощным явится весь акт обороны.
Может иметь место попытка провести различие в реакции, составляющей вторую необходимую часть обороны, и признавать лишь ту часть ее, которая является собственно отражением - отражением от страны, от театра войны, от позиций, - необходимою частью обороны, имеющею место лишь постольку, поскольку этого требует безопасность обороняемых предметов; на возможность же дальнейшей реакции, переходящей уже в область действительного стратегического наступления, будут смотреть, как на предмет чуждый и безразличный для обороны; но это будет в корне противоречить вышеприведенному нами взгляду; отсюда мы и не можем смотреть на такое различение как на нечто существенное, и настаиваем, чтобы в основе каждой обороны лежала идея возмездия; ибо сколько бы мы в случае удачи ни нанесли урона противнику при первоначальной реакции, все же всегда недоставало бы надлежащего равновесия в динамическом соотношении между наступлением и обороной.
Итак, мы говорим: оборона есть более сильная форма ведения войны для достижения более легкой победы над врагом, и предоставляем обстоятельствам решать, будет ли победа выходить за пределы того предмета, к которому относилась оборона, или нет.
Но так как оборона связана с понятием выжидания, то эта цель победить неприятеля - может существовать лишь условно, т.е. если последует наступление с его стороны. Поэтому, если наступления не последует, то, конечно, оборона должна довольствоваться сохранением находящегося в ее обладании; в этом и заключается ее цель в период выжидания, т.е. ближайшая цель. Лишь довольствуясь этой скромной целью, она может использовать преимущества более сильной формы войны.
Представим себе армию и обороняемый ею театр войны; оборона может заключаться в следующем:
