Калашников против Российской Федерации

Ст. 3 Конвенции устанавливает запрет на пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение и наказание. Это одно из абсолютных прав, от которых государства не могут отступать ни при каких обстоятельствах, и прецеденты, рассмотренные ниже, относятся как к предварительному заключению, так и к содержанию в тюрьмах. Решение по делу Калашников против России было вторым из вынесенных Европейским Судом решений в отношении России. Заявитель, президент банка, был обвинен в незаконном присвоении средств банка. Он содержался под стражей в течение четырех лет до осуждения. 11 месяцев спустя он был освобожден из тюрьмы по амнистии. Большую часть своего содержания под стражей он провел в Магаданском СИЗО. Заявитель жаловался на условия, в том числе на следующие обстоятельства: площадь его камеры составляла 17 кв. м., в ней находилось восемь спальных мест в два яруса и содержались 24 заключенных; было невозможно нормально спать, поскольку телевизор и верхний свет никогда не выключались; пользоваться уборной приходилось на виду у остальных заключенных и надзирателя; заключенные принимали пищу в камере за столом, находящимся всего в метре от туалета; в камере не было вентиляции, и там было душно и жарко летом и очень холодно зимой; его окружали люди, которые много курили; камеры кишели тараканами и муравьями; он заразился рядом кожных болезней и грибковых инфекций, у него сошли ногти на ногах и на некоторых пальцах рук, он был вынужден лечиться от чесотки; шесть раз в его камеру помещали заключенных, больных

туберкулезом и сифилисом, и ему делали профилактические инъекции антибиотиков.

Суд отметил, что на каждый отрезок времени в камере заявителя на одного заключенного приходилось 0,9_1,9 кв. м площади. Европейский Комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания установил в качестве примерного желательного стандарта площадь в 7 кв. м на заключенного в камере. Таким образом, по мнению Суда, камера была постоянно и очень сильно переполнена, что само по себе поднимало вопрос соблюдения ст. 3.

Суд также принял во внимание следующие факторы: лишение сна; отсутствие достаточной вентиляции в камере заявителя, где содержалось избыточное число заключенных, которым разрешалось курить; заражение камеры насекомыми; грязное, запущенное состояние камеры и области уборной и отсутствие подлинного уединения; а также, что на протяжении своего содержания под стражей заявитель заразился различными кожными болезнями и грибковыми инфекциями. Суд далее отметил с глубокой озабоченностью, что заявитель несколько раз содержался вместе с заключенными, страдавшими сифилисом и туберкулезом.

Суд принял утверждение о том, что в данном деле наличествовал умысел унизить заявителя. Тем не менее, отсутствие подобной цели не могло исключить вывод о наличии нарушения ст. 3. Суд счел, что условия содержания, которые заявитель был вынужден терпеть примерно 4 года и 10 месяцев, должны были причинить ему значительное психологическое страдание, умалить его человеческое достоинство и породить в нем чувства, ведущие к унижению и попранию достоинства личности. Суд поэтому постановил, что условия содержания заявителя, в совокупности с продолжительностью содержания в таких условиях, были равносильны унижающему обращению. В этом

деле Суд также установил нарушения ст. 5(3) и 6(1).

Маслова.

Заявительница и заявитель, проживающие в Нижнем Новгороде, жаловались на нарушение их права не подвергаться пыткам и бесчеловечному и унижающему достоинство обращению. Заявительница утверждала, что сотрудники прокуратуры Нижегородского района и нижегородской милиции подвергли ее жестоким пыткам и неоднократным изнасилованиям. Заявитель утверждал, что его били и применяли удушение в помещении прокуратуры Нижегородского района. И заявительница, и заявитель жаловались на отсутствие эффективного расследования обстоятельств жестокого обращения с ними.

Европейский Суд единогласно постановил, что имело место нарушение положений статьи 3 Конвенции в отношении первого и второго заявителей как в связи с жестокими пытками, которым подверглась заявительница, и бесчеловечным обращением по отношению к заявителю, так и в связи с непроведением эффективного расследования обстоятельств жестокого обращения с ними. Суд также единогласно постановил, что государство-ответчик допустило нарушение требований подпункта «а» пункта 1 статьи 38 Конвенции (создание всех необходимых условий для эффективного исследования Судом обстоятельств дела).

Суд обязал российские власти выплатить заявительнице 70 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а заявителю – 10 000 евро.

Ананьев.

Основные факты и жалобы

Заявителями по жалобам были российские граждане Сергей Ананьев, Геннадий Баширов и Гюльнара Баширова, которые в период с 2005 по 2008 год содержались в СИЗО в разных регионах России в ходе уголовных процессов над ними. Так, в 2007 году г-н Ананьев провел почти два месяца в пятнадцатиметровой камере смоленского СИЗО. Камера была рассчитана на 13 человек, но фактически в ней содержалось до 20 заключенных. Г-н Баширов и г-жа Баширова содержались в разных камерах астраханского СИЗО и утверждали, что все они были переполнены. Правительство отрицало перенаселенность камер. Заявители представили выдержки из четырех ежегодных докладов Уполномоченного по правам человека Астраханской области, из которых следовало, что все СИЗО в области были постоянно переполнены, а официальный лимит наполняемости был чрезмерно завышен. Заявители утверждали, что российские власти нарушили статьи 3 и 13 Европейской Конвенции в связи с тем, что их содержали в переполненных камерах и они не могли добиться ни улучшения условий содержания, ни адекватной компенсации.

Суд единогласно постановил:

- что имело место нарушение статьи 3 (запрещение пыток) и статьи 13 (право на эффективное средство правовой защиты) Европейской Конвенции по правам человека;

- что в соответствии со статьей 46 (обязательная сила и исполнение постановлений) Российская Федерация обязана:

1. в течение шести месяцев с момента вступления в окончательную силу постановления разработать при участии Совета министров Совета Европы обязательный к исполнению временной график введения в действие эффективных средств правовой защиты, которые способны обеспечить предотвращение нарушения и выплату компенсации и, в частности, принять меры для того, чтобы предварительное заключение применялось только в абсолютно необходимых случаях, чтобы жалобы на бесчеловечные условия содержания эффективно рассматривались и чтобы пострадавшие могли получить надлежащую компенсацию;

2. возместить ущерб всем пострадавшим от бесчеловечных или унижающих достоинство условий содержания в российских следственных изоляторах (СИЗО) в течение двенадцати месяцев с момента вступления в окончательную силу постановления (если жалоба уже была доведена до сведения российских властей) или с даты доведения жалобы до их сведения (по новым делам).

Наиболее часто нарушаемые статьи:1,3,6, + 1ст.1протокола.

Первое дело против РФ – Бурдов против РФ.

Дважды применялась процедура пилотных постановлений. – нарушения системного хар-ра.

Осн.группы дел против РФ:

Чеченские дела (отсутствие эф-го расследования в отношении жертв), дедовщина, вытки при предварительном расследовании; условия содержания в сизо.

ЧЕЧНЯ

В трех получивших широкий резонанс решениях Суд исследовал положение в Чечне. Первыми делами были дела Хашиева и Акаевой против России, Исаевой, Юсуповой и Базаевой против России и Исаевой против Росси 7. Заявители по этим делам жаловались на внесудебные казни членов их семей и на беспорядочную бомбардировку российскими военными самолетами гражданских лиц, покидавших Грозный в октябре 1999 г., а также деревню Катыр_Юрт в феврале 2000 г. Суд исследовал вопрос о том, выполнили ли российские власти свои обязательства принять позитивные меры по защите права на жизнь по ст. 2 Конвенции. Суд отметил, что там, где потенциально

смертоносная военная сила применяется при преследовании законной цели, каковой, например, является защита от незаконного нападения, использованная сила должна быть строго соразмерной достижению этой цели. Операции, предполагающие потенциальное использование смертельной силы, должны планироваться и контролироваться таким образом, чтобы минимизировать риск для жизни. При выборе средств и методов следует принимать все возможные меры предосторожности.

Рассматривая обстоятельства данных жалоб, Суд отметил, что ни в одном из этих дел власти не предоставили Суду полных материалов следствия. Однако на основании материалов, находящихся в его распоряжении, Суд установил, что родственники заявителей Хашиева и Акаевой были убиты военнослужащими, поскольку не было иного

правдоподобного объяснения их смертей, и российские власти не утверждали, что действия государственных агентов были оправданы. В отношении воздушной бомбардировки снарядами людей, уезжавших из Грозного в Ингушетию, Суд сначала предположил, что с учетом обстоятельства конфликта в Чечне во время событий, военные могли обоснованно счесть, что имело место нападение или угроза такового, а удар с воздуха мог быть законной реакцией на это нападение. Однако властям должно было быть известно, что в то время данная дорога использовалась тысячами людей в качестве «гуманитарного коридора», и это должно было заставить их задуматься о

необходимости крайней осторожности в отношении использования смертоносной силы. Однако не было очевидно, что ответственные за планирование и контроль над операцией или сами летчики это осознавали. Поскольку использовалось очень мощное вооружение, и не было сделано ссылок на положения внутреннего законодательства, регулирующие использование силы его представителями в таких ситуациях, Суд не согласился с тем, что операция планировалась и проводилась с требуемой заботой о жизни мирного населения. В отношении воздушного удара по деревне Катыр_Юрт Суд установил, что когда военные рассматривали план развертывания авиации, оснащенной тяжелыми боевыми орудиями в границах населенного района, они должны были учесть связанную с этим опасность. Однако не было доказательств, позволяющих сделать вывод, что такие соображения играли значительную роль в планировании. В дополнение к материальным нарушениям ст. 2 Суд установил,

что расследование убийств было неадекватным, и поэтому имели место и процессуальные нарушения ст. 2. Кроме того, Суд также установил нарушения ст. 13 и ст. 1 Протокола 1. В недавнем деле Шамаева и 12 других против Грузии и России Суд исследовал ситуацию, где 13 российских и грузинских граждан чеченского происхождения были арестованы и содержались под стражей в Грузии по обвинению в незаконном пересечении границы, ношении оружия в целях нападения и контрабанде оружия. Российские власти обратились к грузинским властям с просьбой об их экстрадиции, утверждая, что задержанные являются боевиками_террористами, принимавшими участие в военных действиях в Чечне. Сначала Грузия дала разрешение на экстрадицию пятерых из них. Они содержались под стражей в России, где против них было возбуждено дело, они были признаны виновными и приговорены к срокам от 1,5 до 10 лет заключения. Другие заявители были впоследствии освобождены, однако некоторые из них были вновь задержаны в России. До того, как депортация была осуществлена, заявители обратились к Суду с прошением о применении в соответствии с Правилом 39 предварительной меры. Суд удовлетворил это

прошение и попросил грузинское правительство не экстрадировать заявителей до того, как Суд получит возможность рассмотреть дело. Однако некоторые из заявителей были экстрадированы несмотря на указание о применении этой предварительной меры. Через полтора месяца Суд решил не распространять применение Правила 39 в свете обязательств, данных Россией. Однако поездку в Россию с целью установления обстоятельств дела пришлось отменить из_за нежелания российских властей сотрудничать с Судом.Что касается Грузии, Суд установил нарушения ст. 3, 5, 13 и 34. Вотношении России Суд сначала исследовал дело по ст. 38 и повторилтезис об основополагающей важности принципа сотрудничества сним Договаривающихся государств. Помимо этого, на российскомправительстве лежала обязанность соблюсти конкретные обязательства, которые оно дало Суду, а именно предоставить Суду беспрепятственный доступ к экстрадированным заявителям, в том числе возможность визита по выяснению обстоятельств. На основании этихобязательств Суд решил снять предварительную меру, предписаннуюГрузии, и провести расследование на месте в Грузии и России. Однако Суд смог провести только часть расследования, проходившую вГрузии.

Столкнувшись с отказом в допуске к заявителям, Суд неоднократно призывал российское правительство позволить ему провести расследование с целью установления обстоятельств. Правительство не дало благоприятного ответа, и при этом ни одна из приведенных им причин не могла освободить его от обязательства сотрудничать с Судом в его попытках установить истину. Препятствуя визиту Суда по установлению обстоятельств дела и отказывая ему в доступе к заявителям, содержавшимся под стражей в России, правительство недопустимым образом помешало установлению обстоятельств и тем самым не выполнило своих обязательств

по ст. 38(1)(а). В отношении ст. 34 Суд отметил, что на российском правительстве лежала обязанность соблюсти конкретные обязательства, которые оно дало Суду, а именно предоставить всем заявителям беспрепятственный доступ к Суду. Однако, несмотря на просьбу Суда, представители заявителей не могли вступить в контакт с ними, и даже Суду было отказано в разрешении опросить их. Поэтому Суд счел, что эффективное расследование жалоб заявителей против Грузии потерпело ущерб из_за поведения российского правительства, и исследование приемлемой части жалобы в отношении России было невозможным. Поэтому имело место нарушение ст. 34.