Взгляд первый: Эверетт Тру

 

я помню ту гостиницу.

Откинув занавес, мы очутились в прохладном темном холле после изнуряющего зноя это был настоящий рай. Спокойно, тихо. Волшебные огоньки мигали на деревьях – как будто на дворе уже Рождество; мягкие, пастельные тона; комнаты на первом этаже; консьерж, который даже не дрогнул, когда мы вошли.

Именно в этом отеле Принц, по слухам, ублажал дамочек в ваннах с лепестками роз. В этом отеле мы лежали в шезлонгах у бассейна, потягивая пиво и разноцветные коктейли, купаясь в лос‑анджелесской неге, постоянно звонили в Лондон – просто поржать: «Как там у вас погода? Идет дождь? Что – не очень?

Ай‑яй‑яй, как же так».

И именно в этом отеле я впервые встретил Кортни Лав и ее группу «Hole». Это было в мае 1991 года. У меня до сих пор стоит перед глазами картина, как они идут по кафелю с дальнего конца бассейна к тому месту, где лежали мы в своих английских плавках; как солнечный свет пробивался через смог и освещал взъерошенные волосы Кортни. На фоне других гостей отеля – с загорелыми ногами, в, светлых нарядах – количество их одежды и худосочность бросались в глаза. Кортни была в рваных колготках, у барабанщицы Каролин Рю был пирсинг в подбородке – тогда это еще не вошло в такую моду, как сейчас, – а басистка Джилл Эмери выглядела крошечным черноволосым готом. А самым ужасающим из них был скромный гитарист Эрик Эрлрндсон – длинные тонкие волосы, бледная кожа, тощий, как Торстон Мур, – казалось, солнечного света он не видел несколько лет. Такое скопище фриков не являлось руководству гостиницы, И в самых страшных снах. Кортни очень понравилась наша английскость, она постоянно смеялась над нашим акцентом. А может, и над плавками. Эрик отказался пожать мою руку, потому что – как он объяснил – тогда мы станем друзьями. А это неправильно – дружить с журналистом.

То, что «Hole» появилась на этой игровой площадке для элиты, было абсолютно естественным. И в то же время нельзя придумать что‑то более неуместное. В «Сансет маркис» даже автоматы с сигаретами прячут в подвал.

Позже мы разговорились.

– Люди делятся, на два типа, – объясняла, мне Кортни. – На мазохистов и садистов и на идеальных обывателей, у которых нет желания причинять боль или испытывать боль, – и таких людей большинство. Мы с тобой, Эверетт, в меньшинстве. Но мы немного чувствительнее всех этих тупиц, которые счастливы своими хорошими отношениями, хорошей жизнью и которые ничего не хотят. Они не хотят узнать истину и не хотят никого ненавидеть. Они не хотят зла; разложения или чистоты …

И это нормально, – продолжала она. – Я завидую этим людям, этим русским крестьянам, которые живут простой жизнью до ста двадцати лет, питаясь йогуртом. Они ни о чем не волнуются. Но ведь это так круто, – она будто умоляла о помощи, – быть такими, как мы; и лучше всего мне становится, когда я перестаю врать, Я настолько изолгалась, что, когда мне хватает честности быть искренней, я чувствую, что вновь обрела Бога. Я как будто очищаюсь, когда говорю правду – даже если это глубокая эмоциональная ложь.

Кортни никогда не забывала о темной стороне своей души. – Мужчины боятся меня, но я уже давно не парюсь по этому поводу, – говорила она. – Я их пугаю, потому что меня не учили кокетничать, я не умею быть застенчивой. Я не знаю всех этих уловок и не собираюсь им учиться – потому что есть более важные вещи. Я общаюсь с людьми, у которых достает смелости быть со мной, и не общаюсь с теми, кто не отваживается на это.

Меня всегда ненавидели писаки, люди, которые отвечают на телефонные звонки: А любят меня те, кому эти телефоны принадлежат, те, у кого есть власть: Джулиан Коуп [культовый английский поп‑певец], Элвис Костелло, Алекс Кокс [кинорежиссер] и … Эверетт Тру.

Над этой ее фразой я хохотал как сумасшедший.

Мы могли разговаривать бесконечно, страстно и энергично. Мы говорили о чем угодно, мы говорили обо всем – обо всем, что, по мнению Кортни, я хотел услышать. О том, как она заигрывала с динозаврами британского рока, о том, как над ней издевались в школе, о том, чего СМИ ожидают от женщины, о любви, желании и ненависти.

Перед началом разговора Кортни приняла душ и небрежно набросила мой белый фланелевый халат, лежавший в номере. Ноги были босыми, на обнаженных бедрах бросался в глаза цвет ее кожи – белее белого; она смеялась над Джилл – паранойя басистки росла с каждым днем. Кортни выгнала всех из комнаты, мы остались вдвоем, наедине.

30 минут я сдерживался, чтобы не задать девушке прямой вопрос. Я знал, он ей не понравится. Как только она заговорила, моя жизнь пришла в бесконечное движение – пока однажды летом не обрушилась с треском на землю. Но я забегаю вперед.

 

Эрик

Привет, Э. Т.

Да, память у меня ни к черту, но я отлично помню, как мы тебе первый раз давали интервью; какой ты был злой и как пытался залезть Кортни в трусы. Помню, как мы с тобой покупали китайскую еду в Сиэтле, в те грустные нереальные дни после смерти Курта. Помню, как снимал на камеру, когда ты выкатывал его в инвалидной коляске в Рединге. Помню, как мы с тобой в Рединге лазали через заборы, чтобы посмотреть на «Elastica». Помню, как ты забрался к нам на сцену в Сент‑Луисе и пел какие‑то песни. Помню, как мы с тобой вмазывались герычем в «CBGBs». Шучу, конечно. Извини. Помню интервью «Vox» и фотосессию в студии в Олимпии.

 

Мне довелось прочесть такое количество полуправды и лжи о Кортни Лав, что я уже в своих воспоминаниях не могу отделить факт от вымысла. На самом ли деле Кортни познакомилась с Куртом в Портленде в 1990 году? Это в деталях описывают как Поппи З. Брайт в своей полуофициальной биографии Кортни Лав, так и Чарлз Кросс, тщательно изучавший (а затем сам и создавший) мифологию Кобейна «Heavier Than Heaven» («Тяжелее неба»)[229]. Но Эрик Эрландсон, бывший парнем Кортни в то время, думает по‑другому, как и другие ее близкие друзья. С ними соглашались и сами Курт с Кортни.

В интервью «Сэсси»[230]в январе 1992 года они рассказывали, что впервые встретились на совсем другом концерте. «Я видела его выступление в Портленде в 1988 году[231], – рассказывала Кортни журналистке Кристине Келли. – Мне он показался страстным и симпатичным, но я не могла сказать, умен ли он, искренен ли он. Затем я встретила его на другом концерте год спустя». «"Butthole Surfers"», – подсказал Курт. «И "L7", – добавила Кортни. – Я реально бегала за ним, не очень агрессивно, но достаточно, чтобы смутить некоторых девушек».

И тем не менее каждый раз, когда я читаю официальную версию первой встречи Курта и Кортни, она обрастает все новыми деталями; прекрасная фантазия, в которой нашлось месту Дэйву Пирнеру (вокалист «SouL Asylum» с взъерошенными светлыми волосами, как у Курта), панк‑року, импровизированной борьбе и обмену стикерами для гитарных чехлов. Полная чушь. Да, и не забудьте про надушенную коробочку в форме сердца с «тремя засушенными розами, крохотной фарфоровой куклой, миниатюрной чайной чашкой и ракушками, покрытыми лаком», которую она якобы отправила Курту в конце 1990 года в Олимпию. Чушь. Тогда Курт ее даже не интересовал.

Повлияла ли Кортни на имидж «девочки‑шлюхи» И соответствующую музыку своей подруги, вокалистки «Babes In Toyland» Кэт Бьелланд – имидж и музыку, которые позднее переняла сама? Так не считает парень, живший тогда вместе с Кэт в Миннеаполисе. Как долго Кортни была замужем за своим первым мужем, травести Фоллингом Джеймсом из лос‑анджелесской панк‑группы «The Leaving Trains»? Достаточно долго, чтобы настал момент положить конец этим отношениям, о чем она однажды мне рассказала.

Итак. Вот что я – более или менее точно – знаю. Кортни Лав, урожденная Кортни Мишель Харрисон, родилась 9 июля 1964 года в Сан‑Франциска. Ее отец Хэнк Харрисон был роуди «Grateful Dead», и, по слухам, именно он нанял байкеров из банды «Ангелы ада» в качестве охраны на скандально известном бесплатном концерте «Rolling Stones», состоявшемся 6 декабря 1969 года в клубе «Altamont Raceway», неподалеку от Ливермора, в Северной Калифорнии[232]. Ее мать, Линда Кэрролл, стала врачом и приобрела дурную славу в американской контркультуре как человек, убедивший преступницу Кэтрин Энн Пауэр сдаться властям после 23 лет, проведенных в бегах[233] Кортни меняла имя несколько раз, много путешествовала по миру в юности – Портленд (исправительная школа), Новая Зеландия, Япония (здесь она стала стриптизершей), Ирландия и в 1981 году Англия, где она познакомилась с Джулианом Коупом и участниками группы «Echo & The Вunnymen». Она пела в одном из первых составов «Faith No More», какое‑то время в «Babes In Toyland», а затем создала в Миннеаполисе жутко готическую группу «Sugar Baby Doll» – вместе с Дженнифер Финч и Кэт Бьелланд. Она пробовалась на роль девушки Сида Вишеса Нэнси Спашен в байопике Алекса Кокса «Сид и Нэнси» (1986); а в итоге сыграла главную роль в пародийном спагетти‑вестерне того же режиссера «Прямо в ад». В Портленде она составила планы «покорения» музыкальной индустрии, накорябав их в своих дневниках[234], которые были позже обнаружены Лоис Маффео, певицей из Олимпии. И, вдохновившись этими дневниками, Лоис создала милую лоу‑фай‑группу «Courtney Love».

– Вы должны понимать, Кортни была личностью, – комментирует Рич Дженсен. – Она могла пойти на вечер поэзии в «Иксрей кафе» в Портленде и громогласно рассказывать о деталях устройства своего тела. Она хотела, чтобы на улицах Портленда ее признали как сильную личность. Поэтому, когда она оставила дома дневник, всем было интересно почитать, что же она там пишет.

Вернувшись в Лос‑Анджелес, она опять стала подрабатывать в стриптиз‑барах и в 1989 году ответила на объявление, размещенное Эриком Эрландсоном в журнале «Рисайклер», о том, что новой группе «Hole» требуются «люди, слушающие "Big Black", "The Stooges", "АЬЬа" и "Fleetwood Mac"».

– Поначалу мы старались брать напором и агрессией, – объясняет Эрик. – У нас было три гитариста: один тянул всех в спидметал, Кортни творила безумства на своей гитаре «Rickenbacker», плюс я – со своими странными мелодиями и вокалом. Потихоньку весь этот хаос начал упорядочиваться. И в итоге в группе осталось два гитариста – я и Кортни. Мне всегда нравились нью‑йоркские команды, в которых два гитариста ведут разные партии. Нам не хватало техники, чтобы играть стандартный гитарный рок или поп. Поэтому мы создали собственную версию нью‑йоркской музыки.

Возможно, впервые Кортни увидела «Nirvana» на концерте в клубе «Sаtyricon» в Портленде – но это выступление вряд ли могло ее тогда впечатлить. (Ей всегда больше нравился ню‑метал и плоои английский нью‑вейв). Возможно, ее мнение изменилось после ого, как в музыкальный магазин, в котором она работала, пришла первая партия записей из «Sub Pop».

– Я бы никогда не собрала группу, если бы не «Mudhoney», ‑ – говорила мне Кортни в 1992 году. – Когда Кэт выгнала меня из своей же группы, на меня навалилась депрессия, я уехала обратно в Портленд с мыслью, что всю оставшуюся жизнь буду танцевать стриптиз. Но потом я услышала «Touch Me I'm Sick» ‑ и была спасена. Я знала, что могу так же кричать под музыку. Поэтому в поисках людей для группы я на пару дней приехала в Сиэтл – Портленд был ужасной дырой. Я прикинула, что в Сиэтле должны найтись клевые девчонки, которые слышали про «Mudhoney», «Big Black», «The Fall». Но спустя два дня я поняла, что мне нужно ехать обратно в Лос‑Анджелес. Не спрашивай меня почему – я знаю, Лос‑Анджелес грубый город. Но это мой город. На то Рождество я отправила Дженнифер запись «Mudhoney» – она вдохнула в нас новую жизнь. Дженнифер уговорила меня приехать в Лос‑Анджелес, чтобы собрать с ней группу. Мы сидели и слушали эту запись, снова и снова. Это была очень цельная музыка, да и сейчас она остается кой. Так я придумала название для своей группы – в честь цельности музыки «Mudhoney»[235].

Хотя, возможно, «Hole» была названа в честь Марка Арма ‑ имеется в виду «дыра в душе Марка Арма». Но Арм к тому моменту уже не признавал Кортни …

– Впервые я говорил с Кортни Лав по телефону, – вспоминает фотограф Чарлз Питерсон. – Я пришел к Марку Арму, и Марк протягивает мне трубку: «На, поговори с Кортни». Я переспросил: «Кортни?» Он сказал: «Ну да, она играет в группе "Hole", знаешь такую?» Кортни была невероятно несносной. В ней присутствовала определенная энергетика, или обаяние; нет, вряд ли это можно назвать обаянием. Какая‑то загадка. Это все связано с панком, с его страстью.

Когда Дженнифер начала встречаться с Гролом, Кортни стала больше интересоваться «Nirvana». Хотя парнем Кортни тогда являлся вокалист «Smashing Pumpkins», эгоцентричный и пафосный Билли Корган, ее привлекала энергетика Сиэтла и его чокнутых звезд вроде Арма – потому что Кортни сама была чокнутой. Первый альбом группы «Hole» – «Pretty On The Inside» (1991 год) ‑ испытал влияние и гранжа, и «Sonic Youth». Более того, басистка «Sonic Youth» Ким Гордон принимала участие в записи этого пронзительного, энергичного альбома. Чистая, ужасная, громогласная и искаженная беспричинной яростью музыка – возможно, ничего более интересного Кортни никогда не записывала.

– Кортни, королева пиара, – смеется Чарлз. – Когда я увидел ее во плоти, она была с Куртом. Меня это удивило, потому что я н‑е представлял их вместе. Я часто видел где‑то Кортни, часто видел Курта. И очень редко я встречал их где‑то вместе.

В песне «Asking For It» со второго альбома «Hole» «Live Through This»[236]есть строчки, взятые прямо из моего второго интервью, которое я брал у Кортни в 1991 году в своей квартире в Криклвуде. «Каждый раз, когда я продаюсь тебе, – поет она, ‑ я чувствую, что беру маловато денег. /Я сорву с тебя все лепестки/ Красных роз, ты мне расскажешь все как есть». То, как она интонирует эти строчки, заставляет вспомнить темы, которые мы ней обсуждали в ходе тех первых интервью. Песня «Softer Softest», начинающаяся словами «Я расскажу тебе все, надеюсь, ты никому этого не скажешь», также говорит об отношениях, не имеющих ничего общего со стандартными беседами журналиста и музыканта.

Конечно, наши отношения были … какими? Друзья и коллеги говорят мне, что Кортни пользовалась мной, пользовалась моим положением для достижения собственных целей – а потом бросила меня; что она манипулирует людьми, безумно амбициозна и что она очень‑очень плохой человек. Другие утверждают, что за последнее время она повзрослела, стала хорошей актрисой и ярым сторонником определенных прав, например прав женщин. Но ни у кого не вызывает сомнений все, что касается отношений. Ну конечно.

Только вот Кортни не «бросала» меня. Наши пути разошлись, как это часто бывает с друзьями. В 1995 году вышел роман Барни Хоскинса «Мальчик с одинокой планеты» – в нем рассказывалась история отношений наивного музыкального критика из Англии и порочной рок‑дивы, ввергшей его в омут омерзительной жизни, полной наркотиков и унизительного секса. Сходство поразительное. Я готов всему этому поверить. Ведь именно это и привлекало всех нас в ней, не так ли? Запретный плод сладок.

С Кортни было безумно весело; только она умела так трогательно обращаться за помощью и поддержкой, хлопая глазками, как заблудившаяся маленькая девочка, когда ей было реально хреново. Разве это плохо? С ней я чувствовал себя особенным – самым нужным человеком на земле. Да пошли вы в жопу, тупые обыватели, вы даже этого сделать не можете.

В конце нашей первой встречи я опирал виски с ее штанов.

Ближе, чем тогда, я к ней не подходил, и это была именно та дистанция, на которой я хотел от нее находиться. Когда бы мы ни встречались, я каждый раз доводил ее до слез, когда напивался и вел себя низко – то есть всегда. Я говорил о ее лишнем весе, отсутствии голоса и таланта. Я не хотел этого. Но она делала так, что мне это нравилось и – да, я наслаждался.

Да, я переслушивал бутлеги концертов «Hole» 1991, 1992 и 1995 годов … кто говорит, что я не приложил руку к ее плохому поведению? Секрет моей любви к «Hole» – музыка. Те два первых сингла, которые я получил, ничего за них не заплатив, «Retard Girl» и «Dicknail», как будто открыли мне двери в более темный, неспокойный мир.

– я пригласил Кортни Лав на свидание, только чтобы повыделываться перед тобой,‑ однажды признался мне Курт Кобейн.

Я никогда не понимал, правду он говорит или нет. Он пытался меня завести? У Курта было очень извращенное чувство юмора. Певец утверждал, что это произошло тем же вечером, когда я их познакомил – в мае 1991 года, в Лос‑Анджелесе, на концерте «Butthole Surfers», любимых тормознутых детей Остина. Конечно, это возможно. Но откуда мне знать наверняка?

– После, когда мы с тобой добрались до квартиры, – продолжал Курт, – ты не умолкая трещал о том, какая замечательная девушка эта Кортни Лав, как ты встретил ее и как ты собираешься сделать из нее самую крутую звезду в мире. Поэтому я решил поступить как самовлюбленная, стервозная рок‑звезда. Я начал хвастаться, что смогу договориться с ней о свидании, если только захочу. И я сделал это. Я позвонил Кортни тут же, в два часа ночи, и договорился о встрече на следующий день. Я туда не явился, конечно. Я только хотел досадить тебе[237].

Конечно же, Курт знал меня достаточно хорошо, чтобы, разглядеть знаки влюбленности в своем пьяном английском дружке. Влюбленность? Конечно. Конечно, я был влюблен в Кортни. Уже при первой нашей встрече она продемонстрировала свое умение делать так, чтобы вы чувствовали себя самым важным человеком на свете во время разговора с ней. Курт это понял. Возможно, ему самому не удалось этого избежать. Я был пьян. Да, Наверное, я все время говорил только с ней. А как можно лучше досадить своему другу, чем при гласить на свидание предмет его страсти?

У каждой истории есть начало. На протяжении следующих лет и Курт, и Кортни постоянно напоминали мне, что именно я их познакомил. «Это ты виноват, – смеялись они, прекрасно осознавая, что многие считали, будто Кортни вышла за Курта только по расчету. – Не беспокойся, мы тебе будем платить десять процентов со всех отчислений»[238].

Я помню тот концерт. Это было в мой первый приезд в Лос‑Анджелес. Как я могу это забыть? «Butthole Surfers»,«Redd Kross» и «L7» ~ прекрасный подбор исполнителей! Меня не было в списке гостей, поэтому я пришел пораньше, во время саундчека, чтобы успеть пробиться внутрь; я прошел мимо огромной очереди из панков и фриков, растянувшейся по всей бетонированной площадке, вдоль которой расхаживали подозрительные охранники с оружием. Внутри я наткнулся на менеджера «Redd Kross» (и «Beastie Boys») Джона Сильву. Сильва на тот момент уже несколько месяцев ‑ я того не знал – был менеджером «Nirvana».

Я сказал ему, что у меня задание. В тот вечер, когда мы заселились в отель в Лос‑Анджелесе, я заметил афишу концерта «Hole», который должен был состояться через 8 дней. Я не знал, что это за группа. Я только слышал их музыку, брызжущую ядом, спермой, желчью, страстью поверх яростных риффов в стиле «Black Sabbath», а их синглы просто взорвали мой мозг. Я отчаянно хотел с ними увидеться. Я ничего о них не знал. Я понял только, что они из Миннеаполиса, потому что узнал о них от Кэт Бьелланд. А у них так: скоро был концерт! Я должен был с ними встретиться. Поэтому спросил Сильву, не в курсе ли он, кто это такие и как мне связаться с их вокалисткой. Сильва был из тех парней, которые знают всех.

– Я могу сделать кое‑что получше, – сказал он мне. – Я могу тебя познакомить с ней прямо сейчас.

Так я и познакомился с Кортни Лав.

Я до сих пор вижу, как она тогда выглядела, когда шла через пустой танцпол навстречу мне, громкая и грязная: размазанная косметика, рваные колготки, неоновый свет, сияющий в ее тyсклых светло‑желтых волосах. Она представилась и в последующие несколько минут успела упомянуть полдюжины известных людей, с которыми, по ее словам, она была очень близко знакома. Она угостила меня виски и потребовала, чтобы я угостил ее в ответ.

Ни у меня, ни у нее не было денег, поэтому мы носились по комнате, воруя или выпрашивая выпивку, становясь все более агрессивными и пьяными. Кто‑то познакомил нас с кудрявой декой из «Вill & Ted's Excellent Adventure». Кто‑то из «L7» подсыпал в наши стаканы кислоту. Мы болтали или возились, а комната кружилась над нашими головами. Мы отчаянно хорошо поладили. Я был музыкальным критиком из Англии, искавшим новую суперзвезду. Она была начинающей актрисой и музыкантом, которая мечтала стать этой Новой Суперзвездой. Ей нравилось внимание, которое ей уделял «именитый» английский журналист. Мне нравилась любовь, которой она одаряла меня взамен, – даже – и меня и раздражало то, что Кортни интересует моя мотивация то иногда она начинала ко мне приставать. (Какое мне дело до того, какой формы у кого‑то нос, если единственное, что меня – поддерживало в жизни, – это чистота моей страсти к музыке?) Мы тайком проникли через бархатные занавески в ВИП‑зону на верхнем этаже, пробравшись под канатами в тот момент, когда охранники отвернулись. Никто не мог нас остановить. Мы были неприкасаемыми.

Позднее появилась «Nirvana». Группа из Абердина записывала в городе «Nevermind», ключевой альбом эпохи. Когда Курт увидел меня, его глаза загорелись. Было очевидно, что мы с Кортни творим какое‑то серьезное нарушение общественного порядка. Увидев нас – пьяных, орущих, ведущих себя вызывающе, – он поступил самым естественным для него образом: направился к двум самым пьяным, обдолбанным людям во всем клубе и начал кататься по полу вместе с ними.

– Как дела? – спросил Курт – мы с Кортни едва стояли на ногах. – И кто это с тобой? Ты не хочешь нас познакомить?

– Я знаю тебя, – завизжала Кортни. – Ты Курт Кобейн, и ты засранец.

Бах! Не успев договорить эту фразу, Кортни ткнула Курта в живот – привычное приветствие для альт‑рокеров в то время. Курт упал и увлек меня за собой. Я уцепился за Кортни, и мы втроем повалились на пол перед сборищем лос‑анджелесских модников с их широкими лацканами и узкими джинсами. Охранники стали проявлять интерес по отношению к трем пьяным придуркам, портящим своим видом всю рок‑н‑ролльную обстановку. «Не трогайте Курта, – закричала Кортни. – Это же гребаная РОК‑ЗВЕЗДА!»

Курту понравилась эта мысль, поэтому он вцепился Кортни в шею. Когда формальности были позади, мы сошлись на том, что нам нужно выпить. Вот и все. Курт познакомился с Кортни.

Мне бы хотелось написать, что между ними тут же проскочила искра, свет любви озарил их глаза, как только они увидели друг друга, но... это полная чушь. Будущие муж и жена понравились друг другу в ту ночь в Лос‑Анджелесе только так, как могут нравиться друг другу два пьяных человека. Два клубных животных в поисках алкоголя, способов словить кайф, получать удовольствие и просто обдолбаться. Две локальные рок‑звезды, наслаждающиеся свободой, которую приносит чрезмерное употребление горячительных.

На следующее утро я проснулся под стеклянным столом в абсолютно раздолбанной комнате «Nirvana» в «Оаквуде», совершенно голый. В воздухе висело густое облако дыма марихуаны; Крист и фотограф «Мелоди мейкер» Фил Николз были увлечены глубокой философской дискуссией (возможно, о наркотиках). Спина у меня болела – кто‑то случайно сбросил на меня тяжелую стеклянную пепельницу. Все, что я слышал, – как Курт Кобейн хвастался, что пригласил на свидание девушку, с которой мы познакомились вчера вечером. Успокаивая воспаленное воображение, я посмотрел на часы – черт, шесть утра! – вышел на улицу в одних трусах, подозвал такси – и уехал вместе с Николзом обратно в Голливуд.

На восемь часов у нас было назначено интервью.

 

Взгляд второй: Дебби Шейн

 

–...«Melvins» отправились в турне, и Курт позвал меня к себе. он сказал: «Слушай, они тут нам оставили комнату, приезжай в любое время, приезжай на выходные, сейчас тут Шелли вместе Кристом». Они постоянно звонили и спрашивали: «Ну когда же ты приедешь?» В конце концов, однажды я решила съездить к ним. Мы договорились встретиться на концерте «Butthole Surfers» и «L7» в «Hollywood Palladium», а оттуда собирались отправиться в гостиницу. Мы прилетели, взяли напрокат машину, заблудились и, в конце концов, оказались в клубе. Мы приехали очень поздно. Отыскали Курта – с ним был Крист, пьяный вдрызг. В тот вечер то ли его штрафовали за вождение в нетрезвом виде, то ли он чуть не сбил кого‑то на парковке. Еще там была Кортни – о ней я читала и слышала от своих знакомых, которые знали ее или были на ней женаты. Она была…

я помню, как после концерта мы стояли снаружи, и Курт хотел уехать в гостиницу и спрашивал меня, как я на это смотрю. Он просто хотел уехать. Я почти уверена, что мы досмотрели до конца выступление «Butthole Surfers». В машине кроме меня были Алекс, Курт и вроде бы Баррет (Джонс) … И вроде бы ты тоже был тогда в машине, да? Ты был вместе с Кристом.

я: Курт что‑нибудь говорил про Кортни той ночью?

– Он что‑то бормотал себе под нос. Кто‑то говорил, что она пыталась увезти его с собой, но он не захотел. Моя подруга Алекс вела тогда дневник, и недавно она прислала мне по электронной почте фразу, которую Курт сказал той ночью и которая могла иметь отношение к Кортни: «Я хочу познакомиться с женщиной в два раза умнее меня и в два раза сильнее меня». Мы вернулись в квартиру, какое‑то время все было тихо, потом начался хаос. Там был один пьяный англичанин, мне кажется, его звали Эверетт Тру, он шатался по кустам. Не помню, зачем мы вышли на улицу, но помню как этот пьяный чувак из Англии кричал: «Я люблю Кортни Лав. Я люблю Кортни Лав». Потом он упал в кусты, нам пришлось его поднимать оттуда. «Я люблю Кортни Лав. Я хочу жениться на Кортни Лав».

Я: Ты той ночью не спала?

– Ну, Крист начал кидать из окна вещи. Он кинул пепельницу и попал в Алекс. Она заплакала, он начал перед ней извиняться. Я помню, что весь номер разгромили. Крист был огромным и мог поднимать большие вещи: кофейные столики, диваны. На следующий день мы с Алекс отправились в Голливуд. Я купила гитару и сделала себе татуировку, которую давно собиралась набить. Дженнифер из «L7» устраивала грандиозную вечеринку, но Курт не хотел туда идти, поэтому мы остались дома и смотрели телевизор. Он решил дописать текст к песне; а мы смотрели очень клевый мультик, «Ночной полет», он нам просто вынес мозги. Затем Курт что‑то написал. Интересно, имело ли это хоть какое‑то отношение к мультику.

Я: А следующим вечером Курт говорил что‑нибудь о Кортни?

– Нет. Он сочинял стихи. Он переживал из‑за того, что им пора ехать в студию и ему нужно написать текст. Я купила пива, и он даже не стал пить. Я помню только, как мы с ним смотрели телевизор, и больше там никого не было. Не знаю, что произошло потом.

Я: Как тебе показалось, это была их первая встреча?

– На том концерте? Да, безусловно.

Я: Почему ты так считаешь?

– Раньше Кортни во всех интервью говорила о парне по имени Курт Кобейн, с которым она хотела бы познакомиться. Насколько я знаю, до того вечера они никогда не встречались. Мне кажется, Курт даже что‑то такое сказал в машине, вроде: «Наконец‑то Я познакомился с Кортни».