Начало кризиса гоминьдановского режима было положено еще военными поражениями Китая в первые годы антияпонской войны. Социальная трансформация Гоминьдана в годы войны затрудняла выход из этого кризиса из-за социального обособления правящей гоминьдановской элиты, ослабления ее социальных связей, явного сужения ее социальной базы. Предпринятая Гоминьданом в первые послевоенные годы попытка перенесения сложившейся в годы войны модели социально-политической организации на всю страну привела к углублению кризиса.
Это углубление проявилось в двух основных направлениях. Во-первых, в экономической жизни, где Гоминьдан сделал попытку полностью монополизировать командные экономические высоты путем расширения государственного сектора за счет иностранного и национального капитала. Эти процессы обернулись для Гоминьдана дальнейшим сужением социальной базы и быстрым нарастанием коррупции. Во-вторых, попытка сохранить и упрочить политическую монополию Гоминьдана, нежелание пойти по обещанному в годы войны пути демократизации политической жизни обернулись обострением отношений не только с КПК, но и с политическими организациями промежуточных сил, с некоторыми элементами внутри Гоминьдана, обернулись полной политической изоляцией режима.
Захват командных экономических высот, прежде находившихся в руках империализма, осуществлялся путем «освоения» японского «наследства» и перенесения на всю страну модели экономического контроля, сложившейся в Чунцине. В промышленности государственный сектор превратился в господствующую силу в результате огосударствления всей бывшей японской промышленной собственности, которая к 1945 г., как известно, во многом сложилась за счет экспроприации части китайских предприятий и предприятий западных конкурентов. Вот почему этот процесс фактически привел вообще к ликвидации иностранного капитала в промышленности. В 1947 г., по данным промышленного ценза, сохранилось всего 17 иностранных предприятий, на которых было занято менее 1 тыс. рабочих и капитал которых составлял менее 0,5% всех промышленных капиталовложений страны. Однако, поскольку Гоминьдан не пошел по пути приватизации национализированной вражеской собственности, этот процесс означал и сокращение национального промышленного капитала. В руках правительства оказалось, таким образом, более 2/3 промышленных капиталовложений, причем речь шла о наиболее крупных и технически лучше оснащенных предприятиях. Гоминьдановское государство унаследовало не только японский промышленный капитал, но и в значительной мере созданную оккупантами систему управления хозяйством, основывавшуюся на держательских компаниях, фактически контролировавших все основные отрасли хозяйства, в том числе и частного.
В послевоенные годы завершается образование и государственной банковской монополии. Усиливаются позиции государственного сектора на транспорте, особенно железнодорожном. Значительные социально-экономические последствия имело усиление государственного воздействия на внутреннюю и внешнюю торговлю.
Экономические последствия этих процессов ускоренного огосударствления хозяйства не были однозначными. В первые два года после войны промышленность тех районов, которые надежно контролировались Гоминьданом (прежде всего шанхайский экономический район), развивалась весьма высокими темпами, причем государственная промышленность восстанавливалась и развивалась быстрее, чем частная. В потерявших свое прежнее значение районах северо-запада и юго-запада (прежде всего чунцинском районе) с большим трудом правительство пыталось поддержать высокий военный уровень производства. В районах же, находившихся в зоне боевых действий (прежде всего Маньчжурии), восстановление хозяйства происходило крайне медленно. В целом все это свидетельствовало об ограниченных возможностях гоминьдановского государства стимулировать экономический прогресс. Более того, начавшаяся в 1946 г. инфляция быстро подрывала все усилия по восстановлению и развитию хозяйства, отрицательно сказываясь на положении трудящихся.
В 1946 г. ежемесячный рост цен составлял 12%, а в 1947 г. — 26%, быстро возрастал объем денежной массы, падал курс юаня. Постепенно инфляция и другие последствия развертывания гражданской войны начинают сказываться на положении не только трудящихся, но и предпринимателей, особенно мелких. Растет недовольство китайской буржуазии, городской мелкой буржуазии, интеллигенции экономической политикой правительства, усиливается их раздражение по отношению к мероприятиям по огосударствлению хозяйства, в которых они видят главную причину ухудшения своего положения. Тяжелая экономическая ситуация, связанная прежде всего с последствиями восьмилетней войны и развитием войны гражданской, начинает восприниматься как прямое следствие гоминьдановской экономической политики. Инфляция особенно болезненно сказывалась на тех городских слоях, которые жили на фиксированные доходы, она подрывала их жизненный уровень. Все это стало подлинной экономической причиной роста оппозиционных настроений среди китайской буржуазии, интеллигенции, массы рядовых служащих по отношению к гоминьдановскому правительству.
Еще более тяжелые для Гоминьдана социальные последствия имела его экономическая политика в деревне. Она во многом была продолжением политики периода антияпонской войны, но без учета коренных перемен в социально-политической обстановке. Так, чтобы сдержать инфляцию, сохранить рычаги воздействия на рынок, гоминьдановское правительство продолжает взимать поземельный налог в натуральной форме, дополняя это тяжелое налогообложение принудительными закупками зерна по заниженным ценам. Несколько укрепив правительственные позиции на рынке, эти меры имели катастрофические социальные последствия для режима, ибо это означало, по данным многих китайских авторов, фактическое значительное возрастание налогообложения по сравнению с довоенным уровнем: если крестьянин-собственник теперь был вынужден отдать государству весь прибавочный продукт, то арендодатель — всю или значительную часть земельной ренты.
Потеря несколькими десятками миллионов богатых землевладельцев земельной ренты разрушила экономическую основу союза сельских эксплуататоров с гоминьдановским режимом, сложившегося в ходе борьбы Гоминьдана с «советским движением», в которой Гоминьдан выступал как защитник всех имущих в их борьбе за сохранение частной собственности. Первой и очень опасной для Гоминьдана реакцией крупных землевладельцев на этот «фискальный взрыв» было их нежелание посылать своих сыновей в гоминьдановскую армию и тем самым превращение этой армии в «армию бедняков», делавшуюся легкой добычей целенаправленной пропаганды КПК.
Изменение хода гражданской войны в 1947 г. — переход вооруженных сил КПК в контрнаступление и начавшаяся полоса поражений гоминьдановской армии — усилило кризис гоминьдановского режима и поставило его уже на грань катастрофы. Главным механизмом влияния военных действий на состояние гоминьдановской экономики оставалась инфляция, в основе которой лежало дефицитное финансирование военных расходов. Три четверти правительственных расходов продолжали покрываться работой печатного станка и за один только год (лето 1947 — лето 1948 г.) денежная масса выросла в 25 раз, а цены поднялись почти в 30 раз. Попытка проведения валютной реформы (август 1948 г.) — выпуск новых банкнотов, их принудительный обмен на золото, серебро, иностранную валюту — приостановить эти процессы уже не могла и лишь нанесла последний удар по тем имущим слоям, на которые Гоминьдан еще рассчитывал опереться.
Таким образом, гоминьдановская социально-экономическая политика, исходившая из узкогрупповых интересов бюрократической буржуазии, посягнула на частную собственность проведением огосударствления хозяйства, валютными реформами, усилением налогообложения собственности и т.п. Все это имело для Гоминьдана катастрофические социальные последствия, предельно сузив его социальную базу в условиях гражданской войны с КПК.
Но и последняя опора режима — гоминьдановский партийный, государственный, военный аппарат — в этих условиях подверглась быстрой эрозии. Проявилось это прежде всего в нарастании коррупции всех звеньев аппарата такими темпами и в таких масштабах, которые свидетельствовали уже о развале режима. По мере потери веры в способность добиться военной победы над КПК гоминьдановские функционеры стали превращаться в мародеров, стремившихся урвать хоть что-нибудь с этого гибнущего государственного корабля, уже мало думая о сопротивлении наступлению вооруженных сил КПК. Коррупция как раковая опухоль быстро ослабляла сопротивляемость гоминьдановского режима. Острота кризиса на политическом уровне в новых условиях проявилась уже не только в усилении антигоминьдановских настроений среди политических представителей промежуточных сил, но и в переходе на античанкайшистские позиции многих деятелей Гоминьдана. Гоминьдан никогда не был достаточно единой и сплоченной организацией ни в идейно-политическом отношении, ни с точки зрения его военной организации. Поражения в гражданской войне и глубокий социально-экономический кризис быстро выявили стремление ряда политических групп и военных деятелей, еще недавно находившихся на антикоммунистических позициях, не связывать свою политическую судьбу с гибнущим режимом.
Главным фактором углубления политического размежевания в гоминьдановских районах было, вполне естественно, развитие военной обстановки. Неслучайно, что именно в 1948 г., после тяжелых поражений гоминьдановских армий, колеблющиеся политические деятели и группы были вынуждены более четко выявить свои позиции по отношению к Гоминьдану и КПК, сформулировать свое отношение к разваливавшемуся гоминьдановскому режиму и к складыванию новой революционной государственности. Сама активизация тех политических сил, которые теперь стремились отмежеваться от Гоминьдана, свидетельствовала не только об их признании неизбежности гибели гоминьдановского режима, но и о стремлении в этих новых условиях сыграть еще какую-то политическую роль.
В 1947 г. в период обострения политических репрессий британская колония Гонконг делается тем центром, где начинают собираться оппозиционно настроенные по отношению к Чан Кайши гоминьдановцы, искавшие каких-то новых политических форм институализации своей политической активности. В ноябре они проводят «съезд демократических групп Гоминьдана», в котором принимали участие некоторые видные гоминьдановские деятели, представители таких организаций, как «Товарищеская ассоциация по осуществлению трех народных принципов», «Общество содействия развитию демократии» и др. 1 января 1948 г. было объявлено о создании Революционного комитета Гоминьдана и его руководящих органов. В качестве почетного председателя была названа Сун Цинлин (вдова Сунь Ятсена). Председателем стал Ли Цзишэнь, членами Постоянного комитета — Хэ Сяннин, Фэн Юйсян, Ли Чжанда, Тань Пиншань, Цай Тинкай, Чжу Юаньшань. Политическая пестрота организаторов и руководителей этого комитета отражала реальный факт перехода на античанкайшистские позиции не только деятелей, которые в какой-то мере занимали «левый» фланг Гоминьдана, но и политиков, стремившихся удержаться на поверхности политической жизни нового Китая, несмотря на свою прошлую контрреволюционную активность.
Здесь же активизируют свою работу и деятели распущенной гоминьдановскими властями в 1947 г. Демократической лиги. В январе 1948 г. часть ее руководителей во главе с Шэнь Цзюньжу провели совещание, на котором приняли решение возобновить деятельность Демократической лиги и воссоздать ее руководящие органы. В опубликованной декларации совещание выразило решимость продолжать борьбу за мирный, независимый и объединенный Китай, а также подчеркнуло необходимость сотрудничества с КПК в борьбе за новый Китай.
Все эти политические группы в Гонконге прямо воздействовать на развитие политической ситуации в Китае не могли, ибо не имели возможности вести работу на гоминьдановской территории. Однако их пропагандистская работа, их декларации и заявления создавали определенные политические ориентиры для довольно широкого круга гоминьдановских и негоминьдановских деятелей, в том числе и в военной среде, создавали определенные психологические предпосылки, помогавшие им покинуть гибнувший гоминьдановский корабль.
Нарастание кризиса гоминьдановских «верхов» с самого начала происходило на фоне быстро развивавшихся студенческих выступлений как важнейшей составной части общедемократического оппозиционного движения. Студенчество всегда было политически самой подвижной и активной частью китайского общества, наиболее быстро реагировавшей на обострение национальных проблем. Послевоенное студенческое движение во многом (особенно первоначально) продолжало развивать сложившиеся еще в годы войны основные требования и задачи, сводившиеся прежде всего к лозунгам патриотизма, демократизма и улучшения жизни студенчества. Однако постепенно на первый план выступают политические требования, сформировавшиеся уже в послевоенных условиях и при прямом воздействии КПК. Коммунисты учли рост в военные и послевоенные годы националистических настроений в студенческой среде и сумели хорошо их использовать для антиамериканской пропаганды и для дискредитации Гоминьдана, материала для чего было достаточно. Так, наиболее массовое студенческое выступление началось в декабре 1946 г. в ответ на надругательство американского солдата над пекинской студенткой. В крупнейших городах страны к началу 1947 г. в демонстрациях и забастовках под антиамериканскими лозунгами приняло участие более 500 тыс. учащихся. Несмотря на то, что и националистические верхи Гоминьдана были достаточно заражены ксенофобией и антиамериканизмом, объективно эти выступления наносили удар по Гоминьдану и гоминьдановской политике сотрудничества с США.
Продолжались студенческие выступления весной и летом 1947 г., а также в 1948 г., значительно расширив круг своих требований и лозунгов. Эти наиболее мощные в истории последней гражданской войны выступления студенчества стали заметным и важным фактором развития политической обстановки, воздействовавшим в антигоминьдановском плане на общественное мнение страны, усиливавшим неудовлетворенность промежуточных слоев гоминьдановским режимом.
Неслучайно, что именно студенческие выступления руководство КПК оценило как «второй фронт» борьбы с Гоминьданом, не имея возможности дать такую оценку, скажем, крестьянскому или рабочему движению. Забастовочные выступления рабочего класса в гоминьдановских районах были связаны прежде всего со стремлением защитить свои экономические интересы перед угрозой инфляции и фактического падения жизненного уровня. Постепенно происходит и некоторая политизация рабочего движения, вовлечение рабочих и их организаций в выступления против однопартийной власти Гоминьдана, за демократию и мир. Однако в целом в рассматриваемый период рабочее движение значительно отстает от уровня военно-политического обострения борьбы Гоминьдана и КПК и в сущности является частью общедемократического движения в гоминьдановских районах, причем и здесь оно выступает отнюдь не как авангард и руководитель, а скорее как вспомогательная сила более активных и мощных действий средних слоев и прежде всего студенчества.
