Специфичная для Мида версия прагматизма объективно, несомненно, совпадает с традиционной линией, к которой можно отнести Пирса, Райта, Джеймса и Дьюи, и трактуется именно исходя из этой традиционной линии. Однако ее своеобразие не будет понято, если не заострить внимание на отношении Мида к немецкому идеализму и его неизменной полемике с философией жизни, главным образом представленной Дильтеем, Бергсоном и Уайтхедом. Необходимо также понять, каким образом Мид освобождается
1. Историко-философские позиции
от этих взаимосвязей, переходя к важному аспекту своей деятельности — формированию основ социальной психологии. Отношение Мида к немецкому идеализму является решающим фактором для понимания его формы прагматизма. Он исходит из Канта как философа революции, корни которого усматриваются от Руссо. Руссо был первым, кто, исходя из возможности разумного единения, в сущности, преодолел альтернативы оптимистической или пессимистической антропологии, мысля демократию как коллективное самоопределение и освобождение от господства путем взаимного признания и всеобщих законов. Кант применяет этот вывод к вопросу об условиях возможности универсально значимого познания и моральной ориентации.
Мид разделяет кантовскую постановку вопроса, однако его ответ считает неудовлетворительным. Если условия объективного познания наличествуют в субъекте до всякого опыта, то, стало быть, они находятся вне пределов какой бы то ни было общности и предшествуют всякому развитию. Трансцендентному субъекту Канта Мид противопоставляет общность деятельных и общающихся людей. Таким образом, познание основывается на кооперации и коммуникации, наиболее четко проявляющихся в экспериментаторской и интерпретаторской общности научного исследования. Познание подчинено развитию в процессе единения всех участвующих в его обретении, в процессе усвоения опыта отдельным человеком и в естественно-историческом формировании его основ в субъектах.
Именно под таким углом зрения рассматривает Мид развитие немецкого идеализма после Канта, в трудах Фихта, Шеллинга и Гегеля. У всех троих реализация «Я» через «Не-Я» и проблема самоотражения хотя и становятся центральными, тем не менее все они остаются приверженными трансцендентально-философской фундаментальной структуре и тем самым в конечном итоге исходят из единичного субъекта.
Итак, вопрос о связи индивидуальных перспектив неизбежно становится общим вопросом: возникает необходимость в функции божественно абсолютного «Я», заполняющего место волеобразования сообществ; вопрос об исторических предпосылках познания, ибо теперь история и даже естественная история должны объясняться в категориях некоего материала долга, эстетического творения или рефлексии; вопрос об открытости и созидаемости будущего, ибо теперь абсолютное знание и фикция конца истории устраняют неопределенность, а наука превращается в подчиненную составную часть знания. Критикуя немецкий идеализм, Мид упрекает его в неспособности полного охвата индивидуальности в ее конкретности, не растворяющейся в историко-философских взаимосвязях, а также в том, что он не дорос до тех выводов, которые проистекают из полного понимания экспериментальных наук.
История социологии
в Западной Европе и США
Глава 15. Джордж Мид и символический интеракциони.чм
|
Преодоление этого недостатка Мид, правда, ни в коей мере не связывал с левыми гегельянцами, которые, по-видимому, были ему совершенно незнакомы, ни с Марксом, изложение которого [8] у Мида выглядит карикатурным. Его надежды на «конструктивную новую формулировку проблемы» связываются с психологией, которая, испытав на себе влияние эволюционной теории Дарвина. неразрывно связывает дух с органической природой, а в дальнейшем с философской адаптацией теории относительности, в частности у Уайтхеда. Эволюционная теория Дарвина изначально противоречит, в понимании Мида, философской традиции. Его принципиальная модель организма в окружающем мире, к которому он должен приспосабливаться, чтобы выжить, способствует обоснованию всякого знания поведением и всякого поведения обусловленными природой необходимостями воспроизводства себя самого и своего вида, вместо того, чтобы, исходя из сознания предварительно организованного «Я», пытаться постфактум вывести поведение и внешний мир. Его теория происхождения видов преодолевает альтернативу механистического или телеологического объяснения развития. Для Мида и прагматизма в целом Дарвин не является главным свидетелем при объяснении детерминистской концепции, напротив, здесь скорее предпринимается попытка истолковать основную структуру процессов приспособляемости животных как примитивную аналогию разумному поведению людей и методу экспериментальных наук, чьим «логическим обобщением» считает себя прагматизм [27, с. 55]. В соответствии с таким подходом Дарвин не приближается и к той психологии, которая рассматривает поведение как простую реакцию на раздражение; Мид воспринимает такую точку зрения как простое затушевывание старого разделения организма и окружающего мира. При всем положительном отношении к «сравнительной психологии (животных)» Мид все же выступает против тенденции игнорировать, используя прежнее понятие психического, нечетко выявленные характеристики человека.
Этот подход наиболее зримо отразился в статье Дьюи «Понятие дуги рефлекса», в которой наиболее внятным образом была сформулирована общая позиция Дьюи и Мида и на которую Мид в дальнейшем неизменно ссылался [3].
Первым шагом в ходе мыслей Мида является вывод о том, что раздражение представляет собой активно искомую организмом возможность выражения определенных способов поведения, для которых существовало побудительное напряжение. Таким образом, между раздражением и реакцией существует не односторонняя, дугообразная связь, но переменное, кругообразное отношение. При возникновении проблемы поведения, т. е. при возникновении конфликта между двумя импульсами или помехах, создаваемых поведению окружающей средой, животные решают подобную проблему через случайный поиск или методом проб и ошибок. У
1, Историко-философские позиции____________________ 343
человека же, напротив, — и это уже второй шаг — аналогичная ситуация, связанная с препятствием к осуществлению деятельности, возникает в сознании. Препятствие на пути реализации деятельности порождает дифференцированное внимание, направленное на объекты окружающего мира; цель этого внимания состоит в том, чтобы обеспечить возможность продолжения деятельности. Следовательно, сознание является в конституциональных условиях человека функциональной необходимостью для деятельности, а не просто побочным явлением. Мид принадлежит к основателям теории функционалистской психологии, которая пытается исследовать все психические процессы и явления с точки зрения их функционального значения для жизненного процесса. Однако Мид идет дальше, выдвигая в качестве центрального момента вопрос о функциональности самих психических явлений.
Подобная постановка вопроса приводит также к тому, что Мид впоследствии не применяет в отношении себя понятие «функционализм». Психическое — это не своеобразная субстанция, и все точки зрения ученых, которые либо соглашаются, либо отрицают подобную характеристику, задаются вопросом о субстанциональных отношениях к психическому и отрицают их или же пытаются проанализировать в различных по глубине разработки теориях, трактующих о психофизическом параллелизме, оказываются ошибочными. Для Мида психическое имеет своим источником систематически повторяющуюся структуру деятельности: оно представляет собой «кризис в процессе деятельности», который всегда бывает индивидуальным и конкретным. Если в процессе деятельности возникают препятствия, то импульсы и схемы реакций перестают совпадать друг с другом; формируется такая фаза, в которой они предоставлены свободной игре, чтобы стал возможным новый творческий акт. Третий шаг ведет к анализу ситуаций, уже недостаточно одного лишь обостренного внимания, нацеленного на объект, чтобы обеспечить возможность продолжения деятельности. Здесь имеются в виду социальные ситуации, в которых сам действующий человек является стимулом и по этой причине должен обращать внимание на свои собственные действия, ибо они определяют реакции других людей и тем самым условия для его собственного реагирования. В социальных ситуациях самосознание впервые становится функциональным [29, с. 403].
Вопрос о возникновении самосознания — как в видовом и индивидуально-историческом отношении, так и в эволюционно- и социально-теоретическом аспектах — встает теперь вполне логически, даже если он при этом, естественно, не решается. Выступив с такой постановкой вопроса, а затем и предприняв попытки решить его, Мид явился продолжателем важного наследия немецкого идеализма в американском прагматизме. Такой подход дал ему возможность преодолеть противоречия других постулатов социальной психологии.
Глава 15. Джордж Мид и символический интеракционизм
По мере развития научной психологии и с устранением программного антипсихологизма старой социологии на рубеже веков становятся все более частыми попытки заложить основы социальной психологии. Большая часть этих попыток колебалась на грани между общественно или природно детерминированными представлениями. В то время как одни ученые могли представить себе индивида только как некую механическую частицу общества, а обучение (например, Тард) — только как имитацию, другие исследователи пытались объяснить всякое поведение, исходя из прирожденных инстинктов индивидов (Мак-Дугалл). Подобно опытам по установлению электрических соединений, эти подходы представлялись Миду неудовлетворительными уже потому, что они даже не ставили перед собой центральный для него вопрос о возникновении «самосознания». Там же, где понимание существования идентичности «Я» вообще имело место, вопрос о ее возникновении искажался, так как обоснование ей пытались искать в примате самовосприятия, в некой более высокой очевидности внутреннего постижения по сравнению с внешним. Эта позиция, которую в равной мере разделяли такие ученые, как Джеймс и Бергсон, Дильтей и Гуссерль, вызывала неизменное противодействие со стороны Мида. В радикальности указанной постановки вопроса заключается эпохальное значение творчества Мида. В своей критике Мид выступает против зачаточной формы иррационалистских тенденций философии жизни: она принимала за основу переживание, а не действие. Если можно показать, что уже само переживание: проистекает из препятствия в процессе деятельности, то лишается почвы всякая психологизированная теория развития общества.
Коль скоро психическое представляет собой некую фазу в процессе деятельности, то общественная взаимосвязь не может быть ничем психическим, но является только взаимосвязью по поводу деятельности [15]. Поэтому Мид и не может опираться ни на одного из названных ученых. Он разрабатывает решение своей проблемы, исходя, скорее, из связующего элемента между физиологической психологией и народной психологией, заимствованного у признанного современниками классика Вильгельма Вундта в его теории языка. Каким образом это происходит, мы увидим в следующем разделе статьи.
Творчество
