С точки зрения идеи социального изменения

В отечественной и зарубежной критике называют следующие главные пороки функционализма, свидетельствующие о глубоком консерватизме этой системы взглядов: переоценку нормативного элемента в общественной жизни и преуменьшение значения в ней противоречий и конфликтов, подчеркивание общественного согласия, гармонической природы социальных систем. Хотя с тех пор как впервые были высказаны эти критические замечания, функционализм проделал значительную эволюцию, общая консервативная ориентация его сохранилась.

В настоящее время различные направления буржуазной социологии находятся в состоянии конфликта и взаимной борьбы. Особенно остро критикуют официальную западную социологию как в теоретической, так и в эмпирической сферах различные леворадикальные социологические течения. Они подвергают сомнению едва ли не все философско-мировоззренческие и общеметодологические принципы функционалистски ориентированной социологии, а заодно и всякой социологии на позитивистском фундаменте. Критические построения проникли и в недавнюю цита-

2. Критика функционализма

дель структурного функционализма — академическую среду, где, по свидетельству современного английского исследователя, создалась ситуация, когда «опровержение функционализма стало почти переходным ритуалом посвящения в социологическую зрелость». Несмотря на явное падение влияния функционализма на социологическую мысль Запада, критика его имеет больше чем исторический интерес, так как, говоря словами того же автора, хотя «функционализм «умирает» каждый год, каждый осенний семестр, подвергаясь ритуальной экзекуции во вступительных лекциях, его жизненный цикл напоминает цикл умирающих и воскресающих богов Древнего Востока» [25, р. 273]. Такой живучестью функционализм обязан элементам общенаучной методологии, содержащимся в нем, своей причастностью к широкой системной ориентации.

В отечественной литературе подвергнуты критике многие аспекты теорий, выросших на почве функционалистской методологии. Особенно остро критикуется консервативная тенденция функционализма подходить к любым общественным системам как к равновесным, устойчивым, нормально функционирующим. По мнению отечественной критики, методологическая установка функционализма страдает от злоупотребления организмическими аналогиями, переносящими «ряд категорий, характеризующих жизнедеятельность животного организма, на характеристику общественных отношений, в результате чего утрачивается специфика этих отношений» [1, с. 252]. Российские авторы подчеркивают опасность абсолютизации функционального метода, отрыва его от историко-генетического и других методов научного исследования.

В западной критике наиболее беспощадно оценивал идеологический смысл парсонсовской версии неофункционализма его соотечественник Миллс — один из ярких представителей леворадикальной социологии. Он утверждал, что идеологическое значение «высокой теории» Парсонса тяготеет к обоснованию «устойчивых форм господства». Миллс полагал, что в теории Парсонса не может быть по-настоящему выражена идея конфликта, революции, так как однажды установленная система не только устойчива, но и внутренне гармонична, поскольку нарушения, согласно этой теории, тоже должны быть «введены в систему» [27].

Резко критикуют функционалистскую системную модель сторонники методологического индивидуализма и микрофеноменализма, представленные множеством школ и движений, пришедших на смену функционализму в новейшей социологии капиталистического Запада. Противниками системных посылок функциональных теорий выступают представители этномстодологии Г. Гарфинкеля и ситуативной драматургии И. Гофмана, возрожденного символического интеракционизма Д. Г. Мида, разных версий социальной феноменологии и необихевиоризма Дж. Хоманса. Отвергая холи-

Глава 14. Т. Парсонс и структурный функционализм

стические посылки функционализма, сторонники новейшего методологического индивидуализма требуют исходить из понимания человеческого поведения в его индивидуально-смысловой конкретности. Они утверждают, что коль скоро все социальные явления, а также структурные элементы социальной системы в функционалистских теориях — будь то нормы, ценности, роли и т. д. — содержат отсылку к смыслу, то и объяснять их следует, анализируя изменчивые параметры сознания, субъективные истолкования и определения жизненной ситуации, индивидуальную символику, психологию и поведение. Так, одна из ветвей социальной феноменологии предлагает дополнить функционалистский анализ социального порядка анализом его развития вокруг «случайностей обыденной жизни общества» [20, р. 62].

Этим направлениям общая теория действия Т. Парсонса представляется непсихологичной, отчужденной от индивида, ретифицировавшей воображаемые сущности и пустые понятия, полученные на основе холистического подхода. Между тем парсонсовскую теорию действия обычно критикуют именно за психологизм, т. е. за объяснение социальных явлений свойствами сознания, которые сами мыслимы как производные от этих явлений, за неспособность объяснить социальные изменения, так как постулируется подчинение нормам, но не объясняется, как устанавливаются новые нормы. Так, российские исследователи Г. Андреева и Н. Новиков полагают, что она принципиально не выходит за пределы теории поведения [1, с. 196; 5, с. 41]. Это лишает теорию действия всякой широты обобщений и возможности познать законы исторического развития. (Следует, однако, отметить, что в отличие от новейших микрофеноменалистов, занятых объяснением микроявлений, исходя из фактов того же уровня, Парсонс в своей схеме анализа социального действия пытается решить проблему теоретического описания взаимодействия индивидуального, группового и общественного сознания, т. е. он как-то заинтересован в объяснении крупных общественных процессов и готов привлечь для этого факты социетального уровня, подобно классической социологии прошлого.)

Марксистская критика порицает также в общей теории действия недооценку категории «интереса» (инструментальной ориентации, по терминологии Парсонса), ее подчиненность нормативной и ценностной ориентациям в структуре индивидуального сознания и в системе культуры. Этим обнаруживается идеалистический характер парсонсовской концепции. И далее, содержащаяся в ней идея решающей роли нормативного порядка и универсальной общезначимой системы ценностей ведет к признанию гармонии интересов как естественной черты общества. При этом игнорируется отражение классовых интересов в культуре и ценностной системе, придающих им противоречивый характер. Позиция отечест-

2. Критика функционализма

венного социолога А. Г. Здравомыслова по этому вопросу следующая: «Если бы различные исследователи при оценке того или иного общественного явления руководствовались ценностями культуры, то их взгляды на данное явление должны были совпасть. Однако в классовом обществе такого совпадения нет и не может быть, так как исходным пунктом оценки является классовый интерес, независимо от того, осознает или не осознает его сам субъект» [2, с. 53—54].

Одним из главных оснований для ниспровержения функционализма была постоянно повторяющаяся в последние годы критика его за статичность, вневременный подход, аисторичность, за неспособность теоретически отразить процесс, становление, диахронию, историю [36].

Полезно отметить, однако, что в истории социологии никогда не существовало абсолютного разделения теорий на описывающие общество только как статическую систему, с одной стороны, и только как динамическую — с другой. Все социологи, начиная с Конта, мыслили «статику» и «динамику» как два равно необходимых аспекта социологического анализа. Функционализм также никогда не мог полностью избавиться от наследия раскритикованного им эволюционизма XIX в., а поздний функционализм возродил существенные его черты со многими достоинствами и недостатками.

Ревизия функционализма с точки зрения идеи развития шла в нескольких направлениях. По мере его слияния с системным подходом некоторые авторы стали доказывать, что в логике структурно-функционального анализа ничто не мешает строить «сравнительную динамику» социальных систем, помимо простых гомеостатических, системосохраняющих моделей [28]. Постепенно было ослаблено (особенно в «генетическом функционализме» А. Этциони) ограничивающее требование инвариантного рассмотрения так называемых функциональных предпосылок любого общества. Задачей социологического анализа, по Этциони, становится не взаимная подгонка данных или новых структур к предзаданным функциям, но поиски «истинных» функциональных новообразований, или неофункций [18]. Появились также построения, где нестабильность, напряженность и противоречия в социальных системах стали рабочим принципом и перестали рассматриваться только как нарушения равновесия [29].

В 60-е годы в структурном функционализме стало обычным положение о социальном конфликте как постоянно воспроизводящемся элементе их структуры и предвестнике структурных изменений. На этой почве возникло даже известное стремление воспользоваться опытом марксистской социологии, давно осознавшей значение противоречий и конфликтов в общественном развитии.

В те же годы широкую известность приобрел эволюционный функционализм, или неоэволюционизм, Т. Парсонса, развивавший

Глава 14. Т. Парсонс и структурный функционализм

старую модель структурной дифференциации Спенсера и Дюркгейма [33, р. 34]. Поздний функционализм практически совпадал с неоэволюционизмом [6].

Долгое время продвижение в теории общественного развития осуществлялось на основе и в полемике со старым эволюционизмом. Но, несмотря на все нападки, ведущие принципы эволюционизма продолжают быть организующей идеей во многих функционалистских концепциях социального изменения. В смягченной вероятностной форме или в виде эмпирического обобщения они также принимают предпосылку, что человеческие общества развивались от простых к сложным формам, проходя определенные стадии развития, из которых одни с большей вероятностью должны предшествовать другим в заданных условиях. Так, неоэволюционист Р. Белла, применивший понятие эволюции в исследовании религии, пишет: «Эволюцию на любом системном уровне я определяю как процесс увеличения дифференциации и сложности организации, который наделяет организм, социальную систему или любую возможную единицу анализа большей способностью адаптации к ее окружению, так что она в некотором смысле более автономна относительно своей среды, чем ее менее сложные предшественники. Я не предполагаю, что эволюция неизбежна, необратима или должна следовать по единственному особому направлению. Я также не допускаю, будто простые формы не могут процветать и выживать наряду с более сложными формами. То, что я подразумеваю под эволюцией, есть не метафизическое, но простое эмпирическое обобщение, что более сложные формы развиваются из менее сложных форм и что свойства и возможности более сложных форм отличаются от свойств и возможностей менее сложных форм» [11, р. 358].

«Неоэволюционное обращение» центральной фигуры позднего социологического функционализма Т. Парсонса породило ряд исследований историко-эволюционного плана, особенно в политической науке, в теории политического развития и модернизации развивающихся стран [13, р. 343—355; 7). К проблемам модернизации бывших «традиционных обществ» в развивающихся странах были широко применены модели структурной дифференциации, комплексно охватывающие экономические, социальные и культурно-символические структуры.

Обобщенными характеристиками традиционного общества на высшем уровне анализа в таких работах обычно называют функциональную и структурную недифференцированность, самодостаточность и автономность социальных единиц, неспециализацию ролей и институтов, связывание, торможение человеческих и материальных ресурсов в так называемых приписных (родственных, этнических и прочих независимых от «личных достижений») группах и т. п. [17, р. 23].

'. Критика функционализма

Минимум характеристик относительно модернизированного индустриального общества — это система стратификации, основанная на сложном и обширном разделении труда, высокая степень дифференциации ролей и институтов, развитие политических, экономических и социальных целей вне частных интересов разных групп, широкая коммерциализация товаров и услуг и их распределение через рынок, система образования, способная заполнить возникающие ниши в системе занятий и стратификации [15, р. 426; 19].

Эти два типа обществ выступают как исходное и конечное состояния процесса модернизации. Однако реальные силы в развитии этого процесса не показаны. В работах поздних эволюционных функционалистов дано только формальное описание этого процесса, и достигается это с помощью модернизированной старой модели структурной дифференциации. По их представлениям, любой процесс можно понять только в связи с категорией «социальной системы», т. е. организованного множества элементов, которые сохраняют связь и взаимодействие в данном окружении. Характеристика любой социальной системы инвариантными функциями позволяет описать процесс ее дифференциации относительно этих функций [31, р. 205]. Основные социальные функции (производство, распределение, социальная и нормативная интеграция) остаются теми же, но они распределяются между специализированными социальными единицами — институтами и организациями. Далее происходит вторичная дифференциация прежней специализации и т. п.

Эта модель предполагает, что уже в «простой» социальной системе выполняются все основные функции и что она содержит в зародыше все основные формы общественных отношений, которые позднее становятся структурно-дифференцированными. В эволюционном плане рассматриваемые схемы вносят мало нового по сравнению с аналогичными классическими построениями Спенсера, Дюркгейма и др.

Функциональные теории социального изменения консервативны по своему духу. Изучая сравнительно частые и кратковременные процессы, они утеряли единство предмета социологии, представление о крупных исторических преобразованиях и не отвечают на коренные вопросы общественного развития, с которых началась социология.

Критика теоретических неудач и незаконных идеологических выводов функционалистской западной социологии не помешала отечественным ученым оценить структурно-функциональный анализ «как метод, как отражение специфического феномена современного научного мышления — системной ориентации» [8, с. 108]. В качестве метода он используется и в отечественной социологии, где органично сочетается с историко-генетическими и прочими методами научного исследования.

Глава 14. Т. Парсонс и структурный функционали

Литература

1. Андреева Г. М. Современная буржуазная эмпирическая со
циология. М., 1965.

2. Здравомыслов А. Г. Проблема интереса в социологическом
теории. Л., 1964.

3. Здравомыслов А. Г. Функционализм и его критика // Струк
турно-функциональный анализ в современной социологии. Инф
бюл. ССА. М., 1968. № 6.

4. Кон И. С. История социологии // Вопр. философии. 1970. №

 

5. Новиков Н. В. Критика современной буржуазной науки
социальном поведении. М., 1966.

6. Осипов Г. В. Современный эволюционизм и проблема соци
ального прогресса // Вопр. философии. 1971. № 2.

7. СтаростинБ. С. Методология изучения развивающихся стран '\
в современной буржуазной социологии // Там же. 1974. № 2.

 

8. Юдин Б. Г. Системные представления в функциональном \
подходе // Системные исследования. М., 1973.

9. Aberle D. G. e.a. The functional prerequisites of a society //
Ethics. 1950. V. 60. № 1.

10. Bellah R. N. Durkheim and history // Amer. Sociol. Rev
1959. V. 24. № 3.

11.. Bellah R. N. Religious Evolution // Amer. Sociol. Rev. 196'! V. 29. № 3.

12. Black M. Some questions about Parsons theories // The social theories of Talcott Parsons, Ed. M. Black. Englewood Cliffs, 1961.

13. Buck G. L, Jacobson A. L. Social evolulion and structural-
functional analysis // Amer. Sociol. Rev. 1968. V. 33, № 3.

14. Cohen P. Modern social theory. L, 1968.

15. Cole R. E. Functional alternatives and economic develop-]
ment // Amer. Sociol. Rev. 1973. V. 38, № 4.

16. Davis K. The myth of functional analysis as a special method
of sociology and anthropology // Ibid. 1959. V. 24, № 4.

17. Eisenstadt S. Modernisation: Protest and change. Engl. Cliffs,
1966.

18. Etzioni A. The active society. N.Y., 1968.

19. Feldman A., Moore W. Industrialization and industrialism con
vergence and differentiation // Comparative perspectives on indus
trial society. Boston, 1969.

20. Filmer P.,Phillipson M.,Siverman D., Walsh D. New direc
tions in sociological theory. L., 1972.

21. Hempel C. G. The logic of functional analysis // Symposium
on sociological theory / Ed. L. Cross. N.Y., 1953.

f
итература_______________________________________________________ 339
22. Homans G. С. Bringing men back // Amer. J. Sociol. 1964.
ol. 29, № 5.
23. Levi M. Modernization and the structure of societies. Prince-
in, 1966.
24. Malinowski B. A. Scientific theory of culture. N.Y., 1960.
25. Martins H. Time and theory in sociology // Approaches to
sociology / Ed. J. Rex. L.; Boston, 1974.

26. Merton R. Social theory and social structure. Glencoe, 1957.

27. Mills C. W. The sociological imagination. N.Y., 1959.

28. Modern systems research for the behaviorial scientist / Ed.
W. Buckley. Chicago, 1968.

29. Moore W. E. Social change. Englewood Cliffs, 1963.

30. Parsons T. Durkheim Emile // International encyclopaedia of
the social sciences. N.Y., 1968. V. 4.

31. Parsons T. A paradigm for the analysis of social systems and
change // System, change and conflict / Ed. R. Peterson. N.Y., 1967.

32. Parsons T. The social system. Glencoe, 1951.

33. Parsons T. Societies: evolutionary and comparative perspec
tives. Prentice Hall, 1966.

34. Parsons T. System of modern societies. Prentice Hall, 1971.

35. Radcliffe-Brown A. R. Structure and function in primitive
society. L., 1952.

., 36. Smith A. D. The concept of social change: A critique of the functional theory of social change. L., 1973.

37. Sociological theory / Ed. L. A. Coser, B. Rosenberg. N.Y., 1964.

38. Sztompka P. Metoda funkcjonalna w sociologii i antropologii
spolecznej. Wroclaw; W-wa, 1971.

39. Toward a general theory of action / Ed. T. Parsons, E. Shils.
N.Y., 1951.

 

 

Глава 15