Человеческое развитие '••.;•!

Позвольте мне кратко резюмировать то, что представ­ляется мне главным вопросом нынешней стадии челове­ческого развития. Человек обладает отныне столь решаю­щей властью над событиями, что от того, как он будет ее использовать, зависит все его будущее. Однако сама че-

ловеческая жизнь обрела такую сложность, что он ока­зался культурно не подготовленным даже к тому, чтобы со всей полнотой и ясностью осознать свое изменившееся положение. И вследствие этого нынешние его затруднения не только все более п более углубляются, но и — учиты­вая ускоряющийся темп событий — могут в не столь от­даленном будущем разрастись до размеров поистине катастрофических.

Остановить и повернуть вспять этот стремительный бег навстречу гибели может только новый гуманизм, осно­ванный и направленный на культурное развитие челове­ка, или, иначе говоря, существенное улучшение челове­ческих качеств всех жителей планеты.

Человеческое развитие представляет собой, таким об­разом, ту цель, на достижение которой должны быть в ближайшие годы и десятилетия направлены концентри­рованные, совместные усилия всего человечества. Это развитие поистине революционное, так как оно должно охватить все стороны человеческого существования, включая всех без исключения жителей планеты. Такая человеческая революция сможет наполнить единым смыс­лом, придать гармонию и направить на разумные цели все остальные революционные процессы нашего времени.

В этом смысле понятие человеческого развития ока­зывается более широким и, что особенно важно, качест­венно отличным от того, что обычно подразумевается под просто развитием, даже если в него вкладывают значение «развитие человека». В сущности, понятие развития — как бы ни пытались расширить его смысл — все равно обычно воспринимается как нечто связанное и в некото­ром роде неотделимое от концепции человеческих потреб­ностей и их удовлетворения. В последнее время в связи с распространением уже упомянутого принципа опоры на собственные силы несколько видоизменилась п сама по­становка проблемы удовлетворения этих потребностей: если раньше основной акцент делался на помощь извне, то теперь он переместился на собственные усилия и лич­ный вклад. При этом, однако, сохраняется явно утилита­ристская ориентация развития. Это обстоятельство ока­зывается вполне закономерным следствием той борьбы за лучшую жизнь, которую ведет ныне мировой пролетариат, стремящийся полагаться главным образом на свои собст­венные силы и видящий в этом средство самоутверждения

и свидетельство своей независимости от цитадели власти и привилегий современного мира.

Однако я настаиваю на необходимости как можно ско­рее перейти от этой концепции, ориентированной на чело­веческие потребности и их удовлетворение, к другому по­нятию, в основе которого лежало бы человеческое разви­тие, а главной целью стало бы самовыражение и полное раскрытие и развитие возможностей и способностей че­ловеческой личности. Я буду еще не раз возвращаться к этому вопросу, здесь же считаю необходимым отметить, что, каковы бы ни были потребности человека, никто, кроме него самого, не в состоянии их удовлетворить; так что и путь к их удовлетворению лежит в конечном счете только через улучшение его качеств и способностей.

Эта концепция совершенно правомерно ставит в центр всех проблем человека, способ его существования и образ жизни. Она предполагает, как я уже отмечал, что в нем сокрыты огромные невыявленные душевные и культур­ные возможности и их можно полностью раскрыть, если внимательно и методически посвятить себя их развитию. Прогрессивное развитие человека и параллельное улуч­шение его человеческих качеств принесет с собой ради­кальный пересмотр восприятия человеком самого себя и человека вообще, его роли и ответственности. И это един­ственный способ не только удовлетворить растущие по­требности человечества, но и дать человеку определен­ную возможность разумно планировать свое будущее. Таким образом, смещаются акценты и в понимании об­щего развития: вместо того чтобы концентрировать все интересы вокруг наших желаний и поисков средств полу­чить желаемое, мы фокусируем внимание на том, что есть мы сами и чем мы можем стать.

Есть и другие факторы — чисто человеческого, этиче­ского, политического и психологического характера, — которые также говорят в пользу этой концепции и превра­щают поиски путей наиболее полного раскрытия челове­ческих способностей в императив мирового развития. И самым важным среди них является то, что только оно одно позволит широким массам людей — а, возможно, когда-нибудь и всем жителям планеты — обрести цель, смысл и внутреннее удовлетворение, участвуя в управле­нии делами человеческими и внося свой личный вклад в служение всеобщим интересам. И в этом смысле оно от-

 

вечает желанию многих людей во всех частях Мира, кото­рые хотят сделать что-то нужное и важное, найти спо­соб более полно и с большой пользой выразить самих се­бя. Я думаю, что в современном мире такую потребность испытывают сотни миллионов людей и число их непре­рывно растет. Однако для большинства жителей планеты подобные великие человеческие стремления остаются по­ка чем-то весьма далеким, принадлежащим скорее к об­ласти утопии.

Я позволю себе в этой связи процитировать свое соб­ственное высказывание. В книге «L'heure de la verite» ' («Час истины») я писал: «Я вижу огромное море лю­дей — волны и потоки их бегут в самых разных направ­лениях, охватывая всю планету. Это рядовые граждане мира, осознавшие, что настало время изменений. Они принадлежат к различным общественным группам, дви­жимы самыми разными, разобщенными и на первый взгляд никак не связанными между собой целями. Это — инициаторы и участники движения за мир, различных освободительных движений, разнообразных спонтанных групп, выступающих за охрану природы и защиту окру­жающей среды, эмансипацию женщин и контроль за чис­ленностью населения, ассоциаций, защищающих инте­ресы меньшинств, права человека и гражданские свободы, они выступают за очеловечивание техники и гуманиза­цию труда па промышленных и других предприятиях, они занимаются общественной деятельностью и являются активистами движений за социальные перемены, они за­щищают интересы потребителей, протестуют против на­силия и отказываются по политическим мотивам идти на военную службу. Их много — молодых и старых, мужчин и женщин, — и всех их объединяет забота об общем бла­ге, та моральная ответственность, которая для них важ­нее и значительнее всех других их обязанностей. Движи­мые самыми высокими побуждениями, солдаты этой огромной армии по традиции весьма плохо экипированы, они выигрывают мелкие перестрелки и терпят пораже­ния в крупных баталиях, что же касается больших столк­новений стратегического характера, то тут их грубо топ­чут безжалостные башмаки консерватизма — и все-таки

1975. 200

¹ Р е с с е i A. L'heure de la verite, collection of papers. Paris,

окончательная победа именно за ними, ибо они шагают в ногу с историей». Эти рядовые люди, а вместе с ними широкие круги представителей мира искусства, сферы образования, рабочих, интеллигенции, студентов и ученых не стремятся к тому, чтобы больше иметь, они хотят быть чем-то большим и лучше служить людям. Эти их побуж­дения мотивированы совершенно иной системой ценнос­тей, в корне отличной от той, которая принята совре­менным человеческим обществом.

Просто поразительно, что буквально повсюду, даже в тех странах, где не обеспечен еще социальный минимум для значительной части населения, растет неудовлетво­ренность тем смыслом и содержанием, которые вкладыва­ют ныне в понятие развития, и потребность как-то его дополнить и расширить. И сейчас нам необходимо ясно отдавать себе отчет, что если каждый из нас не сможет совершить этот качественный скачок, то, возможно, мы и достигнем новых успехов в области техники, добьемся определенного экономического развития мира, может быть, даже нам удастся улучшить политическую струк­туру и социальное законодательство, но мы никогда не преуспеем в главном — прогрессе человеческой личности и его самоусовершенствовании. И тогда граждане города будущего — -пусть более просторного и совершенного, чем нынешние города, — будут совершенно безучастны к то­му, что творится вокруг них, да ни у кого к тому времени уже и не возникнет ни потребности, ни желания прини­мать участие в каких бы то ни было общественных делах; будут выработаны более четкие и всеобъемлющие прави­ла и законы, регулирующие совместное существование людей, но ни у кого уже не останется внутреннего стрем­ления достойно жить сообща, так что некому будет оце­нить мудрость этих законов или применить их на прак­тике. И никто уже в этом холодном мире сложных машин и мудрых законов не сможет в благоговейном восторге склониться перед расцветшим цветком, увидев в нем див­ное чудо природы, — его безжалостно сорвут, чтобы во­ткнуть в петлицу или изучить его химический состав И если все случится именно так, то проблема человека так и останется абсолютно неизменной и абсолютно нере­шенной.

Но как же все-таки дать толчок развитию самого че­ловека, а не окружающего его мира?

 

То, что, по моему глубокому убеждению, для этого требуется, одновременно и предельно просто, и чрезвы­чайно сложно: с одной стороны, гарантировать некий ми­нимальный уровень образования и полезную работу всем без исключения членам общества, а с другой — научиться приспосабливаться и жить в симбиозе с непрерывно ме­няющимся внешним миром человека, окружающей его средой. Можно, конечно, просто объявить эту цель в принципе недостижимой и считать, что проблема вообще не имеет решения, однако было бы в высшей степени не­разумно и безответственно настаивать на таком негатив­ном подходе — ибо у нас просто нет иного пути справиться с нашими общими, всех пас затрагивающими трудностя­ми. И мы должны заставить себя свыкнуться с мыслью, что именно этим путем — как бы странен и труден ни ка­зался он на первый взгляд — нам всем предстоит идти. Давайте же попытаемся кратко проанализировать выска­занные идеи и представить себе конкретные подходы к их осуществлению.

Всеобщее образование и полная занятость представля­ют собой два основополагающих требования, входящих в социальный минимум. По меньшей мере 40% взрослого населения планеты сегодня неграмотны, и каждый год непрерывно растет число тех, кто практически осужден на это ужо с самого момента появления на свет. Более того, в мире сегодня насчитывается свыше 700 или 800 миллионов человек, лишенных возможности приоб­щиться к процессу производства и потребления из-за то­го, что никто не помог им развить врожденные способно­сти к полезной деятельности и не научил сознательно трудиться. Эти ужасающие цифры далеко не отражают еще истинных размеров бедствия и не дают реального представления о том, что нам в действительности пред­стоит сделать, ибо ещо больше мужчин и женщин плане­ты вынуждены существовать в сумерках полуневежества пли неполной, случайной занятости. Ясно, что положение в нашем обществе уже сейчас весьма неблагополучно, — можно ли в таких условиях ставить вопрос о каких бы то ни было планах на будущее? Наша задача — кардинально изменить создавшуюся ситуацию, обратить в достоинства наши слабые стороны. Впрочем, у нас, в сущности, и нет иного выбора: мы просто обязаны решить ее любыми до­ступными нам способами,

До тех пор пока мы не приобщим эту массу людей хо­тя бы к минимальному образованию и участию в актив­ной, полезной деятельности, они будут отрезаны от основ­ного потока мировых событий, представляя нечто го­раздо большее, чем просто пассивное бремя на плечах собратьев по планете. Жалкие условия их существования— не только огромная человеческая трагедия и в высшей степени бессмысленное растранжиривание ресурсов на­шего расточительного общества; они одновременно пред­ставляют и вполне реальную угрозу самому существова­нию этого общества. Можно ли ждать, чтобы люди, жи­вущие в полном невежестве и безнадежности, подчиня­лись чужим правилам и законам? Однажды они восста­нут со всей силой своей безысходности, и от этого взрыва пошатнутся устои всей человеческой системы. Во всяком случае, уж оружия-то для этого в мире более чем доста­точно. Так что дело здесь не только в этической и гума­нистической стороне вопроса — это еще и важнейшая политическая проблема, затрагивающая интересы всего мирового сообщества. И мы во что бы то ни стало долж­ны сами, пока не поздно, вызволить этих людей из зато­чения, предупредить опасность взрыва и помочь им стать полноправными гражданами планеты.

Конечно, это грандиозная задача, и на первый взгляд она кажется почти невыполнимой. Однако я повторяю, что у нас нет другого выхода, иной альтернативы — и нам все равно так или иначе придется ее решать. Обес­печение минимума 'образования и полезной работы для всех без исключения граждан планеты является непре­менным условием дальнейшего развития человечества и всех связанных с этим процессов.

Я предвижу основное возражение: даже если допус­тить, что удовлетворение этих требований есть непремен­ное условие выживания всей человеческой системы, все равно непонятно, как осуществить это на практике. Но такого рода прагматический подход — хотя он и претен­дует на то, чтобы вещать с позиций здравого смысла, •— смещает проблему из области принципиальной постанов­ки в сферу поисков практического решения, а это-то как раз здесь абсолютно неуместно. Ибо прежде всего — и именно к этому и сводится суть моего утверждения — нам необходимо четко и ясно осознать первичность и им­перативность этих задач. Ведь никакие политические

действий и Конкретные программы не получат должного приоритета до тех -пор, пока мировое сообщество не при­мет как непреложный факт их необходимость и неизбеж­ность и не поймет, что только через них лежит путь к миру и прогрессу.

При всей важности рассмотренных выше фундамен­тальных основ развития человечества сами по себе они вовсе еще не гарантируют необходимых изменений каче­ственного характера. Для этого требуется нечто большее, чем просто всеобщее образование, профессиональное обу­чение и производительная занятость.

Ведь, в сущности, сейчас даже самые благополучные люди — вполне грамотные, устроенные и имеющие удов­летворяющую их работу — не так уж хорошо синхрони­зированы с нынешней действительностью, а чаще всего еще весьма далеки от этого. И именно они — гораздо в большей степени, чем менее искушенные их собратья, — повинны и ответственны за те многочисленные неполад­ки и несуразности, которыми так изобилует наш совре­менный мир. Их разлад с реальной действительностью и непонимание предъявляемых ею требований — факт, вызывающий самое серьезное беспокойство. Истинная причина, по которой переживаемые человечеством за­труднения приобрели сейчас такие огромные, поистине устрашающие масштабы, как раз в том и заключается, что никто из нас еще до конца не приспособился ни психо­логически, ни функционально к изменившемуся миру и новому положению в нем человека. И это отнюдь не в меньшей, а, в сущности, даже в большей степени отно­сится к представителям интеллигенции, ученым, полити­кам и вообще всякого рода лидерам — промышленным, профсоюзным, религиозным, — чем к рядовым предста­вителям всех слоев общества как развитых, так и разви­вающихся стран. Вся суть проблемы как раз и заклю­чается в несоответствии между созданной человеком дей­ствительностью и тем, как он ее воспринимает и как учитывает в своем поведении.

Один из документов ЮНЕСКО гласит: «Африканский крестьянин, устремившийся в город в поисках работы, оставшись без защиты охранявшей его прежде родовой общины; восставший против «системы» студент; мелкий провинциальный торговец, безжалостно зажатый между сборщиком налогов и открывшимся рядом с его лавчонкой

новым современным супермаркетом; техник преклонных лет, вынужденный либо менять специальность, либо вов­се покинуть работу; революционер, стремящийся ниспро­вергнуть общество, кажущееся ему нестерпимым; почтен­ный горожанин, вдруг обнаруживший неприемлемость той системы ценностей, которая представлялась ему единственно возможной с самого момента рождения, — все эти люди, вынуждаемые к переменам, пытающиеся им противиться или беспомощно бьющиеся в их сетях, есть не что иное, как жертвы стресса изменений» '. Ни один из них, в сущности, не нашел способа адаптировать­ся к новым условиям; а между тем именно такая адапта­ция дала бы им заветный ключ, чтобы вырваться из этого страшного, безвыходного тупика.

Умение приспосабливаться к изменениям составляет главный секрет жизни, без этого уже давно иссяк бы ее источник на планете. Те поистине удивительные способы, которые находит жизнь, чтобы адаптироваться и продол­жать эволюцию, на самом деле являются результатом сложного и весьма болезненного процесса. Как я уже от­мечал, у нашедших способ приспособиться и выжить неодо­машненных животных и растений он приобретает форму генетической эволюции и естественного отбора, для нас же, человеческих существ, такого рода природные или биологические процессы оказались бы сейчас слишком медленными. Поэтому мы в основном вынуждены пола­гаться на свой разум. И уникальным прибежищем во всех чрезвычайных обстоятельствах стала для нас куль­турная изобретательность и культурная адаптация — вирочем, это, в сущности, единственное средство, которое нам сейчас доступно.

Следовательно, культурная эволюция является важ­нейшей целью и основой человеческого развития. Для нас это единственный путь сохранять постоянный пари­тет с изменяющейся вселенной. И здесь я считаю нуж­ным вновь повторить, что судьбы всего человечества опре­деляются в конечном счете именно тем, насколько нам удастся установить и поддерживать соответствие с дейст­вительностью, в которую все мы погружены, и, что весьма важно, в то же самое время оценивать и мудро регулиро­вать те изменения, которые мы сами в нее привносим.

UNESCO, The Mass Media in a Violent World. Paris, 1971.

и здесь мы оказываемся перед еще более важной ди­леммой, — дилеммой, которая, если заглянуть в ее суть, полна скрытой роковой иронии. Либо мы окажемся на высоте положения и сможем так развивать свои экзистен­циальные качества, чтобы они гармонировали с вызывае­мыми нами же самими кумулятивными изменениями, касающимися как всех нас, так и окружающего нас мира, либо, отчужденные и вытесненные продуктами своего же собственного гения, будем постепенно сползать в направ­лении ко всеобщей, кумулятивной катастрофе.

Я позволю себе в последний раз подчеркнуть то, о чем уже неоднократно упоминал выше. По мере того как естественная древняя среда обитания человека все более приобретала нынешний вид «цивилизованного» жилища, сам он все менее и менее зависел от своей чисто биологи­ческой стойкости и процессов биологической эволюции, все больше полагаясь на покровительство артефактов и изобретений культуры. Поскольку теперь он мог опи­раться на поддержку и защиту разного рода технических средств и достижений — ставших возможными благодаря овладению огнем, созданию оружия, возведению укреп­лений, убежищ и укрытий, приручению и одомашниванию животных, а также одежде, языку, социальным организа­циям и т. д., — он уже мог позволить себе ослабить те свои качества, которые были ранее ему необходимы для того, чтобы выстоять в борьбе за существование. И вмес­те с тем, чем больше он совершенствовал свой искусст­венный мир, тем больше приходилось ему развивать свои личные и коллективные качества, чтобы заставить этот мир работать на себя. Я уже сравнивал этот процесс тех­нического подъема с восхождением по шатким ступень­кам высокой и неустойчивой лестницы, где каждый новый пролет требует свежих усилий, культурной адаптации и известного времени, чтобы осмотреться и перевести ды­хание.

Сейчас, достигнув за несколько десятилетий прогрес­са, сравнимого с итогами многих предшествующих столе­тий, мы совершили поистине гигантский рывок в техни­ческом и материальном восхождении и оказались просто не в состоянии подтянуть к этим бешеным темпам свое культурное развитие. И эта безудержно меняющаяся на наших глазах действительность, за которой мы не успе­ваем уследить, мучает и пугает нас. Ведь все наше миро-

\ ощущение, все стимулы нашего поведения, все ценности,

вся 'система учреждений и институтов и весь наш образ жизни, в сущности, остались нам в наследство от пред­шествующих веков. И, чувствуя себя явно не в своей та­релке, мы робко и безуспешно пытаемся приспособиться к этим новым условиям, уже неспособные более жить в прежнем, естественном мире, но и не готовые еще к то­му, чтобы полностью акклиматизироваться в той новой, в высшей степени денатурализованной среде, которую мы же сами и создали. От всего этого глубоко страдает наше физическое и психическое здоровье, ослабевает способ­ность к здравым оценкам и суждениям, и, подавленные и сбитые с толку всей этой лавиной изменений, мы никак не можем выработать правильную и последовательную линию поведения — то впадаем в панику и начинаем предпринимать какие-то судорожные, конвульсивные ме­ры, то инсценируем беспомощные и безадресные протес­ты, то замираем в покорном смирении. Такая реакция лишь увеличивает 'опасность, что мы вновь окажемся аб­солютно неподготовленными к тем новым волнам перемен, которые продолжаем неустанно и безответственно вносить в этот мир. Вот он, дьявольский порочный круг человече­ских затруднений.

Чтобы разорвать этот круг, необходима кардиналь­ная культурная перестройка и организационные меро­приятия, которые по затрате усилий не идут ни в какое сравнение с мерами по обеспечению всеобщего формального образования и полезной занятости всем жи­телям планеты. Да и времени для этого потребуется куда больше: по-видимому, различные этапы такой трансфор­мации займут несколько десятилетий. Ведь в общем и целом речь здесь идет о беспрецедентной культурной пе­рестройке многих миллиардов жителей планеты — на всех без исключения уровнях социальной иерархии, — с тем чтобы внутренне подготовить их и дать им реаль­ную возможность сознательно и ответственно участвовать в делах человеческих и решении судеб планеты. И нам все равно этого не избежать: проблема эта с одинаковой силой давит на всех нас и требует конкретных действий. Конечно, легче всего в ответ на это утверждать, что подъ­ем и одухотворение качеств человека представляют собой практически неосуществимую задачу. Но заявлять это, по сути дела, означает признать окончательное поражение

 

человека перед лицом стоящих перед ним проблем — а я со своей стороны пока что не готов смириться с капиту­ляцией. Неприемлемой мне кажется и точка зрения, что эта задача слишком грандиозна по масштабам и потре­бует слишком много усилий и изменений, чтобы ее мож­но было реально решить в нынешних условиях. Все эти рассуждения не что иное, как различные формы эскапиз­ма, стремления уйти от действительности и диктуемых ею проблем, ибо совершенно очевидно, что масштабы и сложность самих этих проблем, а также мероприятий, необходимых для их решения, со временем лишь непре­рывно возрастают.

И вопрос сводится к тому, как убедить людей в раз­личных уголках мира, что именно в усовершенствовании их человеческих качеств лежит ключ к решению проблем, что это отвечает нашим общим интересам и что только мобилизация усилий и энергии на глобальном уровне соз­даст необходимые для этого условия. В этот критический час человеческой истории первым и самым главным дол­гом всего мирового сообщества на всех уровнях — вклю­чая отдельные страны, их сообщества, компании и, нако­нец, семью — является улучшение всеми доступными пу­тями и способами личных качеств всех его членов. Надо, чтобы необходимость развития и совершенствования лич­ной и коллективной готовности к предстоящим трудным временам и грядущим проблемам проникла в умы и серд­ца всех простых людей планеты, стала решающим фак­тором деятельности всех политических лидеров, прави­тельств, учреждений и организаций. Именно этому сле­дует отдавать абсолютный приоритет во всех человечес­ких делах, не жалея на возвышение и одухотворение человека ни времени, ни средств, ни душевных сил.

Не менее серьезные усилия потребуются и для того, чтобы заставить человечество осознать невозможность продолжения наметившихся ныне тенденций техническо­го развития, или так называемого «прогресса», — этого лавинного и абсолютно анархического процесса, не под­дающегося никакому внешнему регулированию и совер­шающего все новые и новые гигантские скачки вперед без всякой реальной связи с потребностями общества и невзирая ни на непосредственную полезность, ни на воз­можные отдаленные последствия для развития жизни на планете. Даже сознавая практическую неосуществимость

«технического моратория», я все-таки считал оы полез­ным поставить этот вопрос на широкое обсуждение миро­вой общественности, пусть не как реальную меру, а как средство показать драматизм сложившейся в этой облас­ти ситуации. Мне кажется, что инициатива установления определенного кодекса, регулирующего границы и ответ­ственность за научное и техническое развитие и внедре­ние, должна исходить прежде всего от самих представи­телей научной общественности, от ученого сообщества. Ученые, конечно, не могут отделить свою собственную ответственность за применение научных открытий от ответственности всех занятых в сфере исследований и разработок, а также тех, кто занимается использованием научных результатов, представителей промышленности и политических кругов, особенно если речь идет о таких их открытиях, которые не только не способствуют поддер­жанию человеческой жизни, а скорее представляют для нее реальную угрозу. Известно, что сегодня в мире боль­ше ученых, чем их было за все предшествующие века. Как социальная группа они представляют сейчас доста­точно реальную силу, чтобы недвусмысленно и во весь голос заявить о необходимости всесторонне оценивать технический прогресс и потребовать постепенного введе­ния контроля за его развитием в мировых масштабах.

Только тот прогресс и только Такие изменения, кото­рые соответствуют человеческим интересам \ц находятся в пределах его способностей к адаптации, имеют право на существование и должны поощряться — таков логичес­кий вывод и естественное следствие всего хода развития человечества; и именно в этом ключе следует решать во­прос о регулировании всего процесса изменений. Если с этих позиций оценивать научные изыскания, технические исследования и разработки, то окажется, что некоторые из них необходимо всемерно стимулировать, другие — замедлить, третьи •— немедленно прекратить и не возоб­новлять до тех пор, пока соответствующее развитие чело­веческих качеств не создаст условия для восприятия и полезного применения этих новых доз прогресса.

Я уже неоднократно подчеркивал, что нам никогда не преодолеть возникших перед человечеством затруднений, если мы прежде со всей ясностью не осознаем, что един­ственный путь к спасению лежит через то, что я называю человеческой революцией, — через новый гуманизм, ве-

И Ззкаэ № 2069

 

дущий к развитию высших человеческих качеств. А как только мы в действительности это поймем, мы — я осме­люсь утверждать это со всей ответственностью — уже наполовину одержим победу. Ибо всякий, кто осознает это, будет готов и дальше двигаться в новом, оправданном требованиями времени направлении, отказавшись от хаотического стремления к любым целям, лишь бы они сулили ему немедленные, сиюминутные и чаще всего ма­териальные выгоды. Речь здесь, по сути дела, идет о пол­ном перевоспитании человечества, необходимом, чтобы жить в эпоху глобальной империи человека.

Человеческая революция — это процесс, небывалый по масштабам и сложности: мир поистине не знал еще столь грандиозных, головокружительных планов. И все-таки они не так уж фантастичны. Свидетельство тому — растущее осознание миллионами простых людей планеты тех задач и тех требований, которые предъявляет к ним окружающий их реальный сегодняшний мир. И, прони­каясь верой в возможность перестройки, которая по'зволит им жить в этом мире, полностью раскрывая своп творче­ские способности и соблюдая свою возросшую ответствен­ность, они начинают понимать, как удивительно преобра­зится и окажется наполненным тогда и само их сущест­вование.

Глава 8

Идеи о движении

Измениться или исчезнуть

С гордостью и восхищением взирал человек вплоть до недавнего времени на происходившие вокруг бурные пе­ремены; несмотря на временные трудности, он считал их свидетельством своего величия и символом могущества. А все опасности, появлявшиеся время от времени на этом горизонте, казались в общем п целом вполне преодолимы­ми и не вызывали серьезного беспокойства. Так, считалось, что Земля вполне сможет прокормить еще 10 или 15 мил­лиардов человек; что, отчисляя дополнительную долю из национального дохода, можно без труда предотвратить или устранить загрязнение среды; что отходы можно с успехом перерабатывать и вновь использовать, извлекая при этом еще и чистую прибыль; что постиндустриальная цивилизация не только не обезличивает человека, но, на­против, скорее освобождает его от тяжелого ручного тру­да. И даже опасность ядерной катастрофы рассматрива­лась в условиях существующего баланса супердержав скорее как теоретическая гипотеза, чем как реальная угроза.

Благодаря проектам Римского клуба и другим иссле­дованиям, предпринятым вслед за ними в различных угол­ках мира, все более широкие слои мировой обществен­ности начали понимать, что положение на самом деле много сложнее, чем представлялось ранее, п будущему действительно угрожают небывалые доныне беды. Раз­росшись количественно и приобретя огромную силу и власть, население планеты вызвало к жизни такие неви­данные изменения, которые, подобно бумерангу, в конеч-

14*

ном счете ударят по нему самому, поэтому человечеству необходимо всесторонне оценивать социальные и экзи­стенциальные стороны любых -более или менее важных действий, ведущих к такого рода изменениям. И обеспо­коенность этой ускользающей из-под человеческого кон­троля ситуацией способствовала развитию в людях ново­го, необходимого п.м в этот мятежный переходный период качества — чувства перемен.

Истоки этого явления относятся к 1960-м годам, когда все очевиднее становилось вредное воздействие некоторых видов промышленной деятельности и отдельных дости­жений технического прогресса, когда потребитель все глубже ощущал свою слабость и беззащитность, когда все настоятельнее проявлялась необходимость защиты окру­жающей среды и более разумного использования мировых ресурсов. И именно мировая общественность заставила тогда неповоротливый истэблишмент что-то предпринять во всех этих областях. Теперь уже совершенно ясно, что этих мер недостаточно, чтобы распутать чудовищный клу­бок сложных проблем, в котором прихотливо сплетаются, воздействуя друг на друга в невиданных доселе масшта­бах, взрыв народонаселения и беспорядок в социальной и экономической областях, неравномерность в распределе­нии доходов и безработица, невежество и предрассудки. И чтобы разрубить этот гордиев узел, необходимы более кардинальные изменения, затрагивающие самые основы человеческой системы. Впервые в истории люди разных уголков мира одновременно почувствовали — пусть в раз­личной степени и в разных формах — настоятельную по­требность в переменах, и в основе этого лежало подспуд­ное недовольство действительностью и скрытое беспокой­ство. И это их единое желание стало характерной чертой нашего времени.

Думаю, что именно такое неспокойное состояние умов во многом способствовало установлению нового духа во взаимоотношениях между государствами. Благодаря ему состоявшаяся в сентябре 1975 года Специальная сессия ООН не вылилась вопреки ожиданиям в обычные препи­рательства и конфронтацию, а привела к установлению временного перемирия между Севером и Югом. Эта же неудовлетворенность и потребность в переменах подгото­вила почву и для новой формы диалога между различны­ми континентами. Самый яркий пример тому — открыв-

Шайся в конце 1975 года в Париже конференция двадца­ти семи стран мира,—представивших весь широкий спектр уровней развития, от самого высокого до самого низкого— по вопросам энергии, сырья, развития и финансов. Кон­ференцию было решено продолжить и ъ следующие годы. Можно ожидать, что этот, пусть пока еще не слишком очевидный, поворот в руководстве делами человеческими приведет и к другим, не менее благоприятным послед­ствиям и результатам.

Один из них заключается в том, что развитые стра­ны наконец поняли — хотя и не до конца, — что не в их силах остановить мощное движение за изменение суще­ствующего мирового порядка. Они еще пытаются как-то затормозить его, изобретая все новые и новые технические приемы и дипломатические увертки, но они уже призна­ли его необходимость. Развивающиеся страны со своей стороны начали понимать, что разобщены не меньше своих противников и — сколь бы правомерны ни были их требования — вряд ли они могут рассчитывать на немед­ленную полную победу и длительный перевес в решении мировых дел. Поэтому и они готовы сейчас пойти на опре­деленные уступки и пока только на частичное удовлетво­рение своего билля о правах. Наконец, сегодня пересмат­ривают некоторые свои позиции и социалистические страны, также стремящиеся к активному и полноправно­му участию в обсуждении важных мировых проблем, не укладывающихся порой в идеологические схемы этих стран.

Расширяющиеся переговоры — не просто диалог меж­ду отдельными странами: это диалог между различны­ми структурами власти, и возможен он стал как раз бла­годаря активному стремлению миллионов простых людей мира к переменам. Конечно, те, кто стоит сегодня у кор­мил власти, предпочли бы решать свои внутренние про­блемы и удовлетворять требования своих народов без ущерба для их позиций на международной арене. Однако, видя, что многие из нынешних мировых проблем уже не­разрешимы за счет каких бы то ни было односторонних действий и требуют координированных совместных уси­лий, они вынуждены идти на создание неких временных компромиссных «священных альянсов», основанных на общности их интересов относительно той или иной про­блемы. Довольствуясь такой ограниченной, куцей соли-

Дарностью, они и не питаются по-настоящему вникнуть в нужды и стремления других народов, способствовать их сближению или решать задачи, которые могут хоть как-то ущемить их собственные интересы в мире. Сколь­ко участившихся ныне межправительственных встреч так и осталось безрезультатными только из-за того, что в ходе переговоров оказались затронуты те или иные внутриполитические 'проблемы одного из участников, как часто решение острых международных проблем отклады­вается по мотивам, связанным с внутренним партийно-политическим расколом или борьбой за голоса избирате­лей! До каких пор принцип «ты — мне, я — тебе», вряд ли уместный при решении такого рода вопросов, будет играть определяющую роль в преобразовании мировой системы? Дальше я 'буду еще не раз касаться.этой темы. Здесь же лишь подчеркну, что, пока не будет существен­но перестроена внутриполитическая структура в рамках отдельных государств, нет и не может быть речи ни о ка­ком новом международном порядке. II эта закономер­ность не осталась незамеченной широкой мировой обще­ственностью.

Надежды на светлое будущее человечества вселяет и еще одно новое явление — сознание того, что коль скоро все вокруг охвачено явным духом перемен, то и сам че­ловек не может более [оставаться исключением и тоже должен стать другим. Рядовые люди планеты все отчет­ливее понимают, что, неузнаваемо изменив мир, переме­ны не могут не коснуться их самих, и внутренне готовят­ся к этому. Однако предполагаемые изменения не могут происходить автоматически, пассивно, они должны раз­виваться по воле человека, в соответствии с его намере­ниями и желаниями, вобрав в себя все его творческие способности. Человек должен разумно управлять собы­тиями, идти на жертвы ради достижения поставленных целей. Все* больше людей переоценивают сейчас в этом свете свои принципы, ценности и поведение. В самих себе ищут они ответа на мучительный, роковой вопрос, где же выход из тупика, в котором оказалось сегодня человече­ство. И я уверен, что все они лриходят к одному п тому же главному выводу — только через усовершенствование 'самих людей — всех мужчин и женщин, населяющих планету, — лежит в конечном счете путь к созданию луч­шего мира.

Все больше и больше людей понимают сегодня — что­бы быть органической частью этого непрерывно меняю­щегося мира, необходимо и самим людям стать другими. Долгие годы человек непрерывно утрачивал контакты с бездумно создаваемым им же самим реальным миром; сейчас, осознав наконец опасность этого пути, он ужас­нулся и хочет немедленено восстановить разорванные связи с действительностью и приспособиться к ее изме­нившемуся облику.

Начавшееся более столетия назад в наиболее разви­тых в промышленном отношении урбанизированных стра­нах движение за обновление и гармонизацию общества сопровождалось пробуждением классового сознания масс. И именно оно направляло и щдохновляло целые поколе­ния на историческую борьбу за социально-политические перемены. Но это не затухавшее годами восстание миро­вой бедноты было лишь прелюдией к разгоревшейся се­годня в глобальных масштабах борьбе. Однако сегодня люди по обе стороны баррикад начинают все отчетливее видеть мрачные тучи, сгустившиеся над всей человеческой семьей.

Это, разумеется, вовсе не означает, что внутренние социальные противоречия утрачивают ныне свою акту­альность и остроту, что они будут затухать сами по себе или что их следует так или иначе искусственно затуше­вать, вовсе нет. Хочется верить, что наше поколение смо­жет перед лицом общей опасности проявить больше доб­рой воли в урегулировании своих внутренних противоре­чий и споров. Но сейчас особую важность приобретает стремление человека срочно найти удовлетворительный ответ на жизненно важный для него вопрос, небывалый по значимости и сложности. Достигнув апогея своего мо­гущества, человек впервые с ужасом осознал таящиеся в нем опасности и вновь бьется над развитием самосозна­ния всего рода человеческого, приспосабливая его к из­менившемуся миру.

Он уже понял, что либо он должен измениться — как отдельная личность и как частица человеческого сообще­ства, — либо ему суждено исчезнуть с лица Земли. И са­мо это сознание уже служит свидетельством начала столь необходимой всем нам глубокой культурной эво­люции человека. Прочувствовав, что ему угрожает сейчас смертельная опасность и отныне все, в сущности, зави-

 

сит от его собственных действий, он мобилизует дремлю­щие в нем физические и умственные способности, все свои скрытые потенции и хочет развить в себе те качест­ва, которые позволят ему вновь стать хозяином положе­ния, подчинить себе ход событий — и выжить. И я не сомневаюсь, что если человек будет действовать быстро и решительно, то у него есть все шансы выиграть этот трудный бой.

Мы являемся свидетелями самого начального этапа этого процесса пробуждения человечества, некоего мута­ционного периода, который всегда знаменует зарождение новых идей. Можно видеть, как они буквально повсюду приходят в движение и получают все большее распро­странение. Это свидетельствует о том, что человек стоит на пороге перемен, однако ато не более чем семена. Наша непосредственная задача — сеять эти семена и сделать так, чтобы они дали дружные всходы — обеспечить пол­ное и всестороннее развитие описанной мной человечес­кой революции. Ибо только такая революция может уси­лить внутренние качества, присущие человеку как виду, и не только спасти его от самоуничтожения, но и дать ему возможность достичь и преодолеть более высокие пороги в своем восхождении. Так, сам выбирая и создавая свое собственное будущее, человек наконец сможет управ­лять своей судьбой.

Для того чтобы лучше понять, что же в действитель­ности сегодня происходит на наших глазах, мы кратко рассмотрим новые мысли и идеи, появившиеся в четырех тесно взаимосвязанных между собой проблемах: роста, суверенитета, населения и ресурсов.

От роста к развитию

Как мы уже видели, сам по себе рост не расценивает­ся более как бесспорная и самодовлеющая социетальная цель. Концепция роста ради роста уже на закате, и, хотя во многих странах, включая и наиболее процветающие, за ним все еще сохраняется достаточно высокий приори­тет, на смену примитивным целям, направленным на чис­то материальный рост, приходят новые, более широкие и всеобъемлющие концепции и ориентиры. Всегда ли право-

мерно, однако, отождествлять понятие «Много» с понйтй-ем «хорошо», а «рост» рассматривать как символ «дости­жений»?

Одной из сторон синдрома роста служит убеждение, что если не обеспечить непрерывного увеличения челове­ческого населения, то оно неизбежно придет к упадку, и коль скоро естественные этические нормы призывают нас бороться со смертью и способствовать продолжению жизни, то и контроль за рождаемостью должен тоже вво­диться в весьма ограниченных масштабах и формах. Сюда же относится и вера, что непрерывная экспансия является обязательным атрибутом здоровой экономики и поэтому нужно мобилизовать лучшие умы общества на дальней­шее совершествование разного рода технических приспо­соблений и технологий, все большего увеличения произ­водства и стимулирования потребления.

Все это и превратило экономический рост в предмет гордости и символ превосходства. Причем, акцентируя способность «роста» освобождать человека от забот, обыч­но игнорируют ту социальную и экологическую цену, кото­рую часто приходится за это платить. Рыцарей роста прославляют как поборников добра и прогресса; прави­тельства проповедуют рост как новоявленное откровение и именно в нем ищут ключ к решению всех возникающих перед ними проблем; для того чтобы стимулировать его расширение и пожинать его плоды, создана целая сеть мощных политических, промышленных, финансовых, на­учных институтов; множество людей пропагандируют его достоинства и преимущества. Вот почему предосте­режение «Пределов росту», что дальнейший экспонен­циальный рост неизбежно приведет всю систему к ката­строфе, было воспринято ле более чем еретическая и ос­нованная на ложной информации клевета.

И все-таки дебаты, разгоревшиеся после выхода в свет этой книги, оставили след в умах людей. Как это часто бывает на исходе долгого периода идолопоклонства, большие массы людей во многих развитых странах, осо­бенно в Европе и Японии, начали сомневаться в незыб­лемости достоинств роста. Правда, не сразу удалось за­полнить вакуум, образовавшийся после ниспровержения культа роста, но уже были видны попытки найти иные, не связанные с ростом, способы вознаграждения и удов­летворения людей. Это в значительной степени объясня-

 

\

ет растущее стремление к Зкбнб.ШчесШМ iapunfUAM и качеству жизни.

С этим же, мне кажется, связано и изменение настрое­ний среди рабочих некоторых промышленно развитых стран, сопровождающее падение веры в возможности экономического роста. С этим связаны такие явления, как абсентеизм, нежелание работать сверхурочно, тре­бования о сокращении рабочего времени и введении гиб­кого, подвижного рабочего графика, увеличении периода отпусков и изменении сроков пенсионного возраста. К чис­лу процессов, свидетельствующих о тех же тенденциях, относятся и борьба за более человеческие условия труда и более содержательную работу, требование социальных льгот и гарантий, требование обеспечения гарантирован­ного уровня годового заработка, введения отрицательного налога на доходы и политики регулирования доходов в национальных масштабах. Конечно, рано еще считать, что культ роста навсегда ушел в прошлое, но эти тенденции вряд ли можно не замечать.

Фак'т тот, что при всем желании возродить золотые дни ничем не сдерживаемого роста индустриальное об­щество наконец осознало, что продолжение его в преж­них формах и с той ж,е скоростыо невозможно. И рабочий класс этих стран стремится объединить усилия и исполь­зовать преимущества той новой ситуации, когда потолок роста уже достигнут.

Существенно иная, хотя и не менее важная, эволю­ция идей происходит и по другую сторону той сейсмиче­ской трещины, ко'торая расколола современный мир на две большие группы: «имущих» и «неимущих». И сюда докатились волны надежд на изобилие и отзвуки куль­туры роста. И хотя эти надежды становятся реальностью пока что лишь в отдельных, немногочисленных слоях об­щества, средства массовой информации неустанно несут в каждый дом соблазнительные, порой вульгарные кар­тинки роскошной, «красивой» жизни «имущих», вклю­чая и тех, кто наслаждается этим изобилием в самих бедных странах.

А между тем вовсе нет никакой уверенности, что на­дежды на рост осуществимы — даже при наличии ак­тивных мер в национальных и международном масшта­бах — во всех без исключения, а не лишь в отдельных странах развивающегося мира. Легко видеть, что даже

новый мировой экономический порядок не сможет, не­смотря на все заманчивые обещания, всего за несколько лет существенно изменить сложившуюся в мире неспра­ведливую и совершенно нетерпимую ситуацию. И доступ большинства населения.планеты даже к умеренному уровню достатка — не говоря уже о каком бы то ни было изобилии — будет осуществляться куда медленнее, чем они бы того хотели. Возможно, этот разрыв между ожи­даниями и 'реальностью и станет самой печальной запад­ней, в которую в погоне за ростом добровольно загнало себя человечество.

Понимая, быть может, какую бомбу замедленного действия представляют эти обреченные ожидания, лиде­ры 'бедных стран проявляют сегодня благоразумие п чув­ства меры в подходе к решению многих острых проблем. Провозгласив настоятельную необходимость нового поряд­ка, они вместе с тем прекрасно понимают, что он может оказать конкретное воздействие на рост лишь в результате длительных и сложных процессов; и поэто­му они поступили весьма мудро, выдвинув принцип опо­ры на собственные силы. Это лишь подтверждает, что такие важнейшие условия нормальной жизни, как заня­тость, питание, жилье п т. д., обеспечиваются прежде всего за счет собственных усилий тех, кто в них нуждает­ся; именно коллективная опора на собственные силы должна стать основой мировой взаимозависимости в но­вой, справедливой и исключающей эксплуатацию, между­народной системе, 'которую нам предстоит создать.

Все эти идеи могут показаться на первый взгляд не­сколько наивными. Ведь, даже если предположить, что более низкий уровень роста ценою собственных усилий приносит больше морального удовлетворения, чем быст­рый рост за счет помощи извне, все равно никакая опора на собственные силы не в состоянии сама по себе вы­вести многие страны из крайней, ужасающей нищеты, в которой они сейчас пребывают. И все-таки этот принцип верен: борясь за более высокий уровень жизни, люди дол­жны прежде всего 'полагаться на свои собственные силы. Применение этого принципа может сыграть и большое воспитательное значение. Воздействуя на трудовую этику людей Северной Америки, Европы п Японии, он тем са­мым вводит в сугубо материальную количественную кон­цепцию роста политические п этические мотивы, повы-

шая роль самоуважения и самоусовершенствования в отношении к работе и оценке ее результатов. Чтобы пре­дупредить возврат развитых стран к прежним тенденци­ям, не несущим им ничего, кроме кризисов и разочарова­ний, необходимо вовлекать их в широкое 'международное экономическое и техническое сотрудничество.

Сегодня можно уже сказать, что посеянные семена дали сильные, дружные всходы и обещают хороший уро­жай. Сразу же оговорюсь, что никто, в сущности, не от­рицает того факта, что мировая экономика еще долгие годы будет продолжать развиваться и расширяться. В числе главных причин, оправдывающих эту необходи­мость, следует прежде всего указать неудовлетворитель­ный уровень жизни значительной части нынешнего насе­ления планеты, а также стремительные темпы его увели­чения. Все это делает непрерывное расширение производ­ства важным фактором сокращения разрыва в распреде^ лении дохода и богатств между отдельными странами. И все же ни один здравомыслящий человек не сможет сегодня безоговорочно отстаивать традиционную при­митивную концепцию роста и способы его искусственно­го стимулирования или доверять прежним критериям его измерения и оценки. При этом все более широкое рас­пространение получает точка зрения, что, в каких бы формах ни осуществлялся этот экономический рост, он должен -быть непрерывным процессом, без конвульсив­ных скачков и остановок и без чередующихся циклов подъема и спада. И продолжение его возможно лишь до тех пор, пока это совместимо с «хозяйским отношением к Земле». Так появилась концепция допустимого роста.

Изучение этого вопроса начато уже во многих местах. Хотя все эти исследования находятся пока в эмбриональ­ном состоянии и страдают от национальной разобщенно­сти, уже само признание необходимости взвешивать формы и темпы экономического развития (не только в зависимости от экологической приемлемости, но и с точки зрения допустимого периода времени, в течение которого развитие может продолжаться без ущерба для планеты) служит явным свидетельством положительного сдвига во всем стиле нашего мышления. В дальнейшем эти идеи должны включить в себя более целостный под­ход к самому явлению роста, основанный «е на механи­стических рассуждениях о росте как таковом, безразлич-

но к его конкретным формам, а на концепции органиче­ского роста. Это различие было подчеркнуто Месаровичем и Пестелем в «Человечестве на распутье».

Если задуматься над процессами, протекающими во всех без исключения живых организмах или системах: нашем собственном организме, животных или растениях, в лесу, реке, пруду или море, — то эта концепция органи­ческого роста представляется предельно простой и само­очевидной. Рост каждого из компонентов обусловлен со­стоянием всех остальных частей и неизбежно предпола­гает последующее замедление. Рост в одном месте вызыва­ет рост, спад или изменения в другом, и наоборот; в своем циклическом развитии жизнь и смерть неразрывно сплете­ны друг с другом, и без смерти невозможно возобновление и эволюция жизни. В живых организмах или системах просто не существует таких понятий, как «постоянный рост» или «нулевой рост»; более того, рост не играет в их эволюции центральной роли, главное место здесь принад­лежит жизненной силе и способности к выживанию — то есть качественному усовершенствованию и оптимальному приспособлению к окружающей среде.

Конечно, правомерность подобных аналогий имеет свои пределы и не следует ими слишком увлекаться, однако они помогают яснее представить себе, насколько сбилась с пути в своем развитии человеческая система вследствие своей пагубной склонности к росту. Направляемая властью человека, она поднималась как на дрожжах, нарушая сами основы жизни на планете и подавляя естественное взаи­модействие сил, поддерживающих существование всех жи­вых организмов, в том числе и человека. И теперь, чтобы не исчезнуть окончательно как вид, человек должен не только справиться с раздирающими его внутренними про­тиворечиями, но и достигнуть гармонии со своей внешней биофизической средой. Так постепенно обретает очерта­ния концепция динамического равновесия, весьма 'сходная с используемым в физике состоянием «устойчивого равно­весия».

Под «обществом, достигшим состояния устойчивого равновесия», следует понимать такое общество, которое в ответ па изменение внутренних и внешних условий спо­собно устанавливать новое, соответствующее этим измене­ниям равновесие как внутри себя, так и в пределах всей среды своего обитания. Примером динамического равно-

весия в международной политике может служить так на­зываемый баланс силы между великими державами — легко увидеть, к каким последствиям может привести на­рушение этого баланса. Так же как и этот политический баланс сил, всеобщая человеческая система нуждается для поддержания и восстановления соответствующего соци­ального и экологического равновесия в постоянном руко­водстве человека, ц в этом она отличается от.любых жи^ вых систол!, наделенных самой природой естественной не­отъемлемой способностью к самоуравновешиванию за счет соответствующих гомеостатнческпх свойств. И сей­час люди начинают все глубже осознавать, что одна из главных новых обязанностей человечества как раз в том и состоит, чтобы поддерживать состояние надежного, ус­тойчивого равновесия как внутри глобальной человече­ской системы, так и в ее взаимоотношениях с экосисте­мами.

Применив немного здравого смысла, мы достаточно логично перешли, таким образом, от роста вообще к росту, основанному на собственных силах, затем к допустимо­му росту, а далее к органическому росту и динамическому равновесию. Не менее важна и другая открывшаяся нам истина, которую мы забыли в своей лихорадочной погоне за ростом любой ценой, — что корень добра таится именно в равновесии. Наряду с этими идеями, касающимися всего человеческого общества, становится все более очевидным, что у равновесия есть и еще одна важнейшая составляю­щая, и связана она с внутренним миром человека как от­дельной личности.

Удовлетворив определенный набор своих минимальных жизненных потребностей н достигнув физического благо­получия, человек выдвигает ряд новых нужд, желаний и стремлений, касающихся его безопасности н гарантий, удобств и комфорта, веры, самовыражения, социального положения, а также того, что обычно называют качеством жизни. Говоря о разумной степени удовлетворения всех этих человеческих запросов, сейчас чаще используют слово развитие, которое быстро вытесняет понятие роста.

Здесь уже действительно можно говорить об определен­ных улучшениях качественного характера. Конечно, по­нятие развитие до сей поры остается еще весьма расплыв­чатым, и в центре его, как и следовало ожидать, по-преж­нему лежит стремление к повышению материального уров-

ия Жизни. ТеМ не менее весьма знаменательно, что имений развитие является сегодня ключевой политической целью даже в развивающихся странах, что свидетельствует об отходе от доминирующей в прошлом жесткой и бескомпро­миссной ориентации на рост. И я уверен, что это еще только начало: в будущем мы увидим, как один за дру­гим будут падать барьеры, удерживающие нас в плену узких, устаревших представлений. Как показали уже оцен­ки, проведенные — хотя и в различных формах и на раз­ных уровнях — во многих странах, развитие стало настоя­тельной потребностью, которая приобрела поистине всеоб­щий характер, и должно стать коллективным делом всего глобального сообщества.

Настало время сделать последний, окончательный шаг в этой наметившейся уже эволюции. В распространенной ныне интерпретации слово «развитие» связывается обыч­но, как я уже отмечал, с «удовлетворением человеческих потребностей», и люди в соответствии с ней рассматрива­ются главным образом как просители и потребители. Та­кой редукционистский подход ошибочен и лишь сбивает нас с толку. Необходимо отказаться от него и попять на­конец, что если рассматривать эту проблему в длительной перспективе и на глобальном уровне, то концепцию по­требности надо соотносить с возможностью ее удовлетво­рения, а человеческие запросы подчинять возможности ра­зумного их обеспечения. В противном случае пас не ждет впереди ничего, кроме хаоса и разочарований. Если выра­зить эту мысль более четко, то она означает, что необхо­димым условием разумности человеческих запросов и уме­ренности надежд на их удовлетворение является развитие самих человеческих качеств и способностей.

Ведь, в сущности, первоисточниками всего хорошего, так же как и плохого, оказываются прежде всего сами люди, и, следовательно, именно они в конечном счете — творцы своего собственного развития или неразвития, ка­кой бы конкретный смысл ни придавался этому термину. В них самих и в их потребностях скрывается вся суть этой проблемы, и только они — и никто другой — могут обеспечить ее решение, ибо они являются единственным источником, из которого черпаются средства, необходимые для удовлетворения всех их нужд и запросов. Так что, если смотреть на развитие в истинном свете, то оно — так же как и любое другое человеческое достижение — может

быть тбЛько таким, KartHM способны сделать его сами люди, применив все свои многогранные скрытые возможности, все свои духовные силы, свой ум, знания, изобретатель­ность, мастерство, дар взаимопонимания и любви к ближ­нему, всю свою способность чувствовать прекрасное, ощу­щать поэзию жизни, все свои артистические и эстетиче­ские наклонности.

Для того чтобы поставить все на свои места, надо просто перевернуть нынешнее понятие развития, сфокуси­ровав основное внимание не на потребностях человеческо­го существа, а на его способности вносить вклад в их удовлетворение, то есть на его собственных качествах и на его собственной изобретательности. Ведь чем больше бу­дут развиты и возвышены его внутренние достоинства, тем более высокого уровня и качества жизни он сможет достичь, не выводя из равновесия всю систему. В заклю­чение хочу отметить, что было бы серьезным заблуждени­ем считать человеческие потребности отправным пунктом новой фазы в эволюции человечества. Любые новые до­стижения человечества — включая и то, что обычно под­разумевается под «развитием», — могут основываться только на совершенствовании человеческих качеств, и именно на этом мы должны сконцентрировать все свои' усилия, если мы хотим действительно «расти».

Конечно, все эти идеи еще не получили должного рас­пространения. Но пройдет время — они проникнут в умы людей, и человеческая революция будет выглядеть не та­кой уж утопичной. И если это сможет осуществиться, тогда действительно можно будет сказать, что человечест­во находится на правильном пути.