Международные конфликты в системе международных отношений

Международный конфликт, даже если его участниками становятся только два актора, все равно занимает определенное место в существующей на данный момент структуре международной системы. От характера этой структуры зависР1т степень конфликтогенности международных отношений, а также возможность и пределы управления конфликтной ситуацией.

Весьма интересные суждения по этому поводу высказал в 60-70-х гг. XX в. известный скандинавский исследователь международных конфликтов Йохан Галлтунг. По его мнению, могут существовать два «идеальных» типа международных систем и один «смешанный», характеризующийся той или иной комбинацией структур первых двух. Идеальными типами международной системы могут быть эгалитарный и иерархический. Эгалитарный характеризуется отсутствием устойчивой структуры. Все элементы такого типа международной системы абсолютно равны и независимы друг от друга, отсюда и название – «эгалитарный», т.е. предполагающий всеобщее равенство. Ни один актор подобной системы не обладает властью по отношению к какому-либо из других акторов, все акторы действуют исходя из своих собственных интересов, невзирая на интересы остальных участников международных отношений. Поскольку эти интересы не могут совпадать полностью, конфликты в такой системе неизбежны. Представители концепции «политического реализма» и имели в виду такую ситуацию, называя ее «естественным состоянием международных отношений».

Иерархический тип системы международных отношений противоположен эгалитарному. Не случайно Й. Галлтунг дал этому тину название «феодальный». Структура отношений в такой системе похожа на структуру отношений в феодальном обществе, где отношения формализованы и подчинены жесткой иерархии. Каждый актор иерархической системы имеет фиксированный статус, определяющий его права и обязанности. Акторы, стоящие выше на иерархической лестнице, обладают властью по отношению к нижестоящим и могут контролировать и направлять их действия. Если все участники иерархической системы будут подчиняться установленным правилам, то конфликты между ними в принципе невозможны.

В реальной действительности, как полагал Й. Галлтунг, в чистом виде не существует ни эгалитарных, ни иерархических систем, а есть смешанные типы, включающие элементы одной и другой. Международная система по характеру структуры и присущим ей закономерностям может приближаться к тому или иному идеальному типу, а может быть и равноудалена от них обоих.

Анализ практики международных отношений на основе теоретических положений Й. Галлтунга позволяет сделать два вывода.

Во-первых, если в регионе складывается близкая к иерархической система отношений с государством-гегемоном, обеспечивающим контроль над всеми другими акторами, то такая система будет отличаться определенной устойчивостью и стабильностью, конфликты внутри нее маловероятны. Если же конфликты возникают, то у государства-гегемона есть достаточно ресурсов и возможностей д.ля управления такими конфликтами, в том числе и для их полного прекращения, если они противоречат интересам самого государства-лидера.

В качестве примера можно назвать ситуацию, сложившуюся на европейском континенте в 40-80-е гг. XX в. Это был период холодной войны между двумя блоками. Внутри каждого из них сложилась система отношений, близкая к той, которую Й. Галлтунг называл иерархической. На Востоке Европы Советский Союз сначала установил контроль над внешней и внутренней политикой государств «народной демократии», сплотив их в «социалистический лагерь», не имевший поначалу формальных институтов и механизмов управления. Затем отношения внутри «социалистического лагеря» были формализованы благодаря созданию Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) и Организации Варшавского договора. Аналогичный процесс происходил и на Западе, где при активной роли США в 1949 г. была создана Организация Североатлантического договора (НАТО). Хотя в НАТО были провозглашены демократические принципы взаимоотношений между его участниками, фактически в годы холодной войны данный блок выступал как орудие внешней и военной политики США, поэтому реальные механизмы функционирования организации соответствовали иерархической модели Галлтунга. Государства-лидеры блоков не могли допустить открытых конфликтов внутри своих сфер влияния. Если не оценивать это с морально-этической точки зрения и оставить за рамками противостояние двух сверхдержав, то можно сказать, что на смену межгосударственным конфликтам и войнам, сотрясавшим Европу в предшествующую эпоху, пришел длительный период стабильности.

Исключением на этом фоне стал турецко-греческий конфликт вокруг Кипра. Этот конфликт имел длинную предысторию. Остров Кипр вхместе с дрзтами греческими территориями в 1571 г. был захвачен Турецкой (Османской) империей. Когда Греция в 1821 г. сумела добиться независимости, Кипр остался под властью Турции. Не вошел он в состав греческого государства, в отличие от других территорий, населенных греками, и после Первой мировой войны, когда Османская империя распалась. К этому времени на Кипре вместе с греками проживало и турецкое этническое меньшинство. После 1918 г. остров на протяжении нескольких десятилетий оставался под контролем Великобритании, которая построила там свои военные базы. В соответствии с Цюрихско-Лондонским соглашением 1959 г. Кипр был провозглашен независимым государством с ограниченным суверенитетом. Как до подписания этого соглашения, так и посте вопрос о принадлежности острова был «яблоком раздора» в отношениях между Грецией и Турцией. В Греции националистические силы требовали «энозиса», т.е. воссоединения Кипра с остальными греческими территориями. Турецкие националисты выступали за присоединение к Турции той части Кипра, где проживали турки-киприоты (хотя четкой линии границы между двумя общинами в то время не существовало).

После установления в 1967 г. диктатуры «черных полковников» во внешней политике Греции усилились националистические тенденции. В 1973 г. греческие офицеры устроили на Кипре переворот и провозгласили «энозис». В ответ на севере острова началась высадка турецких войск. В прежние времена эти события неминуемо привели бы к началу войны между Грецией и Турцией. Но в данном случае США не могли допустить открытого вооруженного конфликта между своими союзниками по НАТО. Американское вмешательство и действия ООН позволили избежать войны, но американцы не смогли, да и, видимо, не стремились полностью разрешить конфликтную ситуацию на острове. С тех нор фактический раскол Кипра на греческую и турецкую части сохраняется, но открытого вооруженного противостояния нет. Греция и Турция сосуществуют в рамках единой военно-политической структуры Североатлантического блока.

На востоке Европы после Второй мировой войны потенциал международной конфликтности был еще более высоким, чем на западе. Например, существовали территориальные споры между Венгрией, с одной стороны, и Румынией и Чехословакией – с другой. Но Советский Союз не допустил возникновения открытого конфликта между своими «социалистическими братьями». Если бы такой конфликт начался, то советское руководство, очевидно, нашло бы ресурсы для его прекращения. В Восточной Европе имели место конфликты, например советско-югославский и советско-албанский, но эти конфликты развивались при активном участии самого государства-лидера, а не вопреки его воле.

На рубеже 1980-90-х гг. в условиях крушения «социалистического лагеря» и коммунистических режимов существовавшие в отношениях между странами проблемы стали проявляться открыто. Внутренние конфликты разрослись до международных масштабов, прежде всего в бывшей Югославии, появилась потенциальная угроза возникновения межгосударственных конфликтов. Кстати, именно эта угроза использовалась в качестве аргумента в пользу расширения Европейского Союза. Прием новых восточноевропейских членов в состав ЕС происходил в ускоренном порядке, без соблюдения всех правил, что в итоге вызвало серьезные трудности в самом процессе европейской интеграции.

Во-вторых, из концепции Й. Галлтунга следует, что иерархическая система международных отношений предполагает множество формальных правил и процедур, если не понимать буквально термин «иерархическая система» как отсутствие равенства между государствами и насильственное навязывание воли одних государств другим. Иначе говоря, это господство международного права, широкое развитие сети международных организаций, наличие сложившихся и устойчивых международных режимов во многих сферах мировой политики и мировой экономики. Чем больше государства связаны между собой различными обязательствами, чем меньше пространство, где они могут действовать без оглядки на интересы и мнения других государств, тем меньше угроза открытых международных конфликтов, тем выше уровень международной стабильности и безопасности.

Наибольшую известность в научной среде приобрела разработанная на рубеже 50-бО-х гг. XX в. типология международных систем Мортона Каплана. Этот американский политолог также связал характер структуры каждой из предложенных им моделей систем международных отношений со степенью их конфликтности. Всего он выделил шесть типов международных систем: система «баланса сил», свободная биполярная система, жесткая биполярная система, универсальная система, иерархическая система и система вето.

Универсальная система могла бы, по мнению М. Каплана, возникнуть в том случае, если бы ряд политических полномочий был передан универсальной организации. Такая система потребовала бы от части своих членов переориентации, поскольку предпочтение было бы оказано коллективным и международным ценностям.

Иерархическая система представляет собой модификацию универсальной. Предполагается, что она могла бы сформироваться вследствие изменения масштабов международной организации или установления единоличной власти какого-либо одного актора.

Система вето – это система государств-акторов или блоков-акторов, в которой каждый актор располагает значительным запасом атомных вооружений. Члены такой системы не склонны к образованию союзов. Они стремятся к тому, чтобы вероятность войны не увеличивалась, но при этом сохранялось бы напряжение, порождающее относительную неустойчивость. Эта система менее устойчива, чем свободная биполярная система.

В годы холодной войны система международных отношений изменялась от жесткой биполярной модели к свободной по схеме М. Каплана. В 1950-е гг. тенденция развития шла в сторону жесткой биполярной системы, поскольку противоборствующие сверхдержавы стремились вовлечь в орбиту своего влияния как можно больше стран, и количество нейтральных государств было невелико. Жесткая конфронтация Соединенных Штатов Америки и Советского Союза фактически парализовала ООН. США, располагая большинством голосов в Генеральной Ассамблее ООН, использовали ее как послушный механизм для голосования, чему СССР мог противопоставить только свое «право вето» в Совете Безопасности. В результате Организация Объединенных Наций объективно не могла играть возложенной на нее роли.

С конца 1950-х гг. система международных отношений развивалась в сторону свободной биполярной модели. За счет новых независимых государств Азии и Африки увеличилось количество нейтральных стран, многие из которых составили Движение неприсоединения. Несколько повысилась результативность деятельности ООН и других международных организаций. Но одновременно усилилось соперничество противоборствующих блоков в «третьем мире», что стало причиной возникновения региональных конфликтов.

Влияние структуры системы международных отношений на характер и интенсивность международных конфликтов активно изучается в рамках неореалистического направления в теории международных отношений. Основоположник неореализма К. Уолтц анализировал однополярные, биполярные и многополярные модели международной системы с точки зрения степени их стабильности и, следовательно, вероятности вооруженных конфликтов. Наиболее стабильной он считает биполярную структуру, а наименее стабильной – однополярную; многополярная занимает промежуточное положение. Однако есть и противоположное мнение, согласно которому рост числа полюсов и центров силы ведет к дестабилизации, а однополярная структура международной системы самая стабильная, так как обеспечивает концентрацию силы и власти.

Неореалист С. Браун предложил шесть гипотез, объясняющих причины вооруженных конфликтов в зависимости от структуры международной системы:

1) однополярные системы с устойчивыми связями между государствами обладают наибольшими возможностями предотвращать конфликты;

2) войны в одинаковой степени возможны как в однополярной, так и в многополярной системах со слабыми связями, но когда ведущие государства не расколоты на противостоящие друг другу коалиции, у них меньше стимулов к участию в локальных конфликтах;

3) биполярные и многополярные системы со слабыми связями создают большую вероятность вооруженных конфликтов, которые способны распространяться на всю систему; данная структура отношений подталкивает ведущие государства к вмешательству в локальные конфликты;

4) возникновение войн в биполярной системе с сильными связями внутри полюсов в целом маловероятно, но если война начинается, то ее трудно локализовать;

5) теоретически наиболее безопасной может быть многополярная система, состоящая из внутренне сплоченных и интегрированных коалиций;

6) отсутствие в структуре международной системы ярко выраженных полюсов, с одной стороны, в наибольшей степени провоцирует возникновение вооруженных конфликтов, но, с другой – способствует их локализации.

Сегодня, после дезинтеграции прежней биполярной системы международных отношений, процесс становления новой системы затянулся. Пока неясны очертания присущей ей структуры взаимоотношений между ведущими акторами. Претензии на формирование однополярного мира не имеют достаточных оснований, а попытки достижения такого «мира» на практике приводят к еще большей дестабилизации современных международных отношений. В результате количество конфликтных ситуаций не уменьшилось по сравнению с периодом холодной войны, причем наряду с традиционными угрозами международной безопасности появляются новые, такие как терроризм, организованная преступность, наркоторговля и наркотрафик. Все эти угрозы связаны с зонами неурегулированных внутриполитических и международных конфликтов.