Верования дикарей нашего времени

— Если же, — продолжал Онисим Васильевич, — пантеизм есть, напротив, результат серьезных и углубленных исследований природы, то анимизм первобытных людей заслуживает глубокого внимания. В самом деле, разве это не чудесный факт, что дикари раньше всякой науки утверждали ту истину, до которой ученый мир добрался лишь путем долгих, кропотливых наблюдений и исследований. «Первобытный народ, — говорит о нем ученый нашего времени, Форель, — непосредственно, чувством, познает то, к чему культурные люди приходят позднее, путем анализа»[48]. Оказывается, дикари идут впереди культурных людей, опередили даже науку в познании природы. Форель верно говорит, что эти познания первобытных людей даны им непосредственно, внутренним чутьем, а не развитием экономических условий жизни, как ошибочно утверждает докладчик.

В какие бы экономические условия ни поставили слепого человека, он не станет от этого зрячим, раз у него от рождения нет органа зрения. Это же нужно сказать, но еще с большей силой, о внутреннем зрении человека. Если его нет, то никакая экономика не создаст его. Но готовое зрение, даже очень развитое, будь оно внешним или внутренним, очень легко испортить и совсем уничтожить. Обоготворение дикими племенами различного вида животных — это уже порча внутреннего зрения; это уклонение от истинного пути. Современные дикари это упадочные племена, вырождающиеся народности. Неудивительно, что они порастеряли многие ценности, которыми обладали их предки, и что у них затемнены религиозные верования, помрачены, извращены. Они похожи на растение, помещенное в темном месте, лишенное света. Известно, что такое растение теряет зеленый цвет. Но способность зеленеть в нем сохраняется и даже передается в его семени. За обоготворением природы и животных у диких народов скрывается, как в семени, идея единобожия — монотеизм. Замечательно, что это признает социалистический писатель Франц Лютгенау. В своей книге «Естественная и социальная религия», составленной для просвещения пролетариата, т.е. в такой книге, которая составляет клад пролетаркой культуры, автор ее говорит: «Если поверхностным людям нравилось пестрое разнообразие (богов), то более глубоко мыслящие видели все-таки во всех богах единство божественного и чувствовали за богами Божество»[49]. Весьма осторожный в своих выводах исследователь диких народов Фридрих Ратцель говорит, что «если каждая семья дикарей имеет своего покровительствующего духа в образе животного, то мы не должны видеть в этом что-либо низшее, порожденное страхом. В одухотворении лежит нечто поднимающее душу, что на высших ступенях становится поэзией и философией»[50]. «Мы замечаем видимость монотеизма там, где утрачено уже всякое воспоминание о Высшем Духе»[51]. Например, баттаки «на практике имеют дело лишь с духами», они приносят жертву даже тиграм и змеям. Но «в особенно важных случаях, касающихся целого народа, возвышаются даже до молитвы к Высшему Богу, Творцу всего, которая и христианских миссионеров трогала своею искренностью»[52]. Вот еще пример, на который указывает уже парижский коммунист, Э. Реклю: «Египтяне обоготворяли быка, крокодила и других животных, но в то же время в египетском мировоззрении имел свое место культ Единого Бога». «Трудно найти, — говорит Э. Реклю, — что-нибудь более определенно трактующее об этом и в семитической, и в христианской литературе, чем следующий отрывок, переведенный Бругшом: «Бог Един и нет другого Бога, кроме Него. Бог сотворил все. Бог есть Дух Невидимый, Дух всех духов. Великий Дух египтян, Дух Божественный. Бог существует от начала, Он был и тогда, когда еще ничего не было. Он Отец всякого начала. Бог вечен. Он всегда был, не имеет конца и будет всегда»[53]. Можно подумать, что это исповедание выписано из христианского Катехезиса.