Глава 1. Коммуникация: фундаментальная необходимость человека

Оглавление

Оглавление.................................................................................................................................................................... 1

Предисловие................................................................................................................................................................ 4

Глава 1. Коммуникация: фундаментальная необходимость человека......................... 9

Глава 2. Звук как носитель волны тона.............................................................................................. 15

Глава 3. Магическое и сакральное.......................................................................................................... 24

Часть первая........................................................................................................................................................ 24

Часть вторая........................................................................................................................................................ 32

Глава 4. Число и квантификация тоновых взаимоотношений......................................... 36

Часть первая........................................................................................................................................................ 36

Часть вторая........................................................................................................................................................ 42

Глава 5. Пространственная ориентация опыта Тона: музыкальная нотация и форма 47

Часть первая........................................................................................................................................................ 47

Часть вторая........................................................................................................................................................ 51

Глава 6. Нисходящие и восходящие музыкальные последовательности................ 56

Глава 7. Гармонический ряд........................................................................................................................ 64

Часть первая........................................................................................................................................................ 64

Часть вторая........................................................................................................................................................ 70

Семь уровней бытия и символизм числа.................................................................................. 70

Часть третья......................................................................................................................................................... 78

Ум против природы................................................................................................................................... 81

Глава 8. Семеричный цикл тона и психоактивные модальности (проистекающие из его основных тонов)..................................................................................................................................................................... 85

Часть первая........................................................................................................................................................ 85

Часть вторая........................................................................................................................................................ 90

Организация Основных тонов........................................................................................................... 90

Часть третья......................................................................................................................................................... 96

Музыкальная концепция ладов....................................................................................................... 96

Глава 9. Европейский дух в музыке: плюрализм, тональность и равная темперация 101

Часть первая..................................................................................................................................................... 101

Часть вторая..................................................................................................................................................... 109

Глава 10. Музыка в процессе трансформации: авангард и процесс разобуславливания. 119

Часть первая..................................................................................................................................................... 119

Часть вторая..................................................................................................................................................... 123

Характерные элементы в музыке авангарда..................................................................... 123

Часть третья...................................................................................................................................................... 135

Попытка расширить и универсализировать мейнстрим европейской музыки.... 135

Глава 11. Диссонансная гармония, плерома звука и принцип холистического резонанса. 141

Часть первая..................................................................................................................................................... 141

Часть вторая..................................................................................................................................................... 147

Две концепции музыкального пространства..................................................................... 147

Часть третья...................................................................................................................................................... 154

Холистический резонанс.................................................................................................................... 154

Часть четвёртая............................................................................................................................................. 162

Альтернативные подходы к мелодии...................................................................................... 162

«Тон-цвет»: неверная интерпретация..................................................................................... 163

Принцип слаженности в композиции целых...................................................................... 167

Предвидение космических возможностей для музыки............................................. 170

Глава 12. Ритмы цивилизации и культуры.................................................................................... 173

Часть первая..................................................................................................................................................... 173

Часть вторая..................................................................................................................................................... 180

Суммирование и заключение.......................................................................................................... 180

Приложение I. Пифагорейский и китайский подходы к музыке.................................. 185

Приложение II. Ноты в музыке Индии............................................................................................... 192

Приложение III. Происхождение и раннее развитие европейского подхода к музыке 199

Приложение IV. Что касается моих музыкальных работ................................................... 212

 

 

Предисловие

Эта книга представляет собой последний том в серии моих попыток предоставить основание для объективного исторического и всеобъемлющего понимания всего того, что мы называем музыкой в наши дни, но также понимания значения и цели продуманного, органичного использования вокальных и инструментальных тонов древних и неевропейских культур.

Первая такая попытка была предпринята мной в 1925 году. В 1916-1917 годах, когда я приехал в Нью-Йорк услышать исполнение некоторых моих оркестровых композиций с Пьером Монтё у дирижёрского пульта[1], я встретил несколько артистов из Японии и Индии, — они познакомили меня с записями азиатской музыки и с некоторыми экстраординарно интонированными декламациями древней японской поэзии. Я безвылазно, всё лето 1917 года, провёл в нью-йоркской публичной библиотеке, читая всё, что я мог найти по восточной музыке, а также по индийской философии. После переезда в Голливуд (Калифорния) — формально для того, чтобы написать музыку для Hollywood Pilgrimage Play и обосноваться там, — я стал, невзирая ни на что, интересоваться восточной философией и западным оккультизмом с ещё большим энтузиазмом. Я получил тогда из Франции несколько томов превосходной «Энциклопедии музыки» (под редакцией Альбера Лавиньяка), которую можно считать первым подробным, всесторонним исследованием всех значимых музыкальных культур мира. К тому моменту я уже писал статьи, в которых убеждал музыкантов принять всемирный подход к музыке и дать серьёзную оценку результатам развития европейской музыки, объективно и критически, — с точки зрения того, что фактически сделала музыкальная партитура по-отношению к опыту тона.

Когда я в 1925 году вернулся в Нью-Йорк, на несколько месяцев, я с нетерпением занялся расширением моего исследования, опираясь на книги по азиатской музыке, что привело меня вскоре к написанию объёмистого труда под названием «Повторное открытие музыки». Жена издателя Альфреда Кнопфа заинтересовалась моим исследованием, но рукопись сочла слишком необычной и сомнительной с точки зрения «коммерческих перспектив». Мои связи с некоторыми индийскими музыкантами в то время привели к написанию меньшей по объёму книги «Возрождение индийской музыки», опубликованной в Мадрасе, Индия, в 1928 году. (Она была переиздана в 1979 году корпорацией Самюэля Вайзера, Нью-Йорк.) В 1931 году я несколько скорректировал и распространил (в десяти томах, полученных с мимеографа[*]) серию моих лекций «Высвобождение через звук», в которых очертил метафизический подход к звуку и описал упражнения, вызывающие внутреннее значение интервалов, мною рассматриваемых.

Великая Депрессия значительно осложнила для меня практику чтений по теме «новой музыки» — в собраниях небольших групп людей, заинтересованных в моём философском и музыкальном подходе. В то время для композитора, надо сказать, почти не существовало официальных способов получить грант или стипендию, а те каналы, которые ещё оставались, были подконтрольны сторонникам неоклассицизма и формализма — тех направлений, которые я отвергал решительно. И прочие личные соображения вывели меня из поля звучащей музыки, если не считать нескольких коротких композиторских периодов.

После Второй мировой войны получили распространение фонографические, а затем и магнитофонные, записи неевропейской фольклорной и классической музыки, особенно музыки Индии, в результате чего, новое поколение неугомонных молодых исследователей, восставших против «истеблишмента» и западного подхода к религии, морали и художественным традициям, было зачаровано медитативными практиками и восточной музыкой. Особенно подходящей музыкой казалась музыка Индии, суфийского ближнего востока и Бали. В это время молодые пианисты начали исполнять мои композиции двадцатых годов, а постоянные читатели моих книг (укоренённых в древних концепциях книг) по астрологической психологии и философии желали узнать мои идеи о том, что в 1927 году я назвал «мировой музыкой». Несколько машинописных копий моего «Повторного открытия музыки» попали им в руки, и это подвигло меня опубликовать новую версию этой книги.

В 1970 году я написал полностью новую работу «Магия тона и взаимоотношений». Она включала в себя много старых материалов и развивала идеи, очерченные мной в давно разошедшемся томе «Искусство как высвобождение силы» (опубликованной в 1929 году). Мои нью-йоркские и калифорнийские издатели, однако, решили, что публика для книги, объединяющей музыкальные, философские и социокультурные идеи, слишком малочисленна. И тем не менее, несколько ксерокопий машинописного текста было раскуплено молодыми музыкантами.

В течение десяти лет после Второй мировой войны музыкальный авангард получил распространение, особенно в Германии, где были опубликованы книги, развивающие новые, или хорошо забытые старые, понятия в музыке и гармонии. В Америке тоже были опубликованы результаты высокотехнологичных исследований древних текстов Египта, Месопотамии и Индии, проведённых образованными специалистами. Они подвергли дешифровке древние тексты, большинство из которых фрагментарны и требуют высокого искусства интерпретации. Точны ли эти интерпретации или предвзяты в силу предрассудков, присущих нашей западной цивилизации, понять трудно. Тем не менее, я могу сказать, что большинство этих специалистов поспешили ввести в свои методики исследования многие спорные утверждения, касающиеся эволюции человеческого сознания и ментальности тех авторов, обрывкам записей которых они усердно давали интерпретации.

Другими словами, ситуация в области созидательной экспериментальной музыки и идей, касающихся характера и ценности музыкальных культур, значительно изменилась с того момента, когда я писал «Повторное открытие музыки», изменилась даже со времени написания в 1970 году «Магии тона и взаимоотношений». По этой самой причине я был вынужден сесть за работу над книгой, которая перед вами. В 1925 году я был, в основном, заинтересован донести до европейских умов ценность неевропейской музыки и того, что мы потеряли в процессе развития сложных музыкальных партитур и оркестровок. Сегодня уже не существенно распространять идею о том, что неевропейские музыкальные культуры имеют ценность и значение для человечества не меньшее, чем западная музыка (всему своё время и место). Сегодня наиболее важным кажется то, что касается изменений в сознании относительно музыки: необходимость открытия значений звука и тона. В наши дни это нужно делать скорее на философской, нежели практической основе. Очень существенна необходимость в том, чтобы настоящие и будущие поколения музыкантов и любителей музыки, вместо того чтобы постигать, — как музыка делается или делалась в прошлом, — пытались бы ответить на фундаментальный вопрос: для чего она — музыка — существует?

Чем может стать музыка для нового вида общества, которое будет развиваться после общемирового кризиса, кажущегося неминуемым, невозможно предугадать, поскольку у нас нет никакого представления о том, какую форму может принять такой кризис в своём развитии, или насколько радикальными могут оказаться социокультурные изменения, им вызванные. Всё, что мы можем сделать, это попытаться понять, как будет развиваться коллективное явление, которое я называю «культурой-целым» (то, что историк Арнольд Тойнби назвал «обществом» или «цивилизацией»), и как определённая стадия её эволюции выражается в соответствующем подходе к музыке как искусству и сознательному переживанию тона.

Евроамериканская культура-целое в основе своей не отличается от предыдущих или одновременно с ней развивающихся культур-целых, но мы почему-то склонны рассматривать её, как обладающую исключительной значимостью. Это является гордыней культуры, или это может быть названо культурным шовинизмом. Каким бы замечательным не было развитие западной музыки, оно оставило множество основных вопросов без ответа. Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо бросить вызов обоснованности некоторых фундаментальных идей о музыке, которые изучают в наших школах и принимают, как само собой разумеющиеся, даже наиболее прогрессивные композиторы и исполнители.

Многие музыканты авангарда пытаются открыть новые подходы к музыке, но даже если они бросают вызов тем концепциям, которым их учили, они сталкиваются с совершенно новым набором проблем, возникающих с введением огромного ряда новых механических и электронных средств извлечения звука. Это превращает композиторов и исполнителей в инженеров-акустиков или смекалистых электронщиков, и часто они оказываются настолько поглощены новыми приёмами, что главные вопросы остаются без ответа. Новые способы могут быть обоснованы и необходимы для удовлетворения ожиданий широкой международной публики, ждущей новых сенсаций и острых ощущений, и они могут, в конце концов, вывести к новому осознанию тона и, возможно, к «космическому» виду музыки; но если новые разработки и открывают более высокие возможности, то их не следует ставить на службу устаревшим классическим европейским представлениям о музыке и форме. Их следует бережно помещать в почву нового осознания тона (впрочем, в некотором смысле, древнего осознания) и природы силы, заключённой в звуке.

Цель этой книги состоит в том, чтобы объяснить: что послужило основанием для музыки в культурах, которые оставались близки к вибрирующей силе жизни и к переживанию магического и сакрального; и как музыка была интеллектуализирована и замкнута в абстрактные и количественные шаблоны; а также пробудить предчувствие будущего вида музыки, интегрирующего ценности древнего неевропейского прошлого в ценности нашей сложной западной музыки. Адекватное осуществление такой цели, очевидно, является чрезвычайно трудной задачей. Всё, на что я могу надеяться, это на то, что книга наметит путь к более широкому пониманию развития музыкальных культур и значения звука и тона. Возможно, она положит основание для наиболее объемлющего исследования, которое сможет привлечь к сотрудничеству множество открытых умов — философов, знакомых с эзотерическими традициями, археологов и музыкологов новой формации — умов, свободных от (свойственных современному образованию) предубеждений.

Глава 1. Коммуникация: фундаментальная необходимость человека

Органическая жизнь в биосфере Земли требует от организмов установления связей с другими организмами. Человеческие существа особенно зависимы от качества продолжительных взаимоотношений с другими человеческими существами, то есть от использования своей высокоразвитой способности к общению друг с другом. У животных также есть способность к общению, и многие из них используют, в полном смысле слова, язык для коммуникации внутри своего вида и рода.

Когда мы говорим о языке, мы склонны подразумевать коммуникацию, основанную на распространении звуков, особенно, гласных звуков. Слово язык (language) этимологически относится к органу язык (la langue во французском, lingua на латыни). Но символы, необходимые для общения, могут производиться также и другими частями тела — существуют языки жестов (например, знаковый язык, используемый некоторыми племенами и глухими людьми).

Обучение молодняка у животных или человеческих детёнышей зависит от имитации жестов и сложных моделей поведения (например, при игре на музыкальных инструментах или шитье). Заметим, что термин обучение (education) не вполне подходит. Молодняк животных и человеческие дети не «воспитывается» (e-ducere — лат.), в современном смысле этого слова. Если они и воспитываются, то психической маткой семьи, чтобы, в конечном счёте, занять своё место в открывшемся для них окружении, своей среде. Это сильно отличается от учёбы (learning). Ведь что происходит при обучении в детстве: взрослые демонстрируют эффективное использование нервной системы, контролирующей мускулы и органы чувств. Взрослая демонстрация рисует ребёнку образы для точного воспроизведения. Таким образом, обучение, в первую очередь, основывается на имитации, на образах — обучаемый наблюдает и пытается имитировать. Эти образы и формы поведения запоминаются только в силу постоянного их повторения родителями или учителями.

Язык, однако, является осмысленной речью и даёт возможность понимать самого разного рода информацию, сопутствующую любой речи. Для этого требуется нечто б о льшее, чем просто обучение. Требуется развитие того, что я называю «культурным умом». Культурный ум — это ум взаимосвязанности. Это ум, способный интегрировать имена (названия) и глаголы в предложения — через использование соединительных слов или модификаторов. Это ум, способный следовать, понимать и запоминать «истории», в которых действуют, реагируют на действия и взаимодействуют, разные типы людей или сущностей, различающихся по важным особенностям в поведении.

Запомнившиеся истории — это мифы. Они передают молодому уму чувство-понимание того, например, что лишь некоторые виды деятельности обладают для него первостепенным значением и достойны подражания. Их ценность воспринимается каждым членом социального сообщества (и в первую очередь, возможно, единицами семьи) посредством ритуалов, в которых слова передают объективный вид информации, касающейся деятельности «по большому счёту», выраженной в мифе (событиями «истории»); звуки передают совместный самобытный психодинамизм, действуя прямо на нервные центры вовлечённых в ритуал людей; а ритуальные жесты подчёркивают и передают символическую природу действующих лиц и их деяний в мифической истории.

Мифы, сообщённые таким образом, хранят правду о событиях наиболее фундаментального значения — в назидание для благополучного существования и самоощущения. Такая коммуникация происходит на трёх уровнях: уровне информации, уровне психизма, уровне деятельности. Информация должна быть запомнена и постоянно удерживаться в уме; она разрешает вопросы способа эффективного ответа на внешние физические события или внутренние биологические побуждения, чувства. Психизм — слово, которым я называю объединяющую силу, удерживающую членов сообщества вместе — внутри психоактивного поля, в котором они испытывают свою общность.[2] Деятельность должна быть совместной в силу необходимости в общей сонастройке с сезонными ритмами природы. Эти ритмы (как говорится) отражают различные фазы творческой деятельности богов, которые представляют собой мифические персонификации различных аспектов всеохватывающей, беспрерывно действующей силы. Эту силу часто называют «Единой Жизнью» или непостижимой «Мистерией» (Брахма в Индии, Вакиньян в культах индейских племён Америки; и в терминологии средневековой мистики Майстера Экхарта — это божественная природа).

Без этих трёх уровней коммуникации не может быть культуры. Потому что культура имеет двойное значение: субъективное (как «культура человека») и объективное (как развитие определённой культуры). Я использую термин культура-целое, когда дело касается того, что называется обществом (как и в известных работах английского историка Арнольда Тойнби). Культура-целое, таким образом, является сложной сетью межличностных и межгрупповых взаимоотношений, действующих на биологическом, психическом и, в конце концов, ментальном уровне. В самом широком смысле слова, культура-целое это организм или, по крайней мере, органическая система деятельности, в которой принимает участие некоторое число человеческих существ, объединённых общим психизмом, — психизм для культуры-целого является тем же, чем для физического тела — жизненная сила (прана).[3]

Тойнби указывает на различие обществ: а) первобытных и б) находящихся в процессе развития, и они, в широком смысле, называются цивилизацией. Последние очень малочисленны, насколько показывают современные исторические записи, и появляться они стали только в последние тысячелетия. С другой стороны, первобытные общества были, по всей видимости, весьма многочисленны; мы говорим о том типе человечества, момент начала развития которого нам абсолютно неизвестен, и оно по-прежнему находится в непрерывном процессе развития. В то время как почти не осталось каких-либо следов самых ранних обществ, некоторые (относительно) первобытные общества функционируют и сегодня. Несмотря на то, что они изучаемы многими антропологами и этнологами, всё же остаётся сомнение — действительно ли был, в ходе исследований, схвачен психический характер и особое качество той стадии человеческого развития, которую манифестировали первобытные общества.

Самыми ранними обществами, которыми были произведены устойчивые свидетельства своих достижений в форме архитектуры, художественных объектов великой красоты, музыкальных инструментов, религиозных, философских, научных трактатов и деятельности различных социально-политических институтов, являются Шумеры, Египет, Индия, Китай и доколумбова Америка. Начала этих культур-целых (Тойнби называл их цивилизациями) до сих пор практически неизвестны. Историки предполагают, что некогда это были первобытные общества, которые либо содержали в себе зародыш динамического роста, либо получили толчок особенным вызовом окружающей среды. С другой стороны, религиозные и эзотерические традиции заявляют, что эти культуры-целые управлялись квазибожественными правителями или были обучены божественными учителями — тех, что из остатка человечества предыдущего вида, проживавшего на исчезнувших континентах, или они были существами, пришедшими с других планет из более развитых сфер. С той точки зрения, с которой я говорю в этой книге, кажется, лучше всего думать о развитии культуры-целого, как о процессе естественного роста, проводником которого могло быть потомство предыдущей культуры-целого.

В любом случае, наиболее показательной чертой, отличающей общества, оставившие фиксированные свидетельства своих достижений, от тех, которые не оставляют оных, является развитие такого типа мышления, которое устанавливает систему коммуникации не только между человеческими, живущими в одно и то же время, существами, но и связывает (что наиболее важно) между собой относительно длинные последовательности поколений. В первобытных культурах-целых коммуникация остаётся внутри культурной; только члены той же культуры-целого могут полностью прочувствовать, что сообщают им жесты, тоны и мифические, сакрально-магические слова ритуалов. Такая коммуникация требует использования символов — символических жестов, символических звуков, символических событий (мифов) — происходящих на уровне психизма данной культуры-целого. С развитием абстрактного мышления — мышления, оперирующего числами, геометрическими формами, а не биологическими отношениями, — коммуникация выходит за рамки закрытого поля племенной культуры-целого и приобретает межкультурный характер.

Когда это происходит, символы становятся понятиями. Психизм, который порождал единодушие в первобытном обществе, в значительной степени уступает свою интегрирующую силу интеллекту и рассудку; мифы, которые устанавливали психически-духовную коммуникацию, замещаются событийно-ориентированной историей, предоставляющей ментальную информацию. Так же и с исследованием точных музыкальных интервалов — т. е. математических соотношений между частотами (количеством вибраций в секунду) звуков в строго определённой последовательности (или гамме), — возникла тенденция замещать прямое переживание тонов, пробуждающих психоактивную энергию, используемую в сакрально-магических целях. В пластических видах искусства (живописи и скульптуре) точное воспроизведение внешних форм предметов или людей становится целью художников, чьи предшественники были заинтересованы только в сакрально-магических формах, проявляющих не столько недолговечную личность человека, сколько функциональную идентичность человека как участника ритуальной мифической деятельности.

Подобное изменение сознания и деятельности внутри культуры-целого, в конце концов, радикально трансформирует её; и тем не менее, трансформация занимает длительное время, прежде чем выходит на полный ход действия. Поначалу этим процессом затрагиваются лишь некоторые члены культуры-целого. Большинство людей придерживаются знакомого им биопсихического способа совместного проживания и совместного чувствования; они продолжают мыслить в терминах традиционных значений, наложенных на слова при их усвоении в детстве. Однако трансформация, инициируемая некоторым небольшим количеством вдохновлённых пионеров — скорее полусознательных агентов некоей мистической эволюционной силы, нежели индивидуумов — проявляет энергию как таковую, обычно в социально-экономических обстоятельствах, способствующих её распространению. Быть принятым, по крайней мере, интеллектуально, со временем становится модным. Это формулируется в новых словах, интегрируется в более или менее новых понятиях, наполненных новыми чувствами, — поначалу в глубоком чувстве протеста против власти, затем в уверенности о своей принадлежности к особому слою, элите. Раньше или позже, новый ментальный подход становится социально и культурно организован, затем институционализирован.

Такую сущностную, и всё же постепенную, трансформацию в сознании и деятельности участников культуры-целого можно проинтерпретировать несколькими способами. Она имеет последовательные и одновременные причины на нескольких уровнях: биологическом, экономическом, политическом, интеллектуальном, религиозном и даже на планетарном и «космическом» (или духовном). Здесь я хочу подчеркнуть, что традиция включает в себя изменения не только в сознании, но также и в уровне, на котором человеческие существа ожидают коммуникацию, передавая тот опыт, который наиболее ценен и значителен с точки зрения культуры. Несмотря на то, что основная часть человеческого опыта всегда передаётся на более примитивном, биопсихическом и эмоциональном, уровне, наша интеллектуально развитая западная культура-целое официально ценит коммуникации, требующие специализированного использования (высокоразвитого) абстрактного мышления. Абстрактное мышление оперирует, по большей части, на основании числа и формы, то есть в единицах количественных измерений и статистики для формальной систематизации с целью развития.

Когда её коллективное абстрактное мышление развито в достаточной мере, культура-целое достигает стадии цивилизации. Тогда она начинает действовать на трёх уровнях. Ментальная деятельность происходит на уровне, который ценится выше остальных, поскольку ведёт к восприятию того, что называется правдой. Психизм действует на уровне, на котором возникают и передаются эмоциональные отклики. Ритуальные жесты, обслуживающие особые коллективные цели, действуют на уровне физической активности. В чём проявляются жесты: в офисной работе, в движениях на сборочном конвейере, во всех традиционных и легализованных видах бизнеса, в деятельности правительства и в спорте. Всё это является ритуалами, призванными поддерживать культуру-целое функционирующей, как подобает организованной системе. Эта система укоренена в определённом типе (или уровне) сознания, который стремится к увековечиванию и экспорту.

В первобытной культуре-целом, мышление является, по-существу, слугой жизни. Мышление стабилизирует энергию жизни и повышает действенность основных жизненных стимулов: стимула к выживанию, стимула к достижению оптимальных условий существования, делающих возможным поддержание сущностных характеристик вида, и стимул к расширению в пространстве (завоевание) и во времени (потомство). Когда достигается стадия цивилизации, мышление отбирает всё больше и больше энергии у жизненной силы и психизма. Однако когда однонаправленная и исключительная концентрация на развитии количественного и аналитического мышления ставит измерения и форму выше содержания, результат оказывается бесплодным, — вполне «изящным» в своей простоте и наглядной универсальности (идеал современной науки), — возможно, но тем не менее бесплодным.

Всё то, что было изложено (начав издалека) выше, может быть применимо к музыке, а лучше сказать, к целенаправленному использованию звука культурой-целым. Я сказал «звук», но не «музыка», поскольку термин музыка следует использовать только применительно к коммуникации на уровне коллективного психизма культуры. Но даже тогда слово музыка, как правило, не означает того, что оно означает, по крайней мере, для относительно образованных музыкантов и любителей музыки нашего евроамериканского общества. Музыка первобытных сообществ не является музыкой в нашем смысле слова; это есть магия тона. Для того чтобы понять, что означает магия тона, мы должны постараться обнаружить в себе эмпатический вид психического резонанса сознанию первобытных человеческих существ и их инстинктивному отклику на звук как силу творения и коммуникации.