Глава 3. Античная философия 2 страница

Пифагор выделял разные типы людей: одни занимаются делами, другие размышляют. Труд вызывал у Пифагора только презрение. Лишь на пути занятия философией (кстати, традиционно считается, что сам термин «философия» был введен в употребление Пифагором) можно спастись из круга перерождений.

Пифагор считал, что знание истины недостижимо путем непосредственного чувственного познания внешнего мира. Эмпирики — рабы материи. Мышление выше чувств: то, что постигнуто разумом, во много раз выше того, что постигнуто при помощи органов чувств. Пифагор призывает обратиться к внутреннему миру человека.

В пифагореизме признается существование бога. Бог — пастырь этого мира. Мы же его паства и без его воли не можем уйти из этого мира.

В заключение приведем фрагмент, иллюстрирующий этические воззрения школы Пифагора. Дейноно (Теано) считала, что «добродетель супруги не в том состоит, чтобы стеречь своего мужа, но чтобы нравиться ему и угождать его желаниям, а сие исполнит она тогда, когда глупости его с терпением переносить будет».

Наиболее известными последователями Пифагора были Менестор, Ксуф, Ион Хиосский, Исократ, Гиппон, Филопон, Дейноно, Телавг, Керкоп, Петрон, Бротин, Каллифон, Демокед, Пармиск.

 

Ксенофан. Элеаты

Ксенофан (ок. 570-478 гг. до н. э.) родился в Колофоне. После покорения греческих городов Ионии Гарпасом (540 г. до н. э.) он эмигрировал и вел жизнь «скитальца» в течение 67 лет. Писал элегии, ямбы и поэмы, от которых до нас дошло много отрывков. Ксенофан — современник Анаксимандра, Анаксимена, Пифагора, Гераклита, молодого Парменида. Ксенофана иногда считают основателем школы элеатов. Но это не совсем так. Он сам себя называл бродягой и до 92 лет не имел постоянного места жительства. Однако Парменид не раз обсуждал с ним фи­лософские проблемы, поэтому в подходах к пониманию бытия и познания у элеа­тов и Ксенофана существует много общих моментов.

Одной из главных тем в философии Ксенофана была критика понимания богов Гомером и Гесиодом в свете распространенных религиозных представле-ний. Он упрекает Гомера и Гесиода за то, что они приписывали богам поступки, которые у людей считаются предосудительными и позорными: прелюбодеяние, воровство, взаимный обман. Он видит нелепость в антропоморфном представлении богов.

Но смертные полагали, что и Боги рождаются,

Что имеют одежды, голоса и фигуры, как они.

Все без разбору присывали Гомер с Гесиодом,

Что только срамом слывет, и позором что люди считают, —

Будто воруют они, совершают блуд и обманы.

Ксенофан говорил, что боги — измышления человека, созданы «по образу и подобию человека»:

Черными пишут богов и курносыми все эфиопы,

Голубоокими их же и русыми пишут фракийцы.

Если быки, или львы, или кони имели бы руки,

Или руками могли рисовать и ваять, как и люди,

Боги тогда б у коней с конями схожими были,

А у быков непременно быков имели обличье;

Словом, тогда походили бы боги на тех, кто их создал.

Но значит ли это, что Ксенофан отвергал существование богов? Согласно некоторым свиде-тельствам, он противопоставлял политеистической мифологии монотеистические представления о едином боге, вечном и неизменном, ни в чем не похожем на смертные существа. «Единое, Бог, высшее меж богов и людей, ни фигурой, ни мыслями на людей не похоже».

«Все целое видит, все целое мыслит, все целое описывает». «Но без усилий силой лишь ума своего все приводит в трепет». «Всегда в одном и том же месте пребывает без движения, ибо не подобает ему быть то в одном месте, то в другом».

Секст Эмпирик приводит следующее утверждение Ксенофана: «Бог cpoccя со всем». В этом утверждении прослеживается тенденция к пантеизму. Иногда бог понимании Ксенофана предстает как небо в его целостности; бог подобен шару и тождествен космосу.

При этом Ксенофан неоднократно подчеркивал, что суждения о боге нужно высказывать с осторожностью.

Истины точной никто не узрел и никто не узнает

Из людей о богах и о всем, что я только толкую:

Если кому и удастся вполне сказать то, что сбылось,

Сам все равно не знает, во всем лишь догадка бывает.

Говоря о Вселенной, мире, Ксенофан не апеллирует к богу. Он говорит, что «все рождается из земли и все в землю уходит», «Земля и вода суть две вещи, что рождаются и растут», «Мы все родились из земли и воды». Даже души состоят из земли и воды, а небесные тела — только из воды.

Предвосхищая концепцию элеатов, Ксенофан делает акцент на неизменном, вечном бытии. По свидетельстве Диогена Лаэртского, Ксенофан полагал, что «миры многочисленны, но неизменны». Разумеется, здесь возникаем вопрос о том, как согласовать общий тезис о неизменности мира с наблюдаемыми измене-ниями конкретных вещей. Как этот вопрос решал Ксенофан, неизвестно.

Ксенофан с сомнением относился к чувственному знанию, которое обманывает людей. Разум тоже может нас обманывать, но все же он способен дать нам понимание истины. Как правило, люди, не возвышающиеся до разума, остаются на уровне мнения. «Если бы даже случайно кто-нибудь и высказал подлинную истину, то он и сам, однако, не знал бы об этом. Ибо только мнение — удел всех».

У Ксенофана есть ряд высказываний о превосходстве ума и мудрости над физическими качест-вами людей. «Мудрость гораздо лучше силы людей и лошадей». Таким образом, философ более полезен для общества, чем какой-нибудь олимпийский чемпион.

Некоторые из дошедших до нас текстов дают основание полагать, что Ксенофан придерживался концепции метемпсихоза.

Шел, говорят, он однажды, и видит — щенка избивают.

Жалостью схваченный, он слово такое изрек:

«Стой! Перестань его бить! В бедняге умершего друга

Душу я опознал, визгу внимая ее» (Диоген Лаэртский).

 

Парменид (ок. 540 до н. э. или 520 до н. э.— ок. 450 до н. э.) - центральная фигура элейской школы. Основную часть жизни провел в Элее (Южная Италия).

Парменид продолжает развивать концепцию несовершенства челове-ческих чувств и, следовательно, ненадежности чувственного познания. Мнение, основанное на чувственном восприятии, знакомит нас лишь с видимостью ве-щей; к истине ведет рациональное познание. И Парменид настойчиво предо-стерегает нас от слепого доверия чувственному восприятию.

Главная проблема в философии Парменида — дилемма бытия—небытия («есть» — «не есть»). В поэме «О природе» Парменид изображает себя едущим в карете, запряженной рысаками. Он прибывает к суровой богине Справед-ливости (Дикэ). Богиня, символизирующая Истину, говорит: «Необходимо, чтобы ты Единое изучил». К нему есть три пути: путь абсолютной истины; путь изменчивых мнений, ошибок и фальши и путь мнений, достойных похвалы. Парменид выбирает путь истины. В чем же заключается этот путь?

Важнейший тезис Парменида: бытие есть и не может не быть, небытия нет и не может нигде и никак быть. «Есть иль не есть? Так вот, решено, как и необходимо, путь второй отмести, как немысли-мый и безымянный (ложен сей путь), а первый признать за сущий и верный».

Парменид аргументирует свою позицию следующим образом: все, о чем говорится и думается, существует. Мыслить можно только бытие, т. е. то, что есть. То, чего нет, не может быть мыслимо. Думать ничто — значит не думать, говорить о ничто — значит ни о чем не говорить. Ничто немыслимо и невыразимо. «Одно и то же — мысль и то, о чем мыслить. Ибо без сущего, в котором она высказана, тебе не застать мышления». «Мыслить — то же, что быть... Можно лишь то говорить и мыслить, что есть; бытие ведь есть, а ничто не есть».

Идею тождественности мышления и бытия можно интерпретировать по-разному, например, в том плане, что мысль порождает некоторое бытие, или, что всякий предмет есть мысль. Но у Парменида единство мыслимого и мысли означает, что всякая мысль есть мысль о каком-то предмете. Беспред-метных мыслей не существует и существовать не может. Знание всегда предметно. Мысль предполагает существование предмета мысли.

Остается только один мысленный путь,

[Который гласит]:«ЕСТЬ». На нем — очень много знаков,

Что сущее нерожденным, оно и не подвержено гибели.

Целокупное, единородное, бездрожное и законченное

Оно не «было» некогда и не «будет», так как оно «есть» сейчас — все вместе

Одно, непрерывное. Ибо что за рожденье будешь выискивать ему?

Как и откуда оно выросло? Из несущего? [«то, чего нет»]Этого я не разрешу

Тебе высказывать или мыслить, ибо нельзя ни высказать, ни помыслить:

«Не есть». Да и какая необходимость побудила бы его

(Скорее) позже, чем раньше, начав с ничего, родиться на свет?

Следовательно, оно должно быть всегда или никогда.

 

Итак, перечислим основные признаки бытия:

♦ бытие не возникло;

♦ бытие не подвержено гибели;

♦ бытие целокупно (т. е. не состоит из многих частей);

♦ бытие единородно (что понимается в смысле его единственности);

♦ бытие неподвижно;

♦ бытие законченно или совершенно.

Бытие не порождается и не уничтожается. Если бы оно порождалось, то происходило бы из небытия, но это абсурдно. Если же допустить, что бытие возникло из бытия, то это предположение тоже будет абсурдным, так как тогда нужно признать, что оно существовало до своего возникновения. Бытие не имеет прошлого и будущего, так как прошлое — то, чего уже нет, а будущее — то, чего еще нет. Бытие — вечное настоящее, не имеющее начала и конца.

Бытие неизменно и неподвижно, оно законченно и совершенно. Такое поним ние бытия воплощалось в идее сферы. Бытие, по Пармениду, — мир тел, небытие — отсутствие тел или пустота. Существуют только тела, пустоты нет и быть, может. Вселенная — сплошной огромный телесный шар. Земля шарообразна и находится в центре Вселенной.

Такое понимание бытия достижимо на пути истины.

Путь изменчивых мнений, ошибок, основанных на данных чувственного в приятия, приводит к тому, что явления кажутся нам изменчивыми; нам представляется, что есть свет, небесный огонь, темная ночь и т. д. Но эти суждения не мог претендовать на истинность, поскольку это лишь «мнения». Нам кажется, что имеет место изменение, но в действительности существует лишь вечное бытие и нет ничего похожего на изменение. То, что явления кажутся нам изменчивыми, — лишь заблуждение на-ших органов чувств. Нам кажется, что есть чистый свет и темная ночь. На самом деле в вещах сущест-вует смесь того и другого.

Что касается третьего пути (мнений, достойных похвалы), то рассуждения Парменида о нем до нас не дошли.

Продолжателем идей Парменида был Зенон из Элеи (490-430 гг. до н. э.). Аристотель называет Зенона изобретателем диалектики. Под диалектикой в данном случае пони-мается искусство рассуждения и спора, искусство «опровергать противника и посредством возражений ставить его в затруднительное положение» (Плутарх). Зенон широко использует прием доказательства от противного. (Чтобы доказать, что «А есть В», мы принимаем как истинное суждение о том, что «А не есть В»; из последнего выводится противоречие, что означает ложность суждения «А не есть В» и, следовательно, — истинность суждения «А есть В».)

Зенон продолжает тенденцию противопоставления разума чувствам. Для доказательства неистинности свидетельств чувственного восприятия он, в частности, прибегает к такому рассуждению: если мы бросаем на землю одно зерно, то не воспринимаем звука его падения, если же бросаем мешок зерен, то слышим шум. Разум же утверждает, что либо и одно зерно производит шум, либо и мешок зерна не производит шума. Следовательно, в наших суждениях о бытии мы должны ос­новываться не на чувствах, а на разуме.

Зенон защищает учение Парменида. Анализируя тезисы противников Парменида (например, о том, что сущее множественно, что движение реально существует), Зенон показывает, что все эти тезисы приводят к противоречиям. По свидетельствам современников, сочинение Зенона содержало 40 апорий (апория — кажущееся непреодолимым логическое рассуждение).

Зенон доказывает тезис о том, что бытие едино. Если допустить, что оно множественно, то мы придем к противоречию: оно одновременно должно быть и настолько малым, чтобы вовсе не иметь величины, и настолько большим, чтобы иметь бесконечную величину. Оно не имеет величины потому, что каждая из многих вещей сама по себе есть единица, а если она единица, то она неделима, стало быть, она — точка и не имеет величины. Тогда и сумма единиц — ничто. С другой стороны, если предположить, что каждая из множества вещей имеет величину, то каждая ее часть тоже имеет величину и т. д.; стало быть, каждая вещь бесконечно велика (как бесконечная сумма величин).

Наиболее известны апории Зенона, касающиеся движения. Содержание этих апорий наиболее подробно представлено Симпликием. Приведем его изложение.

Движущееся (тело) движется на некоторое расстояние. Но поскольку всякое расстояние делимо до бесконечности, то движущееся (тело) по необходимости должно сначала пройти половину того расстояния, на которое оно движется, и лишь затем все (расстояние). Однако до половины всего (расстояния оно должно пройти) половину половины и опять-таки половину этого (последнего расстоя­ния). Стало быть, половины (расстояния) бесконечны по числу, так как в любом данном (расстоянии) можно выделить половину, а бесконечные (по числу величины) невозможно пройти в конечное время». Согласно этой этой апории («дихотомии»), тело никогда не сможет ни сдвинуться с места, ни достичь цели, ибо деление пути бесконечно.

Вторая апория — «Ахиллес». «Ахиллесом» этот аргумент был назван по имени фигурирующего в нем Ахиллеса, который, преследуя черепаху, не может ее догнать. В самом деле, необходимо, чтобы догоняющий, прежде чем догнать черепаху, сначала достиг черты, с которой она стартовала. Но за то время, пока догоняющий приближается к этой черте, убегающий продвигается на какое-то расстояние, хотя и меньшее, чем пройденное за то же время догоняющим, так как бежит меленнее, но все-таки продвигается, ибо не стоит на месте. И опять за то время, пока догоняющий будет проходить то расстояние, на которое продвинулся убегающий, убегающий опять пройдет какое-то расстояние... И хотя с каждым разом это расстояние будет становиться все меньше и меньше, убегающий в любом случае будет продвигаться на какое-то расстояние, ибо он движется. И поскольку в силу бесконечной делимости величин можно выделять все меньшее и меньшее расстояние вплоть до бесконечности, то Ахиллес не догонит не только Гектора, но даже черепаху.

В апории «Стрела», рассматривается траектория полета стрелы и утверждается, что в каждый момент времени стрела находится, т. е. покоится в определенном месте. Следовательно, видимое движение стрелы представляет собою сумму состояний покоя. Таким образом, летящая стрела покоится. Из апории следует, движение невозможно, если исходить одновременно из прерывности пространства и времени и из их непрерывности. Диоген Лаэртский пишет: «Зенон упраздняет движение, говоря: «То, что движется, не движется ни в том месте, где оно есть, ни в том, где его нет».

В указанных апориях Зенон имеет дело с диалектикой прерывного и непрерывного, конечного и бесконечного, но он не приходит к выводу о том, что движению присуща противоречивость, а следовательно, и описывать движение нужно в противоречивых понятиях, а делает заключение, что движение как таковое не существует, что оно — обман чувств.

Еще одним представителем элейской школы был Мелисс (вершина его творчества приходится на 444-441 гг. до н. э.). В поэме «О природе, или О сущем» М лисе повторил и развил аргументы Парме-нида о едином, неизменном и неподвином бытии. «Всегда было то, что было, и всегда будет. Ибо если оно возникло, необходимо, чтобы до того как возникнуть, оно было ничем. Если же не было ничего, никогда бы не возникло ничего из ничего». «Из ничего не может возникникнуть ничего» — утверждает Мелисс.

Бытие бесконечно, ибо в нем нет ни пространственных, ни временных границ; если бы оно было конечным, то ограничивалось бы пустотой, а значит, небытием, что невозможно. Бытие едино; если бы существовало два бытия, то они ограничивали бы друг друга. Но это невозможно, так как бытие беско-нечно. Мелисс также полагает, что бытие бестелесно, но не в смысле нематериальности, а как лишенное частей, формы (напомним, что у Парменида бытие имеет форму сферы). Бытие неподвижно. По этому поводу Псевдо-Аристотель пишет: «В самом деле, оно могло бы двигаться иначе, как смещаясь в нечто. А чтобы сместиться, необходимо войти либо в полное, либо в пустое. Но первое из них не приняло бы, а второго вовсе нет».

В заключение приведем свидетельство Диогена о взглядах Мелисса: «О богах он говорил, что не должно о них учить, ибо познание их невозможно».

 

Эмпедокл

Видным мыслителем периода расцвета античной демократии был Эмпедокл (ок. 490-430 гг. до н. э.). Он был философом, поэтом, естествоиспытателем (например, он дал правильное объяснение солнечному затмению, утверждал, что луна светит отраженным све-том, объяснял действие центробеж-ной силы с помощью хрестоматийного примера вращения на веревке сосуда с водой, был основателем древнегреческой фарма-кологии), врачом (его даже почитали как чудотворца), политическим деятелем (он был оратотором, вождем демократической партии, хотя и аристократом по рождению), религиозным проповедником.

В основе философского учения Эмпедокла лежит концепция четырех элемен­тов (он называет их «корнями всех вещей»): это огонь, воздух (называемый эфиром), вода и земля. Эти «корни» вечны, неизменны, они не могут ни возникать один из другого, ни переходить друг в друга. «К ним ничто не прирождается и (ничто в них) не уничтожается. Если б они совсем погибли, и их не было бы более — как возникла бы Вселенная? Откуда бы она явилась? И где им потеряться, когда нет пространства, не наполненного ими?» Вещи возникают в результате соединения этих элементов в разнообразных количественных соотношениях (Аристотель образно сравнивал этот процесс с построением стены из кирпичей). Учиты-вая это, не следует употреблять слова «возникновение» или «исчезновение» чего-либо, правильнее говорить о смешении и перемещении «корней». Лукреций Кар следующим образом излагает взгляды Эмпедокла:

 

...В мире сем тленном

Нет никакого рождения, как нет и губительной смерти:

Есть лишь смешенье одно с размещеньем того, что смешалось,

Что и зовут неразумно рождением темные люди.

Что бы за смесь ни явилась на свет: человек или птица

Дикий ли зверь или куст, — все равно неразумные люди

То происшедшим зовут; когда ж разрешится на части

Тленная тварь, то губительной смертью они прозывают.

 

Элементы, «корни», по мнению Эмпедокла, пассивны и не превращаются друг в друга. Но в природе происходит движение, образование и разрушение тел. Как это объяснить? Все процессы объяс-няются существованием и борьбой двух ангонистических сил: филия (любовь) и нейкос (ненависть, вражда, злоба), «любовь» соединяет (перемешивает) разнородное и разъединяет однородное; «ненависть» разделяет разнородное и соединяет однородное. Что представляют собой эти силы? Коммента-торы понимали их как нематериальные, но пространственно протяженные; однако некоторые историки философии полагали, что эти силы в понимании Эмпедокла были физическими, телесными.

Эмпедокл рисует циклический ход мирового процесса. В период господства любви все четыре элемента смешаны, образуя огромный, пребывающий в покое огромный шар, Сферос. Ненависть в это время находится за пределами Сфероса. Затем она проникает в Сферос, оттесняя любовь к центру мира. При этом огонь скапливается по преимуществу в одной половине мира, а воздух в другой, происходит нарушение равновесия, приводящее к вращению мира. Этим объясняется, в частности, смена дня и ночи. Затем любовь начинает брать верх, вытесняя ненависть. Мир останавливается. Смена фаз, этот «черед роковой», происходит вечно, «по воле судьбы». Действие любви и злобы приводит к формированию всего существующее:

 

Под действием Злобы все элементы разнообразны и все порознь.

Под действием Любви они сходятся и вожделеют друг друга.

Из них произрастают деревья, мужчины и женщины,

Звери и птицы, и водокормные рыбы,

И долговечные боги, всех превосходящие почестями.

 

Эмпедокл рисует причудливую картину возникновения животных. При переходе от вражды к любви на земле во влажном иле возникают отдельные члены и органы, которые беспорядочно носятся в пространстве; случайным образом соединившись друг с другом, они образуют разнообразные существа. «Тогда одинокие члены сошлись, как попало, множество также других прирождалося к ним беспре-рывно. Множество стало рождаться двуликих существ и двугрудых, твари бычачей породы с лицом человека явились, люди с бычачьими лбами, создания смешанных полов: женской природы мужчины, с бесплодными членами твари» Лишь немногие из них оказываются жизнеспособными и выживают. Выживают и размножаются такие существа, при создании которых произошло соединение «подходя-щих» частей. «Все (части), которые соединились ненадлежащим образом, погибли» (Симпликий).

В гносеологии Эмпедокл развивает концепцию ощущений на основе принципа «подобное познается подобным». На примере зрения этот тезис поясняется следующим образом. Внутренность глаза состоит из 4 элементов, каждый из которых заполняет особые ямки. Когда истечения от внешнего объекта соприкасаются тем или иным элементом во внутренности глаза, возникают зрительные ощущения. При этом действие подобного на подобное вызывает приятные ощущения, в ином случае — неприятные.

В поэме «Очищение» Эмпедокл развивает религиозно-этическое учение, включающее идеи бессмертия души, метемпсихоза и нравственного очищения. Эмпедокл жил в Южной Италии и, по-видимому, испытал воздействие пифагореизма. О себе он писал: «Был уже некогда отроком я, был девой когда-то, был кустом, был и птицей, и рыбой морской бессловесной».

Душа человека есть «демон», изгнанный с Олимпа за грех и брошенный в поток перерождений для искупления вины. «Души "сменяют" тело за телом, — их переселяет и наказывает ненависть, не давая им остаться в одном. Ненависть наказывает их всеми видами наказаний, заставляя переселяться из тела в тело» (Ипполит). Элиан пишет: «Эмпедокл говорит, что наилучшее переселение для души человека, если жребий переведет его в животное, — стать львом, а если в растение — лавром. Вот его собственные слова: "Среди зверей рождаются горнологовищными львами, чья постель — земля, а среди прекраснокудрых деревьев — лаврами"».

В поэме говорится о самоочищении и мудрости как средстве самоосвобождения от реинкар-нации. «И Эмпедокл говорит, что души мудрых становятся богами; он пишет так: "А под конец они становятся прорицателями, песнопевцами, врачами и вождями у живущих на земле человеков, откуда вырастают в богов, всех превосходящих почестями"» (Климент Александрийский). Души возвращены к жизни среди богов, где нет людской скорби, насилия и чувства вины.

 

 

Анаксагор

Анаксагор (ок. 500-428 гг. до н. э.) около 30 лет прожил в Афинах; именно с его учения началось развитие философской мысли в Афинах. В конце 30-х гг. он был обвинен в безбожии и эмигрировал. Последние годы жизни провел в Лампсаке. Рассказывают, что Анаксагор забросил все материальные дела и в тот день, когда обнаружил, что стал нищим, воскликнул: «Теперь я настоящий философ. Философии я обязан своим материальным разорением и духовным благоденствием». Из сочинений Анаксагора до нас дошло 20 фрагментов.

Анаксагор исходит из положения, что ничто не возникает из небытия. В связи с этим «слова "возникновение" и "гибель" неправильно употребляют эллины. Ибо (на самом деле) ни одна вещь не возникает, не уничтожается, но составляете смешения существующих вещей или выделяется из них. Таким образом, правильным было бы говорить вместо "возникать" — "смешиваться" и вместо "погибать" "разделяться"».

Вещи формируются из некоторого начального состояния — смеси бесконечно большого числа всевозможных качественно определенных веществ. Аристотель говорит, что в учении Анаксагора утверждается существование множества мельчайших частиц огня, воды, золота, крови, дерева и т. д. Эти частицы — «семя вещей», «гомеомерии». Гомеомерии бесконечно делимы, ибо сколько ни дроби бытие, в небытие его не превратить. «Ибо ни у малого нет наименьшего, но всегда есть еще меньшее (ибо бытие не может перестать быть путем деления), и точно также у большого есть всегда большее. И оно равно малому по множеству. Сама же по себе всякая вещь и велика и мала».

Анаксагор утверждает, что в первичном состоянии мира «все заключается во всем». В любом месте существе смесь бесконечно большого числа всевозможных качественно определенных гомео-мерии, — «и плоть, и кость, и кровь, и золото, и свинец, и сладкое, и белое, но вследствие малости они не воспринимаются нашими чувствами, хотя и содержится во всем» (Симпликий). Затем из этой смеси формируются различные вещи. Причем в каждой вещи содержатся все гомеомерии, но каждая является тем, что ней преобладает. «Так, золотом феноменально является то, в чем много золота, хотя при этом в нем содержится все. Действительно, Анаксагор говорит, что «во всем содержится доля всего» и «чего в каждой отдельной вещи больше всего содержится, тем она с наибольшей яснораз-личимостью была и есть» (Симпликий).

Сами по себе гомеомерии пассивны. Какова же тогда причина, образующая из первичной смеси конкретные вещи? Диоген Лаэртский говорит, что Анаксагор для объяснения этого процесса ввел понятие Нус (буквальный перевод — Ум). «Анаксагор... впервые присоединил к материи ум, начав свое сочинение... так: "Все вещи были вперемешку, затем пришел ум и их упорядочил"». Об этом же пишет и Симпликий. «Как полагали, Анаксагор утверждал, что все вещи были вперемешку и оставались неподвижными в течение бесконечного времени, затем творец Кос моса — Ум, соизволив разделить виды, которые он называет гомеомериями, сообщил им движение».

Ум неограничен, независим, не смешан ни с какими вещами, он — «утончченная» и «чистая» вещь, обладающая полным знанием обо всем и «великой силой», господствующая над всеми вещами, дающая импульс вращению и т. п.

Характерно то обстоятельство, что Анаксагора неоднократно упрекали в том, что, введя понятие Нус, он весьма ограниченно использовал его для объясненения явлений. «У Анаксагора ум исполь-зуется как deus ex machina для творения мира и всякий раз, как он не может объяснить, по какой причине (нечто) с необходимостью имеет место, он его притаскивает, а в остальных случаях он называет причиной происходящего все, что угодно, только не Ум» (Аристотель). «Анаксагор, по словам Евдема, оставив в стороне Ум, объясняет образование вещей самопроизвольностью» (Симпликий). «Анаксагор впервые поставил над вещами Ум, но и он не сохранил творящей причины, а вообразил какие-то дурацкие «вихри» при полной бездеятельности и глупости ума» (Климент Александрийский). Итак, Анаксагор говорил о «самопроизвольности», «вихрях» и прочих причинах, оставляя в стороне Ум.

Анаксагор предполагал, что из первичной смеси наряду с нашим произошли и другие миры, сходные с ним: «и человеки там образовались, и все другие животные, обладающие душой. И что у человеков есть и населенные города, и возделанные поля, как и у нас, и солнце у них есть, и луна, и все прочее, как у нас».

Отметим также, что, по свидетельству Плутарха, первым, «кто обнародовал в письменном сочинении чрезвычайно ясное и смелое учение о фазах и затмении Луны, был Анаксагор».

О гносеологических взглядах Анаксагора мало известно. Известны ссылки на его утверждение о том, что ощущения не дают истины, поскольку гомеомерии познаются лишь умом, а не чувствами. Упоминается также изречение Анаксагора (обращенное к кому-то из его учеников) о том, что сущее будет для них таким, «каким они его будут представлять» (Аристотель).

До нас дошли также некоторые мысли Анаксагора о человеке и его жизни. «Анаксагор говорил, что над людьми нет вообще никакого промысла богов, но всеми человеческими делами правит случай (тихэ)» (Александр Афродизийский). Но что такое случай? «Случаем (тихэ) мы привыкли называть те события в жизни, которые не поддаются предварительному расчету людей. Если бы наши замыслы всегда удавались, то самого имени Случая не существовало бы». Приведем еще одно свидетельство. «Как сообщают, Анаксагор из Клазомен сказал, что цель жизни — созерцание и проистекающая из него свобода» (Климент Александрийский).

 

Левкипп. Демокрит

Одно из самых замечательных учений античности — атомизм Левкиппа и Демокрита. Левкипп (V век до н. э.). Точное место рождения неизвестно: возможно, Милет или Абдера. О жизни Левкиппа известно очень мало, и не сохранилось никаких работ, которые можно было бы с уверенностью назвать произведениями Левкиппа, особенно учитывая тот факт, что Левкипп находится в тени своего ученика Демокрита, создателя завершенной системы атомистики. Не исключено, что Левкипп ограничивался лишь устным изложением своего учения. Невозможно даже определить, в каких областях Левкипп и Демокрит были несогласны друг с другом.