К числу наиболее представительных теорий цивилизаций относится прежде всего теория А. Тойнби (1889—1975), который продолжает линию Н.Я. Данилевского и О. Шпенглера. Его теория может считаться кульминационным пунктом в развитии теорий «локальных цивилизаций». Монументальное исследование А. Тойнби «Постижение истории» многие ученые признают шедевром исторической и макросоциологической науки. Английский культуролог начинает свое исследование с утверждения, что истинной областью исторического анализа должны быть общества, имеющие как во времени, так и в пространстве протяженность большую, чем национальные государства. Они называются «локальными цивилизациями».
Таких развившихся «локальных цивилизаций» Тойнби насчитывает более двадцати. Это — западная, две православных (русская и византийская), иранская, арабская, индийская, две дальневосточных, античная, сирийская, цивилизация Инда, китайская, минойская, шумерская, хеттская, вавилонская, андская, мексиканская, юкатанская, майя, египетская и др. Он указывает также на четыре остановившиеся в своем развитии цивилизации — эскимосскую, момадическую, оттоманскую и спартанскую и пять «мертворожденных».
Однако сразу возникает вопрос: почему некоторые общества, подобно многим примитивным группам, становятся неподвижными на ранней стадии своего существования и не складываются в цивилизации, тогда как другие достигают этого уровня? Ответ Тойнби таков: генезис цивилизации нельзя объяснить ни расовым фактором, ни географической средой, ни специфической комбинацией таких двух условий, как наличие в данном обществе творческого меньшинства и среда, которая не слишком неблагоприятна и не слишком благоприятна.
Группы, в которых налицо эти условия, складываются в цивилизации. Группы, не обладающие ими, остаются на доцивилизованном уровне. Механизм рождения цивилизаций в этих условиях сформулирован как взаимодействие вызова и ответа. Среда намеренно неблагоприятная непрерывно бросает вызов обществу, общество через свое творческое меньшинство отвечает на вызов и решает проблемы. Такое общество не знает покоя, оно все время в движении, благодаря движению оно рано или поздно достигает уровня цивилизации.
Возникает и второй вопрос: почему четыре цивилизации дальнезападная христианская (ирландская), дальневосточная Христианская (несторианская в Средней Азии), скандинавская и сирийская развивались ненормально и родились мертвыми. Тойнби пытается понять, отчего пять цивилизаций (полинезийская, эскимосская, кочевая, спартанская и оттоманская) застыли в своем развитии на ранней стадии, тогда как остальные успешно развивались.
Рост цивилизации, по мнению ученого, отнюдь не сводится к географическому распространению общества. Он не вызывается им. Если географическое распространение с чем-нибудь положи, тельно связано, то скорее с задержкой развития и с разложением, чем с ростом. Подобным же образом рост цивилизаций не ограничивается и не вызывается техническим прогрессом и растущей властью общества над физической средой. Какого-то четкого соотношения между прогрессом техники и прогрессом цивилизации культуролог не признает.
Тойнби считает, что рост цивилизации состоит в прогрессивном и аккумулирующем внутреннем самоопределении или самовыражении цивилизации, в переходе от более грубой к более тонкой религии и культуре. Рост — это непрерывное «отступление и возвращение» харизматического (богоизбранного, предназначенного свыше к власти) меньшинства общества в процессе всегда нового успешного ответа на всегда новые вызовы среды внешнего окружения.
Сэмюэль Филлипс Хантингтон (1927–2008) — американский исследователь-аналитик, социальный философ и политолог Автор многочисленных научных работ в области политики, международных отношений, теории демократии и социальных отношений. Его перу принадлежат шесть книг, среди которых наибольшую известность получила представленная здесь концептуальная работа «Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка» (The Clash of Civilizations and Remaking of the World Order), опубликованная в 1996 году и описывающая динамику современных международных отношений сквозь призму цивилизационных процессов и связанных с ними конфликтов. Эта книга стала продолжением и развитием идей автора на соотношение сил современном мире, которые впервые были представлены им в статье «Столкновение цивилизаций?» (The Clash of Civilizations?), опубликованной в 1993 году в журнале Foreign Affairs. Сэмюэль Хантингтон рассматривает цивилизацию как наивысшее культурное образование, объединяющее людей и обеспечивающее им определенную степень культурной самобытности. В этом смысле цивилизация определяется как общими объективными элементами, такими, как язык, история, религия, обычаи, общественные институты, так и субъективной самоидентификацией людей. Цивилизационная идентичность, по мнению автора, будет играть все более важную роль в будущем, и в дальнейшем мир будет формироваться в значительной степени под влиянием взаимодействия нескольких главных цивилизаций и одновременно углубления различий между ними. Наиболее значительные по своим последствиям конфликты будущего произойдут на своего рода культурных границах, разделяющих эти цивилизации. Основное внимание автор уделяет нарастающему конфликту между западной цивилизацией и остальным миром. Работа вызвала множество активных дискуссий в научных кругах и ныне считается одной из наиболее цитируемых в политологии, учитывая, что целый ряд прогнозов Сэмюэля Хантингтона получил к настоящему времени впечатляющие подтверждения.
38. Понятие движущих сил развития общества: теория классовой борьбы, функциональная теория конфликта.
Марксизм–ленинизм утверждает, что классовая борьба пронизывает всю историю человечества со времени разложения первобытно–общинного строя. В истории человечества после первобытно–общинного строя не было периода, когда бы классовая борьба не существовала. Причиной ее являются не субъективная прихоть или недоразумение, как утверждается в некоторых теориях классовой борьбы. А она порождена наличием в обществе антагонистических классов.
Здесь уместно вспомнить, что классами, согласно марксизму–ленинизму, называются большие группы людей, различающиеся по их месту в системе общественного производства. В условиях первобытного строя классов не существовало; он был социально однороден. Затем (в связи с разделением труда и возникновением частной собственности на средства производства) общество раскололось на классы. И если место, которое стали занимать классы в системе общественного производства, оказывалось прямопротивоположным, то такими же прямопротивоположными оказывались их коренные интересы. И между классами возникал антагонизм, т.е. непримиримые, враждебные отношения. Одни классы стремились к одним целям, другие – к другим. Это порождало и продолжает порождать между ними классовую борьбу. При рабовладении главные классовые битвы происходили между рабовладельцами и рабами, при феодализме – между крупными земельными собственниками и крестьянами, а затем третьим сословием, при капитализме – между буржуазией и пролетариатом.
Таким образом, в антагонистическом обществе классовой борьбы не может не быть в принципе. Она заложена в его основе. Думать иначе, болтать о классовом мире могут только, как выразился В. И. Ленин, "социальные попы" и оппортунисты. Настоящий же марксист стоит на почве не классового мира, а классовой борьбы (1). И не потому, что ему это субъективно нравится, а потому, что такова объективная действительность. Отрицание классовой борьбы есть худший вид лицемерия в политике, есть спекуляция на незнании неразвитых слоев народа. Классовая борьба происходит постоянно, независимо от того, ведутся или нет открытые военные действия. Она не всегда нуждается в таких действиях и может принимать различный облик.
II
Поскольку классовая борьба заложена в основе антагонистического строя, марксизм–ленинизм видит в ней движущую силу исторического развития (2). Это следует понимать в том смысле, что классовая борьба вызывает в обществе изменения, освобождающие его от всего устаревшего, реакционного и способствующие утверждению нового, прогрессивного. Узловым пунктом в данном процессе и высшей точкой классовой борьбы является социальная революция. Под нею марксизм–ленинизм понимает глубокий, качественный скачок в развитии общества, знаменующий переход от одной общественно– экономической формации к другой. Поэтому К. Маркс назвал революции "локомотивами истории" (3). Они, резко двигая человечество вперед, открывали новые эпохи, выводили его на новые горизонты.
Особую роль в историческом прогрессе, согласно марксизму–ленинизму, объективно призвана сыграть такая разновидность социальной революции, как социалистическая революция. Все иные революции, будучи для своего времени прогрессивными, тем не менее трудящихся от эксплуатации и угнетения не освобождали. Они лишь заменяли одну форму эксплуатации и угнетения другой формой. Задачу ликвидации всякой эксплуатации и угнетения способна решить только социалистическая революция. Она поэтому представляет собой высший тип социальной революции.
Цель социалистической революции – осуществить переход от капитализма к социализму. Причем марксизм–ленинизм особо настаивает на том, что такой переход возможен лишь через социалистическую революцию и никак по- другому. Капитализм самотрансформироваться в социализм не способен, поскольку это качественно различные общественные системы. Иное дело, отождествлять социалистическую революцию только с вооруженным восстанием неправильно. Она может осуществиться и мирно. Но мирно – не значит без борьбы. Мирно – значит без большого пролития крови. А борьба (именно классовая борьба) здесь неизбежна. Главным признаком осуществления социалистической революции является переход политической власти из рук буржуазии в руки революционной части народа.
