Картина политической жизни русской эмиграции будет неполной, если обойти вниманием общественную деятельность Русской Православной Церкви в изгнании. Роль конфессионального фактора в общественно-политической жизни русской диаспоры была существенно важной по ряду причин. Во-первых, связь Русской Православной Церкви с властью имела в нашей стране глубокие исторические корни. Во-вторых, основная масса русских беженцев пореволюционной поры являлась православными христианами и потому лишь немногие из общественно-политических образований, действующих в Российской диаспоре не стремились апеллировать в своих программных установках к ценностям отечественного Православия и опереться на его авторитет. И, наконец, первоиерархи наиболее значительной тогда по количеству приходов Церкви в изгнании – Русской Зарубежной (т.е. Карловской) церкви с самого начала пребывания в рассеянии заняли принципиальную политическую позицию и строго придерживались ей, активно участвуя в политической борьбе в качестве надежного союзника правого лагеря эмиграции.
Высшее церковное управление (ВЦУ) белого юга России было избрано в мае 1919 г. на соборе, состоявшемся в Ставрополе. Позднее вместе с белой армией оно эвакуировалось в Константинополь, где его возглавил митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий). В конце ноября—начале декабря 1921 г. после его переезда в Сремские Карловцы здесь состоялся I Всезарубежный церковный собор, на котором большинство составляли монархически настроенные делегаты, что и предопределило политизированность его работы. Наибольший общественный резонанс получили призыв Собора молиться за восстановление в России монархии Дома Романовых и обращение к международной Генуэзской конференции за по-мощью в борьбе с большевиками. Эти документы объективно подвели под удар Православную Церковь в Советской России и вынудили патриарха Тихона осудить Карловацкий Собор и распорядиться прекратить деятельность ВЦУ, передав власть над зарубежными приходами митрополиту Евлагию (Георгиевскому).
В сентябре 1922 г. собор епископов в Карловцах хотя формально исполнил волю Патриарха, распустив ВЦУ, но вместо него создал новый исполнительный орган Управления – Архиерейский Синод Русской Православной Церкви заграницей. Позже Тихон и его преемник не раз заявляли об осуждении антисоветской деятельности зарубежного епископа, но официального запрета на деятельность Синода не накладывали. Определив на I Соборе свою политическую позицию, Русская Зарубежная («Карловацкая») Церковь осталась ей верна в течение всего интересующего нас времени. Сущность ее сводилась к следующим постулатам: а) бескомпромиссная борьба с большевизмом в целях свержения его режима в стране; б) восстановление в России монархии Дома Романовых. Пер-воиерархи Русской Зарубежной Церкви активно участвовали во всех крупных политических мероприятиях антибольше-вистсткой части эмиграции, идеологически наиболее близко стоящей к Высшему монархическому Совету как политическому центру ее.
Когда в 1927 г. митрополит Сергий (Старогородский), являвшийся местоблюстителем скончавшегося Патриарха Тихона, выступил с Декларацией о лояльности Православной Церкви по отношению к Советской власти, Архиерейский Собор Зарубежной Церкви отверг ее, что означало фактический разрыв отношений между Патриаршей Церковью и Зарубежной («Карловацкой»). А через три года колебаний метрополит Антоний специальным посланием призвал всех мирян русского зарубежья признать Великого князя Кирилла Владимировича законным императором. Вместе с Синодом Зарубежной Церкви он вел непримиримую борьбу против всевозможных ересей. Постоянным объектом обличения со стороны Русской Православной Зарубежной Церкви являлось масонство, в котором она видела страшную разрушительную силу.
После ухода в 1963 г. в мир иной владыки Антония позиция Зарубежной Церкви не изменилась, его преемником был назначен митрополит Анастасий (Грибановский), который признал права Великого князя Владимира Кирилловича на российский престол и вслед за своим предшественником продолжил активную борьбу с большевизмом. На II Всеза-рубежном Соборе в 1938 г. он предпринял попытку сплотить правые политические организации и группировки вокруг Архиерейского Синода, но реальных результатов не достиг.
В церковной жизни зарубежья продолжались как и в политической деятельности эмиграции расколы. Еще в 1926 г. возник конфликт Архиерейского Синода с главой ЗападноЕвропейской епархии митрополитом Евлогием и митрополитом Северо-Американской епархии Платоном (Рождественским), конфликт, отражающий стремление этих обширных и влиятельных объединений к большей автономии и, вероятно, в их нежелании следовать курсу митрополита Антония. В конце концов конфликт привел к отпадению обеих епархий от Зарубежной Церкви: первая из них во главе с владыкой Евло-гием перешла в 1931 г. под юрисдикцию Константинопольского Патриаршества, а митрополит Платон стал главой автономной независимой Американской Православной Церкви. И тот, и другой архиерен придерживались принципиально аполитичной позиции, хотя и отказались признать Декларацию 1927 г. Часть приходов зарубежья, которая с Декларацией согласилась, стала подчиняться Москве — их главой являлся митрополит Литовский Елевферий (Богоявленский). «Карловацкая» Зарубежная Церковь осталась на воинствующих позициях, в которых была своя правда, но гипертрофированный и явно прямолинейный антикоммунизм, который в годы Второй мировой и Великой Отечественной войн направил ее по ложному пути, приведшему эту церковь к контактам с нацистами и их пособниками-власовцами. Это сползание «карловацкого» духовенства на антинациональные позиции подрывало влияние Зарубежной Русской Церкви среди мирян, вело к углублению раскола между Русской Православной Церковью, подчинявшейся Московскому Патриаршеству и Зарубежной, возглавляемой Архиерейским Синодом, размежеванию, которое начало постепенно преодолеваться только в послесоветскую пору, но еще предстоит изжить до конца.
