Исходные общесоциологические концепции

Огюст Конт

Огюст Конт (1798—1857): основатель позитивистской филосо­фии и социологии — научных направлений, получивших широкое международное распространение; обосновал необходимость провер­ки социологической теории об обществе как целом совокупностью эмпирических данных, получаемых с помощью общенаучных мето­дов: наблюдение; эксперимент; сравнение; исторический подход.

Начиная с «Плана научных работ, необходимых для реорганиза­ции общества» (1822), Конт называл науку об обществе «социальной физикой». В 1839 г. в четвертом томе своего «Курса позитивной философии» (лекция 47) Конт ввел новый термин — sociologie,

* Напоминаем, что под «базовым пособием учебного комплекса по общей со­циологии», или, для краткости, «базовым пособием учебного комплекса», имеется в виду книга: Н.И.Лапин. Общая социология. М.: Высшая школа, 2006.

снабдив его поясняющим примечанием. Соответствующий фрагмент ниже приведен в оригинале и в русском переводе.

В примечании к неологизму, каким было слово sociologie, Конт использовал несколько аргументов, объясняющих переименование «социальной физики» в «социологию». Самый простой, лингви­стический аргумент состоял в том, что создаваемую социальную науку лучше обозначить одним словом, к тому же именем суще­ствительным, чем двумя («социальная физика»), одно из которых, выражающее специфику объекта, — прилагательное. Определен­ный «риск» употребления данного неологизма заключался в том, что термин sociologie соединяет корни слов из двух разных языков: латинского soci(etas) и греческого logos, что противоречит строгим правилам словообразования. Но и соблазн был велик: понятие sociologie удачно оказывалось в одном концептуальном и ассоциа­тивном ряду с понятием biologie, которое Конт начал использовать в предшествующем, третьем томе своего «Курса» вместо термина physiologie; методы создаваемой социологии он постоянно вы­верял, соотнося их с методами биологии как уже сложившейся науки. Для Конта особенно важно было заменить прежний термин «социальная физика» новым — «социология» именно в четвертом томе, поскольку с этого тома своего шеститомного «Курса» он начинал специально применять позитивный метод к пониманию общества, к созданию науки об обществе вместо спекулятивной социальной философии. Кроме того, он, видимо, желал отмеже­ваться от позиции А. Кетле, изложенной в книге «Человек и раз­витие его способностей, или опыт социальной физики», которая появилась в 1835 г. — незадолго до написания Контом четвертого тома «Курса». Подробнее о роли О. Конта в создании социологии см. в главе 1 базового пособия учебного комплекса.

Приведенные далее фрагменты лекции 48 демонстрируют за­крепление термина «социология» и появление целого семейства родственных терминов: «социологическая наука», «позитивная социология», «общая социология», «статическая социология», «динамическая социология» и другие. При этом Конт сохраняет и введенный им 17 лет назад термин «социальная физика». Здесь же Конт формулирует важнейший принцип позитивной социологии, распространяя на нее общенаучное правило: «подчинять научные концепции фактам».

Подзаголовок в квадратных скобках перед текстами дан со­ставителем.

Н.Л.

 

И

[ВВЕДЕНИЕ ТЕРМИНА SOCIOLOGIE]*

Сорок седьмая лекция

Краткая оценка основных философских попыток создать социальную науку

<...> Depuis Montesquieu, le seul pas important qu'ait fait jusqu'ici la conception fondamentale de la sociologies est du a l'illustre et malheureux Condorcet, dans son memorable ouvrage sur I'Esquisse d'un tableau histo-rique des progres de I 'esprit humain, au sujet duquel une juste appreciation exige toutefois qu'on oublie point la haute participation de son celebre ami, le sage Turgot, dont les precieux apercus primitifs sur la theorie generate de la perfectibilite humaine avaient sans doute utilement prepare la pensee de Condorcet.

<...> После Монтескье единственным значимым шагом, кото­рый до сегодняшнего дня был сделан на пути к фундаментальной концепции социологии (sociologie)², мы обязаны известному и не­счастному Кондорсе и его замечательному произведению «Очерки исторической картины прогресса человеческого разума». Справед­ливости ради не следует забывать важное участие его знаменитого

* Цит. по: Conte, Auguste. Course de philosophie positive. Tome Quatrieme contenant partie dogmatique de la philosophie sociale. 5-e edition (Identique a la premiere). Paris, 1894. P. 200-201, 230-329 / Перевод с французского И.К. Масалкова. Цитируемый текст иллюстрирует содержание главы 1 первого раздела базового пособия учебного комплекса по общей социологии.

¹ Je crois devoir hasarder des a present ce terme nouveau, exactement equivalent a mon
expression deja introduite, de physique sociale, afin de pouvoir designer par un nom unique
cette partie complemcntaire de la philosophie naturelle qui se rapporte a l'etude positive
de l'ensemble des lois fondamentales propres aux phenomenes sociaux. La necessite d'unc
telle designation, pour correspondre a la destination speciale de ce volume, fera, j'espere,
excuser ici ce dernier exercice d'un droit legitime, dont je crois avoir toujours use avec toute
la circonspcction convenable, et sans cesser d'eprouver une profonde repugnance pour toute
habitude de neologisme systematiquc.

² Я считаю своим долгом отныне пойти на риске этим новым термином, полнос­
тью эквивалентным ранее введенному мною выражению социальная физика, чтобы
иметь возможность обозначать через одно имя существительное эту дополнительную
часть натуральной философии, которая положительно изучает совокупность основ­
ных законов, относящихся к социальным явлениям. Такое переименование соот­
ветствует особому назначению этого тома, что оправдывает, как я надеюсь, в полной
мере этот прием, которым я всегда пользовался с необходимой осторожностью, не
переставая испытывать при этом глубокую неприязнь к любой систематической
привычке к неологизмам.

друга и мудреца Тюрго, ценные и простые суждения которого по общей теории совершенствования, вне всякого сомнения, оказались полезными в подготовке мысли Кондорсе. (Р. 200-201.)

Сорок восьмая лекция

Основные свойства положительного метода при рациональном изучении социальных явлений

<...> В социологии, как, впрочем, и вне ее, позитивный метод будет пользоваться успехом только в силу рационального приме­нения его главных способов, по мере постепенного их осуществле­ния. Таким образом, речь не идет о написании предварительного логического трактата о методе в социальной физике. Тем не менее, с другой стороны, прежде чем подвергнуть социологическую науку прямому испытанию, представляется необходимым тщательно оха­рактеризовать ее подлинный общий дух и совокупность относящихся к ней фундаментальных средств. Точно также мы поступали в трех предыдущих томах по отношению к различным предшествующим наукам. Крайнее несовершенство рассматриваемой науки должно с еще большей строгостью накладывать это обязательство. Хотя подобные соображения должны по своей природе, вне всякого сомнения, иметь отношение непосредственно к самой науке, рас­сматриваемой в ее наиболее важных концепциях, тем не менее их можно более целенаправленно соотнести с простым методом, так как они особо предназначены для направления нашего разума на успешное изучение этого трудного предмета, что в достаточной мере оправдывает название данной лекции. (Р. 230—231.)

<...> Похоже, привычную тенденцию постоянно подчинять науч­ные концепции фактам... следует ввести, наконец, в систему социаль­ных исследований, где туманные и плохо прописанные наблюдения не создают достаточной основы для по-настоящему научных рассужде­ний и обычно сами предстают изменяющимися по воле воображения, стимулируемого крайне подвижными страстями. (Р. 235.)

<...> Это предварительное изложение достаточно охаракте­ризовало фундаментальный дух, свойственный статической со­циологии. Теперь, когда мы предварительно определили в целом подлинный дух новой политической философии, нам остается также рассмотреть непосредственно, хотя и в самым общих чертах, философскую концепцию, которая должна руководить нами при динамическом изучении человеческих обществ, что составляет главную цель нашей работы... Впрочем, следует отметить в допол-

 

нение, что спонтанное преобладание динамической социологии на всем продолжении этого тома дает нам в настоящий момент право сократить, насколько это возможно, общую оценку, несовершен­ство которой и иные недочеты можно постепенно компенсировать последующими лекциями.

Как я только что объяснил, статическое видение социального организма должно, в силу природы предмета, составлять первейшую рациональную базу всей социологии. Тем не менее необходимо при­знать, что социальная динамика не только образует в ней наиболее и непосредственно интересную часть, особенно в наши дни, но и с чисто научной точки зрения она одна придает в конечном счете этой новой науке в целом ее наиболее четкий философский характер, непо­средственно выводя на первое место понятие, которое в наибольшей степени отличает, собственно говоря, социологию от простой био­логии, т.е. основополагающую идею непрерывного прогресса, или, скорее, постепенного развития человечества <...> (Р. 289-290.)

В социологии, как и в биологии, научное исследование исполь­зует на конкурирующих началах три основных метода, которые я, начиная со второго тома этого Трактата, выделяю в обобщенном искусстве наблюдения: чистое наблюдение, собственно эксперимент и, наконец, сравнительный метод, существенно адаптируемый к разным исследованиям живых тел. Таким образом, здесь идет речь об общей оценке относительной значимости и характера этих трех последовательных способов действия в отношении природы и о пред­назначении новой науки, определение которой мы дали ранее. (Р. 329)

Герберт Спенсер

Герберт Спенсер (1820-1903) — один из крупнейших мыслителей XIX в.; наряду с О. Контом, основоположник социологии как научной дисциплины, создатель ее органической школы. Спенсер встречался с Контом и воспринял от него термин «социология» как удобный и содержательный. Первой книгой Спенсера была «Социальная стати­ка» (1850). Затем он создал «Основные начала» своей синтетической позитивистской философии (1862), задачу которой он видел в полной систематизации имеющихся фактов. Реализуя эту задачу, Спенсер подготовил фундаментальные труды потрем областям знания: «Осно­вания биологии» (1864-1867), «Основания социологии» (1876-1896) и «Основания психологии» (1879-1893). Каждый из этих трудов опирается на множество фактов, систематизированное осмысление которых создавало впечатление достаточной полноты.

Свой главный социологический труд — трехтомник «Основания социологии» — он также начал со сбора обширного числа фактов человеческой истории, различных обществ, культур. Он составил план работы и выработал таблицы для собирания фактов. Все ма­териалы распределялись по трем большим отделам: 1) нецивилизо­ванные общества; 2) цивилизованные общества, уже угасшие или пришедшие в упадок; 3) цивилизованные общества, существующие в настоящее время. Материалы издавались отдельными выпусками под общим названием «Описательная социология» (1871 — 1880). Их публикация имела целью снабдить изучающего социальную науку данными, которые должны иметь такое же значение по отношению к выводам социолога, какое указание строения и отправлений раз­личных типов животных имеет для заключений биолога.

Подобно Конту, Спенсер рассматривал общество как высший уровень органической жизни, который принципиально отличает­ся от неорганической природы, но имеет общие черты со всеми живыми организмами, хотя и качественно отличается от них. Поэтому «Основания биологии» служат для Спенсера своего рода фундаментом более высоких уровней знания, тем более что в то время биология, опиравшаяся на достижения теории эволюции Чарльза Дарвина, обладала непререкаемым авторитетом. Под­робнее о вкладе Г. Спенсера в создание социологии см. в главе 1 базового пособия учебного комплекса.

Помещенные ниже фрагменты из книги «Основания социоло­гии» (1876) демонстрируют, что Спенсер рассматривал общество как особое бытие, т.е. отнюдь не был номиналистом, как это нередко угверждают, ссылаясь на то, что он ставил в центр внимания инди­вида. Да, действительно, он был либералом и считал, что не инди­вид существует для общества, а общество для индивидов. Но это не мешало ему реалистически принимать объективное существование общества как особого органического целого.

По Спенсеру, общество есть организм и имеет общие черты с другими живыми организмами. Важнейшие из них: рост, увеличение в размерах и соответственно — увеличение сложности строения, дифференциация одних частей от других, что сопровождается диф­ференциацией их функций.

Н.Л.

ЧТО ТАКОЕ ОБЩЕСТВО?*

§ 212. Вот вопрос, который должен быть поставлен и разрешен с самого же начала. Пока мы не порешили — смотреть ли на обще­ство как на некоторое особое бытие (entity) или нет; пока мы не порешили, должно ли это бытие, если оно будет признано таковым, считаться сходным с какими-либо другими бытиями (Entities) или же оно должно считаться безусловно отличным от всех других, наше представление о предмете этого сочинения будет оставаться крайне неопределенным.

Можно было бы сказать, что общество есть лишь собирательное имя для обозначения известного числа индивидов. Перенося спор между номинализмом и реализмом в другую область, номиналист мог бы утверждать, что подобно тому, как существуют только от­дельные члены известного вида (species), самый же вид, взятый независимо от них, не имеет действительного существования, так точно существуют одни только общественные единицы, т.е. люди, существование же самого общества есть лишь чисто словесное. Сославшись на пример аудитории, собирающейся на чтения ка­кого-либо профессора и представляющей собой такой агрегат, который самим своим исчезновением по окончании каждого чтения показывает, что он не есть некий действительно существующий предмет, но лишь известная группировка личностей, он мог бы до­казать, что то же самое имеет место и по отношению к гражданам, составляющим собой всякий данный народ.

Но, не оспоривая остальных звеньев его аргументации, мы имеем полное право отвергать состоятельность последнего ее звена. Ибо та группировка, которая оказывается в первом случае лишь временной, имеет во втором случае постоянный характер; а мы знаем, что индивидуальность целого, в отличие от индивидуаль­ностей его составных частей, заключается именно в постоянстве отношений между этими частями. Всякая цельная масса, разбив­шись на куски, перестает быть особым индивидуальным предметом, и, наоборот — камни, кирпичи, куски дерева и т.п., не имевшие вначале ничего общего между собою, будучи связанными друг с другом известным образом, становятся особым индивидуальным предметом, называемым домом.

* Цит. по: Спенсер Г. Основания социологии. СПб., 1877. Т.2. Цитируемый текст иллюстрирует материал главы 1 первого раздела базового пособия учебного ком­плекса по общей социологии.

Lb

Таким образом, мы имеем полное право смотреть на общество как на особое бытие (entity); ибо хотя оно и слагается из отдельных (discrete) единиц, однако же постоянное сохранение в течение целых поколений и даже веков известного общего сходства в группировке этих единиц, в пределах занимаемой каждым обществом местности, указывает на известную конкретность составляемого ими агрегата. И эта-то именно черта и доставляет нам нашу идею об обществе. Ибо мы не даем этого имени тем переменчивым скоплениям, кото­рые образуют первобытные люди, но прилагаем его только там, где оседлая жизнь привела уже к некоторому постоянству в распреде­лении внутри обществ составляющих его частей.

ОБЩЕСТВО ЕСТЬ ОРГАНИЗМ

§ 214. Когда мы говорим, что явление роста одинаково свой­ственно как общественным, так и органическим агрегатам, то мы хотим исключить этим всякую общность в этом направлении между этими агрегатами, с одной стороны, и агрегатами неорганически­ми — сдругой, так как некоторые изэтих последних, как, например, кристаллы, обнаруживают заметный рост и так как все они, на осно­вании гипотезы развития, должны были возникнуть, в то или другое время, путем интеграции. Тем не менее, сравнивая живые существа и общества с так называемыми неодушевленными предметами, мы видим, что первые обнаруживают постепенное увеличение в своей массе в столь резко заметной степени, что мы по справедливости можем считать это обстоятельство за отличительный признак, ха­рактеризующий собою эти два разряда агрегатов.

Многие организмы растут в продолжение всей своей жизни; и все остальные растут в продолжение весьма значительной ее части. Что касается до общественного роста, то он обыкновенно продолжается или до того времени, когда общество распадется на два или несколько других, или до того, когда оно будет поглощено каким-либо другим обществом.

Итак, вот первая черта, в силу которой общества сходствуют с органическим миром и существенно отличаются от мира неорга­нического.

§ 215. Другая отличительная черта как обществ, так и живых существ заключается в том, что рядом с увеличением в размерах у них наблюдается и увеличение сложности строения. Низшее животное, или зародыш высшего, обладает лишь немногими от­личимыми друг от друга частями; но с увеличением общей массы

i: ■'■' '

тела число таких частей увеличивается, и в то же время эти части дифференцируются одна от другой. То же самое справедливо и по отношению к обществу. Вначале несходства между различными группами составляющих его единиц очень незначительны и по числу, и по степени; но с возрастанием народонаселения в данном обществе общественные разделения и подразделения становятся более многочисленными и более резкими. Кроме того, как в обще­ственном, так и в индивидуальном организме дальнейшие диффе­ренциации прекращаются только с завершением типа, характери­зующим собою зрелый возраст и предшествующим упадку.

Хотя и в неорганических агрегатах — как, например, в целой солнечной системе, равно как и в каждом из ее членов, — интеграции также сопровождаются структурными дифференциациями, однако здесь эти последние относительно медленны и относительно про­сты, а потому могут быть оставлены без внимания. Напротив того, в политических агрегатах и в живых существах умножение несходных между собой частей так велико, что оно по справедливости должно считаться вторым существенным признаком сходства между ними, отличающим их от неорганических предметов.

§ 216. Это сходство выступит еще с большею силою, когда мы обратим внимание на тот факт, что прогресс в структурной диффе-ниции сопровождается в обоих случаях прогрессивной дифферен­циацией отправлений.

Все более и более многочисленные отделы — первого, второго, третьего порядков, — на которые распадается общая масса тела раз­вивающегося животного, становятся все более и более несходными между собою вовсе не напрасно: разнообразие их наружных форм и внутреннего сложения влечет за собою и разнообразие тех действий, которые они выполняют: они вырастают в несходные органы, име­ющие несходные отправления. Пищеварительный канал, принимая на себя сполна всю функцию поглощения питательных веществ, распадается постепенно на отдельные, отличные друг от друга участки, выполняющие каждый свою специфическую функцию всего пищеварительного канала. Каждый член, служащий для пере­мещения или для схватывания, претерпевает известные разделения и подразделения; причем получившиеся таким образом части вы­полняют каждая свою главную или вспомогательную роль в общей функции всего члена. То же самое справедливо и по отношению к тем частям, на которые распадается общество. Возникающий в нем господствующий класс не только становится отличным от осталь­ных классов, но и распадается далее на подклассы, обладающие

одни — большей, другие — меньшей степенью господства, а эти последние опять-таки начинают выполнять каждый совершенно особую часть общего контроля. В классах, подчиненных такому контролю, наблюдается то же самое. Различные группы, на кото­рые они распадаются, выполняют различные занятия; причем в пределах каждой из таких групп наблюдается опять-таки распадение на части, конечно менее резко различающиеся между собою, чем главные группы, но тем не менее отправляющие пропорционально отличные обязанности.

С этой стороны два сравниваемые нами класса предметов еще более ясным образом отличаются от предметов других классов, ибо все те структурные различия, которые медленно возникают в неорганических агрегатах, никогда не сопровождаются чем-либо таким, что мы могли бы по справедливости назвать различиями в отправлении.

§ 222 <...> Итак, вот в чем состоит основное различие между этими двумя родами организмов. В одном сознание концентриро­вано в одной небольшой части агрегата. В другом сознание разлито по всему агрегату: все его единицы способны чувствовать наслаж­дение и страдание, если и не в равной степени, то приблизительно одинаково. Следовательно, тут не существует ничего похожего на какое-либо «общественное чувствилище» (Social Sensorium); а по­тому благосостояние агрегата рассматривается независимо от благо­состояния составляющих его единиц, никогда не может считаться целью общественных стремлений. Общество существует для блага своих членов, а не его члены существуют для блага общества. Следует всегда помнить, что как бы ни были велики усилия, направленные к благосостоянию политического агрегата, все притязания этого по­литического агрегата сами по себе суть ничто и что они становятся чем-нибудь лишь в той мере, в какой они воплощают в себе при­тязания составляющих этот агрегат единиц.

Карл Маркс

Карл Маркс (1818—1883) — один из величайших мыслителей и революционеров в истории человечества, основоположник марк­сизма и его радикальной социологии. Несмотря на негативное отношение к термину «социология» в его позитивистском смысле, Маркс методологически был ориентирован на взаимодополнение и взаимообоснование социальной концепции и эмпирических данных. Об этом свидетельствуют приводимые ниже фрагменты.

 

Главное их содержание составляет формулирование Марксом своего понимания общества как целого. Классическую формули­ровку диалектико-материалистического понимания общества он дал в знаменитом предисловии к пропедевтике «Капитала» — работе «К критике политической экономии» (1859). Именно здесь концен­трированно изложено марксистское учение об общественно-эконо­мической формации как определенном способе производства мате­риальной жизни, который характеризуется специфическим уровнем производительных сил и соответствующими производственными отношениями; над этими отношениями как «базисом» возвышается юридическая и политическая «надстройка», ему соответствуют и определенные формы общественного сознания. «Способ производ­ства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их созна­ние» — вот ключевые положения социологии марксизма, довольно точно фиксировавшие реалии ранней стадии буржуазного общества, в котором экономика заняла доминирующие позиции. Эти идеи раз­вивались в ряде работ, в том числе и в цитируемой здесь «Немецкой идеологии» (1845—1846).

Общественно-экономическая формация понималась Марксом как органическая система. «Сама эта органическая система как совокупное целое имеет свои предпосылки, и ее развитие в направле­нии целостности состоит именно в том, чтобы подчинить себе все элементы общества или создать из него еще недостающие ей органы. Таким путем система в ходе исторического развития превращается в целостность» (К. Маркс. Критика политической экономии (черно­вой набросок 1857-1858 годов) // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.Т. 46. 4.1. С. 229).

В недрах сложившегося способа производства возникает проти­воречие между новыми производительными силами и устаревшими производственными отношениями. Это противоречие, по мысли Маркса, породит новую революцию — на этот раз коммунистиче­скую, которая уничтожит частную собственность, а с нею классы и государство. Данная гипотеза выразила мечту трудящихся об обществе социального равенства и справедливости. Подробнее о вкладе Маркса в социологию см. в главе 1 базового пособия учеб­ного комплекса.

О ПРОИЗВОДСТВЕ СОЗНАНИЯ*

<...> Таким образом, это понимание истории заключается в том, чтобы, исходя именно из материального производства непо­средственной жизни, рассмотреть действительный процесс произ­водства и понять связанную с данным способом производства и порожденную им форму общения — то есть гражданское общество на его различных ступенях — как основу всей истории; затем не­обходимо изобразить деятельность гражданского общества в сфере государственной жизни, а также объяснить из него все различные теоретические порождения и формы сознания, религию, философию, мораль и т.д. и т.д., и проследить процесс их возникновения на этой основе, благодаря чему, конечно, можно изобразить весь процесс в целом (а потому также и взаимодействие между его различными сторонами). Это понимание истории, в отличие от идеалистического, не разыскивает в каждой эпохе какую-нибудь категорию, а остается все время на почве действительной истории, объясняет не практику из идей, а объясняет идейные образования из материальной практики и в силу этого приходит также к тому результату, что все формы и про­дукты сознания могут быть уничтожены не духовной критикой, не растворением их в «самосознании» или превращением их в «привиде­ния», «призраки», «причуды» и т.д., а лишь практическим ниспровер­жением реальных общественных отношений, из которых произошел весь этот идеалистический вздор, — что не критика, а революция является движущей силой истории, а также религии, философии и всякой иной теории... Эта концепция показывает, таким образом, что обстоятельства в такой же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства. Та сумма производительных сил, капиталов и социальных форм общения, которую каждый индивид и каждое поколение застают как нечто данное, есть реальная основа того, что философы представляли себе в виде «субстанции» и в виде «сущности человека», что они обожествляли и с чем боролись... Условия жизни, которые различные поколения застают в наличии, решают также и то, будут ли периодически повторяющиеся на про­тяжении истории революционные потрясения достаточно сильны или нет, для того, чтобы разрушить основы всего существующего; и если нет налицо этих материальных элементов всеобщего пере-

 

Н.Л.

* Цит. по: Маркс К. и Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т.З. Цитируемый текст иллюстрирует содержание главы 1 первого раздела базового пособия учебного комплекса по общей социологии.

ворота — а именно: с одной стороны, определенных производи­тельных сил, а с другой — формирования революционной массы, восстающей не только против отдельных сторон прежнего обще­ства, но и против самого прежнего «производства жизни», против «совокупной деятельности», на которой оно базировалось, — если этих материальных элементов нет налицо, то, как это доказывает история коммунизма, для практического развития не имеет ника­кого значения то обстоятельство, что уже сотни раз высказывалась идея этого переворота.

[ЧТО ТАКОЕ ОБЩЕСТВО]*

<...> Что же такое общество, какова бы ни была его форма?

Продукт взаимодействия людей. Свободны ли люди в выборе той или иной общественной формы? Отнюдь нет. Возьмите определен­ную ступень развития производительных сил людей, и вы получите определенную форму обмена [commerce] и потребления. Возьмите определенную ступень развития производства, обмена и потребления, и вы получите определенный общественный строй, определенную организацию семьи, сословий или классов, — словом, определенное гражданское общество. Возьмите определенное гражданское обще­ство, и вы получите определенный политический строй, который яв­ляется лишь официальным выражением гражданского общества...

Излишне добавлять к этому, что люди не свободны в выборе сво­их производительных сил, которые образуют основу всей их истории, потому что всякая производительная сила есть приобретенная сила, продукт предшествующей деятельности. Таким образом, производи­тельные силы — это результат практической энергии людей, но сама эта энергия определена теми условиями, в которых люди находятся, производительными силами, уже приобретенными раньше, обще­ственной формой, существовавшей до них, которую создали не эти люди, а предыдущее поколение. Благодаря тому простому факту, что каждое последующее поколение находит производительные силы, приобретенные предыдущим поколением, и эти производительные силы служат ему сырым материалом для нового производства, — бла­годаря этому факту образуется связь в человеческой истории, образу­ется история человечества, которая тем больше становится историей

человечества, чем больше выросли производительные силы людей, а следовательно, и их общественные отношения. Отсюда необходи-мый^ьшодГгобщественная история людей есть всегда лишь история их индивидуального развития, сознают ли они это или нет. Их ма­териальные отношения образуют основу всех их отношений. Эти материальные отношения суть лишь необходимые формы, в которых осуществляется их материальная и индивидуальная деятельность.

[ОБЩЕСТВЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ФОРМАЦИЯ]*

Я рассматриваю систему буржуазной экономики в следующем по­рядке: капитал, земельная собственность, наемный труд, государство, внешняя торговля, мировой рынок. Под первыми тремя рубриками я исследую экономические условия жизни трех больших классов, на которые распадается современное буржуазное общество; взаимная связь трех других рубрик очевидна. Первый отдел первой книги, трак­тующей о капитале, состоит из следующих глав: 1) товар, 2) деньги, или простое обращение, 3) капитал вообще. Первые две главы составляют содержание настоящего выпуска. Весь материал лежит предо мной в форме монографий, которые были написаны с большими перерывами в различные периоды не для печати, адля уяснения вопросов самому себе; последовательная обработка этих монографий по указанному плану будет зависеть от внешних обстоятельств.

Общее введение, которое я было набросал, я опускаю, так как по более основательном размышлении решил, что всякое предвосхи­щение выводов, которые еще только должны быть доказаны, может помешать, а читатель, который вообще захочет следовать за мной, должен решиться восходить от частного к общему. Однако некото­рые замечания о ходе моих собственных политико-экономических занятий представляются мне здесь уместными.

Моим специальным предметом была юриспруденция, кото­рую, однако, я изучал лишь как подчиненную дисциплину наряду с философией и историей. В 1842—1843 гг. мне как редактору «Rhei-nische Zeitung» пришлось впервые высказываться о так называемых материальных интересах, и это поставило меня в затруднительное положение. Обсуждение в рейнском ландтаге вопросов о краже леса и дроблении земельной собственности, официальная полемика,

 

* Цит. по: Маркс К. Письмо П.В. Анненкову, 28 декабря 1846 г. // Маркс К., Эн­гельс Ф. Соч. Т. 27. С. 402—403. Цитируемый текст иллюстрирует содержание главы 1 первого раздела базового пособия учебного комплекса по общей социологии.

" Цит. по: Маркс К. К критике политической экономии. Предисловие // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 5—9. Цитируемый текст иллюстрирует содержание главы 1 первого раздела базового пособия учебного комплекса по общей социологии.

 

в которую г-н фон Шапер, тогдашний обер-президент Рейнской провинции, вступил с «Rheinische Zeitung» относительно положения мозельских крестьян, наконец, дебаты о свободе торговли и по­кровительственных пошлинах дали первые толчки моим занятиям экономическими вопросами. С другой стороны, в это время, когда благое желание «идти вперед» во много раз превышало знание пред­мета, в «Rheinische Zeitung» послышались отзвуки французского социализма и коммунизма со слабой философской окраской. Я вы­сказался против этого дилетантства, но вместе с тем в полемике с аугсбургской «Allgemeine Zeitung» откровенно признался, что мои тогдашние знания не позволяли мне отважиться на какое-либо суж­дение о самом содержании французских направлений. Тем с боль­шей охотой я воспользовался иллюзией руководителей «Rheinische Zeitung», которые надеялись более умеренной позицией добиться отмены вынесенного ей смертного приговора, чтобы удалиться с общественной арены в учебную комнату.

Первая работа, которую я предпринял для разрешения обу­ревавших меня сомнений, был критический разбор гегелевской философии права; введение к этой работе появилось в 1844 г. в издававшемся в Париже «Deutsch-Franzosische Jahrbiicher». Мои исследования привели меня к тому результату, что правовые от­ношения, так же точно как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что, наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру английских и французских писателей XVIII в., называет «граждан­ским обществом», и что анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии. Начатое мною в Париже изучение последней я продолжал в Брюсселе, куда я переселился вследствие приказа г-на Гизо о моей высылке из Парижа. Общий результат, к которому я пришел и который послужил затем руководящей нитью в моих дальнейших исследованиях, может быть кратко сформули­рован следующим образом. В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных от­ношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая над­стройка и которому соответствуют определенные формы обще­ственного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы

жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наобо­рот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производ­ственными отношениями, или — что является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития произво­дительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономи­ческой основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, худо­жественных или философских, короче — от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение. Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего кон­фликта между общественными производительными силами и про­изводственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже имеются налицо или, по крайней мере, находятся в процессе становления. В общих чертах азиатский, античный, феодальный и современный, буржу­азный способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации. Буржуазные про­изводственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства, антагонистической не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества...