Конкретные задачи пролетариата в ближайшем будущем 11 страница

Торговля с Египтом (или с другой колонией или полуколонией) «выросла бы» силь­нее без военного занятия, без империализма, без финансового капитала. Что это зна­чит? Что капитализм развивался бы быстрее, если бы свободная конкуренция не огра­ничивалась ни монополиями вообще, ни «связями» или гнетом (т. е. тоже монополией) финансового капитала, ни монопольным обладанием колониями со стороны отдельных стран?

Другого смысла рассуждения Каутского иметь не могут, а этот «смысл» есть бес­смыслица. Допустим, что да, что свободная конкуренция, без каких бы то ни было мо­нополий, развивала б ы капитализм и торговлю быстрее. Но ведь чем быстрее идет раз­витие торговли и капитализма, тем сильнее концентрация производства и капитала, рождающая монополию. И монополии уже родились — именно из свободной конку­ренции! Если даже монополии стали теперь замедлять развитие, все-таки это не довод за свободную конкуренцию, которая невозможна после того, как она родила монопо­лии.

Как ни вертите рассуждения Каутского, ничего кроме реакционности и буржуазного реформизма в нем нет.

«Финансовый капитал», стр. 567.

412__________________________ В. И. ЛЕНИН

Если исправить это рассуждение, и сказать, как говорит Спектатор: торговля анг­лийских колоний с Англией развивается теперь медленнее, чем с другими странами, — это тоже не спасает Каутского. Ибо Англию побивает тоже монополия, тоже импе­риализм только другой страны (Америки, Германии). Известно, что картели привели к охранительным пошлинам нового, оригинального типа: охраняются (это отметил еще Энгельс в III томе «Капитала»¹⁵⁹) как раз те продукты, которые способны к вывозу. Из­вестна, далее, свойственная картелям и финансовому капиталу система «вывоза по бро­совым ценам», «выбрасывания», как говорят англичане: внутри страны картель продает свои продукты по монопольной — высокой цене, а за границу сбывает втридешева, — чтобы подорвать конкурента, чтобы расширять до максимума свое производство и т. д. Если Германия быстрее развивает свою торговлю с английскими колониями, чем Анг­лия, — это доказывает лишь, что германский империализм свежее, сильнее, организо­ваннее, выше английского, но вовсе не доказывает «перевеса» свободной торговли, ибо борется не свободная торговля с протекционизмом, с колониальной зависимостью, а борется один империализм против другого, одна монополия против другой, один фи­нансовый капитал против другого. Перевес немецкого империализма над английским сильнее, чем стена колониальных границ или протекционных пошлин: делать отсюда «довод» за свободную торговлю и «мирную демократию» есть пошлость, забвение ос­новных черт и свойств империализма, замена марксизма мещанским реформизмом.

Интересно, что даже буржуазный экономист А. Лансбург, критикующий империа­лизм так же мещански, как Каутский, подошел все же к более научной обработке дан­ных торговой статистики. Он взял сравнение не одной случайно выхваченной страны и только колонии с остальными странами, а сравнение вывоза из империалистской стра­ны 1) в страны финансово зависимые от нее, занимающие у нее деньги и 2) в страны финансово независимые. Получилось следующее:

ИМПЕРИАЛИЗМ. КАК ВЫСШАЯ СТАДИЯ КАПИТАЛИЗМА

Вывоз из Германии (млн. марок)

1206,6

В страны, финансово зависимые

от Германии:

В страны,

финансово

независимые

от Германии:

Румыния.........................

Португалия....................

Аргентина......................

Бразилия........................

Чили.................................

Турция............................

Ит ого..................

Великобритания.........

Франция........................

Бельгия..........................

Швейцария....................

Австралия......................

Ит ого...

Голл. Индия...................

1889 1908

451,5 997,4 437,9 322,8 401,1 64,5 40,7

48.2 70,8
19,0 32,8
60,7 147,0
48,7 84,5

28.2 52,4
29,9 64,0

234,8

651,8

210,2

137,2

177,4

21,2

2264,4

8,8

Увелич. в%

+ 47% + 73% + 143% + 73% + 85% + 114%

+ 8 7%

+ 92% + 53% + 108% + 135% + 127% + 205% + 363%

Лансбург не подвел итогов и поэтому странным образом не заметил, что если эти цифры что-либо доказывают, то только против него, ибо вывоз в финансово зависимые страны возрос все лее быстрее, хотя и немногим, чем в финансово независимые (под­черкиваем «если», ибо статистика Лансбурга далеко еще не полна).

Прослеживая связь вывоза с займами, Лансбург пишет:

«В 1890/91 г. был заключен румынский заем при посредстве немецких банков, кото­рые уже в предыдущие годы давали ссуды под него. Заем служил главным образом для покупки железнодорожного материала, который получался из Германии. В 1891 г. не­мецкий вывоз в Румынию составлял 55 млн. марок. В следующем году он упал до 39,4 млн. и, с перерывами, упал до 25,4 млн. в 1900 году. Лишь в самые последние годы достигнут снова уровень 1891 года — благодаря двум новым займам.

Немецкий вывоз в Португалию возрос вследствие займов 1888/89 до 21,1 млн. (1890); затем в два следующие

414__________________________ В. И. ЛЕНИН

года упал до 16,2 и 7,4 млн. и достиг своего старого уровня лишь в 1903 году.

Еще рельефнее данные о немецко-аргентинской торговле. Вследствие займов 1888 и 1890 гг. немецкий вывоз в Аргентину достиг в 1889 г. 60,7 млн. Два года спустя вывоз составлял всего 18,6 млн., меньше третьей части прежнего. Лишь в 1901 г. достигнут и превзойден уровень 1889 года, что было связано с новыми государственными и город­скими займами, с выдачей денег на постройку электрических заводов и с другими кре­дитными операциями.

Вывоз в Чили возрос вследствие займа 1889 года до 45,2 млн. (1892) и упал затем через год до 22,5 млн. После нового займа, заключенного при посредстве немецких банков в 1906 г., вывоз поднялся до 84,7 млн. (1907), чтобы вновь упасть до 52,4 млн. в 1908 г.»*.

Лансбург выводит из этих фактов забавную мещанскую мораль, как непрочен и не­равномерен вывоз, связанный с займами, как нехорошо вывозить капиталы за границу вместо того, чтобы «естественно» и «гармонично» развивать отечественную промыш­ленность, как «дорого» обходятся Круппу многомиллионные бакшиши при иностран­ных займах и т. п. Но факты говорят ясно: повышение вывоза как раз связано с мошен­ническими проделками финансового капитала, который не заботится о буржуазной мо­рали и дерет две шкуры с вола: во-первых, прибыль с займа, во-вторых, прибыль с того лее займа, когда он идет на покупку изделий Круппа или железнодорожных материалов стального синдиката и пр.

Повторяем, мы вовсе не считаем статистику Лансбурга совершенством, но ее обяза­тельно было привести, ибо она научнее, чем статистика Каутского и Спектатора, ибо Лансбург намечает правильный подход к вопросу. Чтобы рассуждать о значении фи­нансового капитала в деле вывоза и т. п., надо уметь выделить связь вывоза специально и только с проделками финансистов, специально и только со сбытом картельных

* «Die Bank», 1909, 2, стр. 819 слл.

_______________ ИМПЕРИАЛИЗМ. КАК ВЫСШАЯ СТАДИЯ КАПИТАЛИЗМА______________ 415

продуктов и т. д. А сравнивать попросту колонии вообще и неколонии, один империа­лизм и другой империализм, одну полуколонию или колонию (Египет) и все остальные страны значит обходить и затушевывать как раз суть дела.

Теоретическая критика империализма у Каутского потому и не имеет ничего общего с марксизмом, потому и годится только как подход к проповеди мира и единства с оп­портунистами и социал-шовинистами, что эта критика обходит и затушевывает как раз самые глубокие и коренные противоречия империализма: противоречие между моно­полиями и существующей рядом с ними свободной конкуренцией, между гигантскими «операциями» (и гигантскими прибылями) финансового капитала и «честной» торгов­лей на вольном рынке, между картелями и трестами, с одной стороны, и некартеллиро-ванной промышленностью, с другой, и т. д.

Совершенно такой же реакционный характер носит пресловутая теория «ультраим­периализма», сочиненная Каутским. Сравните его рассуждение на эту тему в 1915 году с рассуждением Гобсона в 1902 году:

Каутский: «... Не может ли теперешняя империалистская политика быть вытеснена новою, ультраимпериалистскою, которая поставит на место борьбы национальных фи­нансовых капиталов между собою общую эксплуатацию мира интернационально-объединенным финансовым капиталом? Подобная новая фаза капитализма во всяком случае мыслима. Осуществима ли она, для решения этого нет еще достаточных предпо­сылок».

Гобсон: «Христианство, упрочившееся в немногих крупных федеральных империях, из которых каждая имеет ряд нецивилизованных колоний и зависимых стран, кажется многим наиболее законным развитием современных тенденций и притом таким разви­тием, которое дало бы больше всего надежды на постоянный мир на прочной базе ин­теримпериализма».

Ультраимпериализмом или сверхимпериализмом назвал Каутский то, что Гобсон за 13 лет до него назвал

* «Neue Zeit», 30 апреля 1915, 144.

416__________________________ В. И. ЛЕНИН

интеримпериализмом или междуимпериализмом. Кроме сочинения нового премудрого словечка, посредством замены одной латинской частички другою, прогресс «научной» мысли у Каутского состоит только в претензии выдавать за марксизм то, что Гобсон описывает, в сущности, как лицемерие английских попиков. После англо-бурской вой­ны со стороны этого высокопочтенного сословия было вполне естественно направить главные усилия на утешение английских мещан и рабочих, потерявших немалое коли­чество убитыми в южноафриканских сражениях и расплачивавшихся повышением на­логов за обеспечение более высоких прибылей английским финансистам. И какое же утешение могло быть лучше того, что империализм не так плох, что он близок к интер-(или ультра-) империализму, способному обеспечить постоянный мир? Каковы бы ни были благие намерения английских попиков или сладенького Каутского, объективный, т. е. действительный социальный смысл его «теории» один и только один: реакцион­нейшее утешение масс надеждами на возможность постоянного мира при капитализме посредством отвлечения внимания от острых противоречий и острых проблем совре­менности и направления внимания на ложные перспективы какого-то якобы нового бу­дущего «ультраимпериализма». Обман масс — кроме этого ровно ничего нет в «мар­ксистской» теории Каутского.

В самом деле, достаточно ясно сопоставить общеизвестные, бесспорные факты, что­бы убедиться в том, насколько ложны перспективы, которые старается внушить немец­ким рабочим (и рабочим всех стран) Каутский. Возьмем Индию, Индо-Китай и Китай. Известно, что эти три колониальные и полуколониальные страны с населением в 6—7 сот миллионов душ подвергаются эксплуатации финансового капитала нескольких им­периалистских держав: Англии, Франции, Японии, Соединенных Штатов и т. д. Допус­тим, что эти империалистские страны составят союзы, один против другого, с целью отстоять или расширить свои владения, интересы и «сферы влияния» в названных ази­атских госу-

_______________ ИМПЕРИАЛИЗМ. КАК ВЫСШАЯ СТАДИЯ КАПИТАЛИЗМА______________ 417

дарствах. Это будут «интеримпериалистские» или «ультраимпериалистские» союзы. Допустим, что все империалистские державы составят союз для «мирного» раздела на­званных азиатских стран, — это будет «интернационально-объединенный финансовый капитал». Фактические примеры такого союза имеются в истории XX века, например, в отношениях держав к Китаю¹⁶⁰. Спрашивается, «мыслимо» ли предположить, при ус­ловии сохранения капитализма (а именно такое условие предполагает Каутский), чтобы такие союзы были некратковременными? чтобы они исключали трения, конфликты и борьбу во всяческих и во всех возможных формах?

Достаточно ясно поставить вопрос, чтобы на него нельзя было дать иного ответа кроме отрицательного. Ибо при капитализме немыслимо иное основание для раздела сфер влияния, интересов, колоний и пр., кроме как учет силы участников дележа, силы общеэкономической, финансовой, военной и т. д. А сила изменяется неодинаково у этих участников дележа, ибо равномерного развития отдельных предприятий, трестов, отраслей промышленности, стран при капитализме быть не может. Полвека тому назад Германия была жалким ничтожеством, если сравнить ее капиталистическую силу с си­лой тогдашней Англии; тоже — Япония по сравнению с Россией. Через десяток-другой лет «мыслимо» ли предположить, чтобы осталось неизменным соотношение силы меж­ду империалистскими державами? Абсолютно немыслимо.

Поэтому «интеримпериалистские» или «ультраимпериалистские» союзы в капитали­стической действительности, а не в пошлой мещанской фантазии английских попов или немецкого «марксиста» Каутского, — в какой бы форме эти союзы ни заключались, в форме ли одной империалистской коалиции против другой империалистской коалиции или в форме всеобщего союза всех империалистских держав — являются неизбежно лишь «передышками» между войнами. Мирные союзы подготовляют войны и в свою очередь вырастают из войн, обусловливая друг друга, рождая перемену форм мирной

418__________________________ В. И. ЛЕНИН

и немирной борьбы из одной и той же почвы империалистских связей и взаимоотно­шений всемирного хозяйства и всемирной политики. А премудрый Каутский, чтобы успокоить рабочих и примирить их с перешедшими на сторону буржуазии социал-шовинистами, отрывает одно звено единой цепи от другого, отрывает сегодняшний мирный (и ультраимпериалистский — даже ультра-ультраимпериалистский) союз всех держав для «успокоения» Китая (вспомните подавление боксерского восстания¹⁶¹) от завтрашнего немирного конфликта, подготовляющего послезавтра опять «мирный» всеобщий союз для раздела, допустим, Турции и т. д. и т. д. Вместо живой связи пе­риодов империалистского мира и периодов империалистских войн Каутский преподно­сит рабочим мертвую абстракцию, чтобы примирить их с их мертвыми вождями.

Американец Хилл в своей «Истории дипломатии в международном развитии Евро­пы» намечает в предисловии следующие периоды новейшей истории дипломатии: 1) эра революции; 2) конституционное движение; 3) эра «торгового империализма» на­ших дней. А один писатель делит историю «всемирной политики» Великобритании с 1870 года на 4 периода: 1) первый азиатский (борьба против движения России в Сред­ней Азии по направлению к Индии); 2) африканский (приблизительно 1885—1902) — борьба с Францией из-за раздела Африки («Фашода» 1898 — на волосок от войны с Францией); 3) второй азиатский (договор с Японией против России) и 4) «европейский» — главным образом против Германии. «Политические стычки передовых отрядов ра­зыгрываются на финансовой почве», — писал еще в 1905 г. банковый «деятель» Рис-сер, указывая на то, как французский финансовый капитал, оперируя в Италии, подго­товлял политический союз этих стран, как развертывалась борьба Германии и Англии из-за Персии, борьба всех европейских капиталов из-за займов Китаю и пр. Вот она — живая действитель-

* David Jayne Hill. «A History of the Diplomacy in the international development of Europe», vol. I, p. X. " Schilder, назв. соч., 178.

ИМПЕРИАЛИЗМ. КАК ВЫСШАЯ СТАДИЯ КАПИТАЛИЗМА______________ 419

ность «ультраимпериалистских» мирных союзов в их неразрывной связи с просто им­периалистскими конфликтами.

Затушевывание самых глубоких противоречий империализма Каутским, неизбежно превращающееся в прикрашивание империализма, не проходит бесследно и на критике политических свойств империализма этим писателем. Империализм есть эпоха финан­сового капитала и монополий, которые всюду несут стремления к господству, а не к свободе. Реакция по всей линии при всяких политических порядках, крайнее обостре­ние противоречий и в этой области — результат этих тенденций. Особенно обостряется также национальный гнет и стремление к аннексиям, т. е. к нарушениям национальной независимости (ибо аннексия есть не что иное, как нарушение самоопределения наций). Гильфердинг справедливо отмечает связь империализма с обострением национального гнета: «Что касается вновь открытых стран, — пишет он, — там ввозимый капитал усиливает противоречия и вызывает постоянно растущее сопротивление народов, про­буждающихся к национальному самосознанию, против пришельцев; сопротивление это легко может вырасти в опасные меры, направленные против иностранного капитала. В корень революционизируются старые социальные отношения, разрушается тысячелет­няя аграрная обособленность «внеисторических наций», они вовлекаются в капитали­стический водоворот. Сам капитализм мало-помалу дает покоренным средства и спосо­бы для освобождения. И они выдвигают ту цель, которая некогда представлялась евро­пейским нациям наивысшею: создание единого национального государства, как орудия экономической и культурной свободы. Это движение к независимости угрожает евро­пейскому капиталу в его наиболее ценных областях эксплуатации, сулящих наиболее

блестящие перспективы, и европейский капитал может удерживать господство, лишь

* постоянно увеличивая свои военные силы».

«Финансовый капитал», 487.

420__________________________ В. И. ЛЕНИН

К этому надо добавить, что не только во вновь открытых, но и в старых странах им­периализм ведет к аннексиям, к усилению национального гнета и, следовательно, также к обострению сопротивления. Возражая против усиления политической реакции импе­риализмом, Каутский оставляет в тени ставший особенно насущным вопрос о невоз­можности единства с оппортунистами в эпоху империализма. Возражая против аннек­сий, он придает своим возражениям такую форму, которая наиболее безобидна для оп­портунистов и всего легче приемлема для них. Он обращается непосредственно к не­мецкой аудитории и тем не менее затушевывает как раз самое важное и злободневное, например, что Эльзас-Лотарингия является аннексией Германии. Для оценки этого «ук­лона мысли» Каутского возьмем пример. Допустим, японец осуждает аннексию Фи­липпин американцами. Спрашивается, многие ли поверят, что это делается из вражды к аннексиям вообще, а не из желания самому аннектировать Филиппины? И не придется ли признать, что «борьбу» японца против аннексий можно счесть искренней и полити­чески честной исключительно в том случае, если он восстает против аннексии Кореи Японией, если он требует свободы отделения Кореи от Японии?

И теоретический анализ империализма у Каутского и его экономическая, а также по­литическая критика империализма насквозь проникнуты абсолютно непримиримым с марксизмом духом затушевывания и сглаживания самых коренных противоречий, стремлением во что бы то ни стало отстоять разрушающееся единство с оппортуниз­мом в европейском рабочем движении.

X. ИСТОРИЧЕСКОЕ МЕСТО ИМПЕРИАЛИЗМА

Мы видели, что по своей экономической сущности империализм есть монополисти­ческий капитализм. Уже этим определяется историческое место империализма, ибо мо­нополия, вырастающая на почве свободной конкуренции и именно из свободной кон­куренции, есть переход от капиталистического к более высокому об-

_______________ ИМПЕРИАЛИЗМ. КАК ВЫСШАЯ СТАДИЯ КАПИТАЛИЗМА______________ 4Ц

щественно-экономическому укладу. Надо отметить в особенности четыре главных вида монополий или главных проявлений монополистического капитализма, характерных для рассматриваемой эпохи.

Во-первых, монополия выросла из концентрации производства на очень высокой ступени ее развития. Это — монополистские союзы капиталистов, картели, синдикаты, тресты. Мы видели, какую громадную роль они играют в современной хозяйственной жизни. К началу XX века они получили полное преобладание в передовых странах и если первые шаги по пути картеллирования были раньше пройдены странами с высо­ким охранительным тарифом (Германия, Америка), то Англия с ее системой свободной торговли показала лишь немногим позже тот же основной факт: рождение монополий из концентрации производства.

Во-вторых, монополии привели к усиленному захвату важнейших источников сырья, особенно для основной, и наиболее картеллированной, промышленности капиталисти­ческого общества: каменноугольной и железоделательной. Монополистическое обла­дание важнейшими источниками сырых материалов страшно увеличило власть крупно­го капитала и обострило противоречие между картеллированной и некартеллированной промышленностью.

В-третьих, монополия выросла из банков. Они превратились из скромных посредни­ческих предприятий в монополистов финансового капитала. Каких-нибудь три — пять крупнейших банков любой из самых передовых капиталистических наций осуществили «личную унию» промышленного и банкового капитала, сосредоточили в своих руках распоряжение миллиардами и миллиардами, составляющими большую часть капиталов и денежных доходов целой страны. Финансовая олигархия, налагающая густую сеть отношений зависимости на все без исключения экономические и политические учреж­дения современного буржуазного общества, — вот рельефнейшее проявление этой мо­нополии.

В-четвертых, монополия выросла из колониальной политики. К многочисленным «старым» мотивам

422__________________________ В. И. ЛЕНИН

колониальной политики финансовый капитал прибавил борьбу за источники сырья, за вывоз капитала, за «сферы влияния» — т. е. сферы выгодных сделок, концессий, моно­полистических прибылей и пр. — наконец за хозяйственную территорию вообще. Ко­гда европейские державы занимали, например, своими колониями одну десятую долю Африки, как это было еще в 1876 году, тогда колониальная политика могла развиваться немонополистически по типу, так сказать, «свободно-захватного» занятия земель. Но когда ⁹/ю Африки оказались захваченными (к 1900 году), когда весь мир оказался поде­ленным, — наступила неизбежно эра монопольного обладания колониями, а следова­тельно, и особенно обостренной борьбы за раздел и за передел мира.

Насколько обострил монополистический капитализм все противоречия капитализма, общеизвестно. Достаточно указать на дороговизну и на гнет картелей. Это обострение противоречий является самой могучей двигательной силой переходного исторического периода, который начался со времени окончательной победы всемирного финансового капитала.

Монополии, олигархия, стремления к господству вместо стремлений к свободе, экс­плуатация все большего числа маленьких или слабых наций небольшой горсткой бога­тейших или сильнейших наций — все это породило те отличительные черты империа­лизма, которые заставляют характеризовать его как паразитический или загнивающий капитализм. Все более и более выпукло выступает, как одна из тенденций империализ­ма, создание «государства-рантье», государства-ростовщика, буржуазия которого жи­вет все более вывозом капитала и «стрижкой купонов». Было бы ошибкой думать, что эта тенденция к загниванию исключает быстрый рост капитализма; нет, отдельные от­расли промышленности, отдельные слои буржуазии, отдельные страны проявляют в эпоху империализма с большей или меньшей силой то одну, то другую из этих тенден­ций. В целом капитализм неизмеримо быстрее, чем прежде, растет, но этот рост не только становится

_______________ ИМПЕРИАЛИЗМ. КАК ВЫСШАЯ СТАДИЯ КАПИТАЛИЗМА______________ 423

вообще более неравномерным, но неравномерность проявляется также в частности в загнивании самых сильных капиталом стран (Англия).

Про быстроту экономического развития Германии автор исследования о немецких крупных банках Риссер говорит: «Не слишком медленный прогресс предыдущей эпохи (1848—1870) относится к быстроте развития всего хозяйства Германии и в частности ее банков в данную эпоху (1870—1905) приблизительно так, как быстрота движения поч­товой кареты доброго старого времени относится к быстроте современного автомобиля, который несется так, что становится опасным и для беззаботно идущего пешехода и для самих едущих в автомобиле лиц», В свою очередь этот необыкновенно быстро вы­росший финансовый капитал именно потому, что он так быстро вырос, непрочь перей­ти к более «спокойному» обладанию колониями, подлежащими захвату, путем не толь­ко мирных средств, у более богатых наций. А в Соединенных Штатах экономическое развитие за последние десятилетия шло еще быстрее, чем в Германии, и как раз благо­даря этому паразитические черты новейшего американского капитализма выступили особенно ярко. С другой стороны, сравнение хотя бы республиканской американской буржуазии с монархической японской или германской показывает, что крупнейшее по­литическое различие в высшей степени ослабляется в эпоху империализма — не пото­му, чтобы оно было вообще не важно, а потому, что речь идет во всех этих случаях о буржуазии с определенными чертами паразитизма.

Получение монопольно-высокой прибыли капиталистами одной из многих отраслей промышленности, одной из многих стран и т. п. дает им экономическую возможность подкупать отдельные прослойки рабочих, а временно и довольно значительное мень­шинство их, привлекая их на сторону буржуазии данной отрасли или данной нации против всех остальных. И усиленный антагонизм империалистских наций из-за раздела мира усиливает это стремление. Так создается связь империализма с оппортунизмом, которая сказалась раньше

424__________________________ В. И. ЛЕНИН

всех и ярче всех в Англии благодаря тому, что некоторые империалистические черты развития наблюдались здесь гораздо раньше, чем в других странах. Некоторые писате­ли, например Л. Мартов, любят отмахиваться от факта связи империализма с оппорту­низмом в рабочем движении — факта, который ныне особенно сильно бросается в гла­за, — посредством «казенно-оптимистических» (в духе Каутского и Гюисманса) рассу­ждений такого рода: дело противников капитализма было бы безнадежно, если бы именно передовой капитализм вел к усилению оппортунизма или если бы именно наи­лучше оплачиваемые рабочие оказывались склонны к оппортунизму и т. п. Не надо об­манываться насчет значения такого «оптимизма»: это — оптимизм насчет оппортуниз­ма, это — оптимизм, служащий к прикрытию оппортунизма. На самом же деле особен­ная быстрота и особенная отвратительность развития оппортунизма вовсе не служит гарантией прочной победы его, как быстрота развития злокачественного нарыва на здо­ровом организме может лишь ускорить прорыв нарыва, освобождение организма от не­го. Опаснее всего в этом отношении люди, не желающие понять, что борьба с империа­лизмом, если она не связана неразрывно с борьбой против оппортунизма, есть пустая и лживая фраза.

Из всего сказанного выше об экономической сущности империализма вытекает, что его приходится характеризовать, как переходный или, вернее, умирающий капитализм. Чрезвычайно поучительно в этом отношении, что ходячими словечками буржуазных экономистов, описывающих новейший капитализм, являются: «переплетение», «отсут­ствие изолированности» и т. п.; банки суть «предприятия, которые по своим задачам и по своему развитию не носят чисто частнохозяйственного характера, а все более вырас­тают из сферы чисто частнохозяйственного регулирования». И тот же самый Риссер, которому принадлежат последние слова, с чрезвычайно серьезным видом заявляет, что «предсказание» марксистов относительно «обобществления» «не осуществилось»!

Что же выражает это словечко «переплетение»? Оно схватывает лишь наиболее бро­сающуюся в глаза чер-

_______________ ИМПЕРИАЛИЗМ. КАК ВЫСШАЯ СТАДИЯ КАПИТАЛИЗМА______________ 425

точку происходящего у нас перед глазами процесса. Оно показывает, что наблюдатель перечисляет отдельные деревья, не видя леса. Оно рабски копирует внешнее, случай­ное, хаотическое. Оно изобличает в наблюдателе человека, который подавлен сырым материалом и совершенно не разбирается в его смысле и значении. «Случайно перепле­таются» владения акциями, отношения частных собственников. Но то, что лежит в под­кладке этого переплетения, — то, что составляет основу его, есть изменяющиеся обще­ственные отношения производства. Когда крупное предприятие становится гигантским и планомерно, на основании точного учета массовых данных, организует доставку пер­воначального сырого материала в размерах: ²/з или ³/₄ всего необходимого для десятков миллионов населения; когда систематически организуется перевозка этого сырья в наиболее удобные пункты производства, отделенные иногда сотнями и тысячами верст один от другого; когда из одного центра распоряжаются всеми стадиями последова­тельной обработки материала вплоть до получения целого ряда разновидностей гото­вых продуктов; когда распределение этих продуктов совершается по одному плану ме­жду десятками и сотнями миллионов потребителей (сбыт керосина и в Америке и в Германии американским «Керосиновым трестом»); — тогда становится очевидным, что перед нами налицо обобществление производства, а вовсе не простое «переплетение»; — что частнохозяйственные и частнособственнические отношения составляют оболоч­ку, которая уже не соответствует содержанию, которая неизбежно должна загнивать, если искусственно оттягивать ее устранение, — которая может оставаться в гниющем состоянии сравнительно долгое (на худой конец, если излечение от оппортунистиче­ского нарыва затянется) время, но которая все же неизбежно будет устранена.