В. Н. Майков был одним из первых русских позитивистов, который еще в 1845 г., т.е. при жизни О. Конта, выступил с требованием создать отечественную социологию, противопоставляя ее влиятельной в России немецкой метафизике. По словам В. П. Боткина, которому довелось посещать лекции О. Конта в Париже, Майков был оценен современниками именно как "выразитель новых идей" научного реализма. Он родился в Москве в семье известного художника Н. А Майкова и получил превосходное домашнее воспитание. Так русскую словесность ему (и его брату, будущему поэту Аполлону) преподавал И. А. Гончаров, близкий друг их дома. За годы учебы на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета Майков испытал сильное влияние со стороны двух профессоров: В. С. Порошина, читавшего курс истории политико-экономических теорий, и П. Д. Калмыкова, чей курс энциклопедии права был сильно насыщен добавками социальной философии.
После окончания университета в 1842 г. он поступает на службу в департамент сельского хозяйства, работа в котором пробудила у него интерес к естественным наукам, в особенности к химии в ее приложении к агрономии. Но по болезни службу пришлось оставить. Майков отправляется в многомесячное путешествие по Западной Европе, лечится в Германии и Италии, надолго оседает в Париже, где знакомится с новейшей философией, с интересом изучает социальные науки и урывками пытается вновь заняться химией. Посещает курсы ряда профессоров в Колледж де Франс. Узнает о Конте и знакомится с его работами.
По возвращении домой одно время Майков посещал кружок петрашевцев, но занимал там скромное место, ибо его фурьеризм, как отмечали поздние исследователи, был весьма умеренного толка. Более заметный след он оставил в издательском деле при выпуске "Карманного словаря иностранных слов" издателя Н. С. Кириллова, который предложил Майкову, блестяще владеющему основными европейскими языками, принять в нем участие. Словарь был задуман не как простой перечень слов, а как "толковый", т.е. сжато, но обстоятельно объясняющий иностранные слова (термины), используемые в научных сочинениях. Кроме того предполагалось присоединить к нему "алфавитную энциклопедию", в которой излагалась бы история каждой науки и ее современное состояние.
Программу словаря составил Майков, который также осуществил редакторство первого выпуска. Интересно, что многие статьи по философии и социальным наукам оказались обширнее, чем по естествознанию. Вероятно, сказались редакторские пристрастия, ибо Майков разделял контовскую идею целостности, единства гуманитарных и естественных наук и их иерархической классификации по предметной сложности. Словарь показывал, что почти все термины русского научного языка были заимствованы из иностранных языков. Подготовив к печати первый выпуск "Словаря" (СПб., 1845), Майков отказался от завершения издания, так как ему предложили примкнуть к более крупному литературно-общественному предприятию, стать неофициальным редактором нового журнала "Финский Вестник" (отечественный редактор Ф. К. Дершау).
Именно в этом журнале Майков задумал опубликовать серию статей под общим названием "Общественные науки в России", которая обещала быть интересным социологическим манифестом. Однако в свет вышел только первый номер журнала с начальной частью обещанной серии. В архиве Майкова остались в незавершенном виде куски дальнейших статей. Журнал был закрыт, и Майков переходит в критический отдел "Отечественных записок" на место В. Белинского, а через год в "Современник". Хотя Майков умело оппонировал Белинскому по ряду вопросов. тот высоко оценил молодого эрудированного публициста и к чести редакции "Современника" всячески стремился привлечь его к работе в собственный журнал.
Деятельность Майкова за два последних года его жизни впечатляет своим размахом. Собранные в один том заметки, рецензии и статьи составили более 700 страниц очень содержательного текста. У Майкова сложился своеобразный литературный стиль. Его рецензии не спутаешь с другими. Обычно он начинает с мощного вступления - своего собственного решения проблемы, которая волновала того или иного рецензируемого им автора, потом на этом основании идет оценка самого произведения. Рецензия же была не просто критическим комментированием или пересказом с традиционным набором плюсов и минусов, а была конструктивным сотворчеством, характеризуясь строгой последовательностью в развитии идей, доказательностью выводов, глубиной и одновременно стремительностью поворотов темы.
Так, анализ поэзии Кольцова превратился в эссе о русском национальном характере, разбор книги Д. Милютина о "военной географии" - в анализ значения статистики для развития общественных наук. Отзывы Майкова о Ф. Достоевском и А. Герцене, как ни кратки они были, поражают проницательностью. Первым в русской критике он указал на светлое дарование Ф. Тютчева, хотя ему было известно очень немного стихотворений поэта. Он как бы угадал о великом по немногому.
Казалось, что силы этого еще очень молодого публициста и ученого бесконечны. Однако жизнь его оказалась весьма недолгой, во всяком случае родившийся с ним в один год П. Лавров пережил его более чем 50 лет. Летом 1847 г., отдыхая у друзей под Петергофом, В. Майков после продолжительной прогулки жарким днем решил освежиться в приусадебном пруду и во время купания внезапно умер от сердечного приступа. Похоронен на соседнем с дачей скромном кладбище. Вот мнение двух отечественных знаменитостей об этой потере. Ф. Достоевский вспоминал о Майкове в 1861 г. полными сочувствия словами: "многого обещала эта прекрасная личность и, может быть, многого мы с нею лишились" [З. Т. X. С. 38]. Н. И. Кареев в 1929 г. писал: "если бы не ранняя смерть талантливого обществоведа, он впоследствии мог бы сделаться замечательным социологом в России"[4. С. З].
Две статьи, хронологически идущие одна за другой, дают нам возможность проследить этапы того краткого пути, которым шла социологическая мысль Майкова. Это, во-первых, работа еще студенческих лет "Об отношении производительности к распределению богатства" (1842 г.) и, во-вторых, неоконченный очерк "Общественные науки в России" (1845 г.).
Знаменитый спор тех лет между западниками и славянофилами он решал так: полнокровное развитие отдельной народности не может совершаться в изоляции от влияния других народностей. Иначе - застой и вырождение. Национальный характер это не "быт и обычай", а "способности" народа, которые только быстрее развиваются от контактов с другими народами и их культурами. Но восприятие Запада должно быть не слепым подражанием, а критическим знакомством, основанном на логике, просвещении, современной науке. Именно этого у нас нет или очень мало. Это и надо заимствовать и развивать в первую очередь. В итоге мы получим творческую "русскую мысль". Поиски в этом направлении обнаруживаются в упомянутых статьях. Глубоко веря в науку, он именно от нее ожидал успехов в деле "общественного благополучия" страны.
В первой статье Майков предлагал свое решение "рабочего вопроса", подвергнув критике ряд западно-европейских теорий. "Рабочий класс, - писал он, - находится в отчаянном положении: это факт, доведенный до очевидности статистическими цифрами" [5. С. 638]. Западные социальные ученые предлагают разные конкретные меры по улучшению ситуации, но все они не выдерживают критики. Майков анализирует следующее предложение: уменьшить число машин, заменить наследственную собственность пожизненной, запретить конкуренцию, создать союзы рабочих и расширить их политические права, усилить миграционные потоки в колонии, ограничить вмешательство государства в дела промышленников, создать "капиталистический", а не дворянский парламент и т. п.
Все эти меры, по Майкову, не затрагивают существа проблемы, которое им сводится к следующему: равновесие между интересами капиталистов и работников, улучшение участи рабочего класса возможно только в том случае, если каждый необходимый участник производства - капиталист (капитал), администратор (управление) и рабочий (труд) получает свою справедливую долю из чистых барышей в виде дивидендов предприятия. Капиталисты провозглашают собственность святыней и сами святотатствуют, лишая рабочих собственности, вызывая у них злобу и зависть. Но обладание собственностью один из естественных социальных инстинктов человека. Рабочий имеет право собственности на часть произведенного им продукта, так же как и остальные участники производства - капиталист и администратор. Мера распределения "доли дохода" (отсюда свою систему Майков называл "дольщина") устанавливается и защищается законодательно. Новая система распределения богатства предполагала ряд конкретных изменений и нововведений.
1. Зарплата выдается как заем, который учитывается при перерасчете доли.
2. За банкротство хозяина работники, если они не посвящены в его планы и замыслы, не несут ответственности.
3. Объем чистой прибыли проверяется собранием выборных лиц, представляющих все звенья предприятия.
4. Создается производственное право, регулирующее все вопросы доходов, страхования, пенсионирования, увольнения и приема на работу.
5. Чувство собственности будет вызывать у рабочих "нравственное достоинство, самоуважение" и стимулировать более производительную работу.
6. Появление "рабочих капиталов" (в виде дивидендов, выдаваемых по окончании каждого оборота исходного капитала) обеспечит их среде более высокий уровень потребления, воспитания и образования детей. Социабельность этой массы лиц возрастет и нравственный облик народа в целом улучшится.
В итоге, помечал Майков, интересы капиталистов и рабочих станут более общими, вражда уменьшится. Успех предприятия будет "равно утешительным" для тех и других. Хозяин увидит в рабочих не рабочий скот или механизмы, а помощников, акционеров, а они в нем - не деспота, а руководителя, профессионально ведущего к достижению коллективного благосостояния. "Дольщина не панацея от всякой нужды, но она повысит производительность труда и даст справедливое обеспечение тому, кто трудится" [5. С. 645-654].
В предисловии к двухтомному собранию сочинений В. Майкова (Киев, 1901 г.) Г. В. Александровский уверял читателя в том, что вышеприведенные строки были написаны под сильным влиянием Маркса. Но позднее было доказано, что ни о каком влиянии этого сорта не может быть и речи [б. С. 80-87]. Конечно, для читателя, подробно знакомого с марксизмом, это очевидно. А вот близость к Конту тут явная! Конт выступал против произвола капиталистов, требовал законов о рабочих и их зарплате, создания государством дополнительных рабочих мест, позитивистского воспитания капиталистов, контроля за их деятельностью с помощью общественного мнения [7. С. 3-7, 15-16, 32-33]. Некоторые члены общества позитивистов в Париже были рабочими, в нем делались доклады по рабочему вопросу, в обсуждении которых Конт принимал живое участие. Он вообще считал, что позитивисты "близки рабочим". Многие предложения Майкова о "законном повышении доходов рабочего класса", казавшиеся диковинными в свое время (даже он сам оценивал их как легко излагаемые в теории, но трудно выполнимые на практике), теперь стали общепризнанными в индустриальных странах. Но тем более любопытно их появление в полуфеодальной России императора Николая I.
Вторая статья "Общественные науки в России" еще более интересна для нашей темы. В ней Майков доказывает необходимость создания в России новой абстрактной социальной науки, называя ее по-разному: "социальной философией", "физиологией общества", "философией общества". Интересно, что вместо слова "социолог" Майков, говоря о работниках новой науки, использует термин "социалист". Подобная терминологическая неразбериха при первых шагах новой науки не была столь уж безобидной, и часто социология получала от властей в этой связи дополнительные препятствия [8. Гл. 1]. Но толкование предмета и функций новой социальной науки было у Майкова постоянным: она должна изучать "социальный порядок", состоящий из комбинации трех видов благосостояния - "экономического" (что обеспечивалось "дольщиной"), "политического" (требующего конституционного равенства, прав, совпадения личных и государственных интересов) и "духовного или нравственного" (отсутствия сословной монополии на культуру).
Все три вида определяют друг друга, взаимодействуют и прогрессируют в ходе истории. Частные социальные науки - правоведение, политическая экономия, этика, эстетика и др. уже изучают в теоретической форме отдельно взятые виды благосостояния, социология же с учетом их результатов изучает целостную комбинацию и корреляцию видов. Благодаря этому она может помочь частным социальным наукам преодолеть их неизбежную односторонность и даже стать науками практическими, достигающими конкретных успехов в адекватно понятой социальной жизни в целом.
Майков иллюстрировал это положение следующим знаменательным для крепостнической России примером - если бы торговля неграми и оправдывалась бы соображениями экономической выгоды, то "социальный порядок", вырастающий на этом сновании, не отвечал бы требованиям нравственного развития и благосостояния, точно так же относительное преодоление материальных нужд - при отчуждении народов от политической власти давало бы далеко не гармоничный порядок. История убедительно показывает, как умаление одной стороны "социального порядка" за счет других вызывает неизбежный упадок всего целого. Поэтому "живая идея общественных наук" заключается в создании именно социологии, т.е. науки, фиксирующей целостное общественное благополучие, которое, впрочем, нельзя отделить от идеи благосостояния и развития конкретного человека. "Можно даже сказать, что развитие общества есть одно из условий развития человека" [9. С. 57).
Будущность русской социологической науки, по Майкову, предлагает решение ряда вопросов, из которых наиважнейшим он считает "строгий критический разбор социальных наук Запада" (прежде всего О. Конта, Майков присоединялся к его идее статики и динамики, но критически оценивал его "бездушный аналитизм в решении ряда вопросов), преодоление методологического "феодализма" частных социальных наук, объединение их достижений в общем мировоззренческом синтезе, обеспечивающим их практические успехи и преодоление безжизненной абстрактности и субъективизма старой философии истории на путях научного реализма. Ближайшими союзниками социологии Майков называл историю и статистику (5. С. 603, 610]. Эта новая наука, по его убеждению, возникает в силу политической и междисциплинарной необходимости, а не каприза или произвола того или иного теоретика [9. С. 2, 17, 61-62].
Выводы Майкова оказались вполне пророческими. В том же году лекции Конта в Париже слушало несколько русских - Н. М. Сатин, Н. Г. Фролов, В. П. Боткин и другие. Они сообщили о своих впечатлениях Н. Огареву, а тот - В. Белинскому и А. Герцену. Отношение к замыслам Конта было неоднозначным, но одна из его идей - создание социологии как самостоятельной науки о закономерностях эволюции и функционирования социальных систем - постепенно пробивает себе дорогу в Россию. Однако реализация замыслов Майкова была заморожена внешними политическими обстоятельствами.
Революция 1848 г. в Западной Европе напугала и без того консервативное русское правительство, что самым неблагоприятным образом отразилось на положении русской науки и высшего образования. Общее количество студентов было сокращено, университеты лишились права избирать ректора из среды профессоров, были закрыты повсюду кафедры философии, за преподаванием гуманитарных наук был усилен надзор, запрещено преподавание права западно-европейских стран, запрещены без цензурного рассмотрения выписка заграничных изданий, отменены командировки ученых в Европу и сочинения О. Конта были изъяты из государственных библиотек. И только с начала бО-х годов заветы Майкова подхватила большая группа исследователей, среди которых следует выделить хронологически первых - Э. Ватсона и П. Лаврова.
